— Тома! — Аято наваливается на Тому, тренирующегося на площадке, сзади. — Хватит, пойдём внутрь. Там Аяка и Итэр с сестрой.
Да, мир изменился. Итэр воссоединился с семьёй, посещал всех знакомых и друзей, знакомил. В поместье Камисато уже яблоку некуда было упасть. Казалось все решили внезапно явится именно к ним домой! Даже сёгун Райден.
— Вы такие хорошие! — смеялась Аяка, хлопая в ладоши.
Всё было хорошо. Ничего не предвещало внезапных событий. Наконец-то мир и спокойствие.
Тома не отходил от господина даже когда гости разошлись. Помог принять ванну, переодеться для сна. И получить долгий поцелуй на ночь. Стоять так рядом друг с другом, обниматься и не ложится в постель.
— Господин? Всё хорошо?
— Тома, впервые за много лет со дня вступления на путь главы клана мне страшно. Как вспомню кошмары, в которых теряю тебя или Аяку.
— Давайте обратимся к сёгуну с просьбой глупой.
— Какой? — рассмеялся тихо Аято. — Глупая просьба. Лишь ты готов пойти на такое.
— Нет! Она не глупая! Может быть проведём церемонию брака?
— Глава клана и его слуга. Да ещё оба мужчины. Ты заменишь любых любовниц.
И снова жаркие поцелуи, от которых вскипала кровь. Огонь полный страсти и бурный водный поток. Как они были противоположны друг другу.
Рано утром Тома оставил особняк, ушёл вместе с Аякой за товарами в город. Тома не думал, что через несколько часов не останется города. Высшие существа решили наслать кару небесную, отправить существ для уничтожения непокорных.
Сёгун разобралась с первой волной, защитив своих подданных.
— Тома! — скомандовала она, помогая подняться раненой Аяке. — Сара разбила лагерь вместе с Яэ Мико. Это не последняя волна! Ты — щитовик! Отведи людей в безопасное место! Священная Сакура защитит всех!
Тома, наполненный жаждой спасения невинных, чуть не забыл про поместье. Аято мог справиться с этими монстрами. А вдруг? Нет! Не вдруг! Найдя Хэйзо и Куки, передал найденного мальчика им, Таромару как и другие псы-самураи, охраняли дорогу.
— Гав! — грозно залаял он.
— Таромару! Вдруг Аято в опасности!
— Он взрослый мальчик, — начала Яэ Мико, отбиваясь от мелких мошек. — Ты не собачка, чтобы бегать за ним на задних лапках и выполнять любую просьбу.
— Он Мой Господин! — прокричал. — Я должен!
Тома не забывал создавать пиро щит, отбиваться от появившихся тварей. Ближе к воротам заметил, что всё было сожжено. Охрана, как и близкие, родные служители дома Камисато, лежали на земле в кровавых лужах. Некогда красивый дом — разрушен. Сад камней, за которым он следил для Аято — в хаосе. Столик на террасе — перевёрнут. Крыша — сорвана.
— Аято! — звал. — Аято! Господин Камисато! — забежал во внутрь — никого.
Лишь оббежав вокруг заметил господина.
— Аято! — Тома упал на колени рядом, рассматривал на наличие ран, пытался определить серьёзность.
В заборе зияла большая дыра, лежал большой лавачурл с огненным панцирем, уже потухшим.
Аято улыбнулся через силу, прошептал имя Томы, убрал руку от бока. Нельзя медлить! Пока не появились новые волны врагов! Осторожно поднял на руки.
— Держитесь за меня, господин. Аято, слышишь? Держись за меня!
Рука слабо схватилась за спину, сжимая алую ткань.
Бежать! Опасно. Как и медлить. Добраться бы до лагеря на горе. А там, наверное, и лекари будут! И почему у его пиро глаза нет силы лечить! Лишь защищать! И он сможет защитить! Не отпускать одного из самых дорогих людей.
— Я смогу вас защитить! У меня есть щит!
Обожжённая земля. Без жизни. Когда-то тут цвели деревья. Сакура. Опадали нежные розовые лепестки весной. И они, счастливые и влюблённые сидели под кронами шумящей листвы. Аято тогда говорил: «Такое спокойствие. Никаких фестивалей. Интриг. Лишь мы и ветер. Ласковый и нежный, как этот жасминовый чай».
