— Я знаю кто ты, Хуа Чэн. Так какие именно у тебя намерения?

Ах вот почему она так странно на него смотрела. Хуа Чэн не скрывал свою личность, часто публикуя селфи без маски в Инстаграме и Твиттере. На самом деле, единственная причина по которой он теперь носил маску, заключалась в том, чтобы вызывать у зрителя фантазии о таинственном парне. Сейчас он больше чем когда-либо жалел, что перестал скрывать свое лицо: «У Се Ляня была тяжелая жизнь, он слишком доверчив, он не переживет, если ты просто пытаешься быть милым, чтобы залезть к нему в штаны».

О, Хуа Чэн знал, что у людей сложилось определенное мнение о нем из-за его работы. Но быть добрым к кому-то только ради секса — это низко. И сделать это с таким добрым и дорогим человеком как Се Лянь? Ему бы и в голову не пришло использовать его таким образом.

Он закрыл глаза и сдержал вдох, и снова открыл их только когда был уверен, что не позволит своему гневу говорить за него. Ши Цинсюань, должно быть, заметила грусть на его лице, потому что стала выглядеть виноватой. Но он не собирался позволять ее виноватому взгляду помешать ему ответить: «У меня нет таких намерений. Я не хочу от него секса. Меня это не интересует. Мы друзья». Последнюю фразу он произнес, стиснув зубы, надеясь, что они, так или иначе, друзья.

— А, хорошо… Я рада, что мы с этим разобрались. — Она неловко похлопала его по плечу, прежде чем на ее лице появилось выражение полного ужаса и она быстро побежала на кухню, — Се Лянь, нет!

Когда она ушла, Хуа Чэн пробормотал себе под нос: «Он все равно слишком хорош для меня», — прежде, чем последовать за Ши Цинсюань, чтобы посмотреть что заставило ее так реагировать.

Как оказалось, ее реакция была вызвана идеей Се Ляня готовить. Хуа Чэн на самом деле не видел в чем проблема, когда они вместе готовили в прошлый раз, получилось очень вкусно. Лучше, чем то, что он когда-либо делал для себя.

Хуа Чэн прошел мимо неблагодарной Ши Цинсюань и начал мыть руки: «Гэгэ, позволь мне помочь».

***

Ши Цинсюань отказалась от тарелки, решив, что слишком поздно исправлять то, что бы там Се Лянь ни готовил, даже после помощи Хуа Чэна. Она сидела за столом, прижимая к себе бутылку вина.

Когда Се Лянь подал ужин, Хуа Чэн понял почему Ши Цинсюань отказалась это есть. Когда он помогал готовить, это еще было похоже на еду. Но теперь, за короткий миг, с момента как Се Лянь выгнал его из кухни до того как он принес еду на стол, еда стала похоже на то, что показывают в научно-фантастических фильмах ужасов. Впрочем, на вкус гораздо лучше, чем на вид.

Пока Хуа Чэн ел, он не удержался от улыбки, ведь Се Лянь выглядел таким счастливым. Казалось, никто раньше не получал удовольствие от его блюд. Ши Цинсюань продолжала смотреть на него как на сумасшедшего. Но как он может быть сумасшедшим? Всем, над чем усердно трудился Се Лянь, можно было наслаждаться со счастливым сердцем, независимо от подачи.

Когда они закончили ужин, Хуа Чэн настоял на том, чтобы помыть посуду. Се Лянь отказывался, поэтому они пошли на компромисс и начали мыть ее вместе. Хуа Чэн мыл, а Се Лянь вытирал и складывал на место. Было так умиротворенно, иногда, вытирая посуду, Се Лянь напевал короткую мелодию, прежде чем осознавал это и прекращал, заливаясь румянцем. Это было очаровательно. На пятый раз, Хуа Чэн не захотел, чтобы он останавливался: «Гэгэ может напевать, это звучит красиво».

— Ах, прости, Сань Лан, я, кажется, не понимаю, что делаю это.

— Гэгэ напрасно извиняется, он выглядит счастливым. Кроме того, гэгэ никогда не нужно извиняться передо мной, — он дерзко усмехнулся и Се Лянь покраснел.

— Сань Лан!

Он брызнул несколько капель воды в направлении Се Ляня, заставив его пискнуть. Хуа Чэн не хотел, чтобы тот протестовал, Се Лянь никогда не должен извиняться перед ним, несмотря ни на что.

