сонхва всегда был важным человеком в жизни хонджуна; первый школьный друг, что вырвал маленького и скучного мальчишку из собственных мыслей и ковыряния палочками в кимчи; первый лучший друг, с которым можно было обниматься каждую перемену, провожать друг друга на остановки, оставаться на ночёвки, когда родители уезжали, и просто быть самой яркой и желанной кляксой на прозрачно-чистом листе жизни; первая любовь, когда объятия уже становились неправильно долгими, язык заплетался от просто предложения погулять, а сомкнутые вместе ладони потели слишком быстро.
ещё тогда хонджун знал о тайне сонхва, но даже в мыслях старался об этом не рассуждать, вдруг кто-то рядом сидит и подслушивает (поэтому ким громко кричал в своей голове, чтобы если так действительно было, он сразу же заметил нарушителя по вздрогнувшим плечам и бегающим глазам!) и уже искал какую-нибудь книжку, объясняющую привычки и традиции вида пака.
когда они начали встречаться, ким догадывался, что ему всё же понадобится пособие о том «как встречаться с колдунами: забавные привычки, плюсы и минусы».
сейчас, когда они уже три года состояли в браке, хонджун был абсолютно уверен, что это пособие нужно каждому человеку.
почему вообще такого важного предмета, как изучение магических существ, их традиций и особенностей – нет в школьной программе? ещё бы и название ему какое-нибудь патетичное, чтобы так красиво смотрелось чёрными чернилами на белой бумаге вместо какой-нибудь физкультуры или математики.
но это лирика, и пока кто-то только рассуждал об инструкциях по правильной любви к магическим существам – хонджун начал действовать. конечно, он не обладал даром письма, красноречия и прочего лингвистического дерьма (пощадите и простите его, он всего-лишь дизайнер), но он всё ещё умел держать ручку в руке, а ещё имел достаточно денег, чтобы позволить себе купить блокнот с твёрдой розовой обложкой, с изображением единорогов, чья радужная грива переливалась мультяшными улыбающимися звёздочками. никакого осуждения, этот вариант был гораздо приятнее, чем классические (взрослые и скучные) ежедневники с отвратительными и банальными фразочками. а ещё на нём был замочек! конечно, у сонхва было чувство такта и он уважал личные границы своего партнёра и определённо точно не стал бы читать его дневник, хонджуну просто нравилось играть с маленьким ключиком и замочком.
и всё это просто ради того, чтобы вести дневник.
само только словосочетание «личный дневник» отправляло его в детство, когда крутили шипящие мультики по пузатому телевизору, а почерк не особо отличался своей красотой и ровностью, то и дело гуляя между строк – одно хорошо, если на тот момент все буквы выучил.
но на этот раз, обстоятельства гораздо серьёзнее.
может, ему и не дадут нобелевскую премию за старания, но хонджун всё ещё может окунуть читателей в мир магии и дать хоть какое-то представление о том, что же на самом деле значит встречаться с колдуном.
***
1. колдуны ненавидят, когда их называют ведьмами или сравнивают с ними, пусть эти существа и находятся в дружественных и тёплых отношениях, но всё ещё продолжают опираться на эту тоненькую нить иерархии. но всё же, на мётлах колдуны летают не хуже ведьм.
печатая очередной отчёт собственных мыслей (так хонджун называл подробное описание новой вещи, которую он хочет создать) ким не сразу замечает, что в воздухе пахнет подозрительной тишиной. и это немного настораживало; пусть хонджун и любил работать в тишине, чтобы лучше слышать собственные мысли, но его муж абсолютно не умел вести себя тише воды и ниже травы, что вполне хорошо объясняется его природой. магические существа довольно игривые создания, подобны кошкам.
вот и сонхва, подобно дикой кошке, не умел усидеть на месте – постоянно что-то варил или склеивал, изобретал и записывал свои зелья и заклинания, изучал новые искусства и приёмы.
тишина в их доме сравнима только тишине, когда маленький ребёнок наконец-то нашёл занятие себе по душе; рассыпать муку по всей кухне, добавить полкило сахара в только-только сваренный суп или изрисовать стены акриловыми красками. сонхва бы такого не сделал. наверное.
— хва-я? — что-то клокочущее и липкое постукивало большими каплями по душе хонджуна лёгкой тревогой, — хва-я, что ты делаешь?
оглядев несколько абзацев своего кривого текста в стиле «здесь бабочка, там рюшечка», хонджун закрыл экран ноутбука и отправился на поиски своего мужа. а искать особо-то и негде было; их домик был маленьким, но уютным для семейной пары – два этажа, на первом которого были расположены кухня, гостиная и кабинет хонджуна; второй этаж с их спальней, пустой комнатой, которую они используют как комнату для всячины, и ванная. но также у них был подвал – кабинет сонхва. и непонятно, чем это сырое и холодное место могло привлечь колдуна (но вот руки и ноги у него после нахождения там становились просто ледяными, чем он очень любил дразнить в постели).
и всё же, когда обход по дому был завершён, а поиски так и не увенчались успехом – ким очень тревожно осел на кухне с чашкой горячего кофе. не то чтобы он считал своего мужа слабым, уж кто-кто, но точно не он. но явная опаска за чужую безопасность всё ещё щёлкала где-то внутри. да и не бывало у них такого, чтобы кто-то уходил из дома не предупредив. слишком странно всё это.
множество мыслей проносятся в голове, а некоторые и того додумывать страшно, что ким просто резко мотает головой, взъерошивая собственные синеватые волосы, заставляя чёлку полностью осесть на глаза.
не успевает ким и кружки ко рту поднести, как большое окно их кухни распахивается, а его самого обдувает крепким осенним ветром, что так цепко и холодно ощущается на привыкшей к тепле коже.
— джуни! — сонхва на бешеной скорости влетает в дом, тут же набрасываясь на кима с объятиями.
стоп. влетает?
— ты откуда это взял? — удивлённо и почти шёпотом спрашивает, глядя на две метлы рядом с паком.
— юнхо и минки разбирали чердак в своём доме и нашли их, — теперь, когда сонхва крепко стоял на своих двух ногах, хонджун мог пристально, не без удивления, рассмотреть две метлы в его руках, — они всё равно им ни к чему, волки не могут летать на мётлах.
— это могут только ведьмы?
сонхва насмешливо, чуть обиженно, цокает.
— милый, не стоит всех существ грести под одну гребёнку; элементали, колдуны, ведьмы – это всё родственное, но разное. я могу летать на метле, но я не ведьма. а юнхо с минки не могут только потому что у одного недостаточно крови в вестибулярный аппарат поступает, а другой просто собака.
— разве юнхо не оборотень?
— смотри, оказывается можешь различать, когда хочешь!
