Наследный принц королевства Эллария был настоящим упрямцем. Энтони Эдвард Старк велел называть себя исключительно Тони и ни на какое другое имя не отзывался, даже если его звал отец. Король Говард Энтони Уолтер Старк же напротив гордился своим знатным происхождением и ему повезло в свое время влюбиться в такую же знатную аристократку. Для сына он желал того же. Но как это обычно бывает — с чем боролся, на то и напоролся.
Говард понимал где-то глубоко внутри себя — этого следовало ожидать. Тони влюбился в омегу-простолюдина. Всю жизнь его окружали омеги из знатных семей с хорошим приданым, а выбрал он безродного, пусть и симпатичного, но бедного, необразованного и все по списку. Его худшие кошмары сбылись. Мария Старк пыталась мягко вразумить сына, мол, ну погуляй с ним, понаблюдай и поймешь, что он тебе не пара. В конце концов, думала она, пусть научится быть хорошим любовником для будущего супруга. В опыте плотских утех ничего плохого нет. Вот только Тони был непреклонен.
— Женюсь на Питере и всё, разговор окончен, — отрезал он. — Будете сватать меня другим — буду вести себя так, что они от меня сбегут. А вы знаете, это я умею.
Говард взвыл от досады и решил действовать по-своему.
Встретил Тони этого невозможного омегу на рынке. Он с детства любил убегать из дворца к простым жителям в деревню. Одевался как простолюдин и убегал. Во дворце все уже привыкли к тому, что господин раз или два в неделю исчезал из замка, а потом появлялся в лохмотьях, сверкая глазами от счастья. Поначалу думали, что он сбегал, чтобы потискать омег, порезвиться с ними, ведь с омегами из знатных семей так было попросту нельзя. Но Тони просто любил чувствовать себя обычным крестьянином без обязательств перед подданными. До восемнадцати лет в его обязанности входило лишь получение достойного образования, изучение навыков ведения боя, тактики и основы экономики. А после — он войдет в совет и будет помогать отцу править королевством.
— Сэр, — услышал Тони приятный звонкий голос. — Может, вы уже подвинете свою телегу, чтобы другие могли спокойно пройти?
Тони обернулся. И пропал. Полностью растворился, с любопытством разглядывая омегу. Кудрявый, веснушчатый, с вихрастыми бровями, острыми чертами, весь угловатый он казался Тони самым красивым в мире. Но окончательно покорил его взгляд юнца — прямой, немигающий и весьма строгий. Во дворце на Тони никто не смел не то что смотреть так, даже глаза поднимать не смел. А тут вот...
— Это не моя телега, — солгал Тони. — Но так и быть, уберу ее с дороги, чтобы тебе она не мешала.
Омега усмехнулся.
— Врёшь, — раскрыл он Тони. — Я видел тебя здесь с этой телегой на прошлой неделе.
— Так ты следишь за мной? — принц довольно улыбнулся. — Мог просто подойти и познакомиться, я не против внимания такого красивого омеги.
— Ещё чего, — задрал нос тот и ушел прочь, обойдя телегу.
Тони побежал за ним, бросив телегу на обочине по дороге. Во время бега капюшон слез с его головы, открывая густую шевелюру. Но это не беспокоило принца, его бы все равно никто не узнал — художники еще не умели детально передавать черты лица.
— Постой! Постой же, ну! — нагнав омегу, Тони схватил его за предплечье и обрадовался, что тот не стал вырываться. — Скажи хотя бы свое имя!
— Для чего тебе оно?
— Понравился ты мне. Хочу знать, как тебя зовут.
Юнец зарделся, но постарался это скрыть, представившись:
— Питер. Меня зовут Питер.
— Питер... красивое имя. Как и ты сам. А я — Эдвард, — решил назвать свое второе имя Тони, чтобы не подвергать себя риску быть обнаруженным и в то же время не соврать. Питеру врать не хотелось.
— Понятно, — безразлично покивал Питер. — Теперь ты меня отпустишь домой?
Тони отпустил. Но он ясно видел — хоть Питер с виду и воротил от него нос, а тоже влюбился. Следил ведь за ним, попинал никому не мешающую телегу, привлек внимание и — Тони был в этом уверен — прихорошился и даже намылся отваром из благоухающих трав перед тем, как познакомиться. Он нарочито громко втянул воздух вокруг омеги.
— Вкусный, — заключил он и с удовольствием отметил, как заалел щеками Питер.
С тех пор между ними все и закрутилось. Тони сбегал в эту деревеньку почти каждый день, чтобы просто поцеловать Питера и прижать к себе, но надолго мог оставаться лишь два дня в неделю.
Оказалось, что Питеру семнадцать, он всего на год был младше Тони. И вопреки убеждениям короля, Питер умел читать и писать, а еще разбирался в травах. В планах у него было стать целителем. Для этого он каждый день приходил к известному престарелому травнику Брюсу Беннеру, который раньше служил знахарем при дворе, а сейчас вот уже лет пятнадцать предпочитал жить на отшибе. Питер четко следовал своей цели, а потому дисциплинированно ходил к нему, не жалея ботинок.
