Хван подтягивает к себе одну из папок, которую у него тут же вырывает из рук Ламорак. Он даже не успевает ничего сказать, когда тот кидает перед ним другую, похожую как две капли воды папку, если не считать имени кандидата на ней.

Хан Джисон.

Имя, если быть честным, не говорит ему ни черта. Нет, Бинни вроде как-то рассказывал про каких-то Ханов, с которыми дружит его семья, но Хван не может вспомнить деталей. Ни одной. Ничего, что можно было бы назвать существенным или хоть сколько-то полезным.

Модель ерзает, а после вновь смотрит на Уджина. И его поведение, самую малость кажется неподобающим. У Хвана были такие клиенты когда-то давно. Считают, что они лучше всех, задирают нос и ведут себя так, словно ты откровенное пустое место или какой-то отброс. А на самом деле сами они не представляют из себя ничего. Просто пшик, иллюзия, которая развеется, если встать не под правильным углом, получая в итоге лишь пустоту и раздражение с неприятным осадком. Джинни не умел очаровываться такими людьми как он. Может быть, кто-то и да, но ему они не нравились. Что тогда, когда он и в самом деле был не более чем пылью под чужими ногами, что сейчас, когда его имя, не говоря уже про лицо, достаточно известно. Работать с Ламораком, впрочем, иногда все равно приходится. К огромному счастью, совместные миссии с ним недолгие, что помогает всего пара таблеток обезбола, чтобы головная боль и тошнота, которые Ким вызывает своим поведением и нахождением рядом, прошли. Быстро и с минимальными последствиями.

Хван прикрывает глаза, по привычке зачесывая волосы, после переводя свой шоколадный взгляд на Минхо.

Он все еще ни черта ему не сказал. Скажет ли вообще? Он не знает. Но им придется поговорить. Рано или поздно.

Первоначальная злость на Хо улеглась, пеплом оседая в легких, но недовольство, легкое, похожее на шелк, все еще стрекочет. Как редкие сверчки в ночи. Не оглушительно, но слышно. Игнорировать их, впрочем, пока получается.

Он не ребенок, чтобы держать его в неведении относительно происходящего. Они все заинтересованы в том, что будет с их маленьким Мордредом. Разве нет?

Стрекот перерастает в мерный рев, словно кто-то завел мотор, а обида укореняется, подобно дубу. Пускает корни вниз, проходит сквозь легкие с диафрагмой и цепляется за кишечник. Оплетает его и сжимает, чтобы нельзя было так просто вытащить.

Минхо почти ловит взгляд Хвана. Не хватает всего мгновения. Шоколад падает, стекает и крошится, когда Хван быстро опускает взгляд, наконец начиная интересоваться, что же за мышонок будет сегодня под его крылом.

Агент рассматривает фото кандидата, чуть поджимая свои пухлые губы. В самом деле, мышонок. Кудри волос, мягкие щеки и неприкрытая серьезность. Что-то не так в его образе, но до модели пока не доходит что же именно. Что-то эфемерное, похожее на легкое наваждение или тонкий шлейф. Но, ладно, с этим он разберется позже.

Его взгляд скользит по строчкам досье, пытаясь зацепиться за что-нибудь нужное. Рост, вес, группа крови, семья, навыки… Сухая выжимка с фотографиями, параметрами и прочими необходимостями для краткого анализа. Нравится ли Хвану то, что он видит? Он не уверен. Не самый бедовый парень, но некоторые аспекты было бы неплохо улучшить, если тот не хочет умереть в ближайшие полтора года после заступления на пост полноценного агента.

Сейчас смерть новичка для них непозволительная роскошь.

Он вновь скользит взглядом по листам чужого досье, пытаясь найти там хоть что-то полезное или интересное, что он не видел в предыдущий раз. Но никаких новых зацепок нет. Значит больше он сможет узнать, лишь увидев, что же этот мышонок может на самом деле. Модель откладывает досье в сторону и встает, поправляя свой сверкающий пиджак. Времени, чтобы подготовиться, не так и много, пора действовать. Минхо и Чанбин скользят по нему взглядами, пока он поднимается и идет к выходу, Момо с Рюджин же лишь приподнимают глаза, когда он выходит из кабинета, стуча каблуками своих туфель.

