Микки просыпается и потягивается, замерев от сильного давления чужого тела. Он поворачивает свою голову и видит рядом с собой Йена, голова которого повернута в другую сторону, а голый затылок обрамляют рыжие завитки. Бледная кожа раскраснелась от сна. Микки не совсем уверен, что знает что делает, когда наклоняется и утыкается в него носом, легонько целуя выступ на верхней части позвоночника Йена.

‒ Ммм, ‒ бормочет Йен, прижимаясь спиной к Микки. Он просовывает ногу между ног Микки и придвигается ближе. Твердый член Микки упирается между ягодиц Йена, и на этот раз Йен действительно притирается к нему, покачивая бедрами. Микки выдыхает у кожи Йена, и Йен вздрагивает.

‒ Мне пора идти. ‒ Голос Микки звучит не очень убедительно, и он полагает, что тот факт, что его бедра продолжают двигаться против Йена, также не является очень хорошим аргументом.

‒ Почему?

‒ По многим причинам. ‒ Микки оставляет легкий след еще одного поцелуя на шее Йена, прежде чем скатиться с кровати. Голым он идет в гостиную, чувствуя растяжение и жжение от члена Йена с каждым движением. Он одевается и возвращается в спальню, прислонившись к дверному косяку.

‒ Спасибо за выпивку.

Йен натянуто, но все же улыбается.

‒ Спасибо за трах.

‒ Ауч. ‒ Микки проводит пальцами по волосам. ‒ У Светланы сегодня кое-какие планы после обеда. Мне нужно быть дома, чтобы позаботиться о ребенке. Не то чтобы что-то из этого было твоим делом.

‒ Ты совершенно прав. Это не мое дело. ‒ Йен садится, и простыня, которую он накинул на них после секса, спадает ему на талию. ‒ Но все равно спасибо, что сказал мне.

Микки опускает глаза на грудь Йена.

‒ Знаешь, это действительно должно прекратиться.

‒ Почему должно быть именно так? ‒ Йен отбрасывает простыню в сторону и встает, хватая пару боксеров из комода и натягивая их. ‒ Я тебе нравлюсь. Ты мне нравишься.

‒ Ты не в моем вкусе.

Йен смеется.

‒ Ты настолько полон дерьма. Чего ты так боишься?

‒ Пошел ты. Я вообще ничего не боюсь.

Йен проходит мимо Микки в комнату и направляется на кухню.

‒ Ты хочешь позавтракать, прежде чем сбежать с места преступления?

‒ Что же это за преступление? Неужели я украл твое сердце? ‒ Микки показывает Йену средний палец, когда тот улыбается. ‒ Ты такой драматичный засранец.

‒ Эй, это ты сказал, а не я. ‒ Йен достает яйца из холодильника вместе с сыром и упаковкой мяса для ланча. ‒ Ничего особенного, но я хорошо готовлю яичницу и омлет.

Микки уже готов возразить, когда в его животе предательски урчит, достаточно громко, чтобы Йен мог это услышать. Йену совершенно не удается скрыть свою ухмылку или, что более вероятно, он даже не пытается. ‒ Отлично.

Йен хватает миску для яиц.

‒ А еще мы могли бы снова потрахаться.

‒ Я думал, что ты должен был заботиться о благополучии моего ребенка.

‒ Я думал, что он был просто предлогом, чтобы сбежать. ‒ Йен разбивает яйца о край миски, отделяя скорлупу одной рукой. ‒ Потому что я действительно могу оказаться позади тебя, растянувшегося на моем кухонном столе. Я ни на что не намекаю.

‒ Чушь собачья, ты не намекаешь. ‒ Микки возится с почтой на прилавке Йена. ‒ У тебя есть пунктик насчет того, чтобы нагибать меня над всяким дерьмом, а?

‒ Что я могу сказать? ‒ Йен начинает взбивать яйца вилкой. ‒ Мне нравится, когда твоя задница торчит в воздухе. ‒ Глядя на Микки потемневшими глазами, Йен выглядит горячим и опасным.

‒ Просто приготовь мне завтрак. ‒ Микки ерзает на стуле, его член подергивается под взглядом Йена.

‒ Ты совершенно прав. ‒ Йен разогревает сковородку, и Микки слышит шипение масла, когда Йен начинает нарезать мясо. ‒ Я имею в виду, если твоя задница будет торчать в воздухе, я бы предпочел, чтобы мой язык погрузился в нее, вылизывая и трахая тебя.