сонхва чуть дуется, ведь уже устал повторять своему мужу, что ведьмы и колдуны это не одно и то же, а сейчас так и вовсе даже не смотрит в сторону хонджуна, собираясь уйти в другую комнату.
но что-то в голове младшего так правильно загорается совершенной идеей, что даже язык за зубами удержать не получается.
— так ты ведь не просто так их принёс, правильно? может, покатаемся… то есть, полетаем?
колдун резко разворачивается к мужу, а на яблочках его щёк вновь сияют радостные блики; тот руками хватает младшего за плечи, чуть медля, прежде чем обнять.
— это то, что я и хотел сделать!
ким обнимает в ответ, чувствуя как все тревоги и переживания уходят, растворяются словно в тумане, а в душе его остаётся только тихое и солнечное утро, где ещё птички щебечут и небо светит ярко-голубым. так приятно.
— но разве люди умеют летать на мётлах?
— бусинка, конечно нет! — сонхва хихикает, — вы используете мётлы, чтобы подметать пол, конечно после такого они обидятся и не захотят дружить. но! тебе невероятно повезло, что твой муж колдун — специально подчёркивает последнее слово, с ухмылкой следя за смущением в чужих глазах.
но больше ничего не объясняет, просто сбегает в свой кабинет, что-то активно рассказывая и жестикулируя, напоследок бросая «погода сейчас просто отпад для мётел!». а хонджун так и остаётся стоять на месте, вслушиваясь в неровное биение собственного сердца.
а за окном чистое тёмное небо, да только верхушки деревьев листиками щекочут ветреный воздух. да, погода действительно лётная.
***
— сонхва, пожалуйста, объясни мне хотя бы часть своего плана, а то я не понимаю них…
— язык! — сонхва перестаёт водить руками с прозрачно-голубой дымкой по одежде мужа, — магия не приветствует брань.
— именно поэтому ты материшься на весь дом, когда у тебя зелье не получается?
старший хихикает, перекидывая ногу через метлу, явно пойманный врасплох.
— чтобы взлететь, тебе достаточно просто подпрыгнуть в воздухе и держать баланс. не смотри так, я знаю, что звучит страшно, но представь, будто мы сейчас катаемся на двухколёсном велосипеде.
— почему я не могу просто сесть на метлу к тебе? — хонджун переживает, да так, что ладони вокруг дерева начинают потеть.
— боюсь эти старые мётлы не выдержат двоих, — пак чуть не падает лицом вниз, когда метла, обидевшись, собиралась скинуть его на землю, на что колдун только рассмеялся и закричал «прости-прости-прости», — давай сейчас мы с тобой вместе попробуем оттолкнуться.
следуя своим словам, сонхва аккуратно подпрыгивает на месте, тут же отрывая ноги от земли и левитируя в воздухе. у хонджуна же снова перехватывает дыхание, непонятно только из-за чего; вида его мужа или вида его мужа, летающего на метле. он не раз видел и наблюдал подобное, но каждый раз это поражало его снова и снова.
— ты попробуешь уже или так и продолжишь думать, какой я замечательный?
хонджун лишь хихикает на это смущённо.
подпрыгнув первый раз, у него ничего не получается, на что сонхва лишь смотрит ласково и просит попробовать ещё.
второй раз уже лучше, он взлетел но в воздухе задержался ненадолго, получив от мужа самый пронзительный и счастливый писк.
в третий, хонджун уже смог остаться в воздухе, привыкая к особому и такому странному чувству незащищённости, на этой метле ощущалось всё ну слишком небезопасно.
— давай не будем взлетать высоко сегодня, просто попробуем полетать на дистанцию, — сонхва ловит согласный и напряжённый кивок от кима и спешит продолжить, — чтобы лететь дальше, тебе нужно уверенно держать метлу между бёдрами и крепко руками, если она плохо тебя знает, то просто не полетит, если ты будешь плохо держаться. они совсем не любят, когда с них падают. очень ранимые.
хонджун пытается повторить уверенную позу сонхва, но только через несколько минут ему удаётся немного расслабиться, доверившись своему новому транспорту.
— отлично! теперь тебе нужно зацепиться глазами за какой-нибудь объект и думать о нём, тогда метла сама направит тебя к нему, вот, смотри.
несколько голубых искр взлетают в воздух от руки колдуна, три поменьше и одна большая, напоминающая луну; сонхва пристально смотрит на большую сферу, тут же подлетая к ней. а хонджун снова ловит себя на мысли, что его муж самый волшебный на этом свете. он ужасно влюблён.
— ты же машину водить умеешь, вот представь, что место, куда тебе надо – это дорога и не своди с неё глаз.
хонджун решает не экспериментировать и положиться на выбор сонхва – несколько голубых сфер в воздухе становятся и его выбором. ким представляет, что сейчас под ним не узкая деревяшка, а вполне себе комфортное сиденье его автомобиля, а эти голубые искры – дорога, на которую направлено всё его внимание во время езды. и… у него получается! немного медленно и криво, но на финише он хватает одну сферу рукой, завороженно смотря, как она прыгает по ладони, а позже сталкивается с его носом и растворяется в воздухе, ну точно работа рук сонхва (колдун на это лишь закусывает губу в улыбке).
— блять, джуни! возьми метлу обеими руками!
— что-?
младший не успевает договорить, как тут же взмывает в воздух, гораздо выше и быстрее, чем предполагал сегодняшний урок. а ещё определённо страшнее; осенний воздух уже не играет такими яркими красками, только колючим покалыванием (скорее это ветки деревьев бьют по его лицу). хонджун очень старается освободить свои мысли и сосредоточиться на такой далёкой внизу земле, но метла совершенно его не слушается, продолжая лавировать по воздуху, чтобы скинуть такого неопытного наездника с себя.
— да как же ты не понимаешь, что если ты не прекратишь, то я упаду гораздо быстрее, чем если бы я просто держался одной рукой! — кричит хонджун и метла тут же останавливается.
но только не для его счастья, ведь по инерции он врезается в дерево, соскальзывает с метлы и падает. расстояние от земли оказалось не таким уж и большим, так что ему хватило пары секунд, чтобы почувствовать землю под своей пятой точкой и несказанно этому обрадоваться.
— хонджун! — сонхва находит его и подбегает с остекленевшими глазами, — боже, милый, ты как?
— всё хорошо, ничего серьёзного я просто испугался.
— видимо, кого-то нам придётся поставить в угол сегодня вечером, — пак ругается и хонджун не понимает, почему видит метлу такой виноватой сейчас. может, это его воображение, — встать можешь?
хонджун кивает и собирается встать, опираясь на руку, но тут же шипит и садится обратно когда перекладывает на неё вес.
— думаю, я вывихнул руку, — смотрит оценивающе на свою конечность и действительно замечает уже появившуюся припухлость и синеву.