— Мы доберёмся до лагеря! Там вашу рану залатают. Как Итер уничтожит тот порядок, мы снова увидим цветение. Сёгун разрешит нам создать семейный союз. Я буду полностью частью вашего клана. Аято, слышишь? Мой щит сможет нас защитить! И согреть!
Ещё немного до горы. Ещё немного до вершины! Как думал Тома.
— Держись крепче за меня! Аято.
Медленно рука сползала с плеча, пока не повисла сзади. Тома остановился, всмотрелся в бледное лицо. Сердце словно остановилось, пропустило сотню мелких ударов, закололо. Руки тряслись.
— Аято. Аято! — звал. — Аято! Нет, он просто без сознания, — успокаивал себя, преодолевая последнее препятствие.
— Тома! Брат! — Аяка, увидя их, первая выскочила из импровизированного лазарета, перевязанная. — Тома! Ты бледен! Не ранен? Аято, что с ним?
— Ох, Тома! — забеспокоилась Мико, подбежав. — Что с твоими губами? Они дрожат!
Тома осторожно положил Аято на расстеленные ткани. Одна из лекарей освободилась, рассматривала господина Камисато. Её лицо не изменилось.
— Рана слишком сильная. А его пульс не ощущается, — притронулась к шее, руке, достала зеркальце и поднесла к носу. — Мне жаль, — поднялась, поклонилась, Аяка сильнее сдерживала Тому, хоть и сама еле держалась, догадываясь об ответе, — но господин Камисато пал жертвой нападения монстров. Пусть в лучшем мире он воссоединится со своей семьёй.
— Не может быть. Аято! Ты слышишь меня? Аято! — кричал Тома, стараясь вырваться. — Аято, когда всё закончится, когда наступит весна, мы снова посмотрим на цветение сакуры! Я не буду противится любым твоим кулинарным экспериментам! Только живи!
— Господин Тома, — начала говорить лекарь.
— Вы лжёте! Аяка, скажи им хоть что-то! Я же успел! Я смог защитить его по пути! Я смог, да? Вы же вылечите его!
— Мне жаль, — повторила снова женщина, кланяясь.
— Аято, — прошептал Тома, садясь на землю. — Как ты мог уйти, не попрощавшись со мной. Не найдя меня. Мы же семья. Кого мне защищать теперь.
— Господин Тома, у вас есть госпожа Камисато, — женщина не унималась.
— Он не только потерял своего господина, а ещё… — голос Аяки дрогнул, пискнул, слёзы душили. — А ещё он потерял любимого человека. Вы хоть можете понять его? Нас?
— Таких тут достаточно. Я видела все виды потерь.
— Тома, — тихо обратилась Аяка. — Зато брат где-то там, с папой и мамой. Они позаботятся о нём. А ты обо мне и остатках нашего клана. Он бы хотел, чтобы ты жил.
Тома подполз к лежащему телу, снял потухший гидро глаз бога, прикрепил к себе на пояс, снял перчатку с левой руки и прикоснулся к холодной коже губами.
— Я смогу защитить остатки Камисато. Я помогу Аяке стать главой комиссии Ясиро. Я буду её опорой и щитом, как ты. Только прошу, пусть оставшиеся артерии земли сохранят воспоминания о нас с тобой, светлых днях.
Оборону держали почти неделю. Мирная жизнь вернулась быстрее. Не обошлось без потерь. Отстроить здания — легко, но не сердце. Через два года Аяка вышла замуж за одного из вассалов комиссии, он присоединился к семье Камисато. Так настояла Аяка. Тома помогал в делах политических, заменял, пока его сестрица занималась детьми. Она не стесняясь говорила, что назвала сыновей в честь двух прекрасных людей. Аято и Тома. Её старшие братья. Самые близкие люди.
Укрепив власть госпожи, Тома ушёл путешествовать по миру. А может вернулся в Мондштад? Женился ли он? Никто не знал. Но ходили слухи о новом капитане кавалерии, носящем на поясе пиро и гидро глаза бога до конца своих дней.
— Ты ждал меня, Аято? — протянул руку, хватаясь за удаляющийся силуэт в белых одеждах, за улыбку и свет поглощающий.
— Ты смог защитить. Смог. Мой Тома.