Но, если бы Хвана спрашивали про удобную обувь, он бы выбрал кеды. Или тапочки. Ступни все еще неприятно ноют из-за каблуков, на которых он провел предыдущую ночь и утро, не говоря уже и про вечер. После он точно устроит себе день спа. Ароматические пены, расслабляющие лосьоны и успокаивающие соли для воды. И, возможно, пара коктейлей. Было бы неплохо, будь кто-нибудь еще рядом, но… Мечтать не вредно. Бинни занят с малышней, Чонин изображает малышню, а с Минхо…

Он поджимает губы и спускается в ателье, где на диванах скучковались кандидаты. Трое на одном, еще трое на втором. И если Бана с Яном и еще каким-то парнем, он не уверен, что смог бы вспомнить его фамилию или имя сейчас, сидят вполне неплохо, походя на почти сросшийся клубок из рук, ног и голов, что не особо жалующий лишнюю тактильность Нини кажется даже немного забавным, то сидящие напротив них кандидаты стараются сохранить как можно больше места между друг другом. Один парень лежит, вальяжно развалившись, используя подлокотник на подобие подушки, почти откровенно сопя. Настолько уверен в своих силах? Или дело в чем-то другом? Хван хмыкает, переводя взгляд на следующую макушку. Аккуратно лежащие волосы, ровная спина и расслабленные плечи, но стоит раздаться со стороны шороху ткани, как тот тут же чуть поворачивает голову, откровенно прислушиваясь к происходящему. Такие люди им пригодятся. Анализирующие, внимательные, одним словом умные. Хван делает шаг к диванам, вглядываясь в последнюю макушку. Напряженные плечи, вжатое в подлокотник бедро. Незаметная на первый взгляд, но дистанция. Маленькие детали, которые дополняют то, что он увидел в досье этой мышки. И эта мелкая завивка, если честно, ему нравится. Он помнит лицо, что видел не так давно на фотографии. И к чужим щекам такая завивка идет как нельзя лучше, по мнению Хвана. Он приближается к ним ближе и подмигивает сидящим рядом своим кандидатам. Бывшему и нынешнему. Ян закатывает глаза, пусть его губы и невольно чуть растягиваются в подобии легкой улыбки. Уже многое. Когда-то Ян не удостаивал других и таким.

Бан же. Он отводит взгляд и краснеет. Хван невольно облизывается, пока пятна ползут по чужому лицу, придавая ему очаровательно розовый оттенок, так же захватывая и чужие уши. Смущать этого парня одно удовольствие. Чего стоит эта улыбка. Смущенная, нежная, абсолютно чистая. А то, как он прикусывает губу. Очаровательно.

Хван подходит, видя, что часть кандидатов его еще не заметили, и кладет руки на спинку дивана, после наклоняясь к чужому уху.

— Так, значит, — шепчет он, опаляя дыханием медовую кожу парня, что испуганно вздрагивает, не ожидая подобного. Но если честно, держится молодцом. Не бежит, не вскакивает. Просто сидит, пока его плечи напрягаются лишь сильней. — Ты мой фанат? Это так лестно, Джисон.

Он двигает головой, носом задевая прядь чужих волос, пока парень пытается понять, как ему реагировать. А Хван внимательно осматривает кандидатов, на мгновение сталкиваясь взглядом с сидящим рядом с Ханом парнем и с Чонином.

Хочется поговорить с Яном, обсудить произошедшее, спрятать его и сделать вид, что все в порядке. Хвану очень хочется верить, что все в порядке. Или будет так. Но времени нет, он выпрямляется, касаясь макушки испуганного им же самим парня.

— Идем, у нас не так и много времени, — Хван ерошит волосы своего подопытного, отстраняясь, думая, что лучше дать ему, чуть оборачиваясь. Джисон удивленно хлопает глазами и не двигается с места. — Давай, мышка, я не кусаюсь. Идем, — Хван улыбается, тихо смеясь. Джисон моргает, а после недовольно фыркает, невольно краснея. Не так, как Чан. Чан краснеет от смущения, от нежности и чувственности. Хан же краснеет от досады, неловкости и легкой злости. Этот ребенок интересный, как кажется Хвану. В правильных руках он может раскрыться. Мышонок может оказаться опасным зверем. Или нет.

— Господин Хван, чем могу быть полезен? — Уточняет один из работников ателье, внимательно смотря на Хвана.

