Лютик

Ну что, сделал?

Он согласился?

Что сказал?

Можно я буду свидетелем?

Ламб тоже хочет быть свидетелем

Ну пожалуйста пожалуйста пожалуйста

Геральт закатывает глаза, когда видит эту череду сообщений от Лютика. Вечно суёт свой нос, куда не просят. Он же ему даже ничего не говорил! Выходит, это Ламберт, скотина, проболтался. Хоть бы только Лютик в свою очередь не проболтался Регису, иначе он убьёт обоих.

Отвянь, он ещё даже не пришёл, опаздывает — пишет в ответ Геральт.

Они должны были встретиться ещё пятнадцать минут назад здесь, в их любимом ресторанчике, но Регис написал ему, предупредил, что задержится из-за непредвиденных обстоятельств. Допытываться он не стал, решил, что узнает, что там за обстоятельства такие, когда Регис приедет.

Лютик

Решил всё-таки сбежать от тебя

Ага, щас, думает Геральт, никуда Регис от него не сбежит. После сегодняшнего тем более. Он посылает Лютику стикер попугая с пистолетом в лапке и кладёт телефон на стол экраном вниз.

Здесь, на летней веранде, так хорошо, свежо и тепло. Геральт закидывает ногу на ногу, расслабленно сидя в ротанговом кресле, и, глядя на далёкие огни города по другую сторону реки, ненадолго погружается в свои мысли.

Нет, ничто не испортит этот вечер. Даже Лютик, который продолжает слать ему смс. Ох. Вечно так происходит.

Геральт вспоминает, как Лютик узнал про их отношения. Он, конечно же, был первым. Это случилось ровно на следующий день. Геральт ещё спал, Регис спал рядом. Зефир, что неудивительно, спал между ними. Геральта разбудила вибрация смартфона, и он нащупал его с закрытыми глазами на тумбочке. Высветился контакт «Лютик», поэтому он ответил без задней мысли и только спустя две секунды понял, что это был телефон Региса. Лютик удивлённо спросил:

— Геральт? А Регис где?

Геральт коротко ответил:

— Спит.

И дальше был вопрос со смешком:

— Что, вместе с тобой?

И Геральт согласно промычал в ответ. А к этому моменту и Регис проснулся, забрал трубку. Выяснилось, что Лютику срочно нужно было узнать, как прошло их вчерашнее свидание, вот он и звонит воскресным утром в девять часов. Собственно, всё уже и так стало понятно, поэтому Лютик много времени не отнял.

Сейчас Геральт думает, что если бы Лютик тогда был в городе, то ему бы обязательно приспичило в воскресенье с утра пораньше навестить своего друга Геральта, и тогда он бы просто-напросто застал в его постели спящего вампира. А ещё Геральту кажется, что этого не произошло только потому, что узнал он обо всём прямо накануне и потому не успел бы прилететь из Новиграда. Ладно, может, он преувеличивает. Но уверен, что не слишком сильно. Лютик всегда каким-то неведомым образом оказывается где-то рядом и всё прознаёт.

Ведь первым о необычных способностях Региса к изменению половых признаков узнал тоже Лютик. Эта история получилась не очень весёлая, особенно для Геральта.

В тот день Лютик прилетел в город на один-два дня, чтобы уладить какие-то дела со своей квартирой, которую сдаёт здесь в аренду, и должен был пожить у Региса и Геральта. И честное слово, речи не шло о том, что Геральт после работы заберёт Лютика из аэропорта. Поэтому он спокойно заехал в магазин, а когда он уже стоял на кассе, ему позвонил Лютик и ехидно поинтересовался, собирается ли он вообще приезжать за ним. Геральт подохренел, но, что делать, поехал потом ещё и в аэропорт. Лютик за это время успел замёрзнуть и сильно проголодаться, поэтому тёплого приветствия Геральт не получил. Но это ладно, ведь всего пару месяцев назад они с Регисом были у них в Новиграде, явно же, что они ещё не успели соскучиться друг по другу. Лютик уселся на переднее сиденье и сходу полез в бардачок — Геральт привык держать там какие-нибудь вкусности ещё в то время, когда ездил на своей машине и когда в свободное время возил Лютика по его делам. И всё начиналось хорошо.