Поначалу вечно брюзжащий Брюс не воспринимал намерения омеги всерьез — он думал, что это временное увлечение или что Питер просто хочет научиться хитростям соблазнения альф с помощью специальных возбуждающих трав. Но со временем убедился в правдивости намерений и даже стал выплачивать приличное жалованье за уборку в доме, сортировку трав и энциклопедий, а также готовку — все-таки по меркам деревни он был богат. К нему постоянно обращались люди, а король в свое время выплатил ему приличную пенсию. Через несколько месяцев он стал доверять Питеру готовить легкие отвары от простуды, головных болей, болей в животе. А спустя год стал доверять и все остальное.
Питер не разочаровывал Брюса, даже когда встретил своего Эдварда. Видно было, что влюбился. Такая любовь не забудется никогда. Как-то раз Тони напросился пойти с Питером в целительский дом, чтобы познакомиться с Брюсом и тот смог сделать кое-какие выводы. Альфа неосознанно выдавал свое знатное происхождение даже в простой одежде. Такие, как Эдвард, думал Брюс, никогда не женятся на таких, как Питер. Старик видел эти истории разбитых сердец на протяжении тридцати лет при дворе.
Так что он старался нагружать омегу заданиями по собирательству трав, чтобы на любовные дела оставалось меньше времени. А когда сердце его разобьется, пусть у него будет смысл жизни и нужное людям ремесло, которое будет приносить ему деньги. После смерти же он планировал оставить дом Питеру — знал, что репутация дома только окрепнет. В деревне умного и талантливого юнца уже начали уважать и заказывать через него лекарства. Конечно же, умница Питер просил больше денег за услуги доставщика. Далеко пойдет. А еще Брюс втайне поил омегу отваром, предохраняющим от беременности, перед этим разбавляя его сладкой стевией, чтобы он ничего не заподозрил. Все же юнец был как раз из тех, кто способен понести от дуновения ветра.
Однажды Тони вызвался пойти с Питером собирать травы. Они отошли как можно дальше от деревни к озеру, где росли какие-то неведомые растения, помогающие омегам, которые долго не могли завести детей. Там-то между ними и произошла их первая близость. Все началось с целомудренных поцелуев, которыми Тони обсыпал все тело Питера, вдыхая его головокружительный запах. А когда омега стал стонать в ответ на каждое прикосновение, Тони раздел его и ласкал его уже со всей страстью. Питер оказался громким и страстным в сексе, он горячо отдавался Тони так, будто это их последний день на земле. В целительский дом они вернулись потрепанными, в помятой одежде и с крайне скудным урожаем трав. Питер немного пристыженно промямлил, что место для собирательства выбрал неудачное.
— Да нет, место было удачным, по всей видимости, но только не для собирательства, — произнес старик с озорными огоньками в глазах и легкой улыбкой, дав понять, что им не удалось его обмануть.
Питер окончательно смутился. Тони с удовольствием наблюдал румянец омеги, который видел во второй раз за все время их отношений. Он приобнял Питера за талию и поцеловал в висок.
— Не сердитесь на него, Брюс, это я его отвлекал целый день. Больше такого не повторится.
Тони сказал это просто так, не намекая ни на что и определенно планировал отвлекать его как можно чаще. Но Брюс предупредительно посмотрел на Питера и вдруг понял, что этот юнец не был наивен и глуп, каким может быть влюбленный впервые в жизни омега. Он и сам знал, что Тони исчезнет после их близости навсегда...
Когда Тони с легким сердцем покинул целительский дом, Питера ждал серьезный разговор. Брюс знал, что у мальчишки была только тетя, которая скончалась в прошлом году и с тех пор он жил сам по себе в их старом доме. Именно тогда Питер впервые пришел к Брюсу и попросил любую работу в обмен на знания. Тетя тяжело болела в последние месяцы, а кроме простых болеутоляющих отваров Питер не умел ничего изготавливать. Брюс сам не заметил, как помог ему тогда, даже когда ворчал на него целыми днями. Он осознал это недавно — когда приболел сам. Хворь не была серьезной, но переносилась тяжело. Питер искренне за него переживал и ухаживал так, будто всегда только этим и занимался. В пылу горячки Брюс услышал "нет, пожалуйста, боже, пусть с ним все будет хорошо, это единственный человек, который мне помог после того, как ушла тетя"... И тогда он мысленно приказал себе выздороветь и больше не стареть до тех пор, пока Питер не станет полностью самостоятельным. Он ощущал ответственность за юнца и сам не заметил, как из старого зануды стал приятным в общении старичком с молодыми глазами и бодрыми движениями. Люди будто чувствовали перемены в его характере и стали покупать у него травы намного чаще. Так что Питер частенько уходил за новыми травами и на рынок, чтобы у них всегда был запас лекарств и расходных материалов. Вот так он и повстречал Тони.
— Питер, — начал Брюс. — Ты же знаешь, откуда берутся дети? Тетя тебе рассказывала?
— Мистер Беннер! — возмущенно воскликнул омега. — Это неприлично обсуждать!
— Отвечай на вопрос, молодой человек! Неприлично в нашей деревне в подоле принести, а потом не знать, как воспитывать дитя, — проворчал Брюс.
Питер вздохнул.
— Я знаю, что дети берутся от близости между альфой и омегой. От близости, после которой хорошо...
— Не всегда, — поправил Брюс. — Не всегда омегам хорошо после такой близости.
— Да, я знаю... я слышал, что омеги говорят про "это". Как им бывает больно и неприятно, большинство из них живут с теми, кого не любят... Поэтому я подумал, что лучше с Эдвардом, чем с кем-то, кого не люблю... — оправдался Питер. — Даже если... даже если это наша последняя встреча.