— Еще же остались мои пиджаки?

— Конечно, господин Хван. Вам необходимо что-то определенное?

— Да. Что-то максимально неброское и удобное. Оставьте в примерочной, мы скоро подойдем.

— Хорошо, господин Хван. Что-то еще?

— Мы ненадолго заглянем в третью… И да. Подберите что-нибудь этому мышонку.

— Господину Хану?

— Да. И желательно, что-то ему подходящее и сочетающееся.

— Как скажете. Все варианты костюма для господина Хана мы также оставим в примерочной. На долго ли вам потребуется третья примерочная?

— Нет. Благодарю, — Хван улыбается, молча расстегивая пиджак и идя к нужной им, третьей, примерочной. Джисон, судя по звукам, идет за ним, как самый послушный щенок на выгуле. Рядом, но под ногами не путается. Золото, а не ребенок.

Хван отодвигает занавеску, пропуская парня в примерочную и заходит за ним сам. Наедине Хан выглядит еще более напряженным, но не таким показательно храбрым, как при лишней публике. Он чуть ссутуливается, старается стать меньше, незаметней, особенно когда Хван опускает ткань, а после делает шаг в сторону парня.

Хан отпрыгивает, прижимаясь спиной к стене, когда модель, его кумир, подходит. Близко, непозволительно близко. Настолько, что он чувствует запах его шампуня, нежный, легкий, чуть дразнящий рецепторы, что Хан невольно жмурится, вжимаясь в стену лишь сильней.

— Дыши, мышонок, я кусаюсь лишь когда меня об этом просят. И только в постели.

Джисон резко открывает глаза, видя перед собой лицо Хвана. Близко, тот поймал его, что не сбежать, но после щелчка, модель отходит, словно ничего не произошло. И улыбается, рассматривая все еще ничего не понимающего кандидата.

И именно теперь пазл складывается. Когда Джисон стоит, вжавшись в стену, пока стекло отъезжает в сторону, чуть смущенный, с тревогой в глазах и прикушенной губой. То, что с самого начала смущало Хенджина в этой мышке, это глаза. Ненастоящие, словно у игрушки, такие же безжизненные и молчаливые. Даже у Минхо живые глаза. А у Хана нет.

— Идем, Джисон, у нас мало времени, часики тикают, да и нашим коллегам тоже потребуется эта примерочная, — у Джисона уже почти формируется вопрос, когда Хван, кто бы мог подумать, опять манит его пальцами, а после двигается. Спокойно, грациозно и, сердце Хана замирает на мгновение, очень красиво. Агент спокойно проходит через зеркало, тут же начиная высматривать что-то, пока Джисон не вспоминает, как же на самом деле должно работать его тело и что подчиняется оно именно ему, а не кому-то другому.

— Тебе будет сложно, но не ударься головой, бельчонок, — раздается из глубины помещения голос Хвана. Кандидат послушно пригибается, осторожно заходя через проем, честно стараясь не споткнуться или не зацепиться за что-нибудь. Он не видит модель, но слышит стук его каблуков по полу, пока тот почти плывет, пытаясь что-то найти. Или выбрать?

— Как, говоришь, у тебя со стрельбой, бельчонок?

— В яблочко смогу попасть, не сомневайтесь, — он крутит головой. Вокруг куча, целые залежи, оружия. Самого разного, но в основном все же огнестрельного. Пистолеты, автоматы, пулеметы… Все на любой вкус.

Сердце Хана пропускает удар, то ли от восхищения, то ли от быстрой, скользкой и невероятно опасной мысли. О том, что этот склад кладезь для тех, кто хочет кого-нибудь убить.

Брови чуть ломаются, а на лбу появляется легкая задумчивость, даже болезненная, пока Хан прикусывает губу. Он замирает, а после резко оборачивается, пока рядом с ухом пролетает яблоко. Откуда тут вообще яблоко?

Он поворачивается, вздрагивая и отшатываясь, тут же натыкаясь на один из шкафов. Край полки неприятно впивается куда-то в бок, под ребра, и в плечо. Боль моментная, острая, переходящая в ноющую, словно скулящая псина.

Его сердце замирает, а после срывается, может в бег, а может и с обрыва, падая куда-то в желудок, глубоко во тьму, где нельзя найти света.