— пошли скорее домой, я помогу тебе.
дополнение: с метлой в будущем я всё же подружился, конечно, было странно смотреть, как сонхва ругает её, но потом он сказал, что она даже извинилась передо мной. может, я схожу с ума? в любом случае, колдуны ещё и неплохо могут заживлять новые раны, но об этом способе лучше узнать самостоятельно:).
***
2. колдуны и ведьмы часто заключают контракты и сделки с различными сущностями и духами, чтобы увеличить собственную силу или чтобы последние помогли им с их предстоящей работой. и лучше вам всегда считать духа таким, каким он представился.
— джуни! — сонхва вбегает на кухню, тут же накидываясь на хонджуна, залезая на его спину, подобно коале, но белка-летяга, что до этого уже сидела на плече хонджуна, шипит на нового гостя и даже пытается поцарапать, но вместе этого решает просто перелететь на стол, поближе к рукам хонджуна, — молчи, противная, я его раньше встретил. и вообще, ты если не заметила, он мой муж!
— ты сейчас кольцо белке показываешь?
— ты тоже помалкивай, ким. ой, как вкусно пахнет. мне нравится как ты готовишь кофе, сделаешь мне тоже, пожалуйста?
— я тебе это и делаю.
— ты самый лучший муж на свете! — радостный и слепой поцелуй куда-то в макушку, до чего первым сонхва смог достать.
— что-то хорошее случилось с утра пораньше, а хва-я? — младший закидывает голову, так и подставляя свой лоб под чужие поцелуи.
несколько минут на кухне стояла тишина; хонджун продолжал готовить завтрак на двоих, то и дело присасываясь к своей кружке с кофе, нарочито высоко поднимая лоб, чтобы получить ещё парочку поцелуев-смешинок по коже, а сонхва так и продолжал виснуть на муже, вцепившись в его домашнюю футболку и растягивая её под натиском собственной хватки. для сонхва тепло чужого тела ощущалось невероятно интимно и приятно, ведь сам он был холодным как лягушка, от вечного пребывания в своём кабинете-подвале. поэтому-то и прижимался к киму сейчас как можно ближе, стискивая его в своих объятиях.
— так что ты хотел сказать? — спрашивает хонджун, когда завтрак уже был на столе, а его кружка с кофе опустела.
— о, точно! я заключил сделку с новым духом, — засовывая большой кусок яичницы в рот, будничным голосом говорит сонхва, — говорит, что он невероятно злой и ворчливый, поэтому какое-то время нам нужно представить, что к нам приехал твой отец.
хонджун от такой шутки смеётся, но холодок по его косточкам совершенно не исчезает. делить дом с духами всегда для него было немного...боязно и странно, но обычно это духи были слишком пугливы, чтобы выйти из кабинета сонхва и встретиться с человеком, так что ким с ними не пересекался, но вот если сам дух говорит, что он злой и ворчливый… это заставляет переживать.
— но ты не переживай, я всё это время буду дома, — прожёвывая, — да и к тому же, на тебе моя метка, так что он не посмеет тебе навредить.
почему-то о таких вещах сонхва вещает просто с предельным спокойствием. ну, или это хонджун невероятно драматичен.
а вот по поводу метки…
сонхва объяснил, что в его роду уже много веков существует традиция, что во время бракосочетания молодожёны должны оставить на коже друг друга собственные метки, которые будут служить их супругам подобно оберегу. так брак будет обречён на счастье и благополучие, а молодожёнов ждут долгие и счастливые годы семейной жизни. и вот если сонхва уже имел свою собственную метку в виде тоненькой чёрной змеи, да даже место для неё подготовил – на шее возле адамова яблока, чтобы в глаза бросалась сразу же, а знающие люди взгляд от неё отворачивали и сразу понимали – сделать одно неверное движение и расплаты от пак сонхва не избежать – то хонджун даже не знал, что такое «своя метка». они провели долгие ночи и дни, изучая соответствующую литературу в домашней библиотеке сонхва, чтобы понять, как с этим действовать.
многие писали, что у человека и не должно быть своей метки, что сонхва категорически не принимал, а хонджун был с ним согласен. где-то говорилось, что человеческой меткой может стать любое животное, что нравится самому человеку, тогда уже хонджун посчитал это безрассудным и безответственным, а сонхва с ним согласился.
и только на третий день они нашли заклинание что с помощью своей силы могло показать фамильяра человека.
но когда в руках хонджуна появилась глазастая и пушистая белка-летяга, он совершенно не мог отвести от неё своих очарованных глаз.
— привет, мой фамильярчик.
сонхва лишь прыснул в кулак, тут же получая осуждающие взгляды от обоих.
— думаю, нам надо их познакомить.
рука сонхва спиралью засветилась синим пламенем, со временем словно оживляясь и чернея, пока чёрная и блестящая кожа полностью не проявилась на чужой конечности, являя собой длинную и тонкую змею.
существо, конечно это была ненастоящая змея, элементаль, грациозно и медленно потянулась к белке, высовывая язык время от времени. к удивлению двоих, змея не атаковала, а летяга не боялась и не шипела.
— кажется, они подружились.
— ещё бы они нет, я бы закрутил твою змею в морской узел, если бы она что-нибудь сделала с сэнди.
— ты уже дал ей имя?!
— и всё же я не понимаю, как можно было назвать свою фамильярку в честь белки из спанч боба, — говорит сонхва, почёсывая плечо в месте, где красовалась миниатюрная метка с белкой-летягой.
сэнди на это лишь ярко взмахивает хвостом, вновь приземляясь на плечо хонджуна.
— мы с сэнди тоже не понимаем, как ты мог назвать свою змею серпентинитой. это даже выговорить с первого раза невозможно!
— а ей нравится! — в подтверждение слов колдуна, змея опоясывает его шею, вытаскивая розовый язычок, — тем более это слово переводится как змея, так что в принципе, очень символично.
— очень символично назвать змею «змеёй».
— а ты, гений мысли, можешь предложить что-то лучше?
в самый разгар их шуточного спора, кухню резко озаряет стеклянный звук разбившегося стакана, отчего хонджун вздрагивает, а сонхва вскрикивает.
— злой дух, — просто и легко констатирует сонхва.
серпентинита тут же закручивается на шее хозяина, чтобы угрожающе выставить голову и застрекотать, а сэнди цепляется когтями в плечо кима и шипит.
— а имя у твоего злого духа есть?
— нет, он не представился, — мол подтверждает, что действительно злой и вредный, — поэтому я его и зову просто злой дух.
— а почему же не в честь какого-нибудь камня, который переводился бы как «вредный дух»?
— ким хонджун, ты сейчас доиграешься и я обнулю твой рекорд в марио карт.
— ооо, не-ет, ты не посмеешь.
— извинись перед серпентинитой!
