Холодный ветер к полуночи стал даже более, чем просто холодным, и Юксаре свалился с вишни, что вообще происходило в его практике садовых ночлегов нечасто. Ушибившись и выругавшись себе под нос, он флегматично шмыгнул носом и медленно встал на ноги, а после замер, глядя на тусклый свет в окне Мюмлы.
Наверное, она рассчитывала, что он сегодня переночует в доме. Ведь завтра они должны расстаться надолго, если не навсегда…
Юксаре тихо вздохнул, что тоже было ему несвойственно, и решил, что хватит на сегодня с него и холода, и темноты. Можно позволить себе побыть неженкой перед долгой дорогой. Приключения покажутся лишь слаще и интереснее, если как следует отоспаться под боком у пухленькой Мюмлы, слушая ее глупое мурлыканье и разрешая ей обнять себя выпростанной из-под мятого одеяла рукой.
Такая картинка в голове беззаботного странника убедила его окончательно, что зайти в дом все-таки стоит. Ведь Юксаре любил нарушать правила, а свои собственные правила нарушать всегда вдвойне веселее. Почему же ветер так неприятно ерошит волосы и заставляет кончик носа леденеть? Еще ведь не поздняя осень…
Вот проклятие! А шляпа, кажется, осталась валяться под вишней. Но рядом с сонной Мюмлой она будет только мешать, так что Морра с ней, с этой шляпой.
***
Мюмла спала в эту ночь особенно сладко, так что Юксаре не смог бы ее разбудить даже поцелуем, если бы захотел. А он сейчас не хотел никого целовать, по правде говоря. Только спать и самую малость – погреться о теплую, мягкую Мюмлу.
Собственно, это он и сделал, когда скинул ботинки и прямо в верхней одежде залег на изрядно смятую кровать. Однако что-то странно пискнуло между ним и крепко спящей подругой. Сначала Юксаре подумал, что это котенок, а потом на него уставились два подозрительно знакомых, блестящих, как бусинки, проницательных глаза.
- Снусмумрик, ишь ты… - удивительно, что Юксаре все же запомнил это сложное имя.
Была бы его воля, он бы никогда не назвал так своего единственного сына от этой Мюмлы. Но в именах детей он разбирался ничуть не лучше, чем в самих детях. А когда Снусмумрик вцепился в его рукав, странник и вовсе ощутил незнакомую ему до этого щемящую неловкость.
- Маму не буди, - скорее хитро, чем строго шепнул Юксаре, совладав с собой и взъерошив и без того растрепанные вихры мальчишки.
Мальчишка молча кивнул и уткнулся носом в одеяло. Юксаре почесал его за ухом, как зверька, и расслабленно вытянул ноги, попутно поправив подушку под головой заметавшейся Мюмлы.
Ему было так тепло, что даже не хотелось думать о завтрашнем дне. Только крепко-крепко спать.
И, возможно, еще слушать в полудреме сопение двух не совсем безразличных ему существ.
***
Утром Юксаре немного разозлился на себя за сентиментальные мысли в ночи, и это помогло ему стряхнуть дрему и встать за полчаса до рассвета, почти как обычно.
Говорят, что лентяи дрыхнут до полудня, но Юксаре был особенным лентяем – ему было лень валяться на смятой простыни и пропускать странствие, которое могло подготовить для него много новых сюрпризов.
Морра вас всех возьми, да разве мало на свете сопливых мальчишек и глупых толстых Мюмл! Однако что-то подсказывало путнику, что этот дом навсегда сохранится в его памяти, как нечто особое. Особенно теплое.
Снусмумрик, кажется, видел, как его беспутный отец выскользнул за дверь, пока Мюмла досматривала свой пятый сон. Но его глаза-бусинки остались незамеченными в многочисленных складках теплого старого одеяла.
Так было правильно. Так было необходимо.
Наверное, однажды он все это поймет, ведь у Юксаре не мог получиться совсем уж глупый и недогадливый сын.