На глаза омеги навернулись слезы. Когда ты такой умный, живешь без иллюзий. И все же кто сказал, что сердцу не будет больно?
— Но я приготовил себе специальный отвар, чтобы, как вы говорите, не "принести в подоле" и принимал его две недели перед сегодняшним днем, — продолжал говорить он дрожащим голосом.
Взгляд Брюса смягчился. Он поманил Питера к себе и раскрыл руки в объятии, позволяя юнцу плакать у него на плече.
— Ну, ну, мальчик, — мягко говорил Брюс, гладя его по голове. — Даже если бы ты забеременел, я бы тебя не оставил. Воспитали бы дитя вдвоем, даже если бы пошли всякие слухи. Переезжай, кстати, ко мне, если хочешь. А ты, оказывается, расчетливый мальчик! — пошутил он, слегка отстранившись. — Две недели принимал отвар, говоришь? Планировал этот день? Готовился? А специальные возбуждающие травы тоже использовал? Четко по инструкции?
— Ну дядя Брюс! Ой, то есть мистер Беннер! — тут же поправился Питер.
— А знаешь, я не против, ты можешь звать меня дядей Брюсом. Я так себя моложе чувствую, — с улыбкой сказал Брюс, окончательно разрушив между ними стену формальности. — Ну как тебе Эдвард-то в этом деле?
— Дядя Брюс! Нет, мы не будем обсуждать это!
— Ну все прошло хорошо? Он тебе не навредил?
— Все прошло отлично, — только и сказал Питер. — Эдвард был нежен со мной и думал только обо мне, забыв о своем удовольствии. И да, всякие хитрые сборы я тоже использовал.
***
Говард Старк был возмущен поведением сына. Вот уже месяц Тони сбегал из дворца практически каждый день. Установил слежку. Не прошло и двух дней, как ему доложили, что Тони сбегает к омеге из деревни неподалеку. И что между ними все серьезно, судя по поведению сына. Никогда еще он не был так увлечен омегой. Одно время Говард даже боялся, что омеги сына не интересуют. Но из всех самых достойных — выбрать вот это! Тони быстрее обычного заканчивал все дела, стал учиться куда усерднее, чтобы поскорее освободиться и улизнуть к безродному мальчишке. Вот Говард и решил посадить Тони на замок на месяц, чтобы и думать забыл про омегу.
Тони же пытался сбежать по меньшей мере по два раза на дню за прошедший месяц. И тогда Говард понял, что действовать нужно через мальчишку. Он должен был признать, что то, что он узнал об омеге, впечатлило его. Говард бы даже пригласил его работать во дворец знахарем через пару-тройку лет, если бы в него не влюбился Тони. Тем досаднее было для короля понимать, что Питер так или иначе попал бы во дворец все равно. Он нашел мальчишку на пути к целительскому дому. Окликнул его.
— Вы что-то хотели, сэр? — поинтересовался мальчишка, глядя на Говарда своими невозможными глазами. В такие действительно либо влюбляешься с первого взгляда и навсегда, либо забываешь. — Хотите заказать лекарства на дом? Тогда платите дополнительно золотой за мои услуги доставщика.
— Я... — Говард был обескуражен тоном мальчишки. Что ж, резонно подумал он, сам виноват, что вырядился как простолюдин. — Нет, мальчик. Я пришел поговорить о своем сыне. Мы можем поговорить где-нибудь не здесь?
Омега нахмурился. Вероятно, он подумал, что к нему подошли свататься. Что кстати было бы неудивительно, ведь он был красавцем. Стройный, милый и... наглый.
— Ну домой вас пригласить не могу, мой дядюшка против гостей. Поэтому давайте присядем на те большие камни и вы расскажете мне, чего хотели.
Мда, пригласить короля посидеть на камнях... Это верх нахальства, однако Говард не жаловался. Омега стал очаровывать его своей непосредственностью.
— Так вы хотели поговорить о сыне? Он заболел? — уточнил цель визита Питер. По правде говоря, в таких непонятных ситуациях он предпочитал не подавать виду, что боится.
— Мой сын, он... да, он заболел.
— Чем?
— Тобой, Питер, — просто ответил Говард.
Питер распахнул глаза в удивлении.
— Что это значит?
— Мой сын, мой Тони в тебя влюблен, вот что!
— И что? — Питер снова хмурился и не мог понять, о чем толкует этот странный мужчина, изображающий крестьянина. Вот только крестьяне не носят одежду из таких материалов. — Ничем не могу помочь вашему сыну, в меня много кто влюблён.
— В смысле? — не понял Говард. — Как это ты не можешь помочь?
— Так, давайте все проясним, — сказал Питер. — Вы же пришли свататься, верно? Так вот, я не заинтересован в альфах. Тем более в вашем Тони. Мое ремесло позволит мне хорошо жить и без альфы. А теперь простите, мне пора.
Говарду показалось, что он совершенно перестал понимать людей.
— Подожди, Питер! Что ты имеешь в виду? Как это ты не заинтересован в Тони?
— Ну... — Питер развел руками. — Очень просто. Как я могу быть заинтересован в том, кого даже не знаю? А вашему Тони следовало вначале познакомиться самому, раз уж на то пошло, а не подсылать своего отца.
