Долгая ночь с Сашкой, с Сашкиным Борькой и его прелестным храпом, прелесть которого для Димы заключалась именно в том, что не Диме его приходилось изо дня в день слушать, Димку отрезвила и морально, и физически. Голова перестала кружиться ближе к трем, язык заплетаться тоже, а угрызения совести за свое якобы отвратительное поведение перед «чужими» дали о себе знать еще в полночь. Сашка болтала без умолку, раскладывала все по полочкам в затуманенной подростковыми чувствами к красивому соседу Диминой голове и периодически выводила Борю из состояния дремы толчками локтем в его мягкое пузико. Боря очухивался и пытался выдать что-то более-менее вразумительное и в тему. Надо заметить, неплохо попадал.

— Вы просто не понимаете, Борис. Они другие! Они классные! Люди недосягаемой красоты и популярности! И-ли-та! А мы просто сброд и мусор среди этих редких драгоценных камней, — вложила Сашка в свой словесный высер максимум иронии, пытаясь саркастичными нотками в хриплом от бесконечной болтовни голосе вывести заколдованного Димку из этого забытья.

Борис отодвинул от места, где должен быть рот (сейчас там была густая цвета каштана растительность) бокал с неработающим кофе, с трудом разлепил слипшиеся веки и серьезно произнес:

— Ага. Только что-то вдруг все резко становятся одинаковыми, когда подобную илиту, уважаемая Александра, знатно имеют в жопку, и эти недосягаемые идеалы недосягаемой красоты целыми днями сидят на толчке как обычные смертные, просто потому что в их анусах какашки не держатся.

— ПХА! — резко откинула Сашка голову назад, чуть не навернувшись со стула через его спинку, и с восторгом соединила ладони в звонком шлепке.

Своей удачной попыткой рассмешить любимую (в принципе с Сашкой по-другому выходило редко) Борис искренне загордился. Димка же продолжал где-то летать:

— Вы мне его самому, что ли, трахнуть предлагаете?..

Сашка посерьезнела и обернулась на суженого:

— Ты пытался, дорогой.

— Искренне сочувствую тебе, милая.

Внушать Димке, что Тима — обыкновенный нарцисс, волк в овечьей шкуре и его к Диме симпатия просто элементарное развлечение, было совершенно пустой тратой времени. Отчего Сашка решила действовать иначе — мягко, никого сильно при этом не гнобя.

— Не расстраивайся, мой хороший. Пойми, у вас разные темпераменты и взгляды на жизнь. Вы просто два разных мира. Но это ведь не значит, что ты из себя ничего не представляешь. И если он, по-твоему, центр Вселенной, Мить, то ты для меня улетный космос. Не надо принижать своих достоинств только потому, что у кого-то о жизни слишком скудные представления.

— Да все я отлично понимаю, Сашк.

— Правда, что ли? — буркнула подруга в сторону скептически.

— Как и в прошлый раз, когда мы с бывшим рассрались.

— О господи… — уехали Сашкины глаза за верхние веки от упоминания Димкой бывшего. История обещала быть «занимательной».

— Я понимал, что это не мое, и все равно после его ухода где-то почему-то за себя было очень обидно. И здесь не догоняю. Зачем надо было его селить рядом? Знакомить нас… Сводить… Опыт? Я не чувствую, что что-то изменилось. Значит, этот опыт получил он. А значит я снова играю лишь второстепенную роль во всей этой дурацкой истории, и от этого мне херово. Вот и делай выводы, кто тут космос, а кто так, чисто мусор космический.

Парочка напротив молча переглянулась: Борис помял объемными плечами, мол, это просто надо пережить; Сашка дернула головой в ответ, мол, согласна, надо. Димка наградил обоих колким взглядом, дескать, вы ни хера не понимаете, и, демонстративно сморщив нос, звучно фыркнул в сторону подруги. В Диме проснулась матушка-зависть. Завидовал Димка Сашке не потому, что у нее кто-то был, а потому, что этим кем-то был Боря.