Джисон помнит, как впервые увидел Хенджина. Красивого, горящего и дикого, словно огонь в костре, в журнале, что матушке принесли. Обычный талмуд, который полон ежесекундной фальши под названием мода. Он лишь увидел тогда чужое лицо на фото и, кажется, не осознал, как вляпался. Врезался, словно в стену с разбега, разбивая себе грудную клетку и все что в ней, неосторожно, словно прошел по осколкам голыми ногами, ловя их нежными пятками. Влюбленность, а может и любовь, сложно осознать, когда ты почти ничего не слышал об этом звере. Диком, своевольном, безрассудном и, самую малость, опасном. Особенно для таких как Хан. Комнатных и чуточку запуганных.

И теперь он смотрит своими большими испуганными глазами на того, из-за кого его сердце пропускает удары, каждый раз, каждую недолгую мысль.

Он видит красивое лицо, знакомую родинку под глазом, манящие пухлые губы и легкий задор в чужом взгляде. Видит так же четко, как и дуло пистолета, направленное на него. Он что-то сделал не так? Оплошал? Или может… Расстроил Хенджина?

— Не думай об этом, мышонок, — ласково, почти нежно говорит Хван, ослабляя хватку. Пистолет прокручивается на длинных изящных пальцах агента, после замирая. Дуло теперь направлено в чужую грудь. Будет ли так же сверкать, как все эти камушки на ткани его вычурного пиджака, кровь под всеми этими лампами? — Не думай о тех, кому придется умереть. Они умрут и без твоей помощи. И без помощи Кингсмен. И даже без помощи всего этого.

Джисон хмурится, смотря на Хвана. Тот вряд ли умеет читать мысли. Готовился? Или же… Догадка жжет язык, взрываясь в мозгу маленьким ядерным взрывом.

— Думай о тех, кого ты с помощью этого оружия спасешь. Думай о тех, кто не будет об этом даже знать, — Хенджин чуть кивает на пистолет, что висит на его пальце, после смотря прямо в глаза Джисона. Мышка цепляется, хватается, нащупав что-то во взгляде агента. Что-то знакомое, что-то привычное, что-то, что поймет только другой грызун. — Думай о том, что пока ты сжимаешь рукоять этого самого пистолета, тысячи людей продолжают жить и даже не подозревают, что они живы лишь благодаря чуду. Что скажешь, мышка, стоит попробовать?

Хван улыбается, растягивает самые уголки губ, осторожно и нежно, словно только раскрывшиеся бутоны цветка.

Джисон же молчит. Смотрит, откровенно любуется, пока сердце бьется, быстро-быстро, словно вибрируя.

— Если ты возьмешь этот пистолет, то пути обратно не будет, Джисон. Придется отвечать и нести ответственность за действия. Даже если их тебе навязали.

— А если нет?

Хенджин невольно хмурится, поджимая губу. Прикусывает, пытается подобрать слова и смотрит. Внимательно, цепко, ища в лице Джисона что-то понятное только ему одному. Хван никогда не был мышью в прямом смысле слова, но…

У всех был этот особенный первый раз. Первый поцелуй, первый секс, первая влюбленность, первый убитый своими же руками…

— Не уверен, на сколько ты сможешь вернуться в привычное русло, — Хван говорит честно, не пытаясь давить или же юлить. Невозможно полностью стать “нормальным”, если ты уже немного впитал всего этого. Всего этого беспредела и адреналина.

— А если мое нахождение здесь ошибка? Если… Агент, выбравший меня, ошибся?

— Ошибка не смогла бы продержаться так долго. В ошибке нет таланта. В ошибке нет потенциала.

Хан молчит, невольно надувая щеки. Он не лучший из кандидатов, как бы ни пытался бахвалиться. И он это знает. Видит так же ясно и кристально чисто, как и Хенджина перед собой. И пистолет, который все еще висит на чужих пальцах.

Дамоклов меч, который уже дрожит, готовый обрушиться на его шею. Выбор по сути простой, учитывая все обстоятельства. Выбор, которого почти и нет.

Хан сглатывает и осторожно тянется, хватается за рукоять, на несколько мгновений соприкасаясь пальцами с Хваном, из-за чего сердце тут же бьется как пойманная птица. Бьется о ребра, импровизированную клетку, убивается и кровит, пока мозг осознает тяжесть веса в руке.