— Так он и познакомился с тобой, Питер! Постой, — Говард понял, что Тони не имел привычки называть свое настоящее имя. — Так как он тебе представился?
До Питера начало доходить, но он все равно не решался произнести подставное имя вслух.
— Кто?
— Не притворяйся, мальчик! — Говард начал раздражаться. — Мои люди рассказали мне, как ты кувыркался с моим сыном у озера чуть ли не на глазах у всех!
У Питера потемнело в глазах. Он почти потерял сознание, как Говард поймал его, медленно оседающего на землю. Произведя над собой волевое усилие, он произнес:
— Эдвард... он назвался Эдвардом...
...прежде чем потерять сознание.
В себя Питер пришел уже в целительском доме. Он услышал возмущенный голос Брюса.
— Да это ваш сын совратил моего несовершеннолетнего Питера, а не наоборот! Таскался за ним сюда каждый божий день, распылял свои альфа-феромоны и мешал ему учиться и работать! Это вам следует получше следить за своим сыном! И я не посмотрю, что вы король! Можете казнить меня, но Питера обижать и волновать не смейте!
Питер вдруг испугался. Но не за себя или за Брюса — интуитивно он знал, что король ему ничего не сделает — а за свое нерожденное дитя. Брюс заметил изменения во внешнем виде Питера первым. Он стал бледнее обычного и стал быстрее уставать. Брюс не стал предлагать избавиться от ребенка, будто знал, что Питер откажется. И так и было. Несмотря на то, что между ним и Тони все было кончено, от ребенка он отказаться не мог. Он спустился вниз, чтобы успокоить Брюса.
— Дядюшка, тебе нельзя волноваться! — воскликнул он. — Выпей успокаивающий отвар. А король... вы же король, верно? — Говард кивнул. — А король мне ничего не сделает. Он ведь принес меня сюда, а не оставил на улице.
— Да, Брюс, я вас очень уважаю за все, что вы делали на службе, но этот вопрос я бы хотел обсудить с Питером.
— Только не вздумайте его обижать, ваше Величество, — пробурчал Брюс и оставил их в гостиной.
Какое-то время в комнате стояла неловкая тишина.
— Так зачем вы приехали сюда из дворца? Ваш сын, — Питер тяжело вздохнул. — Ваш сын бросил... меня, так о чем беспокоиться?
Говард не стал раскрывать, что это он сам заточил Тони в замке.
— Питер, дело в том, что мой сын женится в следующем сезоне и я бы хотел, чтобы ничего не мешало ему это сделать. И никто не мешал.
— Я не понимаю вас. С нашей последней встречи я ни разу не искал Эдва... Тони. И даже не надеялся его снова увидеть. Ваш сын, кажется, тот еще любитель омег? Надо же, даже подставное имя придумал, чтобы соблазнять омег. А ведь скажи он, что он наследный принц, к нему бы выстроилась целая очередь желающих составить ему компанию. К чему столько усилий? Влюбился, говорите? Влюбленные не врут. И не бросают без объяснений.
Питер вздернул упрямый подбородок. Говард был удивлен тем, как он не теряет чувство собственного достоинства даже рассказывая о своем разбитом сердце.
— Так, мальчик, — собрался с мыслями Говард. — Я хотел предложить тебе компенсацию. Полностью обеспеченную жизнь в другом королевстве...
— Другое королевство? Нет, ни за что, — тут же отказался Питер. — Я не брошу дядюшку Брюса. Предложите что-то другое, более выгодное.
Говард был обескуражен. Этот мальчишка еще смеет с ним торговаться?
— Тогда давай выдадим тебя замуж за богатого лорда здесь.
— Нет, — твердо отрезал Питер. — Я не хочу выходить замуж за богатого лорда. Я сам хочу быть богатым лордом. И выбрать альфу по сердцу, когда буду готов.
Что ж... Говард восхищен. Омега нахальный. Он гол как сокол, пусть и неглупый и имеет востребованные в народе навыки, а торгуется так, будто весь мир у его ног.
— Хорошо, мальчик. Чего ты хочешь в обмен на то, чтобы никогда не напоминать Тони о себе?
— Я хочу свой замок недалеко от этой деревни, необязательно огромный, но достаточно большой, — начал юнец. Говард подавился воздухом. Тот любезно подождал, пока он прокашляется и продолжил. — К замку должны прилагаться плодородные земли, чтобы я мог выращивать целебные растения не уходя далеко от дома. Запасы золота, чтобы я не думал о содержании себя и замка всю жизнь. А также вы дадите мне титул, если хотите, чтобы я навсегда забыл об Эдварде. Хочу быть графом Питером Паркером. И чтобы дети мои тоже унаследовали титул.
— Это довольно много, мальчик, — начал торговаться Говард.
— Или так, или никак, ваше Величество, — жестко перебил Питер. — Иначе я явлюсь на свадьбу к вашему сыну и торжество будет испорчено.
Король вынужден был согласиться.
***
Когда все бумаги были оформлены и подписаны, реставрация одного из свободных замков неподалеку от деревни подошла к концу, а земли, прилагающиеся к нему были обогащены лучшим черноземом, Питер переехал и предложил Брюсу жить вместе с ним. Тот, недолго думая, согласился, потому что омега был в положении и нуждался в помощи. Да и перевозить было не очень много. А еще им нужно было оплодотворять почву семенами целебных растений, так что работы было непочатый край. Брюс с уважением отметил, что Питер совершил выгодную сделку и не должен ни о чем переживать. Тони поймет, если любит.