Диме Борька очень нравился. Ну, как очень? Как человек. А вот внешне был совсем не в его вкусе. В принципе, как и не во вкусе большинства, окружающих Бориса людей. Его глазки напоминали маленькие черные пуговки, пухлые щеки всегда были малиновыми, а скромная шевелюра ютилась под квадратной бейсболкой, редко покидающей его голову, одиноким островком. А еще Боря был здоровым, как сибирский медведь. Это Димку в Боре, кстати, привлекало. Расстраивало Диму то, что эти объемы не ограничивались лишь наличием у Бори упругих мускулов.

— Ты уверена, что это не приворот, Сашк? — поинтересовался Митя скромно, впервые увидев новое Сашкино увлечение.

— Не, ты че, Мить, какие привороты? Их не существует. А че? Не красавец, да?

— Ну-у-у… как бы тебе это сказать… помягче?..

— Хер знает, Мить. Борис меня заводит.

— Чем? Деньгами?..

На мнение окружающих, считающих Сашку для ее кавалера ну слишком уж шикарной, Сашка внимания давно не обращала. В ее жизни было все: бессовестные изменщики, угнетающие абьюзеры, состоятельные торчки, ленивые нахлебники. Она была сыта этими красавцами по горло и на свидание с Борей пошла вовсе не из-за его лица. Вслепую. Увидев за столиком в кафе здоровехонького Борю, Сашка не удивилась ничему. Борька же, увидев Сашку, откровенно поплыл. Вспотел, раскраснелся, начал пороть какую-то и почему-то страшно веселящую невероятной привлекательности девушку чушь и ловко заработал согласие на свидание номер два, выдав на Сашкино «мой лучший друг — гей, Борис, имейте в виду» эмоциональное «очень люблю геев!».

Сейчас Митя Борю искренне уважал. Видел, как этот неказистый мишка боготворит свою ненаглядную, вспоминал последнего Сашкиного неземной красоты абьюзера, которому Митя за фингал под глазом подруги благополучно сломал его распрекрасный нос, и искренне Сашке завидовал. За ее способности любить человека за его внутренние миры и отодвигать внешность и привычки за задние планы. В общем, завидовал и страдал. Отлично осознавал свою ненормальную на Тиме помешанность и ничего не мог с этим поделать. В итоге, честно пообещав подруге представлять на месте Тимы Борю без бейсболки, дабы не терять при общении с этим сексапилом самообладания, Димка постарался взять себя в руки, а ближе к утру бодро объявил:

— Ладно, все, блин, пошли все на фиг! Мне нужен хуй!

— Только бывшему писать не вздумай, — дала подруга Диме наставление, зная точно, это воодушевление максимум с ним на пару или около того дней. Не более.

— Знаешь, я, может, и увидел лучик в темном небе, но это не значит, что у моего дома безнадежно поехала крыша. Качаю «Тиндер», — вооружился Митя мобильником и зажег экран.

— Слушай, напиши Арсению, Мить.

Димка подвис. Сашка проснулась. Боря захрапел.

— Ты молчишь? Митя, пиши! — подпрыгнула подруга на стуле одухотворенно. — Скинь прайс! Он же сам попросил! Никакой навязчивости!

— Он же брат Тимы, Сашк.

— Отчего я до сих пор не понимаю, почему ты не сделал этого раньше.

— И не факт, что вообще би. Вдруг мне все же показалось?

— Вот и проверишь. Знаешь, че я думаю?

— Уже спрашивать страшно.

— Ты для Тимы невинность.

— Чего?! — перешел Митя на фальцет и сморщил нос в недоумении.

— Правильный, скромный, чистенький. Улавливаешь?

— Да хорош, — отмахнулся Димка от глупой версии, усмехнувшись.

— Вот он и хочет пополнить тобой свою коллекцию.

— Какую еще коллекцию, на фиг? Он с Викой встречается, если че.

— Тебе надо испачкаться, — настаивала Сашка на своем, видя в Тиме вовсе не того ангелочка, которого видит в нем наивный Митя.

— Я гей, Сашк. Люблю анал. Куда уж грязнее?

— А душа ангельская. Вот он и кайфует. Сделай пакость, Дим. Трахнись с его братцем. Заодно, может, мужиком нормальным обзаведешься. Пойми, детка, твоя судьба не Тима. Как ты этого не понимаешь, блин?