— Что тебе нравится делать, мышонок?

Хан сглатывает, а после невольно рдеет, отводя взгляд. К чему это? Он уже выбрал. Его не нужно больше уговаривать или увещевать в чем-то.

— Так что?

— Писать… Тексты песен. И рэп…

Хенджин подходит, вытаскивая что-то небольшое из кармана. Хан вновь на автомате пытается отшатнуться, когда модель чуть наклоняется, надев на парня очки.

— Срэпуешь что-нибудь получше обо всем этом? Иногда помогает отвлечься от осознания. Не утонуть в мыслях крайне сложно, мышонок.

Хан моргает, удивленно рассматривая чужое лицо, которое крайне четко видно среди интерфейса, который тут же возникает на стекле. Имя, фамилия, позывной, возраст… Еще что-то важное, но Хан не может отвести взгляда от лица перед собой.

— А…

— Что помогает мне? Танцы. И секс, конечно же.

Хенджин смеется, поправляя очки на чужой переносице, а после надавливает на чужую руку. Опускает, подходя еще ближе, из-за чего Хан чувствует, как соприкасаются их грудные клетки.

— Станцуешь? Для меня.

Хван щурится, выглядя немного по-демонически.

— Только для тебя? Я подумаю. Если ты срэпуешь получше, Хан Джисон, то возможно, я станцую получше. Для тебя. Готов проверить себя, мышонок? Я не дам тебе поблажек.

Хан смотрит на Хенджина, чувствует как тонет в глубине его глаз и кивает, как китайский болванчик, даже не думая, чего это может ему стоить. Главное то, как бьется сердце, словно в гонке включить нитро так, что все вокруг начинает размываться. Быстро, быстро, жарко и пьяняще. Проиграет ли он? Выиграет ли? Не важно. Он уже сделал выбор, даже если меч медленно, по секундам, под собственным весом и входит в его плоть сильней. Хищник, в котором он видел другого грызуна, выиграл, и единственное, что остается ему, это следовать и принимать. Указания и последствия.

Чонин откидывается на спинку дивана, устраиваясь удобней. То, как покраснел Чан, стоило Хенджину подмигнуть, значило достаточно много. Для Чонина же это что-то привычное, обычное, на что он чуть закатывает глаза, пытаясь не делать этого слишком явно.

— Ты в порядке?

— А должен не быть?

Феликс чуть хмурится, на мгновение надувая губы, сосредоточенно смотря на Яна, а после фыркает, устраиваясь удобней на диване. Мягкий, достаточно большой, чтобы они втроем могли на нем спокойно устроиться, пусть Чан с Феликсом и немного зажимают его, но, это не самая большая проблема, если быть честным.

— Значит, за нами тоже скоро придут?

— Ммм?

— Агенты. Если Джисона забрал агент, то и за нами придут, — Феликс чуть хмурится, кажется, пытаясь найти подвох в данной мысли.

— Вероятней всего да. Боишься, что тебе попадется плохой агент?

— Что? Нет! Просто…

Ли не успевает договорить, когда Чонин замечает своих коллег, спускающихся по лестнице. Первым спускается Минхо, как и подобает правильному начальнику. Показывает собственным примером, что же необходимо делать. Если не считать уже скрывшегося с Джисоном Хенджина.

За Минхо чуть ли не след в след идет Чанбин. Сосредоточенный, но на его лице нет этой холодной отрешенности, как у Минхо. У Чанбина в бровях видно легкое волнение, словно тот не совсем уверен в том, что их авантюра закончится успехом. Учитывая все обстоятельства, Ян мысленно вспоминает, кто из его коллег еще жив, волноваться, возможно, даже стоит. Никакой информационной поддержки. Чонин хотел бы посмотреть на Чанбина в поле. Тот чаще поддержка, координатор, пусть и полноценный агент. Может быть, им стоит найти кого-то на роль координатора?

За Чанбином, звонко стуча каблучками, идет Рюджин. Аккуратная, изящная и, самую малость, загадочно улыбающаяся. В отличии от Уджина, который с трудом сдерживается от полного отвращения на своем лице. У Яна всегда были вопросы, как он все еще остается агентом и теперь они расцветают с новой силой. Если он не готов даже минимально взаимодействовать с кандидатами, то что он забыл здесь? Пусть у них и не лучшая ситуация с агентами, но почему тот не ушел раньше? Когда прошлый Артур был жив и у них еще был полный состав?

