Последние

Зелёный хитин казался ему до жути, до ужаса нелепым.

Конечно, можно себя утешать, что это неплохая маскировка в лесу… Но они не жили в лесах. Деревья тоже были чужими и враждебными. Как и весь мир.

И что теперь?

Что эти пони с ними натворили?

Какое им, во имя Великой Праматери, дело было?

Ладно, кривить душой он не будет. Дело им всё-таки было — ведь они, перевёртыши, были врагами, попытавшимися захватить и подчинить чужую территорию.

Кроме того, среди них был предатель. Он честно не помнил Торакса — тот был из младших, нечем ещё особо не выделившихся. Ну-ну, выделился. И теперь ещё небось серьёзно мнит себя королём.

Как, интересно, самозванец собирается поддерживать жизнь Роя. Если это ещё можно назвать так.

Он самого себя бы сейчас даже по имени не назвал — оно принадлежало настоящему перевёртышу, жуткому оборотню, а не тому, чем он стал, не этой зелёной гусенице.

Это было унизительно. Он поддался. Попался в ловушку. Завяз в преступных мыслях, раз уж таким стал. Ничем не лучше этого предателя.

Пустота. Он просто чувствовал себя никем. Ментальная связь Роя прервалась, и никогда он не ощущал в ней такой потребности, как сейчас.

Но верить в предательство всех не хотелось. Кто-то же был в Кантерлоте, в Кристальной Империи… Может, они просто скрылись. До них же не должна была дойти эта магия. Тем более, это, кажется, не столько магия обычная, сколько та, что отталкивается от эмоций, проникает в суть.

Перевёртыш с силой саданул копытом по камню. Но-у-них-нет-эмоций! Во всяком случае, в обычном их проявлении. Разве что тут играет роль то, что Торакс был раньше одним из них, что знал, на что давить…

Есть ли смысл копаться в мотивах? Разве это поможет? Он и себя-то ощущал почти предателем за то, что поддался этому. За то, что они все поддались — и дали их Королеве улететь. Одной, без всякой защиты! Он хотел её догнать, но упустил момент, а после стало стыдно.

Он не может показаться в столь унизительном виде. Да ладно вид — ему не удавалось ни в кого превратиться. Вообще. Совсем. Никак.

Первый месяц он только и делал, что прятался по лесам, постоянно возвращаясь к бывшему дому. Временами он выходил чуть ближе к городкам, исподтишка наблюдая за пони и пытаясь скопировать внешность. Не выходило. Просто не получалось.

Кажется, он совсем лишился своей сути.

Чуть позже что-то всё же стало выходить. Он даже не мог решить, у всех ли теперь такие трудности или это из-за тех противоречивых чувств, что его обуревали.

Чувств-не чувств. До него постепенно начало доходить, что дело ещё и в этом. Что он невольно ставит себе блок на превращения, считая себя неправильным. И внешность пони снова становилась податливой, медленно, но верно. Вскоре он вновь мог скопировать любую пони до мельчайших деталей, на которые у перевёртышей была так хороша память.

Оставалась конечная цель — его родной облик. Почему-то это оказалось труднее всего, хотя, по идее, внешних изменений должно быть куда меньше. Кроме того, он же знаком им всем (ему) с появления на свет.

А вечер сегодня выдался пасмурный. И настроение было мрачно-отчаянным, но попыток он не оставлял.

Внизу что-то шевельнулось. Что за…

По спине пробежал холодок. Нет, пони не могли сюда вернуться, а другим существам делать здесь нечего. Но это не Королева, как бы ни хотелось её увидеть и убедиться, что она в порядке.

Тень пропала. Тишина. Пустота. Никого. Запах? Тоже не чувствуется. Или у него ослабло обоняние.

— Ризи? — голос, жизнерадостный и миролюбивый, прозвучал резко, разбивая тишину.

Имя, его имя, от которого он сам отрёкся.

Он невольно подскочил на месте и крутанулся в воздухе, поворачиваясь к собеседнику, встречаясь взглядом с голубыми — голубыми! — глазами.

Это ведь только для постороннего неискушённого взгляда все перевёртыши были одинаковые. Они, при желании, себя отлично друг от друга отличали.

— Чудик! — не имя, имени тот так и не получил, в него перешло прозвище — звучавшее как-то по-жеребячьи, но ставшее обыденным. — Откуда ты…

— Несколько раз сбился с пути, — беззаботно откликнулся тот, крылья — прозрачные, чуть рваные по краям, трепетали. — И не мог решить, где этот путь. Ты до сих пор тут? — кажется, Чудик был даже удивлён.

Ризи замер, не зная, что ответить. Он же и впрямь непростительно медлил из-за несчастной гордости.

— А как ты… — перевёл тему, оглядывая чёрный хитин, дырки в копытах и прочие детали внешности — обычные для перевёртышей.

Чудик точно тогда был здесь и, признаться честно, как раз в том, что он наверняка присоединился к сбежавшим к пони сородичам, Ризи не сомневался. Он ведь всегда был… чуть не от мира сего. Наверное, вроде того же Торакса.

— Мы же должны найти её. Нет? — будничным тоном, как нечто очевидное.

Это и должно быть очевидным для любого члена Роя.

Ризи, ты же не станешь предателем?

"Как хорошо, что ты рядом".

— Да, да, — поспешно заверил. — Просто я…

Только оправданий не хватало. Тем более перед тем, у кого вообще разум жеребёнка. Раз уж у Чудика получилось, то ему стыдно отступать.

Мы — должны… Должны… Наверное, в этом и вся суть. Только почему-то Чудик, тот, кого считали бесполезным чудаком, принял её как должное и без колебаний. А он, главный приближённый Королевы, — сомневается.

А какого дракона он сомневается, когда он нужен своей Королеве? Это не пони и предатель Торакс с ним что-то сделали — это он сам. Поддался ненужным… чувствам, хотя и не признавал их. Потерял уйму времени.

(Выходит, что-то было в глубине мыслей — такое же… предательское. Или нет?)

— Да, — повторил он.

Это самое важное. А с мелочами можно разобраться и потом. Дело важнее, тем более… возможно, они последние.

— Отправимся прямо сейчас, — выпалил он, взмывая в воздух и не замечая, как темнеет хитин и приобретают прежнюю ледяную голубизну глаза.

Рой не может существовать без Королевы — или это уже не Рой.