— Да я и не переживаю, — честно сказал Питер, орудуя лопатой. — У меня будет дитя, да и я считаю, что достоин обеспеченной жизни, особенно когда тебе ее предлагает сам король в ответ на простейшее требование не преследовать Эд... Тони. А для меня это проще простого. Так что у твоего внука будет титул, богатство, будет семейное ремесло. Я сэкономил своему ребенку и себе двадцать лет жизни, которые бы потратил без этой сделки на упорный труд с утра до ночи. А сейчас мы вольны сами выбирать, чем заниматься. Я устроил нам жизнь мечты!
Питер говорил это уверенно и гордо. Но Брюс все равно видел, что тому иногда становилось грустно. Особенно когда омега думал, что его никто не видит, наглаживал плоский пока живот и разговаривал с ним.
***
В это время в замке короля зря времени не теряли. Устроили пышные смотрины, к Тони съезжались самые красивые и знатные омеги во всем королевстве. Принц же, как и обещал, вел себя с ними по-хамски, извиняясь в душе перед ними за эту вынужденную меру. Он уже прекратил все попытки сбежать из замка и саботировал любые попытки Говарда устроить сыну личную жизнь. Когда очередная омега убежала из покоев Тони со слезами на глазах, а отец ее возмущенно выговаривал ему все, что думал, Говард окончательно разозлился. Он ворвался в покои Тони и застал его спокойно читающим книгу.
— Энтони Эдвард Старк! — начал кричать он. Сын даже бровью не повел. — Я требую объяснений, почему милейшая омега Кристин из рода Эверхарт выбежала из твоих покоев в слезах?
Тони даже не поднял глаз на отца.
— Ну я не виноват, что у нее такой раздражающий голос. Мне жаль, если я ее обидел.
На самом деле Кристин пыталась соблазнить Тони. Тот позволил ей себя потрогать в разных местах, наблюдая за ее попытками с усмешкой. Тони давно понял все про себя и Питера. Кристин старалась возбудить Тони, даже залезла рукой в его нижнее белье.
— Ну что, не такая уж ты красивая, оказывается? — спросил Тони, посмотрев на недоумевающую Кристин. В штанах у него все было вяло. — Да я скорее пересплю со своим лучшим другом Роуди, чем с тобой. А Роуди тот еще страшила, но даже он сексуальнее тебя.
Тони не хотел говорить такие обидные вещи, да и Кристин была объективно красивой, но она ему порядком надоела. А ее попытки соблазнить... что ж, она попробовала, со злости обозвала Тони импотентом и убежала жаловаться своему отцу.
— Ничего тебе не жаль, — прошипел Говард.
— Да, не жаль, и что? Она меня достала.
— Разве так я тебя воспитывал, Тони?
— А разве так принято воспитывать омег? Она залезла ко мне в штаны без моего желания и получила отпор. Разве среди знатных омег принято быть такими развратными?
— Она не развратнее того безродного омеги!
— Его зовут Питер, папа! — не выдержал Тони. — Я сам, сам за ним бегал, Питер не такой, он не делал ни одной попытки меня соблазнить!
— Делал он все, просто оказался умнее этой девчонки Кристин, — выпалил Говард. — Питер соблазнил тебя, а потом продался за замок, земли и богатство!
Тони не мог поверить в то, что услышал.
— Он... сделал что?
— Про-дал-ся, — по слогам повторил Говард, удовлетворенный произведенным эффектом. Он достал из-за пазухи смятую копию договора и бросил Тони на колени. — На, читай.
Тони начал читать вслух.
— "Я, Питер Паркер, обязуюсь забыть навсегда Эдварда Старка, в обмен на замок у утеса Ширли, прилагающиеся к замку земли...", — с каждым прочитанным словом Тони мрачнел на глазах. — Этого не может быть, он ведь... он ведь любит меня.
— Как видишь, сын, он такой же, как и все безродные омеги. Ты думаешь, нарядившись в крестьянские лохмотья, ты сразу начинаешь выглядеть как они? Ошибаешься. Твое благородное происхождение видно сразу.
После этого разговора Тони выгнал отца и закрылся у себя в покоях. Он не мог поверить, что Питер за все это время не почувствовал, что они истинные. С их разлуки прошло уже три месяца. Тони каждый божий день вспоминал его. Вспоминал его глаза, улыбку, нежные руки, которые постоянно были в мелких порезах, когда тот собирал травы. Тони смастерил для него перчатки из особого материала, чтобы рукам не было жарко, он все чувствовал и в то же время чтобы на руках больше не было новых царапин. Питер тогда горячо поцеловал его в знак благодарности. Это был их первый страстный поцелуй, после которого Тони чуть в штаны не кончил. Он прижался к Питеру так тесно, что тот почувствовал его колом стоящий член, словно грозившийся проткнуть штаны. Его омега тогда так томно вздохнул, что Тони потребовались все его силы, чтобы не снять с него одежду и не начать ласкать там. С тех пор они целовались так каждый день. Тони приносило особое удовольствие зажимать Питера в целительском доме в местах, где их не увидел бы Брюс и слушать тихие стоны своего любимого. Как же Тони скучал... И тем обиднее было то, что Питер так легко согласился его забыть в обмен на деньги. Неужели не любил?..