Сначала Лютик полез в бардачок за шоколадкой, потому что проголодался, а Геральт чуть было не дал ему по рукам, потому что нечего наедаться сладкого, Регис же ужин готовит. Он захлопнул бардачок, а Лютик всё равно успел стащить оттуда три жвачки. Пришлось смириться с потерей трёх вкладышей от «Love is». А потом Геральт на свою беду кивнул на заднее сидение и сказал:

— Возьми там в сумке крекеры, твои любимые, кстати. Сегодня специально для тебя купил.

Лютик сначала обрадовался и полез назад, чтобы поискать в сумке с магазина крекеры, но потом вдруг замер, Геральт всеми органами чувств ощутил его напряжение и тоже из-за этого напрягся. А Лютик насмешливо спросил:

— Твоя натура курицы-наседки наконец-то дошла до своего апогея, и у тебя, как положено, начались месячные?

Холера, подумал Геральт и сильно нахмурился, стиснув челюсть. Там ведь в сумке кроме всего прочего лежали ещё и прокладки для Региса. Ну надо же было Регису именно в тот день написать их в списке покупок! И надо же было Геральту сказать Лютику залезть в сумку! По правде, он вообще не рассчитывал, что придётся самому забирать его домой.

Но Лютик, вроде, не особо-то и ждал ответа на свой вопрос — найдя крекеры, он принялся с аппетитом хрустеть ими, отвернувшись к окну. Хотя Геральт и подумал, что тот явно задумался, зачем бы Геральту понадобилось покупать гигиенические прокладки, вернее даже — для кого, он никак это не прокомментировал. Геральт даже было поверил, что это удастся так просто обойти стороной, но. Но.

Наевшись, Лютик потянулся под своё сиденье за бутылкой воды. Раньше Лютик всегда мог найти там какую-нибудь выдохшуюся минералку, однако когда Геральт стал встречаться с Регисом и ездить на его машине, Регис завозмущался, что ему не нравится, когда под ним вечно катается бутылка воды. Теперь Геральт возит её в заднем кармане на чехле своего сидения. Он только собрался сказать Лютику об этом, как тот, развернув в руках что-то персикового цвета и подняв перед собой, спросил:

— А это чё такое? Это… Женские трусики?

В памяти Геральта сразу всплыл тот вечер, когда он устроил для Региса что-то вроде «студенческого» свидания: они оделись подходяще этому случаю, Геральт сводил его в дешёвую забегаловку, накормил ужасно калорийными бургерами, картошкой фри и холодной газировкой; потом они катались по ночному городу под старые песни, и Геральту вдруг вспомнилось, что где-то на окраине должен быть кинотеатр под открытым небом; машин вокруг было мало, ночь стояла тёмная, а кино оказалось чрезвычайно скучным, поэтому они пересели на заднее сидение и занялись сексом. Теперь Геральт каждый раз с азартом и энтузиазмом снимает с Региса штаны, желая поскорее узнать, чем вампир порадует его в этот раз. Тогда в машине Геральта ждали новенькие батистовые трусики персикового цвета, а под ними — влажная и готовая киска. Он точно помнит, что из-за нетерпения стащил бельё Региса только с одной ноги, но потом, в самый разгар действа, в машине заиграла песня «Sex Bomb», и они оба так затряслись со смеху и завозились на сидении, что после этого новые трусики Региса где-то затерялись безвозвратно. Они не стали тогда слишком тщательно искать их, потому что предпочли поскорее вернуться домой и понежиться ещё в постели. А потом как-то и вовсе забыли об этом. Кто же мог подумать, что всё так обернётся.

— Это ничего, Лютик, — ответил Геральт, почувствовав, как краснеют уши. Он выдернул бельё из рук Лютика и поспешно спрятал их в карман толстовки. — И лучше бы тебе забыть о том, что видел, ясно?