Микки тяжело сглатывает, но Йен сосредоточен на полуоткрытых губах Микки. Микки инстинктивно облизывает губы, прежде чем снова сглотнуть. Ему нужно несколько секунд, прежде чем он сможет что-то сказать.

‒ Это... хм.

‒ Но ты должен вернуться домой.

‒ Да. Я. Да. ‒ Йен снова поворачивается к плите, а Микки опускается на стул. Он чувствует тепло и напряжение в животе, а его член тверд. Микки никогда не делали римминг. Он никогда даже толком не думал об этом, но его мозг замкнуло на мысли о том, как это может ощущаться, как Йен будет звучать. ‒ Черт, ‒ выдыхает он.

Он видит, как Йен борется с улыбкой, словно точно знает, что он только что сделал с Микки.

‒ Но, ты знаешь...

‒ Ты такой мудак, ‒ рычит Микки.

Йен просто сосредотачивается на еде. Встав, Микки подходит к Йену сзади, обнимая его за талию и просовывая руку в боксеры Йена, чтобы погладить его член. Йен стонет и упирается в руку Микки.

‒ В эту игру можно играть вдвоем, ‒ тихо говорит Микки. Он обхватывает пальцами член Йена прямо под головкой. Он сжимает ее, едва двигая рукой.

‒ Микки.

‒ А что, если я буду заниматься этим часами, Йен? Возбуждать тебя и держать на грани? Отступать каждый раз, когда ты подойдешь слишком близко? ‒ Он проводит большим пальцем по щели, чувствуя липкое скольжение предэякулята. ‒ Что, если я свяжу тебя так, что ты не сможешь двигаться? Не сможешь прикоснуться. Не сможешь взять ситуацию под контроль?

Йен прерывисто дышит, его спина опускается вместе с выдохом.

‒ Блять. Да. Пожалуйста. ‒ Он тяжело сглатывает, а затем вздрагивает, когда срабатывает пожарная сигнализация. ‒ Черт. Черт.

Микки высвобождает свою руку, когда Йен убирает сковородку с плиты. Йен хватает полотенце и начинает махать им под детектором дыма. Микки выключает комфорку и самодовольно ухмыляется.

‒ Увидимся позже, Галлагер. Как-нибудь в другой раз позавтракаем.

***

Микки не видится и не разговаривает с Йеном в течение трех недель, лишь коротко отвечая на его сообщения. В свободное от работы время, он ищет себе новое жилье и старается проводить с Евгением как можно больше времени.

Он и Светлана просматривают документы, которые он скачал из интернета, прорабатывая их соглашение о разводе. Это довольно просто – ни у кого из них на самом деле ничего нет, а то, что у них есть, она не планирует брать с собой в свою новую жизнь.

Все упирается в Евгения. Светлана не будет работать, так что, очевидно, что она тот человек, кто должен получить первичную опеку. Предположение Микки о выходных ‒ это в значительной степени то, к чему все сводится. Он делает глоток пива и вздыхает. Светлана внимательно наблюдает за ним.

– Ты всегда был его отцом. Даже когда ты этого не хотел, ты все равно оставался отцом. Ты все еще отец.

Микки кивает и подписывает документ. Он должен посмотреть в интернете, какие их следующие шаги. Похоже, что они оба могли бы просто подписать документы и покончить с этим, но, по-видимому, развод требует гораздо больше работы, чем женитьба. Может быть, если бы все было наоборот, разводов было бы меньше.

– Ладно, остальное я начну завтра. – Он складывает бумаги в картонную папку. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Он идет в свою спальню и останавливается, положив одну руку на дверной косяк и не оглядываясь.

– Убедись, что он хорошо к нему относится.

– Я так и сделаю.

Микки кивает и закрывает дверь своей спальни. Он подходит к дальней стене и смотрит в окно. Он не удивлен, что не чувствует желания заплакать. Он привык терять то, что имеет значение, поэтому кажется, что гром наконец-таки грянул (1). Вместо этого он чувствует прилив гнева, который в основном направлен на самого себя за веру в то, что все может сложиться иначе. Он бьет кулаком в стену еще до того, как осознает, что делает.

Он так давно не дрался, что у него болят костяшки пальцев. Он трясет рукой, но это не помогает. Он сомневается, что вообще что-либо поможет.