Фотоплёнка

Последние приготовления бумаг подошли к концу. Отправив всё немногочисленное содержимое к себе в старый рюкзак, девушка отворачивается к часам в углу стола, устало откидываясь назад.

Красные строгие цифры на электронной панели вырезали чёткое число - полночь.

Четыре нуля беспрерывно светят красным, ещё раз напоминая о количестве потраченного времени на подготовку к занятиям и перебиранию документов. Лишь две точки между часами и минутами всё мигают и мигают - время никогда не остановится. Джинн клонит в сон. Хотелось бы иметь в сутках больше часов, чтобы всё успевать.

Девушка сгребает с края свой телефон, двигаясь к кровати. Затёкшая спина с особым счастьем встретила мягкость постели, пока пальцы набирали код блокировки, удерживая устройство в горизонтальном положении над лицом.

Её телефон всё время на беззучном режиме. Не отвлекающе, не раздражающе. Не так манит к себе, чтобы отвлечься от домашки и засесть в кресло-мешок в углу комнаты, освещая тьму комнаты белым экраном интерфейса.

Усталые глаза бегают по строке уведомлений: давние сообщения от матери в мессенджере, на которые отвечать нет ни физических, ни моральных сил, уведомления о завершенной загрузке материала к проекту по экономике и единственное упоминание на каком-то посте от друга. Знакомая иконка приложения в виде фотоаппарата отсеивает все остальные статусы и дела, заставляя перейти по ней.

Пока приложение осуществляет прямой переход, демонстрируя на время загрузки характерную заставку, Джинн улыбается.

Социальные сети всегда служили для неё расслаблением: столько нового контента, что сил не хватит весь просмотреть. Очень занимательно и, вроде бы, обычное дело для молодого поколения. Гуннхильдр далеко не яркий экстраверт, чтобы привлекать к себе всё живое, но в подписчиках у неё стабильно весит двухзначная цифра друзей или же знакомых. И этого хватит.

Над панелью "дом" , с аватаркой аккаунта, высвечиваются пару фотографий Джинн. Или, точнее, того, что она случайно сфотографировала. Девушка не из тех людей, которым большую ценность доставляют электронные фотографии или вообще соц сети. Но, раз уж все их имеют, то почему и ей нельзя? Одна фотография со старшей школы с тренировки по фехтованию, о боже, как давно она занималась им, пара фотографий заката с вершин особо высоких холмов в пригороде и одна заветная фотография с закрытым лицом, сделанная у зеркала.

На иконке уведомлений висит красная единица, указывающая на отметку, но она не спешит её смотреть.

Вместе с фотографиями вспоминается лишь один человек, одногруппница и самый яркий человек в их коллективе взрослых-серьезных-недовольных людей, - Лиза Минчи. Бог знает, что потянуло такого неусидчивого и амбициозного человека, как она, учиться по экономической специальности.

Джинн через пару ссылок по профилю находит знакомый аккаунт и листает богатую сетку публикаций с Лизой. Её Лизой. И её новыми публикациями.

Вьющиеся волосы рассыпаются по одеялу, отливая в свете настольной лампы настоящим золотом.

А про ведение соц сетей... Гуннхильдр в душе завидовала тому, что кто-то без доли стеснения фотографируется на общую радость. Как, боги, она с недавних пор в праве так её называть, её девушка.

Как аккаунт Лизы: качественно обработанные фотографии в самых различных костюмах во весь рост и не только, детально снятое утреннее небо с борта самолёта, таймлапсы, где девушка занимается реставрацией старых книг... как её и другие множественные хобби. Как и остальные знакомые, учёба, дом, её домашний питомец. Джинн так не может... У Джинн она вызывает лишь неподдельное восхищение и радость. Слишком красивая.

Она лениво проходится взглядом по профилю, замечая публикацию часовой давности, а потом перемещаясь на неё.

Со смущённым "Ох!", девушка перекатывается на бок, прикрывая одной рукой нижнюю часть лица. Глаза горят. На губах расцветает улыбка. В последнее время она всё больше улыбается. Да, именно улыбается, а не корчится в подобии нервной лыбы.

Фотографии Лизы, с минимумом одежды, всегда, мягко говоря, поражали Гуннхильдр. Насколько она прекрасна... прекрасна полуобнажённым телом на этой публикации...

Адекватных слов и изречений не остаётся. Кнопка лайка моментально становится красной после прочтения коротенького описания, девушка заходит в раздел комментариев и видит, как её как раз отметили под этой публикацией.

Джинн хрипло усмехается, подгибает колени к груди, схватывая телефон ближе. Такая реакция была всегда при просмотре "особых" фотографий.