Тони не выходил из покоев уже две недели. Его мама начала всерьез беспокоиться, упрекая супруга за то, что показал сыну договор.
— Ты знал, что это его раздавит. Зачем показал?
— Прости, милая. Пойду поговорю с ним.
— Нет уж! — воскликнула Мария Старк. — Сама разберусь с этой ситуацией.
Красивая женщина сорока пяти лет прошла к сыну в покои и увидела его лежащим в постели. Что ж, началась фаза принятия, подумала Мария. Фаза отрицания закончилась еще на прошлой неделе, когда Тони крушил в комнате все, что можно было испортить.
— Тони, сын мой, — подошла она к кровати и присела на край. Тони не реагировал. — Как ты?
— Никак, мама, — ответил Тони и отвернулся, свернувшись калачиком. Только при маме он мог позволить себе показать свою слабость.
Мария увидела в этом все, что было необходимо увидеть любящей матери. Она прилегла рядом с сыном и начала гладить его по плечу, как в те времена, когда Тони был совсем крошечным. Она тихо спросила:
— Тони, скажи, ты так сильно любишь этого омегу?
Тони всхлипнул.
— Больше жизни, мама. — Тони вдруг резко повернулся. — И от этого мне больнее. Как он мог продаться за какой-то замок? Вот ты бы продала меня за замок?
— Тони, милый, — Мария погладила сына по голове. — Не нужно нас сравнивать. У Питера наверняка были свои причины. Но это не значит, что он не любит тебя.
— Но тогда он бы отказался от всего ради меня.
— Почему?
— Потому что мы истинные. Я не могу больше быть ни с кем, кроме него. После ситуации с Кристин я окончательно в этом убедился.
И то была чистая правда. Тони позволил Кристин трогать себя только лишь за тем, чтобы убедиться, что у него больше никогда не встанет ни на одну омегу в мире, пока жив Питер Паркер. В этом была прелесть быть истинными. Такая роскошь выпадала людям крайне редко и была одновременно благословением и проклятьем. "Лишь проведешь ты одну ночь с истинной парой и быть больше ни с кем после неё не сможешь" — так гласило поверие об истинных.
— Почему ты сразу об этом не сказал? — не понимала Мария. — Ты же знаешь, как у нас в королевстве относятся к истинным парам. Даже принц может жениться на ком угодно, если это его истинная пара.
— Я подозревал об этом, но не мог знать наверняка. А когда я обидел Кристин, в тот день пришел отец и вывалил на меня договор, который подписал Питер и... в общем, я расклеился. Злился долго. Не на Питера, на себя! Сейчас я понимаю его, понимаю, почему он подписал этот договор.
— Понимаешь?
— Я поставил сейчас себя на его место. Я ведь фактически исчез после нашей близости. Что еще он мог подумать? Наверное, он решил так мне отомстить. И он полностью прав в этой ситуации.
Мария Старк улыбнулась.
— Тони, сын мой, с чего ты взял, что надо отказываться от благ ради любви? Знаешь, я бы тоже не отказалась от замка. Какой дурак будет от него отказываться?
Тони непроизвольно улыбнулся, услышав циничные рассуждения матери.
— Ну ма-ам, это же серьезная тема.
— И я вполне серьезно, — ответила королева. — Я бы и замок приняла, и от любви не отказывалась. Твой Питер мне уже нравится тем, что потребовал даже титул у твоего отца. Верх наглости, как по мне, но я такое одобряю.
— Он потребовал что? — не мог поверить ушам Тони.
— Ты что, не читал договор?
— Читал, точнее, я его не дочитал. Но почему отец согласился на все эти условия? Он мог просто замок отдать либо просто дать много золота... либо сослать его прочь или выдать замуж...
Ее величество просияла.
— Догадался наконец?
— Отец... не против нас?
— Нисколько не против.
— Но он еще сам об этом не знает.
— Даже не догадывается, — кивнула королева.
— И ты придумала план, как мне помочь, — утвердительно сказал Тони, уже зная, каким будет ответ.
***
Говард Старк был несказанно удивлен, когда Тони пришел к нему и сказал, что готов жениться буквально на любой омеге, на которую укажет отец. После почти четырех месяцев заточения ему не терпелось вырваться на свободу.
— Но у меня есть условие, пап, — сказал Тони.
Говард раздраженно вздохнул. "И этот собрался условия выдвигать"...
— Какое еще условие?
— Ты позволишь мне увидеться с Питером перед помолвкой.
Говард на удивление легко согласился. После скандала с семейством Эверхарт претендентов на сердце Тони поубавилось. А сам лорд Эверхарт отказался от своего предложения простить короне долги взамен на брак его дочери с Тони. Кристин ужасно отзывалась о его сыне, обзывая самыми недостойными словами. Тогда в голове Говарда пронеслась шальная мысль, что Питер бы никогда не позволил себе так высказываться о Тони, что бы тот ни натворил. Его люди наблюдали за замком Питера с тех пор, как тот туда переехал со своим дядюшкой. Он и сам не знал, почему не снял слежку. Наверное, было интересно, как ведет себя человек, внезапно получивший богатство. К его удивлению, Питер жил как раньше. Вставал ни свет ни заря, проводил много времени на свежем воздухе, читая толстые книги по травоведению, засеивал земли семенами вместе с Брюсом и в целом наслаждался жизнью. Единственное, что поменялось — он перестал много ходить пешком в деревню. К ним часто приходили ее жители за разными лекарствами и отварами. Когда Говарду донесли, что Питер стал часто засыпать в беседке на улице, тот сердобольно велел тайком укрывать его, чтобы не продуло.
