Sorry

Да, Хезер. Прости, Хезер.

Дьюк задерживает дыхание, лишь бы не смазать в спешке нанесённую в школьном туалете помаду. Красная — цвет для Хезер совсем не агрессивный, скорее.. покровительственный, что ли? И взгляд у нее такой, каким смотрят на самые удивительные картины, самые алые рассветы, настоящие произведения искусства. Восхищённый. Губы сами по себе так и наравят растянуться в улыбке, но нельзя. Опять помешает. Да и Чендлер недавно упомянула, что она у Дьюк лошадиная. Не желая задеть. Смазанный поцелуй — скромная награда за усидчивость. Мимолётное прикосновение к подбородку, у нее захватывает дыхание, будто на американских горках. И взгляд в ответ — намного ценнее действий. Так смотрят на самые блестящие платья, самые дорогие палетки теней и самых смазливых парней в фильмах. Заинтересованно.

— Идем, Хезер заждалась, — а тон как всегда холодный, будто бы ничего и не было. Гори синим пламенем эта Хезер, и прошу, просто не спрашивайте какая именно! Хоть все втроём, лишь бы не закапываться в себя достаточно глубоко, чтобы сделать выбор — оттуда не выкарабкаешься. И удерживают от падения в эту змеиную яму пока что только тонкие бледные пальцы, на которых так гармонично смотрится ярко-красный маникюр.

Да, Хезер. Прости, Хезер.

Дьюк позволяет использовать себя как стол, подушку для слез, боксёрскую грушу, хоть подставку для туфель — она бы отпечаток каблука на спине посчитала наградой. Отпечаток бордово-красный — цвет любви, а любишь — терпи. Хезер утопает в болоте, погружаясь с каждым прикосновением, мимолётной улыбкой, просто секундой существования где-то рядом с Чендлер, мягко поглаживая ее волосы, все сильнее. Потому что любит, как в самых смехотворных драмах с предупреждением на самоубийство главных героев, которые тучные телевизионщики называют главной причиной очередной пули в чьем-нибудь лбу. Как-то даже вписывается.

Да, Хезер. Прости, Хезер.

Дьюк послушно расстёгивает рубашку, позволяя острыми зубами истинной апекс хищницы оставить отметину, наверное, слишком высоко. Ещё тусклую, но от этого не перестающую быть, мать твою, проклятого красного цвета. Цвета страсти, чувств и плотских желаний. А тут должна быть разница? Хезер надеется, что нет. И никогда в жизни не скажет, что ей невероятно страшно. Это ведь тоже проявление любви, так? Это ведь правильный способ любить?.. И не показывает и тени страха, делай с ней Хезер и все, кого она приведет что угодно и чем угодно. Это разнообразие. Это должно помочь. Каждый раз, когда Дьюк говорит "да", они становятся чуточку ближе. Ей очень хочется в это верить.