Их общий друг, неординарный на слова и крайне зависимый от телефона, - Кэйа Альберих, уже красуется с отметкой среди других комментариев. Короткий никнейм, являющийся смесью его имени и имени одного популярного персонажа из аниме, узнать всегда легко.

- Подружка, где ты шастаешь? Такими темпами пропустишь всё интересное! Посмотри, как Лиза старалась для тебя... - Джинн с непробиваемым лицом и дурацкой улыбкой вчитывается в комментарий, видя на конце эмоджи в виде пламени.

Сил на что-то большее по объёму не остаётся. Она отвечает на отметку лишь таким же эмоджи, только в виде пары глаз, отведенных в сторону. Подметила, увидела, оценила.

Вся усталость куда-то улетучилась. Из раздела комментариев Джинн переключается в другое приложение, открывая чат с Минчи в "недавнем", сворачиваясь в клубок от холода - погода ночью ещё хуже.

Ведь стоит ей только попросить, как Лиза поделится любым фото.

- Ты спишь? - Время отправления: ноль часов, четыре минуты.

Только Джинн никогда не попросит, как бы не была смела в интернете. Она общается с ней не по этому поводу. Она говорит ей всегда правду, как и Лиза в ответ.

- Милашка, привет... - Время отправления: ноль часов, шесть минут.

Ответ приходит довольно быстро. Гуннхильдр всё продолжает улыбаться, смотря на девушку мечты у чужой аватарки, пока статус "В сети" опять сменяется на "Печатает...".

Джинн между сообщениями прикрывает уставшие глаза, не жалея времени под сон на откровенную болтовню. Мечтает и представляет, что Лиза сейчас лежит рядом с ней на этой же кровати, в полутьме комнатки, шепча на самое ухо кучу неприличностей и далеко не святых вещей, отдалённых от учёбы, работы и житейских планов. Нимб спадает с головы.

***

После нескольких проведённых занятий наступил обеденный перерыв. На это время все учащиеся разбрелись кто куда, не опасаясь пронизывающего ледяного ветра и настоящей осенней погоды.

Конец октября. Джинн тихо вздыхает, вспоминая свою школу и оконченные одиннадцать классов. Со временем уроки заменились на пары, перерывы стали короче, а главная боль, добивающая девушку уже больше трёх месяцев, - максимально неудобное расположение института, до которого ехать как до луны.

Единственный плюс заключался в том, что в высших заведениях никто так не смотрел на неё, как в школе, а преподавателям, в большинстве, на студентов всё равно по составу. Не нужно часами после основных занятий заниматься внеклассными мероприятиями насильно.

Но одной из главных причин, почему Гуннхильдр здесь, оставалась именно лучистая Лиза, неведомым образом заметившая когда-то её среди всего потока первокурсников.

Отогнав лишние мысли, девушка направляется к месту встречи, уже удерживая в левой руке своё пальто. Каменное лицо сменяется лёгким удивлением, когда на горизонте виден объект обожания.

Всеобщего обожания. Минчи совсем не видит её, стоящую в стороне, не отвлекаясь от разговора со своими друзьями. Под знакомой жестикуляцией Джинн видит в её руках смартфон. Когда девушка с ним расставалась?

Гуннхильдр решает остаться стоять на месте, ожидая у отштукатуренной стены, сжимая пальцами лямку рюкзака на правом плече. Та всё никак не идёт.

От вчерашних развратной уверенности и огня в глазах остался лишь выжидающий стальной взгляд, мешки под этими же глазами и учащённое сердцебиение. Джинн держится ровно, пока её не заглатывают собственные мысли.

В какой момент Лиза уцепилась за её предплечье и утащила в свой круг общения - Джинн не поняла, очнувшись от глубоких раздумий уже рядом с девушкой.

- Джинн, ты чего затерялась? - Минчи тянет её на себя, вынуждая наклоняться и хмуриться - рост у них разный; галстук и воротник рубашки слегка смещаются под слоем лёгкого свитера, криво выглядывая тканью у шеи.

Лиза разговор с другими продолжать не намерена.

- Давайте, увидимся, ребят.

Без единого слова Гуннхильдр оглядывает толпу и снова смотрит на девушку, сводя брови вместе. Все её подружки несколько неоднозначно на них смотрят. Рукав снова натягивается, рюкзак почти сползает с плеча, падая на изгиб руки, немного выше локтя. Лиза как торнадо. Если к ней попасть, уже не получится уйти. А девушка и не хочет уходить от взора этих ядовито-салатовых глаз. И им хватило пары месяцев на то, чтобы с головой потеряться друг в друге, в ночных переписках, в редких пересылаемых фотографиях, в привлекательных телах, в голове, в разнотипных развлечениях. Во всём том, что находится в амбициозных и морально убитых выпускниках. В стереотипно-прямолинейном общении, причём не только как принято - парень девушке. Как девушка девушке, в их случае. Как слепой поцелуй куда-то в щеку в людном месте, для отвода глаз. Им нельзя. Не здесь.