— Зачем тебе видеться с человеком, который променял тебя на деньги? — для вида поворчал он.
Ответа не последовало. Тони только порывисто обнял отца и побежал к себе готовиться к встрече с любимым. Первым делом он выбрал самую красивую одежду, которая у него была. Все же Питер никогда не видел его в королевских нарядах, хотелось его удивить. Затем он пошел намываться самыми душистыми травами, которые только имелись в его покоях. Закончив с этим, он воспользовался специальным ароматическим маслом, усиливающим его альфа-феромоны. В последний раз он воспользовался им в тот волшебный день... Таким образом, вскоре Тони вышел из замка, сел на лошадь и поскакал к утесу Ширли.
Питер в это время крепко спал на траве, предусмотрительно расстелив на ней плед. Он хотел почитать на свежем воздухе о травах для беременных омег, но уснул в обнимку с книгой. Опять. Беременность в целом протекала легко. Дядя Брюс сделал смелое предположение, что это будет двойня, судя по тому, что Питер уже поправился в талии и внизу живота. "Был бы там один малыш, у такого тонкого-звонкого омеги как ты, живот бы начал расти только к шестому месяцу", — аргументировал он. Питер не спорил — он был бы рад любому количеству малышей. Читая книги о беременности в первый месяц, он все никак не мог понять, как же у него получилось забеременеть с первого раза, будучи на отварах от этой самой беременности? А учитывая, что пил он двойную дозу отвара, как он узнал от Брюса не так давно, это вообще казалось ему невероятным. Было ли дело в том, что любовью они с Тони занимались в зарослях травы, помогающей забеременеть? Питер спрашивал у Брюса, может ли быть такое, что он надышался той травы и она отменила действие противозачаточных отваров? На что тот громко расхохотался, заставив Питера покраснеть до ушей от глупости своих предположений. "Ах, было бы это так просто — надышался травок и забеременел, думаешь, лекари бы мучились веками, пытаясь получить правильное количество экстракта?" — объяснил он. В итоге Питер просто принял все как есть и решил разобраться с этим позже. В день, когда его решил посетить Тони, он как раз читал, как предотвратить сонливость при беременности и... уснул. Проснулся он через три часа и обнаружил себя накрытым пушистым одеялом. Очередным. Услышав топот копыт рядом с воротами, он резко присел и сощурился, пытаясь разглядеть незваных гостей. Опять из деревни пришли, что ли?
Но нет. Это был он. Сердце Питера забилось чаще. Пришел все-таки... Его план сработал, пусть и поздновато по его расчётам. Он тут же сделал самое строгое выражение лица, на какое был способен в этой ситуации и пошел навстречу Тони.
— Питер, — услышал он родной голос. — Я смотрю, ты неплохо устроился.
Тони встал перед ним весь такой красивый, в белом расшитом костюме, пахнущий как сам грех. Питер сделал глубокий вдох и почувствовал, как возбуждение растекается по телу. Он и так мучился от того, каким чувствительным стало его тело, сейчас же трудно было сдержаться и не наброситься на Тони с поцелуями. Тем не менее он нашел в себе силы дерзко ответить:
— Ну кое-кто исчез после единичного эпизода страсти. И я подумал, раз это ничего не значит, то я могу отхватить себе богатство.
Тони не мог поверить своим ушам.
— Что? Ты называешь то невероятное, что было между нами, просто эпизодом страсти?
— Ну да, — пожал плечами Питер. — А что, этому есть другое название?
— Да, — Тони придвинулся ближе. — Любовь, например.
Питер сделал ответный шаг вперед, смотря Тони в глаза.
— Любовь? Какая такая любовь?
Тони сделал еще шаг и стоял вплотную к Питеру, легко касаясь пальцами его запястий.
— Истинная. Мы истинные, Питер, ты чувствуешь это? — Тони наконец дал волю своим альфа-феромонам. Он принюхался и почувствовал в запахе Питера необычные нотки. Догадка резанула его разум и он вспомнил, что еще говорила мама в детстве об истинных. "Только истинные альфа и омега могут зачать ребенка вне течки во время их первой ночи любви. Так задумала природа". И как только Тони хотел коснуться живота омеги и спросить, не в положении ли он, как получил оплеуху от Питера. И довольно сильную. — Ай! Ты что творишь?
— Истинные, говоришь? — недовольно сощурившись, спросил Питер и залепил Тони пощечину. — И как, будь добр поделиться, ты об этом узнал? Кто помог тебе это понять?
— Эй, эй, Питер, полегче, — пытался успокоить его Тони. Да только было поздно. В лицо ему полетел тяжелый том про беременных омег, едва не сломав ему нос. — Я не изменял тебе и не пытался, Питер! Кристин, она сама...
— Кристин, значит, — прошипел Питер и отмахнулся от примирительных объятий. — Все, ты свободен, Тони. И ты еще смел упрекать меня, что я принял замок в обмен на то, чтобы мы никогда не встречались. Замок хотя бы надежнее и если бы была возможность отмотать время назад, я бы сделал это снова.
Тони почувствовал, что Питер говорил серьезно.
— Питер, прости меня... Я правда не был заинтересован в ней, это отец подослал ее ко мне. Она решила поприставать и не добилась никаких успехов.