Он услышал стон Ши Цинсюань из другой комнаты, и они оба засмеялись.

Оставшееся время они так и провели, разговаривая и поддразнивая друг друга, периодически получая от Ши Цинсюань стоны и «вы, ребята, в курсе, что я все еще здесь, да?» пока она не ушла, вероятно, от скуки или, как она выразилась, «устав от вашего флирта».

Когда с посудой было покончено, Хуа Чэн удовлетворенно вздохнул, пришлось признать, что это заняло какое-то время. В столовых приборах каким-то образом оказалась еда, приготовленная таким образом, что сама посуда могла с таким же успехом быть едой.

— Спасибо, что помог, Сань Лан, я это ценю.

— Мне было очень приятно, гэгэ. Кроме того, ты приготовил такой вкусный обед, разве я мог не попытаться отплатить тебе?

Се Лянь покраснел, и его глаза, казалось, засияли ярче: «Тебе действительно понравилась еда?»

— Вероятно, это одно из лучших блюд, которые когда-либо для меня делали.

Се Лянь покраснел еще больше и, казалось, изумленно замолчал. Хуа Чэну нужно сделать так, чтобы Се Лянь чаще слышал похвалу. Он хочет чаще видеть такое лицо.

Се Лянь почесал затылок, глядя в пол. Через мгновение слова, казалось, вернулись к нему: «Хочешь посмотреть на Жое?»

— Жое?

— Да, мой питомец!

— Буду рад познакомиться с ним, гэгэ.

— Подожди здесь, думаю, ты ему понравишься.

Когда Се Лянь вернулся, у Хуа Чэна отвисла челюсть. Это что, гребанная змея? У Се Ляня была змея. Ну, это то, о чем бы он уж точно никогда не догадался!

Се Лянь подвел их троих к помятому дивану: «Он со мной уже некоторое время. На самом деле, довольно забавная история как я заполучил его».

— Гэгэ побалует меня этой историей?

— Хорошо, итак, — он начал укладывать Жое себе на плечи, — мне всегда не везло, с самого детства, и однажды я забрел в зоомагазин в торговом центре, где одна из клеток со змеями упала на меня. Я не сильно пострадал! Не смотри так на меня… Мои родители устроили истерику, и в конце концов мне предложили Жое бесплатно, в качестве компенсации. Родители сначала не были уверены, но согласились, и так питон стал членом семьи. — Се Лянь сделал паузу и нежно погладил Жое пальцем по голове, его лицо выглядело грустным. — Он единственное, что у меня осталось от неё.

— Гэгэ... — Хуа Чэн не знал, что сказать, история несомненно была комичной, но концовка не походила на комедийную.

— Тем не менее! Сань Лан, хочешь его подержать?

Сань Лан не хотел его держать.

Но он не хотел расстраивать Се Ляня иррациональным страхом перед этой змеей. Он скованно кивнул и Се Лянь снял существо со своих плеч и положил Жое на плечи Хуа Чэна.

Хуа Чэн был почти уверен, что перестал дышать, когда рептилия начала двигаться. Он надеялся, что если останется достаточно неподвижным, Жое получит сигнал и тоже не будет двигаться! Змея не получала сигнал!

— Видишь, я знал, что ты ему понравишься!

Жое слегка обвился вокруг шеи Хуа Чэна, и парню захотелось плакать как ребенку. Он безусловно не был напуган, но канал Дискавери показывал ему, на что способны эти животные в форме лапши, и это было последнее, что он хотел испытать.

— Ах, гэгэ, думаю он хочет вернуться к тебе, — это было не полностью ложью, голова змеи была направлена в сторону Се Ляня. Се Лянь хихикнул и снял с него змею.

***

Когда Хуа Чэн, наконец, вернулся домой, он чувствовал себя как в тумане. Только Эмин, кружащий и вопящий вокруг его ног, напомнил ему закрыть дверь, снять пальто и ботинки. Сегодняшний день был сном. Он не ожидал, что вернется так поздно. Но было в Се Ляне что-то, что заставляло Хуа Чэна всегда быть на его стороне. Говорить с ним, смеяться с ним, обнимать его...

