Ты никогда не промахиваешься, а сам — будто заговоренный и от пуль, и от ножей. И из любой передряги ты выходишь живым. Ты, но не имевшие несчастье оказаться рядом с тобой. Они умирают — это моя цена. И потому ты всегда один. Про тебя говорят, что проклят. И они недалеки от истины. Я всегда за твоей спиной. И ты чувствуешь, оборачиваешься, вглядываешься в пустоту. Но ты не можешь увидеть меня. Могут лишь сумасшедшие или горькие пьяницы, но им никто не верит. А тебе остается только вздрагивать, только оборачиваться, только догадываться.
Я подарил тебе меткость в стрельбе, удачу в бою. А взамен взял совсем немного — жизнь и свободу. Многих до тебя я убивал просто из скуки и сейчас не знаю, что останавливает меня, но… ты — особенный, а потому я все медлю с решением.
Я смог зацепиться за тебя в ночь, когда ты превратил в кровавое месиво главаря той банды мексиканцев, которые расправились с твоей девушкой. Если бы ты просто убил его, как и всех остальных, — не обратил бы на тебя внимания, но… ты преступил черту. Ты пытал. И не ради справедливости, хоть ты и смог убедить себя в этом. Нет, тебе нравилось. Вот тогда-то невидимая нить и связала нас. Потому что ты поддался злу, позволил ему проникнуть в сердце, отравить его.
А я и есть зло. Древнее, забытое. Раньше мне поклонялись, раньше для меня возводили храмы, раньше мне приносили жертвы. Но теперь предан забвению. А потому вынужден питаться такими жалкими смертными, как ты. И что я нашел в тебе?!
Но, увы… Я слишком люблю этот мир и не хочу его покидать. И теперь ты — моя связь с миром. Сколько раз уже ты пытался свести счеты с жизнью?! Прыгнуть с обрыва?! Залезть в петлю?! Застрелиться?! Но я не позволю тебе! Только я могу забрать твою жизнь!
Меня тянет к тебе. С другими не было так. Ими я просто питался. А потом убивал, когда они исчерпывали свои возможности.
Я могу быть с тобой только одну ночь в году. В Самайн, когда стираются границы между мирами. Раньше, когда Земля была юной, для меня плясали танцы молодые жрецы. И многие из них падали мертвыми с последним ударом гонга. А я обретал плоть, возвращался в мир, пусть и ненадолго. Но сейчас у меня есть только ты.
И сегодня — Самайн. И сегодня ты приведешь меня в свой мир. Я не возьму твою жизнь, хоть и могу это сделать. Нет, я ограничусь только телом. Живым, молодым и смертным. Потом ты все забудешь. Так уже было и не раз. Напьешься. Опять будешь оборачиваться. Я не позволю тебе помнить. Потому, что эти ночи с тобой — моя слабость и никто, даже ты не должен узнать, что я слаб.
Я увел тебя от остальных смертных. Не могу допустить, чтобы они увидели меня. Впрочем, они слишком боятся тебя, чтобы пойти следом. Ты разводишь костер. Яркий, огромный. Ты не понимаешь, зачем делаешь это. Потому, что это я развожу его твоими руками. Ты пьешь виски. Это твое лекарство от страха. Я не против. Пей. Не хочу видеть животный ужас в твоих глазах. Так было в первый раз. Тогда чуть не убил — злился. Ведь совсем не ужас нужен мне от тебя. Ужас мне надоел бессчётное количество веков назад. Ужас видел я в глазах своих жертв, забирал их жизни и ничего не чувствовал.
Костер пылает ярко. Ты чувствуешь жар. Раздеваешься. Не понимаешь, зачем. Это я раздеваю тебя. Твоими руками. Еще немного и я смогу прикоснуться к тебе. По-настоящему. Пусть и ненадолго.
Ты танцуешь вокруг костра. Рваные, ломаные движения. Я слушаю стук твоего сердца, ловлю сбивчивое дыхание бесплотными губами. Я рядом, но ты все еще не видишь, только смешно таращишься на огонь. Ты подбрасываешь хворост в костер. Люблю, когда пламя яркое.
Я касаюсь тебя — вздрагиваешь. Но еще не видишь. Падаешь в изнеможении.
