Довольно глубокая ночь. За окном умертвляющая тишина, яркая полная луна на небе, подсвеченная большим скоплением звёзд. Кто знает, о чём могут сказать эти далёкие звёзды? О чём-то пугающем, скоропостижном...
Бездна дери эти мысли. Эти назначения, карты, расчёты.
Мондштадт заснул, закрылся и на ночь пал под оковами позднего времени, неизвестности и таинственности. Город пал на ночь, но не пали люди. Не все спят, ведь так?
Эта тёплая летняя ночь кому-то может подарить счастье, кому-то вдохновение, кому-то и размышления. А кто-то стоит на своём посту, терзаясь перед мглой своим чувством долга к родине.
День за днём, встречая новый день, никогда не знаешь, что случится и что будет. Но почему все вспоминают только о дне? Никому не интересна ночь и её собственная тихая история?
Будто тихая колыбельная. А за ней такой же тихий плач, слёзы. Ночь дарит раскаяние, ночь дарит искренность и эмоции. Ночь карает неприступных, ломает устои. Чтобы укачать, помочь уснуть и достигнуть покоя. Покоя в любом плане.
В доме Гуннхильдр везде потушен свет, аккуратно сведены плотные шторы на окнах. Ночь... на то и расчёт.
Последний вечер при свечах, проведённый довольно романтично для обеих сторон, давно подошёл к концу. Но все ли хотят его заканчивать?
Во мраке может существовать лишь один человек - Лиза.
Лиза, заснувшая в сидячем положении в постели, продолжая упрямо держать в руках книгу о каких-то астрономических исследованиях, чтобы отвлечься.
Маленький светильник с использованием гео элемента освещает часть комнаты тёплым, тихим жёлто-оранжевым светом, совершенно не мешая спящим.
Книга наклоняется вперёд всё больше, выпадая из тонких расслабленных пальцев. Девушка, в конечном итоге, слегка дёргается корпусом, из-за чего просыпается. Предмет выпадает вперёд, грубо раскрываясь где-то посередине.
Комнату всё также поедает тишина. Нет ничего единого, что вырывает ведьму из плена сна. Лишь она сама.
Сама решила посидеть и подумать. Нужно было подумать о всём и ещё о многом, как говорил сам наставник Минчи из академии.
Лиза пару секунд смотрит на книгу, берётся за закладку на своих коленях, тихонько кладя её между последнего разворота и, наконец, закрывая книгу. Предмет находит своё окончательное место до утра на тумбе, у светильника.
Потом она переводит расфокусированный взгляд на свои ноги, давно заботливо спрятанные под одеялом, чтобы ощутить тепло. Будто спит уже сейчас.
Это бы можно было назвать нескончаемым сном, тем спокойствием, ради которого она живёт и чем она руководствуется, если бы не рядом лежащая Джинн, которая ещё давно погрузилась в сон, отвернувшись от света и завернувшись по нос в одеяло.
Лиза словно ночь. Сливается с темнотой, но не примыкает к ней. На Лизе нет улыбки, нет оценивающего взгляда и игривости в глазах, того азарта ситуации, который был часами ранее.
Она другая, и её никто не видит. Даже Магистр.
Вообще, рыцарь и близко не имела понятия об этих "размышлениях", давно видя что-то своё: отдалённое, с привилегиями своего сердца, ярых, как фейерверк, чувств и довольно уставшего сознания.
Ведьма смягчает сонный взгляд, наклоняясь к лицу спящей. Она умиляется, тешится этим спокойствием и держит море секретов, которые хочется рассказать прямо сейчас. Хочется говорить, плакать, смеяться и так по кругу, пока Лиза не поведает о всей своей жизни от незапамятных времён детства до вступления в Ордо Фавониус.
Но Джинн сладко спит и Минчи не зверь, чтобы будить кого-то и судорожно просить любви и внимания. Она уже не та, что раньше. Даже любит Джинн не так, как любила в начале. Меняются ценности и меняются чувства.
Ещё немного полюбовавшись на Магистра, на её слегка растрёпанные сном золотые кудри и длинные ресницы, Лиза наклоняется в упор где-то к виску, спускается куда-то ниже и невесомо касается губами щеки.