— Нихрена мне не ясно, — Лютик нахохлился и весь подсобрался, словно готовый ругаться до потери пульса. Ну, это было недалеко от истины. — Ты что, девку себе завёл? За спиной у Региса! Да ещё и трахаешь её в его же машине! Это ужасно, Геральт! Мы точно сейчас домой едем, а не к ней, а? Вряд ли же прокладки ты Регису везёшь!

Всю дорогу до дома Геральт выслушивал нападки в свою сторону, отмалчивался, отнекивался и старался как можно спокойнее угомонить Лютика, но тот угомониться никак не хотел. Поэтому зашли в квартиру они оба в дурном настроении. Лютик поздоровался с Регисом, пыхтя, как паровоз, и понёс свою сумку с вещами в гостиную. Геральт же, ругаясь себе под нос, поставил сумку на пол, разулся и ушёл в ванную, чтобы помыть руки. Регис пошёл следом за ним и удивлённо спросил, мол, вы что, поссорились, пока ехали?

Геральт был зол. Зол из-за кучи ложных обвинений и больше даже зол из-за того, что всегда считал Лютика своим другом, но Лютик в такой ситуации оказался совсем не на стороне Геральта — он всю дорогу грозился, что с порога же расскажет Регису о том, что Геральт неверен ему, и точно бы сделал это, если бы Геральт не заткнул его и не подтолкнул вперёд, заставляя освободить место в узком коридоре.

— Поссорились, — выплюнул Геральт сквозь зубы, — и ты никогда не угадаешь из-за чего. Кстати, кое-кто нашёл в машине нашу пропажу. Кажется, это твоё, — он вытащил из кармана трусики и сунул их в руки Региса, — если, конечно, мать вашу, я ещё не совсем из ума выжил и не трахался в твоей машине с кем-то другим. Но уже ни в чём не могу быть уверен!

Регис тогда воспринял ситуацию гораздо спокойнее. Только хмыкнул и спросил:

— И где же они были?

— Под пассажирским сидением. Пиздец просто какой-то. — Он вытер руки и лицо полотенцем и, забрав обратно бельё из рук Региса, бросил его в корзину для стирки. Уперев руки в боки, вдохнул, стараясь успокоиться, и спокойнее сказал: — Я не знаю, как, но нужно что-то ему объяснить. Потому что меня совсем не радует перспектива быть для друзей — если нас вообще ещё можно так назвать после сегодняшнего — предателем, изменником и подлецом.

Геральт как никогда чувствовал себя униженным и оскорблённым, и он, конечно, не собирался вынуждать Региса рассказывать всю правду о себе, но надеялся, что тот хотя бы пойдёт к Лютику и убедит его, что Геральт не изменяет ему, что он бы почувствовал это, он бы понял это самым первым. Однако Регис, выслушав его, решительно заявил, что сейчас они просто-напросто пойдут к другу и вдвоём попробуют как можно доступнее объяснить, какова на самом деле сущность высших вампиров. И Геральт, переспросив, точно ли нет другого выхода, всё-таки согласился. Правда, он не думал, что Регис в самом деле устроит этот разбор полётов на троих. Ему почему-то думалось, что Регис захочет переговорить с ним один на один, но потом уже, когда Регис начал объяснять, Геральт понял, что ему всего лишь нужна была моральная поддержка. Лютик готов был решить, что Регис разыгрывает его, но Геральт вовремя подключился и сумел убедить, что всё чистая правда.

Потом уже Ирис и Трисс Регис рассказал сам и поставил Геральта перед фактом: и они тоже теперь в курсе. Трисс, насколько он знает, даже сердечно поздравила Региса. И даже с Детлаффом и Орианной у него был разговор, когда он ездил на пару дней в Туссент. Геральт не ездил с ним, но потом с удовольствием послушал, как Орианна приняла его новость с восторгом и пониманием, потому что и сама иногда любит меняться, и как Детлафф во время этой беседы краснел от смущения и ворчал, что Регис совсем спятил, но потом, конечно же, сказал, что искренне рад за него.

Геральта это очень обрадовало, ведь если Регис решился поделиться своей небольшой тайной с близкими друзьями, это значит, что он стал чувствовать себя гораздо увереннее, стал принимать себя и даже готов обсудить это с другими.