Вот и все. Ты мой. Выхожу из тьмы в круг света. Ты не пытаешься бежать. Знаешь, что это бессмысленно. Ложусь рядом с тобой. Я не чувствую холода, а потому и ты его не чувствуешь. Касаюсь тебя. Медленно. У нас еще вся ночь впереди и сегодня я не буду груб с тобой. Ты переворачиваешься на спину. Смотришь мне в глаза. Берешь за руку и проводишь ею по своему телу, такому смертному, такому восхитительному. Ты… желаешь меня? Моя рука останавливается на твоей возбужденной плоти. Выгибаешься мне навстречу. Стонешь.
Ты… смог удивить меня, смертный. Я ждал только твоей покорности, но не… желания. Смотрю на твои губы. Сухие, потрескавшиеся, приоткрытые. Продолжаю ласкать тебя и склоняюсь. Нет… Я не должен… Нельзя…
А ты вдруг вцепляешься в плечи и тянешь к себе. Не могу сопротивляться. Я… боюсь?!
У нашего поцелуя вкус проклятого виски. Твой язык касается моего. Трется об него все быстрее, сплетается. И я отвечаю тебе.
До этой ночи я никогда не целовал тебя. Брал твое тело, пользовался им. Это было просто. И я довольствовался твоей покорностью.
Но… теперь все изменилось. Чувствую твои руки, скользящие по моему телу. Жаркие ладони на коже. Я пытаюсь вырваться, но ты не отпускаешь. Ты… сильнее меня?!
Хочу закричать, но ты опять целуешь меня, и мой крик умирает в твоей ласке, растворяется в твоем натиске. Я подчиняюсь. Руки, губы. Близость твоего живого тела, твое тепло. Все это так ново… Никто и никогда не целовал меня, никто и никогда не прикасался ко мне так.
Мир вокруг взрывается огнем. Мой крик обрывается — ты опять затыкаешь мне рот поцелуем. Мое семя на твоей коже.
Почему не могу убежать?! Просто… не хочу.
Ты вновь сжимаешь мои плечи и… переворачиваешься. Теперь я под тобой. Спиною чувствую твердую от холода, грубую землю. Ты целуешь. Нагло. Безбоязненно. Наваливаешься.
А потом… Поднимаешься. Оставляешь меня одного. Ты улыбаешься. Зло и красиво.
Вот, сейчас. Я могу убить тебя или… или сбежать, спрятаться в темноте и не возвращаться. Но я остаюсь лежать у твоих ног. Ты победил.
— Встань на четвереньки, нечисть.
И я подчиняюсь. Я… который видел рассвет этого мира, которому поклонялись правители древних царств, приносили кровавые жертвы на алтари! Я подчиняюсь тебе… смертный!
Под ладонями и коленями жесткая земля. Смотрю на пламя.
Так я взял тебя в нашу первую ночь. Униженного, запуганного, сломанного. Тогда я причинил тебе боль.
Жду. Твоя ладонь на спине, и я выгибаюсь, словно кот. Гладишь.
Нет! Прекрати!..
Ты касаешься моей плоти, все еще влажной от семени.
Нет! Ты не можешь!..
Твой палец во мне. Вздохи оборачиваются всхлипами. А затем… Ненавижу себя… тебя… Но не могу сдержать стоны…
А потом ты входишь в меня. Больно, безжалостно. Кричу.
Твоя ладонь накрывает рот. И крик замирает.
Ты… двигаешься во мне. Огонь теперь полыхает внутри. Облизываю твою ладонь… Теряю счет времени…
Извергаешься в меня. Ты хрипишь какое-то грязное ругательство. Не понимаю. Или не хочу… понимать.
Падаем на холодную землю и замираем. Даже дыхание кажется трудным сейчас.
Слезы. Незваные. Непрошенные. Утром все это исчезнет. Ты забудешь, а я растворюсь в предрассветной дымке. И останусь только проклятьем, только призраком за твоей спиной. Еще на целый год.
Закрываю глаза. Что это?! Сон?!
Нет! Нет! Нет! Только смертные могут… засыпать… А я?! Я не спал тысячелетиями…
Ты… все еще рядом, а вокруг — день. Скупое, осеннее солнце вышло из-за туч. Догорел костер. Пытаюсь пошевелиться… под тобой. Чувствую тепло твоего дыхания.
— Доброе утро, нечисть.
Голос насмешливый, хриплый… Ты победил.