— А ты у нас теленок, Тони, ты всем разрешаешь к себе поприставать? Или ты просто мальчишка, не способный взять ответственность не то что за страну, а просто за себя? Не мог подкупить кого-нибудь во дворце, чтобы мне прислали хотя бы весточку от тебя? А я-то думал, почему он до сих пор не приехал? А он, оказывается, развлекался с омегами и разрешал к себе приставать!
— Питер, но главное ведь не это, пойми, — взмолился Тони. — Я всего лишь проверял теорию. А как бы я понял, что мы истинные? Как думаешь, люди в древности это понимали? У них, думаешь, таблички над головой были о том, что у альфы больше никогда ни на кого не будет стоять, кроме омеги, с которой был "эпизод страсти" вчера?
Питер ничего не отвечал пару минут. Он не знал, почему так резко отреагировал. В конце концов, каких-то пару месяцев назад он готов был принять тот факт, что Тони вполне мог жениться по расчету. А сейчас, когда он стоит такой доступный, только ему доступный, такой любящий... Но в Питере снова что-то перемкнуло.
— Хорошо, — спокойно сказал он. — И что ты хочешь от меня?
— Как это что? — не понял Тони. — Жениться я на тебе хочу.
— А с чего ты взял, что я этого хочу?
Тони словно оглушили.
— А ты не... не хочешь?
— С чего мне хотеть быть с альфой, который "проверяет теории" с омегами?
— Питер, это не...
— Я еще не договорил! И с чего мне хотеть быть с альфой, который не просит моей руки официально? Скажешь, что твой отец против? Да он даже титул графа мне подарил просто потому, что я так сказал!
— Питер, да я о титуле только вчера узнал! Откуда я знал, что ты ради меня попросишь присвоить тебе титул? На кой мне твой титул вообще? Если ты не знал, плевать мне на титулы, я хочу быть с тобой, а не с графом Ширлийским или как ты там себя называешь!
Питер не выдержал и прыснул со смеху.
— Он еще и смеется надо мной! — простонал Тони. — Отверг меня и смеется!
— Да уж, граф Ширлийский звучит нелепо. Надо было просить другой замок, — отсмеявшись, произнес Питер и внезапно стал серьезным. — Сложный я план разработал, да?
— Ужасно сложный, — согласился Тони. — Постой, какой такой план?
— Ну про замок, — ответил Питер и посмотрел на альфу как на идиота. — Я думал, ты так сильно разозлишься на меня из-за него и приедешь сразу же. И мы будем вместе. Но я не думал, что отец серьезно будет держать тебя в заточении все это время. И не думал, что ты не догадаешься схитрить и обманом приехать ко мне. Я узнал о нашей истинности еще в первый месяц. Точнее, у меня тоже были теории. И если бы ты ко мне приехал раньше, тебе не пришлось бы проверять эти теории с кем-то.
Теперь был черед Тони сердиться. Он перешел в наступление, сделав шаг вперед. Питер же в свою очередь стал пятиться к воротам замка.
— То есть ты, — еще шаг, — все знал, — два шага, — и не сообщил мне об этом?
— Ну... у меня были дела, — сказал Питер и почти уперся спиной в массивную дверь. — Я вещи перевозил.
— И ты не сказал мне о том, что носишь моего ребенка, — прошептал Тони и легко впечатал омегу в дверь, нависнув над ним и положив ладонь на его живот.
— Это был крайне уязвимый период, часть беременностей самопроизвольно заканчиваются, я читал это в книгах, поэтому до двенадцати недель нужно очень себя беречь.
— Ты просто самый невозможный омега, которого я только мог полюбить, — с этими словами Тони наконец поцеловал Питера.
— А ты... — в перерыве между страстными поцелуями шептал Питер, — ты самый медленно соображающий альфа на земле. Но ты мне и таким нравишься.
— Где твоя спальня, граф Питер Паркер?
Говорят, после ссоры занятия любовью ощущаются совсем по-другому. Питер готов был ссориться по любому нелепому поводу каждый день, лишь бы Тони так страстно его целовал и в то же время так нежно брал. Разлука в несколько месяцев нисколько не остудила их любовь, а разожгла лишь сильнее. Оторвавшись друг от друга лишь спустя несколько часов, влюбленные лежали на широкой постели и обнимались. Тони нежно целовал Питера в губы, гладя его поочередно по лицу, шее, плечам.
— Так ты хотел забыть меня, Питер? — вдруг вспомнил подробности договора Тони. Омега, который только начал засыпать, сладко зевнул.
— Нет, формально я обязался забыть Эдварда Старка, но я никому не обещал забыть о существовании Тони. Так что договор я не нарушил.
Сказав это, Питер перевернулся на бок спиной к альфе и благополучно уснул. Тот тоже решил оставить все на потом и обнял любимого со спины, расположив одну руку на животе. У них будет еще много разговоров об их будущей жизни, но сон в данный момент был важнее всего.
***
Говард Старк понимал, что по сути это Питер выбрал Тони, а не наоборот — а потому его первоначальным планам на жизнь Тони было суждено сбыться примерно никогда. Когда он поехал к Брюсу Беннеру свататься, он знал: этот нахальный омега изрядно помучит его, выдвинет триста абсолютно не нужных ему требований, прежде чем согласится выйти замуж за его сына. И он был счастлив этой перспективе.