Сынмин и проблемы с учебой — это буквально антонимы, потому что абсолютно любая наука давалась ему с легкостью: формулы выводились как-то сами собой, правила запоминались автоматически, а сочинения писались с тонким профессионализмом, как будто Сынмин не просто студент, а буквально писатель. Но была одна единственная дисциплина, с которой у Сынмина были огромные проблемы, которые решаться не хотели совершенно, как бы Сынмин не старался.
Гребаный. Английский.
Сынмина передергивает, стоит ему услышать хоть слово на чужом языке. Потому что он не понимает ни черта, словарный запас у него на уровне пятилетки, и новые слова запоминаться вообще никак не хотят, их как будто что-то выпихивает из головы. «Как ветром сдуло,» — ржет противный Джисон, у которого с английским все получше. И, кстати, именно он предлагает Сынмину попросить помощи у кого-нибудь с лингвистического. Ну, вдруг получится. Сынмин на это только отмахивается и утыкается в учебник, стараясь перевести хотя бы предложение из целого текста. Делать ему нечего, лингвистов просить…
— Это потому, что там Хенджин учится, — коварно шепчет на ухо Джисон и поднимает руку, чтобы ответить. Он тут вообще не при делах, у него текст переведен, и не важно, что с помощью переводчика, вообще не важно. Сынмин в ответ только дует губы и отмахивается, подпирая голову рукой. Ну да, в этом и кроется основная причина, ну и что?
После пары, на которой, к слову, Сынмин так ни разу и не отвечает, его подзывает преподаватель, с траурным видом пролистывая журнал.
— У вас большие проблемы с английским, Ким Сынмин, — женщина качает головой и спускает на нос очки, смотря на Кима поверх оправы. — К сожалению, я не могу дать вам лишнюю консультацию, у меня нет на это времени. Но я попросила кое-кого из лингвистов, вам согласились помочь за пару обедов.
— И кто же? — Сынмин чувствует, как у него в момент пересыхает горло. Во-первых, в смысле, кое-кого из лингвистов? Во-вторых, в смысле за обеды? Он миллионер, чтобы разбрасываться стипендией направо и налево? С утра вроде не был.
— Хван Хенджин, — губы женщины растягиваются в милой улыбке. — Он лучший на потоке, так что сможет вас подтянуть.
«Пиздец,» — думает Сынмин, неуверенно кивая на какой-то вопрос и думая, что он в полной заднице. Теперь его краш узнает, что он тупой. Лучший день, определенно.
— Вот и отлично, — преподаватель с улыбкой закрывает журнал, протягивая его Сынмину. — Договоритесь с ним насчет занятий. Надеюсь, к следующей паре ваш уровень немного повысится. Удачи, Ким Сынмин.
— И вам, — Сынмин кисло улыбается, забирая журнал и быстро выходя из аудитории.
Все еще пиздец.
***
Джисон на всю столовую заливается хохотом, когда выслушивает рассказ друга. Сынмин в ответ фырчит максимальное недовольное «говнюк» и утыкается в тарелку, решая, что его обед сейчас куда интереснее истерических завываний его лучшего, на минуточку, друга.
— Да ты синоним к слову везение, — Джисон все никак не затыкается, продолжая ржать, поэтому Сынмин не придумывает ничего лучше, кроме как заткнуть болтливого и слишком громкого Хана булочкой. Работает: Джисон довольно мычит и жадно откусывает кусок. Как будто не он только что прикончил три порции.
— Ты отвратительный друг, — Сынмин недовольно хмурится, отпивая немного йогурта и подпирая голову рукой. — Лучше скажи, что мне делать. Как мне подойти к Хенджину?
— Ногами, — Джисон пожимает плечами, облизывая губы. — И сказать все так, как есть.
— Серьезно? — Сынмин выгибает бровь, смотря на друга. — Так, как есть? «Привет, Хенджин, я тут немного очень сильно тупой и ничего не понимаю в английском, не мог бы ты мне помочь? Я не обещаю, что все пойму и вряд ли буду слушать, потому что твои губы слишком красиво двигаются, на них приятно смотреть, но я попытаюсь понять хоть что-то.» Так?