— Рад вас приветствовать здесь сегодня, — Минхо говорит спокойно, не громко, но даже судорожный вздох, который издает Феликс рядом, тут же прерывается. Словно тому пережали горло, не давая вздохнуть. Все замолкают, даже агенты замирают на месте, не считая Чанбина, который подходит к Киму и, как и Хенджин несколько минут назад, облокачивается на спинку дивана, не произнося ни слова. — Можете называть меня Гавейн, и на сегодня я старший из агентов, с которыми вам придется сотрудничать. Больше информации вы узнаете позже, а пока что можете познакомиться со своими коллегами на сегодня. Они помогут вам подготовиться к заданию.

Чонин невольно осматривается, пытаясь уследить за реакцией кандидатов. Джексон все так же расслаблен, пусть он и внимательно рассматривает агентов, особенно Рюджин и Чанбина. Сынмин на мгновение кажется испуганным, но после, словно согласившись с собственными же умозаключениями, чуть кивает, на долю секунды встречаясь взглядом с Чонином, но не задерживаясь на нем. Феликс удивленно хлопает глазами, кажется, не в силах поверить в происходящее. Даже его рот приоткрывается, вызывая у Чонина легкую улыбку. Сидящий с другой стороны Чан наоборот же напрягается, словно готовится к прыжку в ледяную воду. Даже интересно, как почти все они на короткое мгновение пугаются.

Первым отмирает, как ни странно, Чанбин. Он запускает руку в волосы Сынмина, обращая на себя внимание парня, а после чуть качает головой, намекая, что им пора идти. Неужели его коллеги успели составить график, в котором они посетят необходимые комнаты? Сынмин на мгновение тушуется, бросая быстрый взгляд на стоящих ближе к Минхо агентов, ненадолго задерживается на, это вызывает у Чонина вопросы, Уджине, а после вновь смотрит на Со. Интересно. Но сейчас это не так и важно. Он обдумает это все позже.

Как минимум когда он останется один, либо же наедине с кем-то из коллег, не боясь быть раскрытым.

Минхо скользит взглядом, провожая Чанбина, а после подходит ближе к дивану, заставляя напрячься даже Чонина.

— Кристофер?

— Чан, рад познакомиться.

Минхо кивает, а после манит Бана пальцами, осматривая всех остальных. К Джексону подходит, что даже немного удивляет Чонина, Уджин. Не самый лучший вариант для попытки в командную работу, как кажется самому Яну. Чан встает, улыбаясь им с Феликсом, который вновь судорожно вздыхает и издает что-то отдаленно похожее на писк. Чонин уже хочет уточнить, все ли в порядке у парня, когда к ним подходит, хотя скорее изящно подплывает. Рю. Она улыбается им, пока Феликс начинает быстро говорить, кажется, перейдя от волнения на английский. Девушка смеется, садясь на подлокотник дивана, внимательно рассматривая лицо парня. На долю секунды она скользит взглядом по Чонину, но выражение ее лица даже не меняется. Они агенты. Профессиональные. Было бы смешно проколоться на такой мелочи.

— Спокойней, золотце. У нас для разговоров еще будет время, пока что тебя нужно подготовить. Начнем… — Она осматривается, чуть вытягивая шею, чтобы не вставать. Оценивает обстановку, на мгновение поджимая губки, а после кивает. Встает легко, словно перетекая из одного положения в другое, что ей сложно не восхищаться. У них с Хенджином есть эта общая изящность, которая говорит о многом. — С одежды. Подберем тебе что-нибудь подходящее, Боки?

— Феликс, — Ли чуть краснеет, смущается, но все равно поправляет девушку. Ян успел заметить, что тот предпочитает свое не корейское имя, пусть и не понимает почему. Но разве для этого нужны такие веские причины? Даже он не сказал своего имени никому из кандидатов. Для всех он Аен. И никто больше.

Феликс поднимается и чуть хмурится, оборачиваясь к Чонину, на что тот улыбается, а Рюджин смеется, кладя руку на плечо кандидата.

— Не волнуйся, он будет в порядке.

