Honey, I'm Home.

— Какого хуя?! То есть я преподавал для того, чтоб случилось это? Несправедливо.

Шин сжимает бумажки в руках сильнее. Голова раскалывается от того, что происходит. Только вчера он был учителем, а сегодня его уволили на почве отношений, которых и не было. Точнее он их отрицал, не считает это отношениями, отказывает. И продолжит так делать. Это неправильно.

Совершенно неправильно.

Даже если ученик почти что совершеннолетний, через пару месяцев конец года, а он — молодой учитель, которому скоро стукнет 23. От такого голова кругом идёт, заставляя матерится и ругаться на себя.

Он не давал согласия. Никогда не давал и никогда не даст. Но почему-то его он ждёт больше всего на своих дополнительных. Дом, в который хочется возвращаться. Или дом сам возвращается к нему?

Перелистывает тетрадь. Аккуратный почерк Соу. Помнится, в прошлый раз он оставил это тут. Для того чтобы не таскать с собой туда-сюда.

О чём же ты только думаешь, Хиёри? Что тобой движет? Ты же оставил это тут не для того, чтоб ты не носил это лишний раз? Этому есть другая причина, так ведь? Что же ты за персонаж такой...

Тсукими подпирает рукой свою щёку, тяжко вздыхая. Он опять листает его тетрадь в поиске ответов. Не на вопросы для экзамена по истории, а на вопросы, которые тревожили его с самого начала занятий и не давали покоя в голове. Соу был круглым отличником. Вспоминать Шина в его возрасте просто страшно, он был троечником и стал учителем для того, дабы доказать, что это не история нудная, а преподаватели неправильные. И всегда у того безжизненный взгляд с хитрой, как у лисы, улыбкой. Кожа нежная, бледная, словно из фарфора.

Кукла.

И каждый раз при взгляде на Тсукими, его взор становился более живым. Жаждущим чего-то. В голове мелькнули воспоминания. С девятого класса, как Мидори перевёлся, он постоянно мелькал где-то в кругозоре преподавателя. За ним следили?

Шин никогда не был глуп. Если акцентировать на этом внимание, то при подсчёте таких случаях становилось дурно. Может ему просто показалось?

Какая жалость, что нет.

Закрывает глаза руками. О чём он думает? Репетитор зарывает руки в волосы, мягко касаясь головы и поглаживает её. Становится спокойней, теплей, не в давящей атмосфере одиночества. Хочется, чтоб кто-то был рядом. Чтоб он убедил в том, что всё хорошо. Что не стоит так много напрягаться по этому поводу.

Отвратительно. Тошно от самого себя. Шин сжимает свои волосы. Это не то, о чём надо сейчас думать. В этой ситуации виноват ты и только ты. И прямо сейчас ты от этого бежишь, спотыкаясь на ровном месте. Ещё немного. Ещё чуть-чуть...

— Блять! — Тсукими вздрогнул от звонка в домофон, который отвлёк от его тревожных мыслей.

Точно. Сегодня дополнительные с Хиёри.

Мысленно покарав себя за безответственность, заодно и отругав будильник, который он сам забыл поставить, Шин вяло поднимается и идёт к входной двери. Открывать ему ой как не хочется, но руки сами тянутся к "телефону", спрашивая кто пришёл и открывая проход в подъезд.

Слабак.

Щурится, не отходя ни на шаг. Здравый смысл говорит убежать. Убежать куда подальше, от этого места, от его ученика. Но он бездействует, словно так и надо. Словно он привык.

Соу уже стоит в пороге, приторно улыбаясь и протягивая его любимые конфеты.

— Дома я, радость моя!

И почему-то он готов его простить. Простить за всё, что он сделал, за все его ошибки. Шин берёт конфеты и приветливо улыбается, пока Мидори немного наклоняется для поцелуя.

Жмурится, слишком сладко, яркий вкус шоколада. Шин опирается на стену. На самом деле он не фанат сладкого.

Хиёри гладит Тсукими по щеке, после чего отстраняется. Его улыбка не тёплая, в глазах никакой нежности, лишь детская игривость и неистовый азарт.

Он знает это и ничего не хочет делать с этим. Соу дискомфортный, давящий, но заставляет поверить в то, что это нормально. Даже если подсознание говорит уходить.