— Ну… Можно было немного по-другому, — раздается голос сзади, и Сынмину очень хочется упасть лицом в салат.
— Лох, — Джисон хихикает, но отставляет тарелку с салатом подальше, видя, как Сынмин уже вычисляет траекторию падения.
— Я, эм… — Сынмин неловко улыбается, поворачиваясь и видя перед собой Хван Хенджина. Собственной персоной. Красивый, зараза… — Ну…
— Я знаю, что тебе нужна помощь с английским, — Хенджин мягко улыбается, и Джисон думает, что пора искать тряпку и ведро, потому что Сынмин начинает таять. Печально, он был хорошим другом. — Мы можем провести первое занятие в библиотеке? Скажем, сегодня после пар?
— Эээ… Да, конечно, — Сынмин натянуто улыбается и часто кивает, стараясь смотреть куда угодно, но не на Хвана. — Я подойду туда после пар.
— Отлично, тогда до встречи, — Хенджин машет на прощание рукой и уходит к столику, за которым сидят его друзья.
— Сынмин потек, тащите ведра, — Джисон снова хохочет и на этот раз получает в лоб от надутого друга, который вляпался по самое не хочу.
***
Занятия с Хенджином проходят интересно, и Сынмин, кажется, что-то даже запоминает, старательно конспектирует все то, что ему рассказывает Хван. И все было бы хорошо, если бы не один важный момент: Сынмин в Хенджина все еще влюблен, Хенджину на Сынмина в этом плане все еще начхать. Грустно как-то. Поэтому на следующее занятие, которое Хенджин почему-то назначил у себя дома, Сынмин приходит немного под градусом. Ну так, для храбрости.
Хенджин немного веселого состояния младшего не замечает, только радуется, что тот стал менее зажатым, и позволяет себе немного больше шуток, чем обычно. Сынмин смеется, прикрыв рот ладошкой, и выглядит так очаровательно, что Хенджину невольно хочется его затискать.
— Хенджин-хен, у меня есть предложение, — Сынмин тепло улыбается, осторожно откладывая в сторону ручку и внимательно смотря на старшего. — Я же хороший ученик?
— Хороший, — Хенджин кивает и рассматривает младшего, стараясь по глазам понять, что творится в этой очаровательной голове. Не получается. — Что за предложение?
— Я хочу проверить, помню ли я хоть что-то… Давай так, ты говоришь мне какое-то слово, а я пытаюсь его перевести. И если перевод неправильный, то я тебе отсосу.
Хенджин давится воздухом и огромными глазами смотрит на совершенно спокойного Сынмина, который, кажется, еще не осознает, что он только что сказал. Да быть такого не может, подобные мысли априори не должны посещать эту светлую голову. Сынмин же такой… Правильный. Правильный и непорочный, не может он, черт возьми, думать о таком. Хенджин чуть хмурится и внимательно рассматривает младшего, который выглядит серьезно, но предвкушающе: Сынмин кусает губы, в ожидании смотря на старшего, и ерзает на месте, заламывая пальцы. Быть не может.
— Что ж, давай, — Хенджин соглашается, облизывая губы. Младший тут же широко улыбается и, кажется, едва не светится от восторга, словно ребенок, который почти дорвался до желанной игрушки. — Абсолютно любое слово, да?
Сынмин часто кивает и немигающим взглядом впивается в пухлые губы, ожидая заветного слова. Он сам не понимает, что им движет, но все, что происходит, ему нравится. Даже слишком.
Хенджин облизывает губы и пробегается взглядом по тексту лежащего на столе учебника. Что ж…
— Как переводится thunder? — Хенджин выгибает бровь, упираясь локтями в стол и укладывая голову на сплетенные между собой пальцы.
Сынмин закусывает губу и отводит в сторону взгляд. Он действительно перебирает в мыслях всевозможные слова на английском и их перевод, но слова thunder там нет и в помине. Возможно, Ким где-то его видел, и, скорее всего, даже переводил, но вспомнить не может. Или не хочет, тут как посмотреть.
Сынмин притворно грустно вздыхает и сползает под стол, не давая Хенджину и слова сказать: Хван давится собственным удивлением и успевает только набрать в легкие воздух, пока Сынмин, плотоядно облизываясь, ловко раздвигает его ноги. Хенджин удивленно охает, но не противится, заинтересованно выгибая бровь.
