В конце концов, Годжо со многим сумел свыкнуться. Ему потребовалось время, чтобы впустить в жизнь пару маленьких человечков, которые теперь устраивали ему аттракционы, проверяющие прочность нервов, регулярно. Чего стоили только кулинарные эксперименты Цумики — кухню отмывали еще два дня, потому что свекольное пятно на стене никак не поддавалось. Пришлось научить ее жарить яичницу и наггетсы, потому что два этих блюда было просто невозможно испортить до такого состояния, чтобы Цумики расстроилась.

Говоря о ней… она вела себя куда более открыто, нежели Мегуми, на всякую ласку готовый ответить укусом. Приручить обделенного вниманием ребенка оказалось слишком легко. Всю свою заботу Цумики отдавала сводному брату, а теперь, когда ей стало перепадать что-то, кроме банального обеспечения, она старалась уделить мгновение и опекуну. Сатору крайне трогало это, особенно то, как она всякий раз вызвалась помочь.

Только вот не со всем в отношении младшей школьницы мог справиться Годжо. Беда пришла, откуда не ждали:

— Годжо-сан, — встретила Цумики его после задания вечером пятницы, — у нас с братом в школе праздник, я выступаю, у меня номер. В среду. Вот, хотела пригласить вас. Если сможете прийти.

Ну разве Сатору мог отказать?

— Обязательно приду. Что за праздник? — он оставил ботинки у двери и повел девочку в комнату, собираясь выведать достаточно информации, чтобы быть на высоте, чтобы покорить мероприятие.

Был ли Годжо поражен столь очаровательной и личной просьбой? В самое сердце. Внутренне он буквально пустил слезу от умиления, пока рассчитывал, сколько работы придется свалить на кохаев. У него нарисовалась важная причина, чтобы оставить проклятия на других и заняться жизнью своей и тех, за кого он взялся отвечать.

Оказалось, что Цумики победила в каком-то конкурсе чтения стихотворений, и теперь ее просили выступить в честь школьного юбилея. Сатору испытывал удовольствие от мысли, что дитя под его началом выиграло состязание среди ровесников и удостоилось такой чести. Мегуми больше нравились проклятые техники, чем дурацкие задачки, а вот сестре не досталось паранормальных способностей, и она вкладывалась в учебу.

Однако не означало ли это, что требовалась красивая прическа? Сатору почти ничего в этом не понимал и сам делать не умел — просто никогда не интересовался. парикмахеров в знакомых у него и не водилось. Пришлось пристать к первогодке техникума и долго и кропотливо учиться, во время работы эксплуатируя шевелюру Секо, а дома — Мегуми.

Мальчишка, скрипя зубами от неудовольствия, терпел. Волосы у него жестко топорщились и совсем не годились для оттачивания навыков плетения, однако решение сделать сюрприз Цумики лишало какого-то выбора: Годжо не мог практиковаться на девочке, Мегуми — отказываться, подставляя сестру.

Ко дню праздника Сатору мог плести косички всех видов и форм, которые знал, с закрытыми глазами. Все старания оправдались одной только робкой улыбкой Цумики, которая даже не успела собрать длинные темные волосы в хвост.

— Подожди, — Годжо перехватил резинку у нее из рук и сразу принялся за дело, — это же праздник. Я тут кое-чему научился, чтобы Цуми-тян блистала на сцене ярче звезды, — протянул он нараспев, тут же припоминая, что именно хотелось соорудить на аккуратной круглой девичьей головке.

Что ж, старания не прошли даром, потому что каждая мамочка спросила, мама ли так хорошо плетет косички. Сатору даже не стал отказываться от титула гордой матери.