Он слегка похлопал себя по щекам, он не должен думать о Се Ляне. Хуа Чэн пытался дистанцироваться. Не подбираться слишком близко. Он с треском провалился. Он никогда раньше не испытывал таких сильных и противоречивых чувств к другому человеку, и это пугало его.

Чтобы отвлечься, он посмотрел на Эмина. Коту нужно было дать лекарство для глаз. Эмин уставился на него, один глаз не мигал, другой был зашит после предыдущего визита к ветеринару. Эмин, казалось, знал о чем думал Хуа Чэн, и попытался убежать, но Хуа Чэн оказался быстрее и подхватил его, как ребенка.

Эмин извивался в руках, становясь заостренным на всех шести концах, чтобы бороться с захватом. Но его борьба была тщетной, это нисколько не смутило Хуа Чэна: «Сегодня я держал змею, тебя я не боюсь».

Он проводил Эмина на кухню, где были кошачьи капли. Как только Эмин понял, что в этой битве ему не победить, он стал очень послушным и лечение прошло гладко. Заканчивая с глазом кота, Хуа Чэн понял, что забыл накормить его ужином, но привычное время ужина уже прошло. Неудивительно, что бедняжка такой капризный.

Он покормил кота, затем со вздохом сел на диван, сгорбившись и закрыв глаз. Эмин запрыгнул на диван и свернулся калачиком на коленях, даже не притронувшись к еде, которую ему только что положили. Привередливая сволочь.

Хуа Чэн открыл глаз, он не мог усидеть на месте, ему казалось, что кожа гудит. Мозг продолжал плыть к воспоминанию о том, как Се Лянь обнял его на прощание и сказал: «До встречи, Сань Лан», — таким жизнерадостным голосом. Что не помогло! Неужели мозг не может оставить его в покое хоть на пять минут? Он попытался сосредоточиться на поглаживании Эмина, пальцами путаясь в длинной черной шерсти.

Но мягкий мех и громкое мурлыканье недостаточно отвлекали. Он даже не совсем понимал, от чего пытается отвлечься. От Се Ляня? Своих мыслей? Беспокойных чувств в груди? Всего перечисленного? Ему нужно было как-то избавиться от всего этого беспокойства. Он может сделать стрим. Это не повредит? Способ выпустить пар. Он полон сил. Решившись, Хуа Чэн взял телефон и написал твит: «Стрим через час», прежде чем поднять Эмина с колен и подготовиться к эфиру.

Он сделал глубокий вдох, прежде чем начать трансляцию. Сегодня он надел свою фирменную серебряную маску, классические брюки и строгую рубашку.

— Всем добрый вечер. — Он ухмыльнулся, когда чат начал заполняться. Его всегда поражало как много приходит людей, даже когда стрим такой внезапный.

— Сегодня я не буду исполнять никаких запросов, но уверен, вам все равно понравится, — с этими словами он расстегнул первые пару пуговиц.

Комментарии начали сходить с ума - некоторые отчаивались в предвкушении, другие жаловались, что он недостаточно быстро раздевается.

— Ах, вы, ребята, сегодня и правда одержимые, — он облизнулся, — похотливые ублюдки.

Хуа Чэн наклонился, чтобы почитать сообщения, иногда у комментаторов были хорошие идеи о том, в каком направлении должен идти стрим: «Спасибо всем за токены! Я всегда ценю вашу поддержку».

Хороших идей в чате не было, все они просто отчаянно желали, чтобы он снял одежду. Поэтому он пожал плечами и решил сделать им одолжение.

— Вам повезло, сегодня я чувствую себя немного беспокойным, иначе я не был бы к вам так добр.

Он полностью расстегнул рубашку, обнажая мышцы, по которым так изголодались его зрители.

***

Хуа Чэн провел языком дорожку по бежевому дилдо в руке, нацелив жаркий взгляд на камеру: «Вы уже на грани? представляете ваш член у меня во рту?»

Он с ухмылкой обвил язык вокруг кончика вибратора, прежде чем вновь заглотить его до основания: «Тысяча токенов и я трахну себя этим».

Он отложил фаллоимитатор в сторону и откинулся на спинку стула, продолжая лениво поглаживать член и наблюдая, как растет число токенов.

