Тысячелетний Граф уже и не может представить, что когда-то был один.
Он очень хорошо помнит каждое поколение Семьи. Помнит, как они когда-то давно впервые встали на его сторону. Такие еще юные — по сравнению с ним-то — и совсем ничего не знающие о мире. Им было очень тяжело столкнуться впервые с тем, что для окружающих один только выбор стороны может перевешивать на чаше весов и кровные узы, и дружбу, и любовь. И еще труднее — «для тогда еще слишком людей» — смириться с этим. Смириться с тем, что для всего человечества они теперь просто враги. Никаких «зачем» и «почему».
Тогда они цеплялись за Адама, как за соломинку. Он был их путеводной звездой, их лучиком света.
Всегда вместе.
Всегда рядом.
Из жизни в жизнь в течение стольких лет.
Граф до сих пор помнит это.
Новое поколение совсем не такое. Уверенные, самостоятельные, полные амбиций. Совершенно непохожие друг на друга. Новые Нои не боятся отстаивать собственное мнение, возражать и показывать характер. Плохо слушаются и любят гулять сами по себе.
О последнем Граф с течением времени вздыхает все чаще.
Ему нужно заниматься делами, строить планы и готовиться к близящемуся Концу Света, который он уже очень долго лелеет в мечтах. Вместо этого он вяжет очередной шарф и думает о том, как бы затащить свою слишком свободолюбивую Семью на следующий ужин. К слову, прошлый был только вчера.
Но он ведь так соскучился.
Он так долго ждал их возвращения.
А новому поколению не нужны ни постоянные семейные встречи, ни шарфы.
Они только недавно пробудились, у них энергия бьет ключом, свои увлечения, свои интересы. Им хочется все успеть, все потрогать, все увидеть собственными глазами. И какой тут Граф со своими «ужинами» и «скучаю»?
Новое поколение, кажется, совсем не нуждается в опеке Адама.
Устали ли они от него? Или от друг друга? Они ведь все разные. Совершенно непохожие друг на друга. И от того с ними так трудно найти общий язык. Граф отчаянно всматривается в Семью, ищет любые признаки и намеки на отчуждение. И, кажется, отпугивает большинство из них только больше. Может ли быть, что он сам все испортил? Оправдываясь тем, что волнуется, не пытается ли на самом деле привязать к себе, запереть в золотой клетке и выкинуть ключ?
«Они — твое единственное оправдание перед миром. Доказательство того, что его уничтожение — чуть больше, чем просто преступление, — в памяти всплывает знакомый насмешливый голос. — Ты так боишься столкнуться с реальностью?»
Граф вздрагивает, трясет головой и отчаянно затыкает уши руками, пытаясь остановить этот вкрадчивый шепот, разъедающий сознание хуже кислоты.
Только не слышать.
Только не вспоминать.
Граф старается не думать о Неа. Забыть о самом глубоком своем страхе: предательство в Семье может оказаться вовсе не просчетом, не случайной ошибкой, не исключением. И это тоже… его вина?
Роад, которая любит крутиться под ногами, лезть под руки во время работы и терпеть не может казаться серьезной, не улыбается ему сейчас.
Старшая Мечта Ноя, которая была с ним рука об руку последние тридцать пять лет и сама прошла весь этот путь, смотрит очень спокойно и проницательно, словно видит все его страхи насквозь.
Она говорит: «Дурак вы, господин Тысячелетний».
Она говорит: «Это ведь мы вас выбрали».
И Графу кажется, словно его отчитывают, как ребенка. Он хочет возразить, состроить какую-нибудь глупую гримасу, может, отшутиться… Вместо этого он просто сбегает. Ищет трагедии по всему миру, создает акума и бесцельно слоняется по улочкам случайных городов, изо всех сил стараясь не думать о назойливых снах, пахнущих пшеницей, солнечным зноем и медью.
А через неделю, когда он возвращается и первым делом находит всю Семью в сборе — просто так, без повода, по собственной инициативе — в одной из комнат Ковчега, сначала едва не получая куском пирога в лицо, а после и оглушительное радостно-возмущенное «Господин Граф, где вы пропадали?!»… Адам наконец успокаивается и с нежностью понимает, что же именно изменилось в Семье.
Ничего серьезного. Просто его когда-то «дети» выросли и больше не согласны прятаться за его спиной. Такие сильные… Ему больше не нужно бояться за них, огораживать от всего вокруг. Теперь они сами могут защищать и вести Адама за руку.
И Адам рад.
Даже если они часто ссорятся между собой, даже если они упрямятся и проявляют характер. Неа ошибается. Его Семья вовсе не оправдание. Они единственная причина не уничтожить все, а построить заново.
И, если они хотят идти сами, он не станет им мешать.
Все правильно.
Все так, как и должно быть.
Потому что Нои потому и являются Семьей: имея возможность в любой момент уйти и жить собственной жизнью, они все равно выбирают вернуться.
Рано или поздно.
А Граф? Ему просто нужно дождаться всех их дома и позаботиться, чтобы, следуя своими собственными дорогами, никто из членов его дорогой Семьи не ушибся слишком сильно.