Хенджин неправильный. Странный. Бракованный.
Хенджин ненавидит себя очень давно, всерьез воспринимает любые негативные слова, даже если это шутка, копается в себе, ищет новые и новые изъяны и не может над ними работать, потому что у него нет на это сил. Он всем мешает, никому не нужен. Он лишний везде: в институте, в компании друзей, на своем аккаунте в твиттере или любой другой сети. Дома он тоже лишний. Хенджин иногда думает, что стоит ему исчезнуть — и всем станет легче, потому что не останется никакой обузы. Ему иногда действительно хочется исчезнуть, потому что он устал давить на людей вокруг.
Хенджин никого не напрягает своими проблемами. Никогда. У него есть люди, которые всегда говорят, что он может поделиться с ними чем угодно, но Хенджин предпочитает не мешать: молча глотает свои проблемы, плачет в душе, но упорно натягивает улыбку, чтобы сделать вид, что все в порядке.
Главное убедить себя в том, что все хорошо. Остальное не важно.
Один раз Хенджин срывается и действительно пишет, выливает в сообщения всю обиду и боль, весь тот ужас, который накопился внутри. Пишет и быстро удаляет, потому что Сынмин в сети был час назад и видеть ему это не нужно. Это проблемы исключительно Хенджина, никто ничего ему не должен.
Сынмин заходит в сеть спустя еще час, присылает фотки с работы, хвастается новой кружкой и говорит про красивый закат. Хенджин поддерживает разговор, и Сынмин думает, что все в порядке, пока Хенджина на куски разрывает. Ему больно, плохо, он кутается в плед и кусает губы, растирая по щекам слезы, но упорно отвечает на сообщения кучей смайликов и скобочек, чтобы не вызвать подозрения. А потом просто выходит из сети, открывает книгу и прячется в выдуманном мире на часы. Легче не становится, на груди словно лежит огромный ком, который тронь — и он рассыплется, облив Хенджина всеми негативными эмоциями и пессимистичными мыслями. Хенджин старается не шевелиться, чтобы не тревожить этот ком, но одно случайно брошенное соседом слово прорывает: Хенджин откладывает книгу на тумбочку, с головой кутается в плед, крепко обнимает подаренную Сынмином же игрушку и беззвучно плачет, уткнувшись в мягкий бок плюшевой альпаки лицом. Ему плохо, больно и одиноко, но рассказывать об этом он никому не будет. Это. Только. Его. Проблемы. Он должен с ними справиться сам. «А если не справлюсь, то окно открывается на себя», — невесело усмехается Хван, растирая по щекам слезы и отворачиваясь к шкафу, чтобы его слабость уж точно никто не увидел.
Каждый его день похож на предыдущий, нет никакого разнообразия. Хенджин находит утешение только в книгах, музыке и твиттере, где постепенно тоже чувствует себя лишним. В один прекрасный день он просто отключает телефон и уходит из общежития, максимально увеличивая громкость в наушниках. Музыку он не слышит: она играет гораздо тише, чем его мысли. Пару раз его кроют матом, потому что он не уступает дорогу велосипедистам, один раз он спотыкается о бордюр, потому что слишком ушел в себя, слышит чье-то недовольное цоканье и противное: «Вечно эта молодежь в телефонах». Хенджин не обращает внимания — ему все равно. У него нет сил реагировать. Хочется поговорить с родителями, но Хенджин понимает, что больше трех минут разговор не продлится — мать свернет его, как только услышит тихое «у меня все хорошо». Хенджин не понимает, почему, ему обидно и больно. Ему хочется быть нужным хотя бы для своей семьи, хочется значить, что есть место, где его ждут. Он понимает, что, скорее всего, просто накручивает себя, но внутренний голос противно шепчет: «Нет. Ты никому не нужен. Всем плевать на тебя. Если бы было не плевать, она бы слушала тебя больше трех минут, да? Это ведь так. У нее есть дела поважнее тебя. Пора бы принять это. Неприятно? Ох, как жаль, что всем плевать». Хенджин стискивает зубы и быстро смахивает слезы, уходя в самую даль парка, чтобы спрятаться ото всех. Он один. Пора действительно это принять.
Хенджин упирается затылком в дерево, устало прикрывая глаза. Он чувствует, как у него медленно внутри все тлеет, превращается в пепел и рушится. Он устал от этого. Слишком устал.
Сынмин написывает ему сообщения, жалуется на нарушителей правил дорожного движения, скидывает мемы и фотки своей собаки, но Хенджин все еще не заходит в сеть, игнорируя интернет в принципе. Ему слишком сильно ничего не хочется. Он опустошен и сломлен.
Хенджин упирается лбом в подтянутые к телу колени и тихо всхлипывает, прикусывая губу. Он должен с этим справиться, чтобы не разочаровывать окружающих в себе еще сильнее. Он и так бракованный, зачем усугублять, верно?
Хенджин вздрагивает, когда его плеча касается чья-то ладошка. Маленькая девочка, широко улыбаясь, торжественно вручает ему веселого желтого цвета одуванчик и убегает к маме, крича по пути что-то об очень красивом, но очень грустном мальчике. Хенджин рассматривает цветок и невесело усмехается. Его поганое состояние замечают даже незнакомые дети, о чем может идти речь…
Одуванчик дрожит на легком ветру, но не ломается, упорно светя ярким желтым светом и расправляя листочки. Даже он сильнее, и от этого становится истерически смешно: Хенджин закрывает лицо ладонями и дрожит, стараясь не хохотать в голос. Не хватало еще напугать людей своей истерикой.
Хенджин, кажется, чувствует себя еще хуже. Лежа на траве, он рассматривает небо, снова погрузившись в свои мысли. От наушников становится уже больно, но убирать их слишком лень. Хенджин снова не слышит музыку, полностью уйдя в себя. Мир вокруг словно растворяется, перестает существовать: Хенджин прикрывает глаза и делает короткий вдох через приоткрытый рот. Интересно, а как это, захлебнуться? Как это, ощущать воду, наполняющую легкие? Как это, осознать, что тебе нечем дышать? Как это, понимать, что больше ты не сделаешь и шага? Хенджин пытается представить. Он не видит воды, но видит, как людям, входящим в его окружение, становится легче. Видит, как они начинают больше общаться друг с другом, как они перестают заминать какие-то темы, как им становится комфортнее, как они перестают закатывать глаза и передергивать плечами.
Хенджин перестает дышать не от воды, а от собственной никчемности. Он все еще бракованный.
Хенджин возвращается в общежитие ближе к ночи и заходит наконец в сеть, принимаясь отвечать на сообщения Сынмина. На вопрос о своем долгом отсутствии отмахивается сухим «домашку делал, не парься» и спрашивает, как провел день Сынмин. Сынмин новостями делится охотно, и Хенджин прикрывает глаза, проглатывая ком. Никто не должен знать о его проблемах.
Ким Сынмин [23:34]
Джинни, ты же в порядке, да? Я скоро вырвусь из оков этой долбанной подработки и примчу к тебе. Ты сводишь меня в свой любимый парк, м???
Хван Хенджин [23:35]
Конечно, Минни. Мы сходим туда, и не раз
На вопрос о своем состоянии Хенджин снова не отвечает, словно его и не было. И Сынмин этого не замечает, в красках начиная представлять их прогулку.
И это даже хорошо.
Хенджин прикусывает губу и снова чувствует на щеках слезы.
А нужен ли Сынмину бракованный?