Сейчас, сравнивая то, каким Регис был, когда только начинал узнавать себя, и то, каким он стал спустя два года, Геральт поражается тому, как далеко они продвинулись. Он всё ещё помнит, с какой уверенностью Регис заявлял, что прекрасно чувствует себя с пенисом и что ничего другого он не хочет. Помнит, как много времени они вдвоём провели в разговорах по душам, чтобы Регис стал смелее и увереннее. Помнит, сколько безусловной любви понадобилось, чтобы доказать Регису, что он прекрасен в любом виде. Помнит, с каким восторгом Регис принимал его в их первый раз — не в самый первый, а тот, другой первый раз. Геральт помнит каждую улыбку наслаждения, каждый радостный смешок, каждый трепетный стон, каждую горькую слезинку, каждый доверительный взгляд и каждый тёплый поцелуй в тот период. Геральт вообще, если подумать, помнит всё: бесконечные ласковые слова, помнит всю заботу, терпение, доброту, ответную поддержку, восхищение — всё то, чем он дорожил в Регисе с самого момента знакомства.

Регис как-то сказал, что всегда так себе и представлял своего партнёра — им должен был стать тот, кто сначала сумеет стать ему близким другом. Что ж, у Геральта получилось. С самого первого дня он, сам того не ведая, каждый день понемногу прокладывал себе путь к сердцу Региса. Пускай он и сам не сразу понял, что влюблён, это не меняет сути. Видимо, Регису оказалось чуточку сложнее проложить дорожку для себя. И потому для Геральта вдвойне ценнее, что Регис сумел достучаться до него, сумел пробудить в нём такие чувства, о которых он сам и не подозревал.

Поэтому Геральт считает, что сегодняшний день, день их знакомства, можно считать не просто началом дружбы, но и началом истории любви. Когда, если не сегодня, в их десятую годовщину с первой встречи, Геральту следует задать один очень важный вопрос?

В честь этого дня Геральт потратился и арендовал на вечер целую летнюю веранду в любимом ресторанчике Региса. Здесь открывается прекрасный вид на Гвенллех. Столько уже раз они сидели здесь, за этим столиком, что он по праву может считаться их столиком.

Они договорились встретиться здесь, потому что Геральт не успевал после работы приехать домой, а потом ехать в ресторан. Пришлось везти с собой в спортцентр лёгкий классический костюм — ему хотелось выглядеть соответствующе в такой вечер. Рубашки он не признаёт, особенно в конце июля, но и в светло-розовой футболке он выглядит хорошо. А чудесный костюм цвета сливочного мороженого, как его охарактеризовал портной в швейном ателье, сделает настоящего принца на белом коне из любого, даже из Геральта. Роскошный букет розовых пионов прекрасно дополнил его аккуратный, светлый вид. В кармане брюк лежит бордовая бархатная коробочка, ожидая своего часа. А во внутреннем кармане пиджака — бумажный конверт. В нём то, что Регис попросил у него в подарок.

Геральт отпивает воды из стакана, поправляет лацканы пиджака, приглаживает волосы, собранные в хвост на затылке. Оборачивается на стеклянную дверь — Региса в зале ресторана не видно. На веранде играет музыка, официант чинно ожидает, пока его не подзовут. Геральт уже голоден, но ничего не заказывает, ждёт Региса. Наверное, стоило что-нибудь заказать, как раз было бы готово к его приходу. Обычно Геральт бы выбрал для него что-нибудь с креветками, но Регис, кажется, недавно разлюбил их, так что он не решается рисковать.

Ещё через пятнадцать минут Геральт начинает переживать. Неужели Регис прознал про его планы на вечер, испугался и поэтому решил не прийти? Он проверяет телефон, не прислал ли тот новое сообщение, но кроме десяти сообщений от Лютика и трёх от Ламберта — «Ну что, согласился?», «Ладно, не буду отвлекать» и «Напиши потом, старик» — ничего нового нет. Рука сама тянется к карману брюк за коробочкой, чтобы ещё раз взглянуть на её содержимое, но он вовремя одёргивает себя. Как нутром чует, что если достанет её сейчас, то обязательно и Регис тут же появится, и тогда сюрприза не получится. А чутьё его редко подводит — вдруг дверь хлопает, он оборачивается и видит своего Региса.