хонджун наигранно-вымученно вздыхает.
— прости, серпа...серпати…прости, змея.
сонхва продолжил завтракать в тишине, сверкая радостью на своих щеках от маленькой победы, но вот хонджун, что с отвращением и грустью смотрел на осколки бывшей кружки, думал лишь о том, что дух не злой. он противный.
***
— хонджун! — сонхва слишком громко и грубо выбегает из своего кабинета, что для него непривычно, чем пугает кима, — клянусь всем своим даром, я надеру твою беличью задницу если ты сейчас же не ответишь мне!
— то есть сегодня ночью я получил аванс?
хонджун появляется в проёме гостиной сразу же, явно настороженный поведением сонхва; видеть колдуна в таком расположении духа было огромной редкостью и киму хватит одного выкрашенного мизинца, чтобы подсчитать свои воспоминания.
— что ты делал с моими зельями? — колдун поднимает руки перед собой, будто сдаваясь.
хонджуну стало как-то совестно, пусть он и не понимал почему; никаких зелий сонхва он не то что не трогал, а вообще в глаза не видел – спускаться в кабинет колдуна без него самого было не самым лучшим жестом со стороны хонджуна, по крайней мере, потому что сонхва просил этого не делать. ким старался не нарушать зону комфорта собственного мужа, ведь даже у самых близких людей должны быть свои личные, секретные пространства, в которых можно остудить пыл, поработать в тишине, ну или поспать, если совсем накосячил перед мужем, да, хонджун?
— джун, милый, послушай, — сонхва садится на диван с тяжёлым вздохом, а позже стучит ладонью по свободному месту рядом, приглашая.
хонджун принимает молчаливое соглашение и садится рядом, готовый к серьёзному разговору, а не к тому, что сонхва возьмёт его руки в свои и уткнётся в них печальными глазами. пальцы колдуна как обычно холодные, но мягкие, чуть влажные, прикосновение таких оставляет мягкие следы щекотки по коже, яро пуская короткое наслаждение по позвоночнику.
большой палец сонхва аккуратно задевает кольцо на безымянном, чуть прокручивая его. и только это маленькое действие вызывает у хонджуна тихий смешок. может, это не совсем подходящее настроение для такой серьёзной ситуации, но ким был счастлив.
пак сжимает чужие руки в своих, поднося их к сердцу, чем вызывает сдавленный вдох мужа и яркий румянец на щеках.
— прости, я был груб, — наконец-то пак разрушил, пусть и приятную, но явно ненужную сейчас тишину, — нет, не перебивай меня, хонджун. я понимаю, что тебе очень любопытно, чем я могу заниматься в кабинете, знаю, что ты всегда интересовался моей природой да и в принципе всем, что хотя бы немного пахнет магией, и я также понимаю, что виноват, что всё время отмахивался от тебя с этими просьбами, желая защитить. я подумал об этом и понял, что это действительно было глупо с моей стороны! так дразнить тебя магией, но никогда не рассказывать про неё, никогда не отвечать на твои вопросы и…
а хонджун слушал. так внимательно смотря на колдуна перед собой. на своего колдуна перед собой, и не мог понять, это сейчас в действительности происходит? не то чтобы сонхва раньше с ним не разговаривал по душам или они не поднимали тревожащие их вопросы, но… почему сонхва выглядит таким виноватым? разве это не он собирался надрать хонджуну задницу?
кажется, он многое прослушал сейчас.
—…ты можешь заходить в мой кабинет, но пожалуйста, если не уверен, какие последствия могут принести твои действия, лучше ничего не делай и не трогай, хорошо? особенно, когда меня нет рядом, потому что…
— потому что даже несмотря на то, что я такой сильный и замечательный, некоторые магические существа ни перед чем не остановятся, если захотят укусить мою классную задницу, — сказал хонджун, как самый очевидный факт.
— я говорил не так! — смущённо хихикая.
— ну, это всё ещё остаётся правдой. спасибо, что принял такое решение и обсудил его со мной, я очень рад этому, но… к чему всё это было?
— хонджун, то что у тебя красивая задница, не значит, что можно прикинуться дурачком.
— нет, я серьёзно не понимаю про какие зелья ты говоришь! я не заходил в твой кабинет, помнишь?
шестерёнки в голове сонхва вертелись слишком громко и скрипуче.
— бляять, — откидываясь на спинку дивана, протягивает сонхва, — это был не ты.
— не я, конечно, — соглашается, — а что не я?
сонхва хотел отмахнуться от вопроса и обдумать всё в одиночку, но собственное недавнее обещание не позволило словам слететь с губ. с тяжёлым вздохом, он приготовился всё объяснить.
— на моей полке с зельями они все расположены по цвету, потому что если у моих зелий одинаковый цвет, значит и похожие свойства, что очень упрощает мою работу, — жестикулируя говорит пак, — и сейчас, когда мне нужно было сделать одну лечебную настойку по заказу, я по привычке потянулся за, как мне казалось, правильным оранжевым бутыльком, но когда начал выливать, то понял, что жидкость не оранжевая, а розовая! все зелья на полке перемешаны! по итогу у меня не лечебная настойка, а масло для мётел.
— и ты думал, что это я?
— прости, бельчонок, но тогда я очень разозлился и видимо отключил свой мозг, чтобы вспомнить, что с недавнего времени у нас живёт «злой дух», — в воздухе пальцами рисует кавычки.
— не думаю, что он злой, — на эту фразу хонджуна сонхва вопросительно хмурит брови, — он противный.
— он сказал, что злой, значит злой.
***
— мы не будем пересматривать теорию большого взрыва, не опять, хонджун! — колдун лёгкими движениями наносил маску на лицо своего мужа, пока его собственная маска уже начала подсыхать.
недавно хонджун отдал все свои заготовки и чертежи в компанию, чтобы получить корректировки и подтверждение на выполнение новой коллекции, так что у него было около недели свободного времени, ну, если он сможет ничего не делать всё это время.
— почему нет? ты можешь найти что-то лучше?
— я и не говорил, что теория большого взрыва плохая, просто мы смотрели её уже сотни раз, — сонхва закрывает баночку с маской и вытирает руки влажными салфетками, которые тут же выкидывает в ведро у прикроватной тумбочки.
— на каком этаже живёт шелдон?
— это тупой вопрос.
— ответь на тупой вопрос.
— на четвёртом, — с обречённым вздохом.
— у кого из главных героев нет докторской степени? — спрашивает с прищуром.
— у говарда.
— ответ неверный! — победно вскидывает руки вверх, — теперь мы смотрим теорию большого взрыва с первого сезона, потому что твои знания об этом сериале, созданным богами, меня честно говоря, очень печалят.
сонхва часто задавался вопросом: почему хонджун дизайнер, а не актёр, ведь иногда его драматичность доходила до уровня шелдона купера.