— Опять гороскопов начиталась?

— Не начиталась.

— Тогда откуда столько уверенности?

Сашка выдержала многозначительную паузу. Зашелестела фольгой от шоколадки, стабильно лежащей в центре стола, скромно добавила:

— Я сделала на тебя расклад.

— Я-я-ясно… — нажал Митя кнопку «скачать». Подробности Сашкиной магии его интересовали мало.

— Митя! Он мне ну все показал! — угрожающе подалась подруга вперед и ткнула Диме в нос галкой из пальцев. — Два мужика показал! Два! Один далеко, другой близко! И знаешь, что показали карты с далеким?

— Удиви меня.

— Стабильность! Уверенность! Верность! Процветание!

Димка не впечатлился. Он знал себя слишком хорошо. Вспоминал свое поведения даже с самыми спокойными и сильно сомневался, что хотя бы в одних отношениях у него получится полное взаимопонимание. В общем, на правду Сашкины заверения походили слабо.

— А с недалеким?

— Ничего хорошего.

— Конкретнее, Сашк.

— Мить… — попыталась подруга увильнуть от ответа, чем собственно Митю и заинтриговала.

— Говори.

— Ссоры. Непостоянство. Разногласия. Недоверие, — отвела Сашка глаза и заткнула рот кусочком «Аленки».

— А губы че зажевала?

— А?

— Ты не договариваешь.

— Да нет. Все сказала вроде бы.

— Нашла кого наебывать. Что там еще? Колись.

— Чувства, — очнулся Борис очень не вовремя.

Сашка бухнула по столу кулаком и скроила грозное выражение:

— Борис! Все! Просто идите спать, — вытянула руку на всю длину и указала пальцем в сторону стеклянной перегородки, за которой скрывалось благословенное ложе.

— Боже, почему я не сделал этого раньше? — выгребся Борис из-за стола и понес свои массы туда, куда ему приказали.

— Сегодня — один, Борис, — добавила Сашка строго, заставив своего суженого вернуться и полюбовно обнять ее со спины.

— Ну, простите меня, Александра Великая, — полобызали девушку в щеку колючей растительностью.

Сашка разулыбалась. Димка передернулся:

— Уходите уже, Борис.

Борис с удовольствием послушался. Димка поднял на Сашку темную бровь:

— Значит чувства?

Сашка тяжко выдохнула и неохотно призналась:

— Много чувств, зай.

— Любовь? — В груди Мити замерло сердечко.

— Любовь, Мить. Только вот… что-то я не видела, чтобы она взаимной была. Прости, сладкий.

***

Открывая дверь квартиры, Димка чувствовал себя чуть ли не Терминатором! Просто человеком из стали! Непрошибаемой сволочью, готовой смотреть на Тиму как на пустое место, ну или хотя бы как на Бориса без бейсболки, что бы тот ему впредь ни сказал и что бы он ни сделал. Но… переступив порог квартиры, шокированно замер в дверях. Возле Тиминой пары кед стояли девичьи на шпильках с узкими мысами бежевые лодочки. Через проем в комнату на Димкиной половине кровати виднелось оголенное женское бедро.

Дима обмяк. Хрупкое сердечко в груди дало трещину. Он растерялся, заметался взглядом по полу, нашел себя растоптанного дурацкими шпильками у себя же в ногах и переполненный чувствами невыносимой обиды и несправедливости вылетел в тамбур, несдержанно с грохотом шарахнув дверью. Выдрал трясущимися руками сигарету из пачки уже в подъезде, прикурил и, вновь осознав свою никуда не девшуюся помешанность на Тиме, заговорил сам с собою:

— Он не гей. Он не гей. Он не гей. — Затяжка. Выдох. — Он просто играет. Просто лицемерие. Жаждет самоутвердиться. — Затяжка. Выдох. — Это всего лишь лицо. Просто глаза. Дурацкая улыбка.

Скрип двери.

— Доброе утро, Мить, — нарисовался в подъезде слегка сонный, до очарования лохматый с обнаженным торсом Димкин провинившийся сосед.