Вампир выглядит совсем не так, как они планировали, и улыбка Геральта тут же сменяется замешательством. Регис должен был прийти сегодня в своём самом сногсшибательном наряде — том самом розовом костюме. И должна была быть белая рубашка. Тогда они бы вдвоём выглядели как настоящая сладкая парочка в парных нарядах. Но Регис внезапно пришёл одетый совершенно иначе — в свободном тёмно-синем джинсовом комбинезоне, полупрозрачной розовой рубашке, а под ней — майка на бретелях. В белых кедах, с сумкой, перекинутой через голову. Волосы распущены, но у висков собраны в две косички, уходящие назад. В одном ухе гвоздик с розовым камнем, а в другом — такой же гвоздик и ещё тоненькая цепочка в несколько сантиметров. В последние месяцы он даже стал иногда носить серьги. А ещё губы — губы у него блестят розово-фиолетовым. Одет, как какая-нибудь школьница, ей-богу. Или как Лютик в свои девятнадцать. Но всё же нельзя не отметить, какой у Региса лёгкий и мягкий вид. Он вообще словно весь помягчел — и лицо, и скулы, и бока, и, что самое интересное, даже характер.

Геральт встаёт ему навстречу.

— Добрый вечер, Геральт, — Регис красиво улыбается.

— Привет, — Геральт целует его в щёку и улавливает лёгкий аромат каприфоли, исходящий от его кожи и волос — новый любимый запах вампира.

Геральт вдыхает его и немного расслабляется, становится спокойнее. Он вручает букет, и Регис сам будто расцветает.

— Бог мой! Спасибо, такого я не ожидал. — Он берёт пионы и глубоко вдыхает, наслаждаясь запахом цветов. Пахнут они и правда потрясающе.

— Я, может, что-то путаю, — говорит Геральт, когда они присаживаются и официант ставит цветы в вазу, — но мы, вроде, договаривались…

— Я знаю, родной, — протягивает Регис, сложив брови домиком, — я очень расстроен из-за этого. — Наклонившись поближе, он тихо жалуется: — Брюки стали тесны.

— Да как же так? — Со смешком интересуется Геральт. — Ты ведь примерял их недавно — сели, как влитые!

— Это было две недели назад.

Геральт чуть было не заявляет, что это и неудивительно, потому что нечего трескать бутерброды среди ночи. Уже несколько раз Геральт ловил Региса ночью на кухне. Ему, оказывается, не спалось, вот он и решил чаю выпить. А что за чай без бутерброда! Конечно, справедливости ради, не стоит забывать, что Геральту тоже не спится, если Регис не рядом. Поэтому каждый раз ему приходится ждать Региса, а когда ждёшь, пока кто-то поест, и у самого просыпается страшный аппетит. Так что повинны оба, вот Геральт и молчит.

— Я постарался по возможности подобрать что-то подходящее, — продолжает Регис, накрыв его руку, лежащую на столе, своей, — так что не обижайся, пожалуйста. Я знаю, что припозднился из-за этого, хотя виноват не только я один — ещё таксист вёз меня сюда окольными путями. Но это всё неважно, ведь мы всё равно проведём вместе прекрасный вечер, правда?

— Правда, — кивает Геральт с улыбкой и прогоняет прочь все посторонние мысли. Ничего не важно, кроме них двоих.

— Кстати, ты, Геральт, выглядишь сегодня просто превосходно. Выше всяких похвал.

— Ты тоже очень красивый, Регис. А можно я сниму пиджак? Ненавижу пиджаки.

Регис смеётся и говорит, что, конечно же, можно. Подозвав официанта, они делают заказ. Регис выбирает салат, грибной суп со сливками и на десерт сладкий рулет с тыквой и орехом, и Геральт мысленно выдыхает — хорошо всё-таки, что заранее ничего не стал заказывать.