— почему неверный-то?
— разве у пенни есть докторская степень? — хонджун наигранно удивляется, прислоняя руку к груди.
сонхва хихикает.
— ты невыносимый маленький скорпион, — ложится поудобнее, вытягивая руки к хонджуну, — иди сюда.
хонджун не заныривает, он буквально плюхается на сонхва, ёрзая по его торсу и крепко обхватывает руками, чтобы его муж сделал то же самое.
и когда он чувствует чужую руку, что посылает такие приятные и прохладные мурашки от пары ласковых прикосновений вдоль позвоночника – это заставляет его счастливо выдохнуть и полностью расслабиться.
— наконец-то я могу превратиться в самого слюнявого и ванильного мужа на всей планете.
— странно, я думал эту должность занимаю я, — говорит сонхва, а после хихикает, когда хонджун шикает на него из-за только-только начавшейся серии ситкома.
в комнате пахнет прохладой свежего постельного белья, что так приятно шуршит под двумя склеившимися телами; хонджун постоянно елозит ногами по мягкой простыни, создавая всё больше и больше складок внизу, но он совсем это не контролирует, ведь слишком занят серией ситкома и чужими мягкими поглаживаниями по его спине. пальцы сонхва аккуратно и так нежно-нежно вырисовывают маленькие узоры звёздочек, сердечек и самых разных простых фигур и линий, заставляя хонджуна улыбаться.
лёгкий запах жасмина щекочет нос, то ли из-за своего мягкого запаха, то ли из-за масляной свечи, что этот запах и разносила по всей комнате; он не был чересчур ярким или сладким, скорее шёлковым шлейфом тянулся по всей комнате, заставляя дышать чаще и глубже. сонхва был невероятно придирчивым к запахам, от особо резких у него могла заболеть голова, а от слишком пряных он постоянно чихал, но также он не терпел чтобы в комнате ничем не пахло, считая, что отсутствие мягкого запаха делает место «сырым» и будто неживым. обычно они выбирали свечи и ароматизаторы с запахами цветов или чего-то свежего. это было неким завершением их собственного уюта в доме.
когда, вроде бы пятая, серия подходила к концу, сонхва вспомнил, что вообще-то на их лицах маски, которые не только перестали действовать, но ещё и потрескались и осыпа́лись.
в ванную побежали наперегонки потому что «разминай свою старую колдунскую задницу», за что тут же получил кривой бросок тапком в свою сторону и закрывшуюся дверь прямо перед носом.
но спустя пару «сонхва, впусти, я больше так не буду» дверь в ванную сразу же открылась. пак никогда не мог даже сделать вид, что он обиделся на мужа.
смывали маски аккуратно, с помощью тёплого и мокрого мягкого полотенца, ведь раковина явно не была рассчитана на двух людей сразу.
— нужно ещё крем нанести, — говорит старший, осматривая своё ещё влажное лицо в зеркале.
— и поцелуй.
— что?
— поцелуй, сонхва.
сонхва с ухмылкой наклоняется к хонджуну так, чтобы младший смотрел на него сверху вниз, и дразнит:
— кажется, мы ещё не закончили наш марафон теории, — следом нарочито медленно и слишком хитро облизывает губы.
— значит сразу приступим к практике.
хонджун хватает чужое лицо обеими руками, быстро, но очень нежно направляя его к себе, ему слишком не терпится почувствовать вкус паковых губ на своих.
первое прикосновение мягкое и медленное, словно первый поцелуй; робкий и изучающий, губами аккуратно массирует и сминает чужие, горячие и пухлые. это вырывает первый и такой довольный стон, чтобы тут же приступить к самому главному – проникнуть в чужой рот с мокрыми звуками, пытаясь полностью взять контроль в свои руки. и пусть сонхва какое-то время и пытался перетянуть главенство на себя, но когда понял, что хонджун настроен более чем решительно – позволил ему вести, полностью растворившись на чужих губах.
руки по телу ощущались как никогда правильно; хонджун аккуратными и обдуманными движениями выводил круги ладонями по чужой груди, иногда задирая пижамную футболку, чтобы на секунду прикоснуться к коже. дразнит сам себя.
когда стоны вырываются всё чаще, а горячее дыхание плавит их языки и губы с новой силой – свет в ванне выключается, так и показывая, что они всё ещё не одни.
— боже, этот противный забыл что ли, что он в гостях? — с тяжёлой отдышкой выругался хонджун, чтобы следом открыть дверь и впустить слабый свет с первого этажа в комнату.
— я тебе говорю, он не противный, а злой, — тихо отвечает ему сонхва.
— противный или злой уже неважно! он ведёт себя грубо, и вообще, какой в действительности злой дух будет называть себя «злым»? это звучит слишком по-детски.
сонхва смеётся тихо-тихо.
— ну, джуни, потерпи ещё немного, завтра я закончу с новым заклинанием и дух покинет этот дом, — пак обнимает сзади, чтобы унять дрожащее возбуждение с чужих плеч, — пошли спать, а?
молчаливое согласие в виде кивка и эскимосский поцелуй для хорошего завершения их диалога.
***
ночью хонджун никак не мог проспать больше часа, постоянно просыпался и ворочался так, что простынь под ним скомкалась в тёплый и мокрый муравейник; то ему не нравилось, что сонхва его обнимает и ему тяжело дышать, потом, потому что ему слишком холодно без объятий и вообще пак его не любит, то потому что сонхва что-то мычит во сне и вообще не даёт ему спать, явно мстит за что-то.
— блять, хонджун, если ты сейчас не успокоишься будешь спать на диване, — спокойно и без капли злости.
но вот этого глубокого и такого сонно-хрипяще голоса ким впадает в ступор, будто каждое слово, сказанное сейчас колдуном, попадало в уши и отстреливало куда-то между ног. но ким только головой трясёт, а позже стучит ладонями по щекам, чтобы прогнать все ненужные мысли.
— я не хочу спать на диване, я хочу спать со своим любимым сонхва, — канючит младший, чем заставляет мужа еле-еле разлепить один глаз.
— тогда прекрати так скакать по кровати.
— я не могу уснуть, хва-я.
старший глубоко и громко вздыхает, но всё же приподнимается на локте, полностью прощаясь со своим сладким сном на какое-то время.
— что-то случилось? может, болит где-то?
— нигде не болит, — надув губу, качает головой.
— может, ты просто пить хочешь?
— не хочу пить, — те же самые действия.
— а чего ты хочешь, бельчонок?
— хочу чтобы ты обнял меня и сказал что любишь, а ещё чтобы чмокнул, — и взгляд делает такой жалобно-просящий, чтобы точно нельзя было отказать.
