Веснушки

Весна забирала власть у зимы. Всё ярче и дольше светило солнце. Это заставляло Разумовского иррационально кутаться в одежду ещё больше, стремиться закрыть все участки кожи. Впрочем, не без причины. Спина, плечи и лицо Сергея заполняли веснушки, становившиеся ярче в солнечные дни.

Он отдал бы всё ради того, чтобы солнце в Санкт-Петербурге действительно появлялось редко, но природа оказалась против него: облака редко закрывали небо, а дождь шёл не чаще, чем в той же Москве.

Но Серёжа достаточно умён, чтобы пойти другим путём. Он прятал мраморную кожу, на которой веснушки выделялись особенно сильно, привлекали внимание, под одеждой с рукавами, а на лицо наносил тональный крем и толстый слой пудры. Долго рассматривал результат, пока не приходил к выводу — внешний вид сносный.

Внешность с самого детства принесла много комплексов. Хрупкий и худой, бледная тонкая кожа, усеянная веснушками и рыжие, словно пламя, волосы. Он боролся с повторяющимися в голове оскорблениями, но некоторые привычки из детского дома остались с ним, даже когда жизнь изменилась до неузнаваемости.

Впрочем, то, с чем не справлялся Серёжа, брал на себя верный друг, любовник и возлюбленный в одном лице.

Тяжёлая рука Олега неожиданно мягко перехватила его запястье, он осторожно забрал тональный крем.

— Я думал, — хрипло произнёс Волк, — ты перестал так делать.

Разумовский встретился с ним взглядом через зеркало. В казалось бы холодных и пустых глазах Олега таилась безграничная забота и любовь к Серёже.

— Ты ведь знаешь, — продолжил он, не услышав ответа, — мне они нравятся. Как и всё остальное в тебе.

Серёжа отвёл взгляд от внимательных глаз в зеркале. Олег мало говорил, больше выражал чувства, мысли и желания действиями, но умел короткой фразой попасть в самую суть, заставить сердце Разумовского биться быстрее и ещё много чего.

— И мне не понравился вкус твоей тоналки, — хмыкнул, целуя щёку, — хочу целовать тебя без этого привкуса на губах.

— Когда ты научился шутить? — Серёжа не сдержал улыбку.

Олег осторожно, словно хрупкое сокровище (впрочем, «словно» это лишнее), развернул любимого к себе. Жёсткая ладонь коснулась щеки.

— Я и не шучу, — Волков смотрел внимательно, вглядываясь в чужую душу, — не прячь их. Пожалуйста.

Он склонился к бледной щеке, покрытую пятнышками, оставляя короткий поцелуй.

— Ты знал, — ещё одно лёгкое прикосновение губ, — что веснушки — это прикосновения солнца?

— По мне солнце явно прошлось с особым увлечением, — тихо фыркнул Разумовский. — Они… правда тебе нравятся?

Вместо ответа Олег вновь коснулся губами щеки. Раз, второй… Снова и снова, словно пытаясь поцеловать каждое пятнышко, а закончив с ними сразу же перешёл к шее и, чуть опустив рубашку, к плечам.

— Олеж… — тихий выдох.

— Это достаточно ясный ответ? — он поправил чужую рубашку. — Пора собираться.

— Не хочу, — Серёжа прижался к сильному телу, — хочу просто быть рядом с тобой.

— Ты ведь знаешь, — грубые пальцы зарылись в рыжие пряди, — это важная встреча.

— А если…

— Никаких «если», Серёж, — лёгкий поцелуй в макушку, — им всё понравится. А я буду рядом. За твоей спиной. Всегда.

Он лишь прижался ближе, но мгновением позже отпрянул, потянулся к шкафчику, доставая что-то.

— Тогда… — щёки чуть покраснели, — не поможешь мне?

В его руках лежал защитный крем. В тот день он решил не прятать веснушки.