И вот, Регис нетерпеливо спрашивает:

— Снимки у тебя?

— Да, днём съездил забрал.

— Доставай же скорее, min saben.

Геральт достаёт бумажный конверт из кармана пиджака и протягивает его Регису.

— Формально, это подарок, так что с годовщиной, сладкий.

Регис распаковывает конверт и вытаскивает стопку фото и флеш-карту — на ней видео со съёмок, бэкстейдж, так сказать. И начинает разглядывать каждую фотографию по очереди и передавать по одной Геральту. Геральт тоже их ещё не смотрел, иначе это было бы нечестно.

Где-то недели три назад Регис пришёл к нему и прямо заявил, чего он хочет в подарок на их праздник. А захотел он совместную фотосессию. Геральт почесал затылок, подумал несколько секунд и сказал, мол, хорошо, без проблем. Ирис посоветовала им классного фотографа, Геральт с ним связался, обсудил то, что они с Регисом придумали, и на ближайших же выходных они начали работать.

Когда Геральт и Регис обсуждали свои идеи для фотосессии, их мнения разошлись. Регису хотелось устроить что-то чувственное и полуголое, а Геральту — милое и романтичное. В итоге они сошлись в одном: надо устраивать фотосессию в двух образах.

В первый день они снимали прогулку в парке и на набережной. Одеты они были в простую одежду: Геральт в лёгкие мокасины, светлые джинсы и белое поло, а Регис в яркую зелёную рубашку с мелким рисунком, кремовые брюки и коричневые летние туфли. Здесь они проходятся под руку, улыбаются друг другу, смеются, обнимаются. Всё выглядит так, будто бы они действительно просто прогуливаются. Все двенадцать фотографий получились хорошими, но больше всего Геральту понравилась фотография, где они сидят на покрывале на зелёной лужайке, Геральт лежит на коленях Региса, а тот гладит его по щекам, склонившись над ним. А ещё очень понравилась та, где они смотрят друг на друга у перил набережной. Очень милая фотография — Регис стоит спиной к реке, а Геральт перед ним, положив руки на каменное ограждение. Регис светло и нежно улыбается, положив руку на его щёку, а ветер трогательно отвёл его волосы назад, открывая счастливое лицо. Наверное, такую фотокарточку Геральт хочет себе в портмоне. И нужно будет выбрать несколько штук, чтобы напечатать и отправить маме, она давно просит хоть одно их приличное фото. Родители Региса, кажется, тоже как-то сетовали, что у них нет ни одной их совместной фотографии, которую можно было бы добавить к другим семейным фото и портретам. Надо будет напомнить Регису и выбрать что-нибудь и для них.

Во второй день съёмки были в студии. У Региса была феноменальная идея, и Геральт, хотя не был уверен, что у них получится так хорошо, как Регис придумал, сделал всё, что в его силах, чтобы всё действительно получилось. И сейчас, просматривая фотографии, он с замиранием сердца может признать, что всё получилось даже лучше. На этих фотографиях они оба одеты в обтягивающие бриджи цвета топлёного молока — Регис так его обозначил — и больше ни во что. Без грима, без аксессуаров, ничего лишнего. Только зачарованный перстень Региса при нём, но это простительно, иначе ничего этого и вовсе бы не было. У Геральта волосы собраны в ровный пучок, а волосы Региса решили только немного собрать сзади, чтобы оставить лицо открытым. Геральту почему-то подумалось, что с распущенными волосами, закрученными кончиками едва-едва достающими до плеч, Регис настоящим кажется больше, чем с затянутым узлом волос. Эти фотографии будоражат что-то внутри Геральта, потому что здесь они в разных трогательных и интимных позах. Ещё и игра светотени делает что-то невероятное, нагоняя полумрак и таинственность, выгодно подчёркивает изгибы их тел. Неожиданно даже создаётся ощущение, будто он за кем-то подглядывает.