— Аен? — Чонин кивает, несколько мгновений неотрывно смотря в чужие глаза, пока Ли не сдается. Австралиец кивает, а после отворачивается и идет за девушкой, оставляя Чонина одного. Даже удивительно, что тот не заметил, как ушли Уджин с Джексоном. Он потягивается и прикрывает глаза, позволяя себе расслабиться. Вряд ли Минхо стал бы его раскрывать перед всеми, особенно настолько рано, а значит ему необходимо лишь… Подождать, пока к нему придут. И даже нет необходимости гадать кто будет его “старшим” на сегодняшний раз. Их все еще достаточно мало, что он может сказать, кто же именно это будет и пожелать самому себе терпения и удачи ровно за секунду до того, как рядом кто-то опускается.

— Какой малыш здесь, совершенно один и без какой-либо защиты. Тебе повезло, что есть я, которая не против стать твоей хозяйкой, Мордред.

— И я рад тебя видеть, Кей, — Чонин приоткрывает глаза, рассматривая серьезную брюнетку, что лишь чуть щурится, рассматривая его. — Но, пожалуй, откажусь.

— Не глупи, лисенок. Я буду заботиться о тебе куда лучше, нежели эти три мужлана.

Чонин смеется тихо, словно шелест листвы на ветру. Каждый раз она говорит ему что-то подобное, и каждый раз он отказывает.

— Все еще собираешься утереть нос Минхо?

— И зачем оно по твоему мне нужно, лисенок?

— Ваше давнее соперничество.

— Милый, я пыталась провалиться на отборе столько же раз, сколько…

— Изображала, что не понимаешь о чем он говорит, потому что не знаешь языка, да.

Он кивает, замолкая на пару мгновений, когда из одной из примерочных выходит Хенджин. Они встречаются взглядами, но идущий следом Джисон не дает ни единой возможности сказать хоть что-то. Выдавать Чонина все еще нельзя. Момо дожидается, пока парочка исчезнет, а после устраивается удобней, кладя ногу на ногу, и оправляет юбку.

— Не будешь переодеваться?

— Милый мой, я профессиональный агент Кингсмен, поэтому…

— Предлагаешь делать что-то для вида?

— Да. Потому что это не твоя миссия, а их. Пусть тебе и нужно будет выглядеть подобающе.

— Но не тебе.

Момо лишь хитро улыбается, пока Ян складывает руки на груди. Закрывается, обдумывая то, что их ждет. Минхо вряд ли бы стал им давать полноценную миссию. Слишком опасно для кандидатов, особенно учитывая его принципы, но что тогда он задумал?

— Идем, малыш. У нас меньше времени на подготовку, чем может показаться.

— И что же задумал наш начальник?

— Неизвестно. Сказал, что брифинг будет с вами… Ну ними.

Чонин кивает, вставая следом за коллегой. Он никогда не мог сказать, что они с Момо близки. Большую часть времени та была за пределами не только города, но и страны. Уж очень удачно было то, что она неплохо вживалась в роли. Возможно, даже слишком хорошо.

— Что мы можем предложить для вас, господин Ян, госпожа Хираи? — Учтиво обращается к ним стоящий за стойкой служащий.

— Костюм для этого ребенка. Желательно, быстро.

— Конечно же. Дополнительные пожелания?

— Удобный, возьмите один из тех серых, мы подойдем чуть позже. Повесьте его в мою любимую примерочную.

Момо щурится, а после, постучав пальчиками по плечу парня, разворачивается и идет к нужной примерочной.

В оружейной должны быть Чан с Минхо и Феликс с Рюджин. Хенджин повел Хана переодеваться, и туда же Чанбин увел Сынмина. Где Джексон под предводительством Уджина знать не хотелось. Не сказать, что этот кандидат доставляет проблемы, наоборот, он помогает и сам тянет к другим кандидатам, пусть теперь он и останавливается сразу же, как Чан говорит, что достаточно. Но вот Ким… Кажется, правдивость того, что кроме прошлого Артура ему тут мало кто рад, звучит даже слишком реально. Эта мысль кислит и шипяще пузырится на языке, пока Кей стучит своими каблучками, чтобы взять оружие.

— Тебе как обычно, Лисенок?

— Нет, раз это не наша миссия, то давай что-нибудь необычное.