а сонхва и не может; обнимает хонджуна сидя, чтобы в таком же положении плюхнуться на кровать и целовать его щёки сухими губами, чмокать громко, задерживаясь на каждом участке кожи лица и шеи.
— я люблю тебя, хонджун, — целуя в нос, — так сильно люблю.
сонхва продолжает мягкими крылатыми поцелуями рисовать по чужому лицу, ловя смешинки и выдохи собственными губами, но сам пугается, когда хонджун резко вздрагивает.
— ты чего?
— ты зачем щекочешь? — удивлённо, но весело произносит хонджун.
— это было щекотно? прости, больше не буду там целовать.
— нет, я не про- ай, сонхва, опять!
— я тебя не щекочу, — уже удивлённо произносит пак.
возможно это слишком резкое, и не самовольное, пробуждение так повлияло на сонхва, что он действительно не понимал, что могло щекотать хонджуна.
— прекрати щекотать мои пятки, противный! — хонджун хихикает и пытается отбится.
точно, противный.
— назови его злым.
— кого его?
— назови духа злым и он перестанет тебя щекотать.
— то есть он настолько злой, что в качестве наказания выбрал щекотку? — конец предложения обрывается визгливым смехом и барахтаньем на кровати, что даже у сонхва вызывает улыбку.
— думаю, у каждого разные методы злодейства.
— ладно-ладно! ты супер злой дух, у-у-у, самый злой которого я только видел и знал! пожалуйста, прекрати щекотать мои пятки, — хонджун не мог перестать смеяться, уже чувствуя, как слёзы текут по его лицу, но спустя ещё минуту, всё прекратилось и он почувствовал невероятное спокойствие от ощущения собственного тела.
вот правда отдышаться было не так легко, а самодовольный взгляд сонхва не делал ситуацию лучше.
— вот только не надо своего…
— а я же говорил…
сонхва не успевает договорить, как в него летит подушка.
***
3. не всегда стоит верить тому, что написано в магических энциклопедиях и справочниках, особенно, если ты человек.
после импровизированного отпуска, на протяжении которого хонджун действительно старался отдыхать, не без помощи сонхва, разумеется, ким снова взвалил на себя невероятный объём работы. и ведь он сам не понимал, к чему такие нагрузки.
его спина и бёдра болели от беспрерывного сидения на полу в одной и той же позе, в куче собственных зарисовок и эскизов, лент сантиметра, различных карандашей и цветных кусочков ткани с мотками ниток. может, всё это и создавало свою рабочую атмосферу в стиле ким хонджуна, но в его голове красным цветом горела лишь одна мысль – «получу пизды, если сонхва увидит меня так». и ведь действительно мог получить. потому что его кабинет специально оборудован под его привычки и желания, да и просто для более комфортной работы; у него большой и длинный светлый стол, на котором помещается швейная машинка и разные мелочёвки, что всегда должны быть под рукой, например, кусочки мела разных цветов, сантиметр, различные виды ножниц, несколько коробок с нитками, иголками и шпульками. ну и ещё по чистой случайности гора блокнотов, ключики от банок энергетиков, ведь когда-то в полусонном бреду ему показалось отличной идеей впихнуть это в какой-нибудь дизайн (который компания так и не одобрила, но хонджун не сдаётся).
также в кабинете стояли манекены, около шести штук, под разный пол, телосложение и цвет (чтобы понимать, какая палитра подойдёт лучше к разным людям), огромные шкафы с метрами ткани и прочих деталей для будущей одежды, но самое главное, что выбирал сам сонхва – обычный рабочий стул, мягкое кресло со спинкой, а также удобный диван: «на случай, если бельчонок будет плохо себя вести».
в принципе, весь кабинет был достаточно комфортным для работы, как некий собственный уголок, в котором можно поддерживать золотую середину творческого беспорядка, зная, что сонхва не заставит и не попросит хонджуна убираться в его кабинете.
но даже при таких обстоятельствах ким всё равно всегда выбирает гостиную; она и к кухне ближе, и места здесь больше… а ещё присутствие сонхва ощущалось тут ярче. можно отчётливо, если постараться, услышать запах его быстрых утренних сборов, геля после бритья и ароматного травяного чая.
сегодня сонхва ушёл встретиться со своим старым другом-ведьмаком, что не так часто появлялся в их городе, но всё ещё поддерживал активное общение с паком, поэтому старшего можно было не ждать до позднего вечера, если уж не до ночи.
конечно, одиночество расслабляет в каком-то плане; хонджун сам настраивал собственную рабочую атмосферу – мог раскрыть плотные и тёмные шторы, впуская яркий уличный свет потанцевать по светлым стенам, а мог наоборот зашторить ткани и не пустить даже лучик, довольствуясь хорошим искусственным освещением комнаты; мог работать в тишине, только наблюдая звуки грифеля по бумаге, шуршание своей одежды и собственные глотки чая, а мог включить музыку на весь дом и размять окаменевшее тело энергичными танцами. одним словом – свобода.
конечно, это не значило, что если сонхва рядом, то у хонджуна нет свободы, нет, просто… возможно, ким невероятно отвык от одиночества. иногда было действительно важно подумать о себе, своих поступках, поразмышлять о будущем, но… когда рядом сонхва, хонджун чувствовал, что его мысли тёплые и светлые и в конце концов всё сводилось к «всё хорошо, а дальше будет лучше». но вот в полной тишине и одиночестве – собственные мысли становятся врагами. ким часто считал, что он зависим от сонхва, приклеился к нему, как ребёнок и просит бесконечного внимания и заботы. конечно, это нормально для замужней пары, но что если хонджун… напрягает сонхва?
— так, нет, хонджун, завались нахуй, — ким встаёт с импровизированного гнезда из собственных бумаг и карандашей, тут же поднимая руки вверх, потягиваясь, — херню какую-то думаешь.
вот только как бы эти мысли отогнать не хотелось – они всё равно обратно просились в голову, заходя даже без стука.
сэнди прыгает на плечо хонджуна неожиданно, что тот вскрикивает, когда маленькие, но остренькие, коготки впиваются в его плечо.
— что, навеселилась с серпентинитой и решила вспомнить обо мне? — пусть он и хотел внести в это предложение больше шутки, из-за его плохого настроения это больше звучало как наезд, — да, прости.
фамильяры всё же интересные существа. особенно фамильяры замужней пары. особенно их фамильяры. пусть сэнди и сонхва очень часто цапались, шуточно конечно, сэнди и серпентинита были просто не разлей вода. оно-то и понятно, ведь такие существа чувствуют, кем приходится человек фамильяра напротив для её человека. а такую связь, как у сонхва с хонджуном почувствовать может и не только магическое существо. что-то тёплое и родное разливается в сердце, а в месте с меткой тонкой змеи странно, но так любовно греет, будто сонхва своими сухими губами целует кожу.