Здесь они засняты крупным планом за секунду до поцелуя, с закрытыми глазами и почти соприкоснувшись губами. Здесь Регис обнимает его, прижавшись головой к груди, а Геральт так бережно обнимает его за талию. Здесь Геральт тянется назад, словно пытается встать на мостик, а Регис чуть ли не лежит на нём и тянет руку следом за его рукой. На следующей карточке всё-таки дотянулся, и их пальцы сцепились в крепкий замок. Здесь Геральт стоит спиной к камере, повернув голову в профиль, а Регис обнимает его и целует в шею. Здесь они стоят спина к спине, опустив головы, но рука Региса заведена назад и лежит на бедре Геральта. Здесь Геральт крепко обнимает Региса сзади, смотрит прямо в камеру, одна рука лежит на его животе, а другая обхватывает шею, и Регис сжимает его пальцы своими, выгнувшись вперёд и высоко задрав подбородок, но тёмный взгляд всё равно устремлён в камеру. Здесь Геральт сидит на полу, а Регис — на его бёдрах; Регис выгибается назад, ухватившись за его колени, а Геральт придерживает и целует в грудь. Здесь Геральт поднял Региса на руки, и тот хорошо ухватился за его торс ногами, а за шею руками, и Геральт смог спокойно поцеловать его и погладить по бёдрам. Здесь ещё один крупный план — они всего лишь прислонились друг к другу лбами и закрыли глаза, лица расслаблены и спокойны. Здесь Геральт подошёл к нему сзади, одну руку положил на бок, а пальцами другой почти невесомо ведёт по его руке от плеча вниз, и вот-вот прижмётся губами к плечу; Регис же наблюдает за ним, чуть повернув голову в его сторону. На последней фотографии Геральт стоит на коленях, обняв Региса и прижавшись губами к его животу, одна рука Региса лежит на его плече, а вторая на голове; это единственная фотография, где есть улыбка — Регис так мягко и нежно улыбается, глядя на него.

Богиня, как фотокамера может передать такое?

Если на первом фотосете они — это настоящие они, такие, как в жизни, весёлые, светлые, расслабленные, с поцелуями в щёку, прищуренными взглядами и поднятыми в улыбке уголками губ, то на втором они — это оголённые чувства, выставленные напоказ. Их бережность друг к другу, их страсть, их нужда друг в друге, их взаимная поддержка и опора, их нежность — всё это так откровенно выражено в их позах, взглядах и ракурсах, что по телу бегут мурашки.

После последней фотокарточки Геральт сглатывает, делает глоток воды и поднимает на Региса взгляд. Он тоже впечатлён и немного растерян.

— Мы такие красивые, — первым решается заговорить Геральт.

— Да, — кивает Регис, — и так смотрим друг на друга…

— Я правда смотрю на тебя так?

— Правда, Геральт. А я правда выгляжу рядом с тобой таким?

— Каким?

— Ну, таким… — Регис умолкает, замявшись, и, кажется, даже розовеет щеками. — Я кажусь таким…

Регис кажется одновременно любящим, нежным, властным, нуждающимся и очень нужным. Но и Геральт тоже таким кажется.

Геральт протягивает руку, сжимает пальцы Региса и озвучивает эту мысль.

— Да. Мы оба такими кажемся. И мы, пожалуй, такие и есть, разве нет?

Регис согласно кивает и дарит ему светлую улыбку.

Они ещё немного сидят, перебирая фотографии, рассматривают и обсуждают их. Регису больше всего понравились фото, на которой Регис лежит на Геральте и тянется за его рукой и на которой Геральт стоит перед ним на коленях. Он, не сумев сдержаться, шутит, что это потому, что Регис просто любит, когда Геральт преклоняет перед ним колени, а Регис, улыбнувшись, отвечает, что не только поэтому.

А потом они убирают фото обратно в конверт и договариваются, что дома снова внимательно посмотрят их и видео с флешки. Надо будет обязательно написать фотографу и ещё раз поблагодарить его за такую отличную фотосессию.

Пока заказ не принесли, Геральт решает: пора, сейчас. Нечего тянуть до конца вечера, если его разрывает от радости и нетерпения с самого утра. Поскорее бы уже! Он откашливается и, прежде чем Регис успеет что-то сказать, стараясь сдержать улыбку, радостно заявляет:

— Регис, у меня для тебя сюрприз!