Прохладные руки касаются рук историка, заставляя его вздрогнуть, взбодрится и оттолкнуть. Что он делает? Нет... Что они делают?

Ужасно. Даже если Шина уволили, он не может признать это. Он не может признать его чем-то большим, чем учеником. Человеком, который ходит на дополнительные. Неопытный ребёнок. Преподаватель отталкивает.

Тогда почему он так тянется к нему?

Хиёри хмурится и послушно отходит, показывая обиду. Безмолвно, ничего не говоря. Его действия четки, продуманы и резки. Заставляет чувствовать вину.

Историк тяжко вздыхает и идёт в гостиную, где обычно проходят дополнительные.

— Учитель Тсукими не хочет меня видеть, да? Как грубо с его стороны.

Шин останавливается, не оглядывается. Давит. Сильно давит, заставляя преподавателя закусить губу, ничего не отвечая. Соу не разувается, его шаг неторопливый, отчётливый. Подходит сзади и обнимает. Его объятия заставляют сердце биться сильнее, то ли от страха, то ли от желания быть ближе. Он попался в его сеть. Стоп, чего?

— Мы ведь оба знаем, что это не так.

Голос Хиёри отзывается эхом в голове. Мидори в свою очередь кладёт голову на плечо Шина, легко улыбаясь и протягивая буквы как ноты. Тихо, спокойно, без лишних эмоций, лишь с напрягающими смешками.

— Ну же, перестаньте обманывать себя, учитель Тсукими.

Учитель, учитель, учитель. Он в первую очередь учит, а не занимается подобным. Рука сжимается в кулак. Он хочет оттолкнуть, но хватка у Мидори крепка. Ещё попытки.

Ещё и ещё

Ещё и ещё и ещё и ещё.

Соу продолжает настаивать на своём, тёплое дыхание щекочет шею. Кажется, сам Шин жалеет о том, что у него такое слабое телосложение. Он умён, но физическая сила не его лучшая сторона.

— Никто не полюбит Вас так, как я. Я удовлетворю все-все Ваши потребности. — шепчет Мидори на ухо Шина, держа его за руку. Они становятся теплее. Ученик целует его в щёку.

Этот разговор происходит каждый раз. И каждый раз Тсукими молчит, стыдливо устремляя глаза в пол. Хиёри убирает одну руку и перекидывает через плечо историка, проводя пальцами по лицу.

— Не вините себя.

Мерзко.

Ноги становятся ватными, хочется упасть, но его крепко держат в руках. Тут только они и никого больше. Они оба зависимы друг от друга. И это никак нельзя назвать любовью.

Даже если Шин захочет, то он не сможет уехать, его не отпустят. Мидори в свою очередь останется с ним до конца, как с любимой игрушкой до самой смерти. Он желает обладать им. Его сопротивление, попытки убежать, избавится, зная что он вернётся назад заставляет отличника усмехнутся сильнее.

— Я - единственный, кто Вам нужен. Я решу все Ваши проблемы по щелчку пальца. Не разочаровывайте меня.

Обнимаются они уже долгое время, Хиёри проводит большим пальцем по нижней губе наставника, чуть больше разворачивая к себе и опять целует.

Грубо, настырно, как бы Шин не пытался хоть что-то сделать. Сил больше нет на это. Поэтому он поддаётся. В конце концов так всегда происходит. Мидори наконец чувствует что-то, кроме безразличия.

Желание овладеть. Забрать себе. Закрыть на замок.

Ученик ухмыляется почти безумно. Ярко-изумрудные глаза смотрят прямо в душу, сковывая её.

Тяжёлое дыхание, томный взгляд. Сегодня опять не будет времени для истории, так ведь? Шин хотел бы возразить, сказать, что он — только ученик и ничего более быть не может, так ведь?

Правда ли он хотел бы этого, или он обманывает себя?

Соу прикрывает глаза, довольно улыбаясь, как кот, чувствуя слабость и неловкое положение Тсукими. Он как испуганная мышка, не знает, чего сейчас хочет.

Одна рука проскальзывает на талию, а второй он зарывается в бирюзовые волосы учителя.

— Позвольте мне стать ближе и я покажу Вам, что такое настоящая любовь.

Чувство дежавю. Учитель неосознанно прильнул к руке Мидори, разрешая погладить себя и трепать волосы.