— спасибо, — с лёгкой, но самой благодарной улыбкой произносит хонджун.
сэнди побыла с хонджуном совсем немного, наверное, у неё тоже есть свои фамильярские дела (например перегрызть старое-престарое пальто сонхва на мелкие обрубки ткани), но даже так – хонджуну стало лучше.
***
после недолгого перерыва; который хонджун потратил на несколько эпизодов теории большого взрыва, небольшого перекуса и кружки кофе, он понял, что больше идей никаких нет.
смотрел на лист бумаги, с лёгкими мазками пропорций разных фигур и не видел ни-че-го. линии его грифеля не наводили совершенно ни на какую мысль, перед собой он видел только плоский рисунок, дальнейшая судьба которого быть смятым и выброшенным в мусорку, но эти мысли хонджун пытался утихомирить. ведь искра всегда рождает пламя, и если хонджун сомнёт пару страниц, велика вероятность, что половина его кабинета полетит в мусорку и будет сожжена в мангале на заднем дворе. о чём, конечно, он будет сожалеть, когда его отпустит, но точно не думать, когда непонятное желание разрушения так сильно першит на подкорке сознания.
— с этим настроением надо что-то делать, — говорит в пустоту.
разговаривать – значит открывать путь к честности. такое правило действовало не только в их отношениях, но и в отношениях к самому себе. иногда даже свои слова могли вывести со дна болотистых мыслей и решений.
хонджун начал перечислять, чем бы он мог отвлечь себя;
— фильм я уже смотрел, — медленно и задумчиво загибает первый палец, — все письма с рабочей почты разобрал и ответил… да даже отдохнуть успел!
приходится принять мысль, что да, он зависим от сонхва. почему-то сердце всё никак не может успокоиться, хонджун даже на время понимает, что ведёт сейчас себя как гиперопекающий родитель, что ждёт от своего ребёнка сообщения раз в полчаса, желательно с фотографией, а ещё звонит по разным пустякам, просто чтобы проверить.
— ну нет, — качает головой, разбрасывая синеватые волосы по лицу, — звонить уж я ему точно не буду.
сонхва хотелось услышать, почувствовать рядом и просто вдохнуть свежий запах улицы с его одежды. возможно, он слишком привык, что сонхва всегда рядом, его муж всегда знает, что делать и даже на каком-то подсознательном уровне понимает, что конкретно нужно хонджуну.
место у шеи постоянно щекотало и горело жаром, что напоминало хонджуну губы его мужа прямо по тонкой коже, возле адамова яблока.
он не знает, почему это происходит, но надеется, что сонхва не чувствует того же, ведь отвлекать его от редкой встречи с лучшим другом просто потому, что он не может день побыть один – было бы невероятно грубо с его стороны.
— ну вот и скажи, сэнди, что мне делать? – обращается хонджун к своей фамильярке, что уже сидит на спинке дивана и смотрит на него… изучающе?
белка перелетает по всем поверхностям дома и сначала ким подумал, что это какое-то незапланированное, но очень весёлое шоу, гостем которого он стал случайно. но когда сэнди останавливается прямо под дверью, что лестницей ведёт в подвал, он же кабинет сонхва, в котором хонджун ни разу не был, сам ким понимает, что возможно это уже и не случайность.
парень наклоняется к полу, протягивая руку, чтобы фамильярка могла ловко прыгнуть на неё.
— ты предлагаешь зайти туда? — боже, он прямо видит, как закатываются глаза его маленькой подруги, что вызывает радостный смешок, — хорошо, я понял.
это было странной идеей, с одной стороны, запрета заходить в кабинет сонхва больше не было, особенно если хонджун будет достаточно осторожным, чтобы не нарушить идиллию, созданную его мужем, с другой – любопытство и желание вдохновения перевешивали все пугливые отголоски тревоги.
— подожди, я захвачу блокнот!
***
кажется, все ожидания хонджуна рушатся как карточный домик, стоит ему только преодолеть тёмную бетонную лестницу и открыть вторую дверь, что уже точно вела в личную комнату сонхва.
терпкий запах, хонджун не может не описать его как пряный и очень жёсткий, будто перемешанный из разных мест, ударяет прямо в лицо совсем не деликатно. да ещё и так сильно, что голова на короткое время кружится и киму приходится ухватиться за дверь, чтобы перетерпеть это.
— теперь понятно, почему он так не любит яркие ароматизаторы, — приходя в себя говорит хонджун, — я бы тоже с ума съехал, если бы чувствовал такой запах везде.
когда разум достаточно проясняется, ким не может удержаться, чтобы не раскрыть рот; это место он представлял как тёмное и холодное маленькое помещение, где гуляют разные духи и призраки, что постоянно шалят и наводят пугающую атмосферу. раньше он думал, что здесь обязательно должны быть чьи-нибудь пальцы, натянутые на плотную нитку, голые кости и черепа, но реальность совершенно не вяжется с его стереотипными представлениями, да настолько, что хонджун абсолютно не сдерживается, чтобы ударить себя по лбу.
ну конечно, это же кабинет сонхва.
почти ничем не отличается от его собственного, только здесь по стенам расклеены тёмные бумаги, с разными рецептами (как предполагает сам ким) зелий, так ещё и на языке, который он вообще не мог разобрать. не похоже ни на корейский, ни на английский и даже на латиницу не тянет.
атмосфера места действительно магическая, завораживающая; множество рун и оберегов по стенам, мягкий светлый ковёр под ногами, шкафы с разными толстыми и устрашающими книгами, а в дополнение ко всему большой котёл в углу комнаты и очень странная конструкция для огня.
ким не мог удержаться от желания всё потрогать, провести пальцами по различным бумажкам на столе, зажать в руке мягкие-мягкие перья оберега и просто вдохнуть спёртый от разных запахов воздух ещё раз. но очень вовремя себя останавливает, ведь знает, как его муж относится к беспорядку. мало ли ким нарушит тонкую организацию этого места и тогда уже гнев сонхва будет совершенно оправдан, и ведь даже не спихнёшь на злого духа.
к своему удивлению ким замечает, что в подвале совершенно не холодно, только темно из-за одинокой настольной лампы, но даже это не портит мягкую атмосферу, если наоборот не усиливает её.
вопрос, почему пак сонхва тогда холодный как лягушка, снова открыт.
хонджун видит такое же мягкое кресло, что было и в его кабинете, в противоположном от котла углу комнаты и решает, что это самое безопасное место для него, чтобы ничего не разрушить.
тело расслабляется по мягкой обивке кресла и ким быстро находит удобную позу, чтобы зарисовать несколько уже готовых в его голове эскизов.