Потребовалось немного времени, чтобы набралась тысяча. Это была спонтанно предложенная большая сумма, но с ободряющими и грязными комментариями Хуа Чэна о том, как его зрители хотели бы увидеть как он губит себя этим, они, в конечном итоге, добрались до тысячи токенов.

Хуа Чэн встал и снял брюки, оставшись полностью обнаженным. Затем он переместился к кровати, где себя трахать будет удобнее, чем в рабочем кресле, развернув камеру туда же.

Он схватил бутылку смазки и щедро покрыл свои пальцы, раздвигая ноги и выставляя себя на всеобщее обозрение перед камерой. Парень дразняще обвел пальцем вокруг своей дырочки, прежде чем с шипением протолкнуться внутрь. Его тело не проявило никакого сопротивления, привыкнув к такого рода обращению. Он вытащил палец и сделал паузу, прежде чем принять решение что он хочет сделать. Затем он медленно протолкнул внутрь два пальца вместо одного.

Он начал двигать пальцами, иногда быстро, иногда медленно, но это всегда было частью шоу, поставленным на камеру. На самом деле, ему не нужна была предварительная подготовка, он был достаточно открыт, но какая-то его часть наслаждалась похотливыми комментариями. Он издал низкий стон, когда пальцы задели простату. Обычно он избегал этого места, чтобы продержаться подольше, но, черт возьми, как же это было приятно. Поэтому он сделал это снова.

— Могу поспорить, вы, придурки, уже твердые и дрожите, представляя, что именно вы раскрываете меня. Что это ваши пальцы сгибаются внутри... — его дыхание сбилось, когда он согнул пальцы, чтобы задеть простату, — ...имеете меня пальцами, пока я не буду весь в слезах, умоляя лишь о члене.

Он вынул пальцы с влажным звуком и тихим стоном: «Могу поспорить, вы этого хотите. Жаль, что этого никогда не произойдет».

Он одарил камеру жестокой улыбкой: «Кому захочется трахаться с извращенцем?»

Он любил издеваться над зрителями, было забавно смотреть как они реагируют. Просматривая комментарии, он потянулся к столу, взял дилдо и облизал его со всех сторон, дразнящим взглядом глядя в камеру: «Скажите, как сильно вы хотите эту штуку внутри меня».

Хуа Чэн чуть не рассмеялся от того как полетели комментарии с ответами о том как сильно они этого хотят. Сегодня его зрители были очень активны и отчаянны!

Он немного поерзал, устраиваясь поудобнее, все еще держа ноги широко расставленными перед камерой. Парень смазал фаллоимитатор лубрикантом, прежде чем выставить его перед колечком мышц и протолкнуть в себя. Он издал стон. Черт, надо признать, это гораздо приятнее, чем пальцы.

Хуа Чэн начал двигать фаллоимитатором, ускоряя темп. Он начал насаживаться на простату с привычной легкостью. Он не смог сдержаться, попав по ней, и со стоном откинул голову назад.

Он начал толкаться сильнее и быстрее, что не дало большого эффекта, рука и запястье начинали уставать. Но его все устраивало, он был уже близок. Хуа Чэн снова посмотрел в камеру и громко застонал. Зрительный контакт с теми, кто бы ни наблюдал за ним по ту сторону экрана, длился недолго. Его глаз, казалось, закатился к затылку, пока дилдо продолжало вонзаться в простату, рука двигалась быстро и грубо, будто на автопилоте.

— Черт черт черт черт, — Хуа Чэн тихо застонал, поджав пальцы на ногах. Другая его рука оторвалась от кровати, и больше не имея никакой опоры, он упал навзничь. Но ему было все равно, что зрителям уже не видно его лица, они могли видеть как он имел себя и этого им должно быть достаточно.

Он начал поглаживать себя и это заставило его перейти через край. Колени сдвинуты вместе, пальцы ног согнуты. Рука, толкающая дилдо, остановилась, и он кончил с громким стоном, мозг преподнес ему образ улыбающегося Се Ляня, и Хуа Чэн не мог не произнести со стоном:

— Гэ... — слова прервались стонущим всхлипыванием. Пару мгновений он лежал, тяжело дыша. Это было впечатляюще. Бездумно он вытащил фаллоимитатор, издав непристойный влажный звук. Когда его сознание прояснилось, он быстро вскочил, сердце бешено колотилось.