Джинн слишком яркая для ночи. Даже сквозь сон чувствуется её напряжение и готовность действовать. Джинн для ведьмы - личный букет чувств и заботы.
Минчи пытается не топить себя в своих беспокойных фантазиях дальше, поэтому тянется рукой к выключателю. Одно движение - светильник затухает, рассеивая остатки света буквально за пару мгновений.
Лиза не боится темноты. Она любит её. И любит видеть спящую Джинн рядом с собой, чтобы обнимать её, любоваться, в коем веке, расслабленным и спокойным лицом, довольствоваться расмеренным дыханием и выражать всё больше ласки к этому человеку.
Яркая луна минимально обрамляет шторы по краям, единичными бороздами пробираясь в комнату.
Они засыпают вместе, провожая ночь и её завораживающую тьму, приход которой снова лежит где-то за высокими холмами. И Лиза всё знает, молчит. Мрак и свет забирают её тайны, заставляют забыться.
***
Рассветные лучи далеки от того, чтобы собой будить кого-то, как бы это романтично не описывали в каких-то романах.
Джинн резко раскрывает глаза, упираясь взглядом в стену. Её умение просыпаться по утрам без будильника каждый раз удивляет и саму девушку по сей день.
За окном слышны одинокие переклички певчих птиц, довольно часто устраивающих свои птичьи концерты в их уютном рыцарском городке что вечером, что утром.
Город просыпается, просыпается Магистр этого города. Даже если пока он Действующий Магистр.
Гуннхильдр чувствует объятия со спины; ей не нужно догадываться, кто сейчас не хочет её отпускать в цепкие лапы постоянной изнуряющей работы в ордене.
Шуршит одеяло, аккуратно оборачивая теперь лишь одного человека. Джинн приходится тихонько подняться, сесть в постели, свесив ноги к полу.
Утро. Ещё одно утро, а за ним и новый день. Море новых, а может быть и просто не завершенных, дел.
Девушка аккуратно сводит колени, опуская голову. В полутьме едва различимы силуэты массивной мебели, но включённый вовремя свет всё исправляет.
Торшер, только уже со стороны Джинн, аккуратно перехватывает мрак, возвращая в реальность.
Джинн словно утро. Словно яркое рассветное небо, будто сошедшее с самых известных масляных картин, как большое тёплое солнце и лёгкий освежающий ветерок. Джинн нравится утро и нравятся собственные размышления в этой, пока что, короткой череде событий. И компании спящей Лизы.
Спустя пару секунд рыцарь различила за спиной шуршание одеял и вспомнила про ведьму.
Лиза жмурилась во сне, но, похоже, спала не крепко, вжималась лицом в простынь и закрывалась от света настолько, насколько могла.
Такая чувствительная. К свету-ли? Когда перестаёшь чувствовать рядом тепло, тоже становится не по себе.
Джинн, наконец, опомнилась от своих утренних терзаний и развернулась к девушке, заботливо закрывая её другой стороной одеяла от света лампы. Минчи продолжила беспокойно спать, раскинувшись по всей кровати. Как хочется лечь к ней обратно.
Так холодно. Рыцарю ощутимо холодно в этом пространстве.
Самое тяжёлое утром - это подняться с нагретой постели и пойти дальше. Вот и Джинн явно не может.
Она тихо охнула, но развернулась корпусом к спящей, поглаживая русые пряди, закрывающие хаотично всю подушку Минчи.
Лиза явно не утро. Лиза любит спать почти до обеда, сладко потягиваться и искать Магистра рядом с собой, даже заранее зная, насколько это бесполезно по будням. Она таинственна, как ночь, любима суровой тенью. Но от этого не перестаёт быть... тёплой. Живой. Как солнце.
Джинн хмыкает, утыкаясь носом в голое плечо ведьмы. Почему-то реакции не последовало, поэтому без смущения она целует девушку туда же и рывком отстраняется, спрыгивая с кровати.
Когда они поймут, что каждый божий день отзеркаливают друг друга? Наверное, никогда. Даже если давно поняли, что дополняют собой хрупкую часть внутри друг друга не только делом и словом, а просто даже присутствием.