— Хочешь проверить себя? — Она щурится, тихо хихикнув, а после ее улыбка становится чуть более дьявольской. Ничего хорошего это ему не сулит, но выбора нет. Времени, если верить чужим словам, мало. — Иди переодевайся, встретимся здесь же чуть позже, Мордред. Не опаздывай, ты же знаешь, как сильно это не любит наш дражайший начальник.

И конечно же, они опаздывают. Задерживаются, что он чуть не засыпает, пока ожидает Хираи на диванчике. Он готов, портные все еще прекрасно знают свое дело, а переодеться в костюм не занимает слишком много времени. Его будит лишь привычка, шестое чувство и отработанная реакция, когда Момо касается его волос.

Взъерошивает, нарушая прическу, а после надевает на него очки, выдавая ему пистолет и парочку метательных ножей. Привычный для него набор, но в непривычном исполнении.

В кабинет они заходят последними, что Минхо удостаивает их недовольным взглядом из под очков, а после фыркает, беря в руки планшет. Момо садится, молча, напоминая королеву, как обычно с Рюджин. К счастью, это достаточно далеко, чтобы Чонин не попытался сесть на автомате на свое место, да и стоящий рядом с девичьим плечом Феликс, взволнованный, переживающий и донельзя живой, что даже немного неподходящий этому месту, помогает не забыть, какую роль он играет.

Если говорить откровенно, то Феликс выглядит прекрасно. Костюм подчеркивает его фигуру, а рядом с красавицей Рю он похож на прекрасного принца.

Чонин обводит взглядом всех присутствующих, подмечая детали. Хенджин сменил свой сверкающий пиджак на более простой, чтобы меньше выделяться, на Сынмине костюм выглядит немного странно, словно его не успели окончательно подбить по фигуре или парень резко сбросил в весе. Достаточно неожиданно, учитывая профессионализм портных. Ян чуть хмурится, не задерживая внимания на Ламораке, что сидит так, словно он здесь самый важный. Даже его происхождение, как кажется Чонину, не выделяет его, как бы тот не кичился принадлежностью к… Чонин даже не помнит кому, если честно, но это был вроде бы кто-то важный.

Минхо серьезен, а Чан за его плечом выглядит как самый настоящий телохранитель. Минхо бы подошел больше образ бизнесмена, нежели агента. Или же кого-то, выступающего на сцене. Да, сцена ему подошла бы.

— Рад, что выделенного времени вам хватило для подготовки. Было бы обидно попрощаться с кем-то из вас на данном этапе, — Минхо чуть наклоняет голову, словно что-то проверяя на планшете, а после чуть щурится. — Попрошу вас всех надеть ваши очки, у нас не так много времени перед отправлением.

Чонин опускает очки, как и все присутствующие здесь кандидаты. Агентам проще, многие их лишь поправляют, прежде чем Ли нажимает пару раз на планшете и на очках появляются данные.

— Цель нашей сегодняшней миссии это достать некоторые данные. Они относятся к деятельности одной группировки, которая может быть достаточно опасной как для нас, так и для остальных.

Чонин чуть хмурится, скользя взглядом по информации, которую Минхо вывел в сеть. Небольшая группировка из Пусана, на первый взгляд даже ничего особенного. С каких пор они занимаются такой мелочью?

Но когда он видит название по спине невольно течет капелька пота.

— Да, они могут выглядеть как мелкая сошка, но по моей информации, данная группировка куда опасней. Данные, которые нам будет необходимо добыть, либо подтвердят это, либо же опровергнут. А для наших дорогих кандидатов это будет неплохой проверкой. Ваша цель – добыть необходимые данные и показать, чему вас успели научить.

Чонин хлопает глазами, невольно касаясь спинки стула, на котором сидит Момо, опираясь на него, пока Ли продолжает говорить. Наставляет, уточняет, ведет себя так, словно все находящиеся здесь уже агенты, пусть и не все они сидят за столом. А в голове бьется лишь одна мысль, так же бойко, как и упомянутые птицы. Он чувствует, как они кричат, слышит, как их крылья бьются и хлопают где-то внутри, пробуждая воспоминания. Сложно жить в Пусане и не ходить на пляжи, которыми славится город. Сложно прийти к воде и не увидеть этих надоедливых птиц.

Он вчитывается в название, пока голос Минхо звучит на фоне, а внутри все дрожит. Так же бьется и трепещет, как вынутая из воды рыба, зажатая в птичьем клюве.

Пусанские чайки. Даже смешно.