Дима не выдержал:

— Перебор, Тим! — выпалил на эмоциях, тут же мысленно охаяв себя за резкость и негодование, которые демонстрировать по такому поводу, как чужая удавшаяся половая жизнь, было просто глупостью, с какой стороны на этот повод ни глянь.

— Знаю. Прости, Мить. Больше этого не повторится, — пристроил Тима зад на подоконник рядом с переставшим метаться вдоль лифтов Митей и вяло закурил.

— Только… не думай, что я долбаный олдскул по типу Викиных родителей, просто… это и моя кровать тоже. Вернее, это моя кровать, Тим. Твоя в магазине осталась. И если тебе не хватает тех пятнадцати, что находятся этажом выше, снимайте в следующий раз номер в отеле, блин.

— Я понял, Мить. Ты прав. Сам не знаю, о чем я думал. Извини.

На мягкое извинение Димка молча стиснул зубы и шумно резко выдохнул через нос. На большее его, к его же сожалению, не хватило. Он слишком отчетливо увидел со стороны свою истерику. Представил, что подумает о нем Тима, и предпочел — внутреннюю борьбу с собой и своими неосуществимыми желаниями, нежели предъявление претензий человеку, который, максимум, что Димке должен, так это двушку в конце месяца за коммунальные.

— Где пропадал?

Теплый на себе взгляд Димка почувствовал буквально кожей, но отвечать на него в этот момент просто не захотел, прохрипев почти неэмоционально:

— У Сашки зависли.

— Неординарная девушка, однако.

— Есть такое дело.

— Я ей, кажется, не понравился.

— И такое — есть, — не стал Димка пытаться юлить.

— Видимо, она много обо мне слышала…

— У нее ко всем парням отношение заведомо отрицательное.

— В плане?

— Лесбиянка, — соврал Митя намеренно, даже не желая допускать мысли о том, что Тиме может понравиться Митина подруга. А Сашка как минимум внешне нравилась всем.

— Оу…

— Что? Уже представил ее в постели с красивой девушкой?

— Вот сейчас представил.

Димка усмехнулся. Почувствовал, как его медленно, но верно отпускает. И вот теперь захотел на Тиму посмотреть. Но, вспомнив, один из своих вчерашних позоров, загорелся от стыда алым факелом и, закусив губу, отвернулся в противоположный от Тимы бок. После собрался с духом и вымученно заговорил:

— Слушай, насчет имени… Я без понятий, с чего я решил, что тебя зовут Тимур. Правда. Хотя… Ладно, знаю. Это же очевидно. Ты общаешься с дебилом. Боже, как стыдно, — схватился Дима за голову и принялся массировать пальцами горящий лоб.

— Забей, Дим. Я не обижаюсь. Наоборот, мне даже понравилось.

— Понравилось?.. Что именно?

— Как ты его промур-р-рчал.

Митя наградил соседа взглядом «снова начинаешь?» и не смог не поднять уголок рта. Ему ответили самой сладкой улыбкой в мире, и Викино бедро уже не казалось Мите таким уж прямо большим происшествием. Благополучно скинув невидимые иголки, словно линяющий по весне ежик, Митя принялся кокетливо примерять правильное имя на его обладателя:

— Тимофей… Тимоша… Тимофеюшка… Тимаффин… Ну да, Тимур звучит определенно лучше.

Ложно уязвленный чужими вкусовыми предпочтениями сосед положил руку Димке под загривком и ласково сжал шею пальцами, делая затяжку и щурясь с наигранной на Диму озлобленностью. Тело Димки на неожиданное прикосновение отреагировало мурашками, сам же он звонко хохотнул, сжался в плечах рефлекторно и окончательно простил Тиме его «супружеский» долг, от исполнения которого он никуда не денется. Рано или поздно Дима бы все равно это увидел. Рано или поздно, но ему пришлось бы это просто принять. А после Димка открыл рот. Приятный тет-а-тет нарушило противное скрежетание. Из маленькой кабинки на тринадцатом появилось обтянутое черными спортивными леггинсами женское бедро. Бедро, как и леггинсы, принадлежали Вике…