Не здесь, не в этой жизни, не в этом обществе, не в этой вселенной.

Как только они отошли в безлюдное место, Гуннхильдр заторможенно поправляет свою одежду и натягивает плащ.

- Ты чего не подошла раньше?

- Потому что боялась. - Та поджимает губы, не оправдывая своей социопатии.

Лиза любуется ей, по-собственнически восхищается, восторженно смотрит достаточно сонным взглядом и заставляет поверить, что всё в порядке. Лиза ещё многому научит её маленького львёнка, её милашку.

И Джинн знает, что она держится лишь на утренней порции горького кофе и новых фотографиях. Множеству фотографий. Потому что Лиза Минчи - фотограф. Причём, сама того не принимает.

- Куда пойдём обедать? - Джинн рационально прикидывает их путь от института до ближайших хороших вариантов уже опробованных ими ранее.

- Куда пойдём после пар? - Лиза оглаживает строгий воротник рубашки, подбираясь к галстуку, чтобы немного подзатянуть его. Чтобы ещё раз задушить Гуннхильдр своими действиями: что руками, что словами.

Лиза думает о гораздо большем. Задушенно-восторженная Гуннхильдр жива и живее всех:

- Хочешь ко мне зайдём? Гулять сейчас холодно.

***

Только Минчи знает, сколько осталось той святости в малышке Джинни, которую годами взращивала в ней мать, упрекая её желания и тягу к обычным подростковым интересам. Глаза Джинн неприличное количество раз завязывали, запрещали ей, заставляли стирать слезы с щёк.

Нисколько не осталось того, что было раньше. Лиза чувствует пробный поцелуй на губах, заставляющий прикрыть глаза и отвести руку со смартфоном в сторону.

Она обитает между обстракцией картинок своего сознания и теплотой от тела Гуннхильдр, прижимающейся к ней всем корпусом, всем своим сильным телом и видом. Взгляд в потолок, удовлетворение ситуацией. Джинн отрывается, в ответ искажаясь улыбкой. Она ещё учится проявлять свои эмоции.

Девушки валяются вместе, залипая в социальные сети с телефона Лизы. Только заносит их явно на не первоначальный план.

И иногда кажется, что это всё сон. Что это неудержимые мечты. Что Лиза Минчи снится вновь и вновь, приходит сном на яву, рушит вечера, когда Джинн планировала учить новый раздаточный материал, рушит мнимое стеснение и тишину от одиночества своим звонким смехом.

Но Лиза реальна и лежит прямо сейчас под Джинн, посмеивается с того, как та берет её под щёки, гладит и с интересом снова сокращает расстояние.

Гуннхильдр рушит саму себя, позволяя так себя вести. Но с кем ведь? О ком она мечтала день назад, лёжа на этом же месте? Края водолазки Лизы нагло оттягивают, но потом оставляют и не трогают. Лишь намекают.

Спустя время Джинн отстраняется, унося за собой тепло. Простыни скользят под коленями, девушки не разрывают зрительного контакта. Гуннхильдр стоит у самого бортика кровати, с высока оглядывая распластавшуюся Минчи под её тенью.

- Львёнок...

Девушка видит, как подрагивают плечи у Лизы, как та пытается глубоко дышать, приподнимаясь на локтях. И Джинн сама задерживает дыхание от увиденного, готовая восхвалять её всем богам.

Она поднимает руки, задирая попутно край синего свитера. Тянет его вверх слишком медленно, снимает через голову, откидывает на кресло.

Минчи расплывчато бегает глазами по её телу, скрытому под слоем белой рубашки и штанов. Она обожает этот дерзкий вид Джинн, эту местами смятую рубашку и нерасправленные края воротника, до невозможности длинный галстук, за который удобно браться и притягивать, чтобы целовать. Ещё, больше, резче. Но Гуннхильдр дальше не двигается, лишь скользит длинными пальцами между пуговиц рубашки, гладит живот и поднимается к своей груди, заново собирая свой образ, объясняя это простым передеванием. И свой взгляд, прикованный к раскрасневшейся Минчи.

- Мне стало жарко.

Джинн не двигается дальше, застыв как кукла. Что и зачем. И почему.

И почему это так смущающе... Так смущающе выбираться из своих терзающих мечт, представляя лишь образ человека, а не видя его перед собой. Не чувствуя девушку под собой, прижатой к мягкой кровати.

- Мне тоже жарко, милашка. - Шепчет та, слегка прищуриваясь.

Гуннхильдр округляет глаза. Куда это идёт.

- Сними галстук... - Лиза просит невзначай, пожирая своей наглостью всё атмосферу между ними, зовёт рукой к себе.