работа шла гораздо быстрее, когда всё в этой комнате так и пахло сонхва; даже в воздухе чувствовалось недавнее присутствие пака и именно это то, чего так сильно не хватало хонджуну, чтобы выключить свои нервы и включиться в работу. ким был рад как маленький ребёнок, может, он и был зависим от сонхва, но теперь он нашёл хороший способ не надоедать мужу слишком назойливо.
***
закрывая блокнот, хонджун довольно потягивался на кресле, растягивая свои мышцы и хрустя собственными позвонками. довольная улыбка не могла слезть с его лица, когда он понял, что нарисовал сегодня гораздо больше эскизов чем планировал изначально.
сэнди тихо спала на маленьком кофейном столике возле кресла, прислонившись брюшком к очень маловероятно тёплому чайничку. даже она не хотела уходить из этого места.
ким взглядом снова окутывает всё помещение, чувствуя мягкие волны по стенкам собственных рёбер. это место совершенно не такое, каким он видел его, как они только купили этот дом; от холодных и пустых бетонных серых стен не осталось ничего; все они были облицованы тёмным деревом, на которое сонхва цветастыми кнопочками налепил разные свитки, бумажки и цветные стикеры с напоминалками (уж это хонджун точно мог прочитать, ведь написано было на корейском). это место совершенно не вписывалось в картинку, что представил сам хонджун. никаких бродячих духов с обезображенными лицами и явно плохим настроем, никаких ужасов магии, что ким мог наблюдать в триллерах про ведьм. просто комната, что так и кричала о своей принадлежности пак сонхва.
просто ещё одно место, где хонджун будет чувствовать себя комфортно.
взгляд мягко проплыл к массивным полкам, что от пола до потолка заполнены разными книгами и судя по состоянию обложек, тут были как очень старые экземпляры, так и те, что они с сонхва покупали вместе.
но что-то особенное привлекло чужое внимание.
толстая и пузатая книга, что как-то криво выпячивала свой корешок из полки, то ли грозязь упасть, то ли так и говоря, что недавно её читали. хонджун снова не смог подавить своё любопытство и взял книгу в руки, снова плюхаясь в мягкое кресло.
сэнди совершенно не подавала никаких признаков враждебности, значит, хонджуну точно не грозила опасность.
мягкая, но потёртая временем, обложка переливалась синим бархатом между пальцами, вызывая такие приятные ощущения по кончикам. но в некоторых местах были какие-то совершенно необоснованные вкрапления жёсткой позолоты, что хонджун принял как очень смелый дизайнерский ход, а потом сам же и посмеялся со своих мыслей.
страницы были тёмными, словно кофейными, а текст на них разглядеть было и подавно тяжело; приходилось щурится и приближать увесистую книгу к лицу; из-за чего запах затхлости и пыли ударил прямо по носу, заставляя громко чихнуть.
— точно, — вспомнил про очки, висящие у него на вороте футболки, но если честно, они не особо помогли. разве что руки будут меньше уставать, ведь теперь их можно положить на колени.
половина и так размытого текста была не только на корейском, но и ещё на том странном языке, который он уже видел на настенных листах, написанных почерком сонхва.
спустя некоторое время хонджун понял, что это чей-то самодельный дневник про ведьм; их привычки, традиции и простые взаимоотношения друг с другом и с людьми.
лёгкий смешок сорвался с губ, когда хонджун понял, что он делал то же самое, только про их с сонхва жизнь.
«к сожалению, каким бы опыт общения с ведьмами ни был приятным, у многих из них – ледяные сердца. они могут любить, могут заводить друзей и детей, вступать в ковены и просто вести семейную жизнь, но это совершенно не то, что им нужно на самом деле. дух свободы в их крови очень часто пересиливает их собственные желания. как бы долго ведьма не пыталась себя убедить в обратном, однажды она всё равно не сможет избежать своей судьбы.»
— хонджун! боже, вот ты где, — резко, как показалось только киму, произносит сонхва, быстро подходя к мужу, — я тебя по всему дому обыскал, уже и распереживаться успел.
хонджун видит чёрную змею на чужой шее и тут же понимает, кто ему помог.
ким принимает чужие поцелуи по щекам и мягкие руки, что так легко и правильно лежали на надплечьях; он мог бы вдохнуть полной грудью, ведь это то, чего он так ждал целый день.
сколько же он тут просидел, если сонхва уже давно пришёл?
— что читаешь? — взгляд сонхва делается каким-то невероятно холодным, когда он понимает, что держит в руках его муж, — и как? нравится?
— это правда?
— что правда, милый? — присаживаясь на мягкий ковёр, складывая руки и голову на чужие колени.
— что ведьмы не могут любить, даже если очень этого хотят?
сонхва прыскает, выхватывая книгу из чужих рук.
кисть сонхва охватывает ярким синим пламенем, а следом книга нещадно горит, не оставляя за собой даже пепла. ким мог бы наблюдать эту картину вечно, если бы не тревога в груди и непонятный ступор в голове.
— не бери это в голову, милый, эта книга написана дилетантом, так ещё и в эпоху, когда люди сжигали ведьм, — будничным голосом вещает сонхва, — её просто написал обиженный мужчина, который мечтал об отношениях с ведьмой. на самом деле ведьмы очень чуткие существа, так ещё и придирчивые однолюбы.
— а ты?
— а я колдун, бельчонок, — с усмешкой, — так что написанное там не относится к нам в первую очередь.
хонджун почувствовал себя невероятно глупым, но так и не смог сдержать улыбку и тихий смех.
***
— как прошла встреча? — помешивая рис на сковородке спрашивает хонджун.
— ничего особенного, всё как обычно, — говорит сонхва, смотря в зеркало на кухонном столе, при этом размазывая ночной крем по лицу, — но после часа, минхо тут же повёл меня в магический переулок по магазинам, потому что ему надоело слушать истории про моего невероятного мужа и как сильно я его люблю.
хонджун смеётся, да так сильно, что даже его плечи затряслись.
— ты чувствовал сегодня что-нибудь странное? — накрывает сковородку крышкой и прыгает на кухонный стол.
— что ты имеешь в виду, бельчонок?
хонджун старается не смотреть в глаза мужу, искусно увиливая от чужого проворного взгляда, что мог буквально прочитать его с ног до головы и выпотрошить абсолютно все секреты.
— ну не знаю… может, у тебя что-то странное происходило с меткой?
когда ким всё же удосуживает мужа своим робким взглядом – тут же видит на чужом лице мягкую улыбку. и сразу понимает, он знает.
— чесалась просто невероятно, — всё так же улыбаясь, — поэтому я целовал её, пока она не успокоилась.
— так ты, — удивлённый и громкий вдох, — ты всё знал!
— конечно зна…
но договорить он не успевает, только вскочить с собственного места с громким смехом, чтобы по всему дому убегать от своего мужа, что точно хотел очень грозно защекотать сонхва, за умалчивание таких важных деталей.