— Хватит игнорировать меня, чёрт возьми.

Обида. Едкая и жгучая. Рука на талии сжимается сильнее. Историк одну руку кладёт на плечо Соу. Младший принял это за сигнал и сделал шаг вперёд, заставляя Шина отшатнуться. Мидори вновь взбирается под свитер, царапая кожу Тсукими и, главное, шепчет на ухо ободряющие слова, которые звучат успокаивающе. Но он точно не может найти в них какое-то утешение. Поэтому он неловко отводит взгляд, цепляясь в плечо ученика и крепко держит кулёк с конфетами. Отличник в свою очередь сжал волосы преподавателя, вызывая лёгкую боль.

Морщит лицо в неясной эмоции, пока ученик с наслаждением наблюдает за этим. Появляется вопрос о том, как он вообще докатился до такого. Соу не знает слово нет, потому после очередного отказа и попыткой оттолкнуть историк получает звонкую пощёчину.

— Я неясно выразился, учитель Тсукими? И кто после этого тут ещё плохой? Это не честно, хватит молчать.

Нет ответа. Волосы сжимаются всё сильнее и оттягиваются, заставляя Шина схватиться за его руку.

— Я...

Историк мнётся. Почему сейчас он так слаб? Он словно марионетка. Уязвим, открыт, молчалив.

Соу терпеливо ждёт ответа, впиваясь в руку наставника ногтями. Ждёт уже долгое время. Так же, как и Шин.

— А в начале вы были смелее. — сухо смеётся Хиёри, пока учитель старается убрать его руку ценой сильных царапин на своей.

— Всё, что Вам нужно, так это слушать меня и все-все Ваши проблемы уйдут. Я люблю Вас, учитель Тсукими. И я добился высшего балла по пробнику по истории. Разве я не молодец?

Тишина. Учитель поджимает губы в растерянности, а глаза на мокром месте от боли.

— Молодец-молодец.

Одного комплимента хватило, чтобы какой-то момент Соу наконец отпустил его волосы, проходя рукой по шее.

Какое облегчение.

Щёки полыхают румянцем, но в горле ком. Словно дыхание перекрыли. Отличник понимающе вздохнёт и снова обнимет после контраста с тем, что было раньше.

Ассоциация идёт с качелями, которое катается туда-сюда. Хороший способ заманить в ловушку, Хиёри, у тебя это прекрасно вышло.

От собственной беспомощности становилось вновь дурно. Даже думать больно. И в голове крутится "почему же ты не останавливаешь его?"

Не захотел. Захотел бы - то оттолкнул его, оставил мы ни с чем. Мидори не такой сильный, как кажется.

Тогда почему он не захотел? Это не нормально.

Мысли словно издеваются над бедным Шином, не давая их забыть, сбить чем-то. И самое главное, ученик добился того, что все мысли были только о нём.

Сволочь.

Ощущение, словно черепная коробка скоро лопнет от напора мыслей и противоречивых чувств. Но самое главное, что Тсукими не один.

Соу рядом. Ему, может и плевать, но он рядом. Дом, который возвращается к тебе, насколько бы мучительным он не был...

Мидори отстраняется, поглаживая щеку преподавателя, а вторую руку скрещивает с его тёплой ладонью. Эта вселенная только для них двоих и ни для кого больше.

Улыбается. Хиёри готов был поклясться, что мог бы смотреть на робкого и неуверенного Шина вечность. Слишком уязвимый. Слишком безнадёжный. Слишком беззащитный.

Одно наслаждение видеть то, как он ломается. И больше ведь не сможет сбежать. Отличник не планирует уходить в ближайшее время. А если бы его план с тем, чтоб он поигрался и ушёл, сработал, то его бы тут не было.

Но он возвращается. Хочет обратно. Ведь он пробуждает новые чувства. Новые эмоции. Новый смысл жизни и в конце концов интерес.

Историк - его любимая игрушка. К которому он готов возвращаться не смотря ни на что.

Шин устало прикрывает глаза, переставая сопротивляться и решает плыть по течению. Они были обречены с самого начала, не так ли? Тогда чему он удивляется?

В какой-то момент стало спокойней. Тишину перебил ровный голос Хиёри.

— Если бы не ты, я бы так и не полюбил историю, ахах.