И ведь сейчас может стать жарко немного в другом смысле, не из-за температуры... что имела в виду девушка?

Накатывает дрожь. Ещё больше снять с себя. Нужно ли это Минчи? - Определённо. Но девушка ещё учится понимать механику мышления местами застенчивой Джинн, чтобы помочь ей переступить через себя раз и навсегда.

Нужно ли это Гуннхильдр? - Она не знает. Она не любит себя, не любит себя во всех проявлениях и видах. Но всегда готова слепо доверять Лизе и потакать её желаниям. И Лиза знает, что остаётся лишь приказывать в этой многозначной тишине.

Шорох ткани, беспорядочный узел на шее развязывают в бесформенную ленту. Джинн повинуется. Всё для Лизы. Две первые пуговицы на рубашке уходят в аут, расстегиваясь за офисным галстуком.

- Джинн, всё хорошо?

Но Лиза хочет делать всё для Джинн. Поэтому, улавливая все изменения в мимике, переспрашивает.

Щёки будто горят, хочется выпрыгнуть из окна прямо на ледяной ветер, чтобы остыть и больше не возгораться. Потому что стыдно.

- Если ты не хочешь, я не буду приставать.

Минчи непреклонна в своих желаниях, но с таким же рвением готова и остановить себя. Лазурь в глазах Джинн застывает под светом той же настольной лампы.

- Ты прекрасна, Джинн.

Она не врёт. Но Гуннхильдр врёт собственный же мозг. Она старается... поверить в то, что может кому-то нравиться.

- Я так тебя люблю, Джинн.

Белые пуговицы искушающе-медленно перестают держать ткань под ловкими руками. Взору открывается белое спортивное бельё. Она не спешит убирать руки, прикладывая их к своему телу.

Лиза восхищена. В первую очередь тем, что Джинн смогла довериться ей и не остановилась, мучаясь в кисло-сладком смущении все эти месяца. Во вторую очередь, её рука возвращается в исходное продолжение, а телефон направлен на стоящую девушку.

Минчи обожает фотографировать всё, что ей понравилось. И это происходит уже машинально.

- Лиза, нет! Я же... - На Джинн накатывает паника, а руки сметают края рубашки, тянут её вверх, закрываясь от камеры.

Камеры. Ведь Джинн уже знает о частоте фотографирования чужого телефона. О том, с какой скоростью заполняется фотоплёнка телефона. И с какими искорками в глазах этим занимается Лиза.

- Пожалуйста. - Молит та, смотря то на экран, то прямо в глаза паникующей девушке. - Пожалуйста, не закрывайся. Я никому...

Лиза хочет сохранить это лишь для себя. И хочет донести до Джинн то, насколько она красива и прилекательна.

Гуннхильдр постепенно опускает руки, изящно ухватываясь пальцами за сгиб ткани у краёв левой и правой части рубашки. Она не может отказать. Она пытается быть лучше.

- Ты красивая. Ты очаровательная. - В перерывах Лиза шепчет похвалу, запав на вид перед собой: на такое подтянутое походами в спортзал тело грех не запасть.

Радостный взгляд Минчи не сравнить ни с чем. Пара движений пальцев - у неё на руках остаются желанные фотографии. Пара её движений заставляет Джинн опять сменить позу, вопросительно оглядывая одну из камер на крышке телефона.

- Нет-нет, не смотри в камеру, будь максимально естественна, милая. - Поправляет та, падая на подушки сзади.

В один момент весь мир перед Лизой остановился - Гуннхильдр падает к ней в ноги, подтягивается и на четвереньках, потому что удобно, подбирается вплотную к фотографирующей.

Время для них давно остановилось. И идти заново не хочет.

Минчи довольно щурится, откладывая гаджет в сторону.

- Львёнок, ты точно не хочешь выложить ничего? - Усмехается девушка в своей привычной манере.

Сейчас Джинн для неё более чем идеальна. Идеал идеала, ни ангел, ни демон, ни свет, ни тьма. С помятой накинутой в плечах рубашкой.

- Нет, я же говорила.

Джинн думается, что это неправильно. А ещё ей думается, что Лизе стоит подарить полноценный фотоаппарат.

- Я тебя поняла. - Лиза не давит. - Но жаль... - С нескрываемым разочарованием говорит та у самых губ Гуннхильдр.

Джинн чувствует, как её морально подняли. Святость и правильность? - Нет, самооценка. Короткий поцелуй приводит их в чувства, в реальность от ощущений.

- Если тебе так хочется новых фотографий, ты всегда можешь попросить. - Рычит Джинн, перехватывая чужой телефон в свои холодные руки.

Вот только Лиза никогда не попросит, как бы не хотела.