Гэ… он почти произнес «гэгэ»... его тошнило, сегодня, пусть он и отрицал, что думает о Се Ляне в сексуальном плане, а теперь взгляните на него. Думал о парне, трахая себя на камеру, он отвратителен. Хуа Чэн пытался успокоить свое лицо и не показывать паники. Он заставил себя сосредоточиться на чате.

Джо

Сегодня было хорошее шоу

БэнДовер

То, как ты стонешь, так меня заводит

БакНэккид

Скучаю по твоим стримам с доминированием

Хуа Чэн слегка нахмурился, когда увидел последний комментарий. Последние пару стримов были нацелены, по большей части, на быстрое и легкое получение наличных, ведь намного проще играть в нуждающегося боттома. Так что это правда, последнее время он больше не делал стримов, ориентированных на роль доминанта и топа, будет весело сделать это снова. Он был известен как свитч, способный легко играть любую роль, которую хотели зрители. Это одна из причин, сделавших его таким популярным.

— Думаю, я могу сделать доминантный стрим, будет весело. Я скучаю по тому, как вы, ребята, жалуетесь, что я слишком жесток. — Он усмехнулся. — В любом случае, спасибо за все токены и поддержку. Увидимся в пятницу!

Когда экран потемнел, он вздохнул. Это не помогло во всех смыслах, кроме финансового. Хуа Чэн закрыл голову руками, ему хотелось зарыться в яму и не выходить, пока мозг не перестанет думать о Се Ляне. Он не мог поверить, что чуть не сказал «гэгэ». Это было отвратительно. Парень снова вздохнул. Он ущипнул себя за переносицу и попытался сделать медленные вдох и выдох. Хуа Чэн почувствовал, что у него начинает болеть голова. Но причин для самобичевания больше не было, чувства вины в животе и стука в голове вполне достаточно. Прямо сейчас вместо ненависти к себе ему нужен был душ. Душ может помочь привести мысли в порядок. Или действительно заставит забыть их.

Он начал собирать вещи, которые использовал на стриме. Закончив уборку, парень проверил свой телефон, прежде чем прыгнуть в душ, и был удивлен, увидев пару пропущенных звонков и сообщений от своего менеджера из Райских Камер. У каждого, кто зарабатывал значительные суммы денег на этом портале, был менеджер, чтобы на них не подавали в суд и чтобы помочь разбираться со связями с общественностью. Менеджер Хуа Чэна никогда не связывался с ним, если это не было крайне важно. Черт, они так редко разговаривали, что Хуа Чэн даже не был уверен, что знает как его зовут.

Он нажал на сообщения, находясь не в настроении звонить своему менеджеру. Когда открылся чат, там было не так много текста, как он думал, только «Хуа Чэн, кто это?» и ссылка.

Честно говоря, Хуа Чэн не слишком волновался, люди и раньше фотографировали его на публике и обвиняли в том, что он спал с бариста, который улыбался ему, подавая кофе. Он нажал на ссылку, и когда изображение загрузилось, сердце ушло в пятки. Это была его с Се Лянем инстаграм фотография. Он должен был это предвидеть. Как он мог быть таким глупым? Люди всегда складывают два и два. Он догадывался, что надеялся на то, что аудитория Се Ляня, останавливающая даже самые посредственные комментарии, пока он стримил, может не упоминать фото, но аудитория Се Ляня не могла остановить все. Всегда найдутся люди, жаждущие заработать на драмах и скандалах. Это была всего лишь фотография, но если его менеджер видел ее, то наверняка уже были и статьи.

Он почувствовал как желудок начинает сжиматься, множество мыслей закружились в голове. Увидит ли это Се Лянь? Если да, что он подумает? Как он будет действовать? Что скажет? Подумает ли Се Лянь, что он отвратителен? Возненавидит ли Се Лянь его? Думает, что подумает Ши Цинсюань? Что Хуа Чэн просто пытался залезть к нему в штаны?

Его почти вырвало, он не мог выносить, чтобы Се Лянь так думал о нем. Очень сложная ситуация. По-настоящему сложная ситуация, в которую он сам себя втянул.

Телефон зажужжал в руке, менеджер прислал ему еще одно сообщение. Это была статья, название которой ощущалось как заворот кишок.

Вы слышали? Невинный СяньЛэ123 заводит роман с важной шишкой номер один портала Райские камеры!