— Неужели такой скромный мальчик способен на подобное?
— Скромный мальчик способен не только на подобное, — тихо бормочет Сынмин и, простигосподи, лижет. Лижет прямо через тонкую ткань спортивных штанов. Лижет старательно, прикрыв глаза и несколько раз касаясь языком одного и того же места примерно у основания члена. Хенджин удивленно выдыхает и как-то автоматически вплетает пальцы в чужие волосы. Сынмин млеет от бессловной похвалы и ловко расправляется с чужими штанами, стаскивая их куда-то к полу и удивленно выдыхая. В душу как-то сразу закрадываются сомнения: вряд ли он сможет взять хотя бы до половины.
— Если ты передумал, то все в порядке, — начинает, вроде бы, Хенджин, но затыкается сразу, наткнувшись на чужой взгляд.
Сынмин на это только фыркает и прижимается языком к крупной головке, вздрагивая от неожиданного удовольствия и прикрывая глаза. Хенджин задушенно стонет и откидывает голову назад, крепче сжимая чужие волосы. Охуеть.
Сынмин, явно довольный реакцией старшего, отстраняется, быстро вытирая тыльной стороной ладони губы и легкими поцелуями поднимаясь от основания к головке. Хенджин тяжело дышит и, кажется, поскуливает, чуть двигая бедрами. Сынмина едва ли не кроет от осознания простой вещи: он является причиной такого Хенджина. Благодаря ему Хенджин сейчас задыхается от удовольствия, теряется в океане ощущений и жмурится, крепко сжимая зубы, чтобы не сорваться к херам собачьим.
Сынмин лижет от основания вверх, влажно целуя головку и снова вбирая ее в рот, старательно посасывая и втягивая щеки. Хенджин, кажется, воет, потому что ептвоюмать это невозможно. Нельзя. У Хенджина мысли путаются, сбивая друг друга, но одна бьется настойчиво и явно, затмевая другие: у Сынмина восхитительные губы. Хенджин ловит дичайшие фетиши на все то, что происходит, и стонет-стонет-стонет, не в силах сдерживать свои эмоции.
Сынмин в душе радуется, вбирая в рот еще немного и поднимая глаза на Хенджина. На Хенджина, который стонет бесстыдно, чуть толкается бедрами меж горячих губ и облизывает свои, смотря прямо на младшего. У Сынмина сердце ухает куда-то вниз вместе с душой, потому что Хенджин выглядит еще волшебнее, чем обычно. Он искренен в эмоциях, он тоже наслаждается происходящим, он… Он выглядит настолько хорошо, что Сынмину хочется доставить еще больше удовольствие, лишь бы довести до пика.
И Сынмин старается: водит губами по всей длине, осторожно лижет, мягко лаская пальцами яички и упиваясь чужой реакцией. Хенджин стонет в разы громче и прогибается в спине, загнанно дыша.
Хенджин чуть крепче цепляется в чужие волосы, осторожно оттягивая младшего от своего члена и жмурясь.
— Сынмин…
Ким понятливо кивает и послушно отстраняется, помогая рукой. Хенджина надолго не хватает: он стонет тихо и изливается в чужую ладонь. Сынмин жмурится, когда часть семени попадает ему на лицо, но не отодвигается, только облизывает губы.
— Если бы ты не был так хорош, я бы надавал тебе по губам, — Хенджин слабо улыбается и быстро натягивает одежду, затаскивая младшего к себе на колени и бережно убирая собственную сперму с чужого лица. — Так как переводится thunder?
— Гром, — довольно мурчит младший, потираясь щекой о плечо Хвана и млея от крепких объятий.
— Чертенок, — Хенджин тихо усмехается и коротко целует Кима в губы, поглаживая по спине. — Отдыхай, на сегодня с занятиями закончим.
— Вообще-то, мне нужны уроки. Я целоваться не умею, — Сынмин игриво дует губы и крепче обнимает старшего за шею, тихо хихикая в ткань футболки.
— Что ж… Этому я тебя с удовольствием научу.