Регис улыбается ему и отвечает:

— По правде сказать, у меня для тебя тоже. Не говоря уж о том, что я ещё даже не вручил свой подарок.

— Ладно, тогда ты первый, — предлагает он, прекрасно зная, что лучше его сюрприза сегодня ничего не будет. Пускай останется на сладкое.

— Нет, давай сначала ты, а потом я, — возражает он таким тоном, что Геральт понимает, что ему не отвертеться.

— Ну хорошо, давай я.

Он соглашается и поднимается на ноги, разглаживает футболку, заправленную в брюки. Уже даже не пытаясь скрыть улыбку и со всей любовью глядя на ласковый изгиб губ Региса и мелкие морщинки у его глаз, он подходит к нему неспешно, оттягивая момент.

— Регис, я не мастер красивых слов, — начинает он, встав рядом с его креслом, и Регис немного отодвигает его, чтобы развернуться к Геральту лицом, — не умею обещать золотые горы, молочные реки и кисельные берега, — о, богиня, что он несёт? Соберись, Геральт! — но всё же… Думаю, мне есть, что предложить тебе.

Он, вытащив из кармана коробочку, опускается на одно колено перед Регисом — Регис любит маленькие романтичные моменты. На его лице расцветает ещё более нежная улыбка, и таким он становится мягким и красивым. Один удар сердца — и Геральт раскрывает коробочку с золотым кольцом. В нём два изумруда и один бриллиант между ними покрупнее. Для кольца было использовано жёлтое и белое золото, а его поверхность инкрустирована крохотными узорами. Ещё один удар сердца — и Геральт будто со стороны слышит, как его голос произносит:

— Я предлагаю тебе руку и сердце. Ты станешь моим мужем?

Дыхание Региса прерывается, глаза горят и словно вот-вот повлажнеют, но он улыбается, прикрыв рот дрогнувшей рукой. Кивает, переводит взгляд с кольца на него.

— Да, Геральт, — словно затаив дыхание, говорит он.

Геральт, качнув головой, усмехается.

— Ладно, не переигрывай, глупо было с моей стороны надеяться, что удастся сохранить всё в тайне от тебя.

— С чего ты решил, что я всё знал заранее?

— Да ты же ничуть не удивился! Вообще ни капельки!

— Ну прости меня, родной, — Регис кладёт руки на его щёки и целует в губы, — трудно было не догадаться, когда ты ходишь в последнее время такой радостный и предвкушающий.

Геральт про себя усмехается. Конечно. Грешил на Лютика, а сам так прокололся… Хоть бери извиняйся перед ним теперь!

— Ладно, сам виноват. Регис, так ты согласен?

— Конечно, я согласен, боже! Я же сказал «да»!

Геральт вынимает кольцо из коробочки и надевает на подставленный безымянный палец. Камни переливаются в закатном свете и свете ламп и фонарей на веранде, рядом, на мизинце, поблескивает перстень с магическими рунами. Регис счастливо улыбается ему. Геральт целует его и чувствует, что сегодня он самый счастливый мужчина на свете.

Им приносят салаты, закуски и графин свежевыжатого апельсинового сока — необычно, но от вина Регис отказался — на вкус Геральта кисловатого, но Регис сразу же охотно выпивает целый стакан. А после этого поднимает локти на стол, складывает ладони одну на другую, а на них кладёт подбородок и улыбается уголком губ, прищурив глаза. Поигрывает пальцами, явно довольный произошедшим.

— Значит, теперь ты мой жених, — протягивает он, — надо же, какое неожиданно приятное чувство.

— Да уж, неожиданно, — подкалывает Геральт, но совсем беззлобно.

— Правда, Геральт, я только догадывался, но наверняка ничего не знал. Но как бы то ни было, ты меня очень порадовал. Я не ожидал, что ты даже встанешь на колено. Да ещё и в белых брюках!

— Вот это уж точно пустяки! Я и не испачкал их ничуть, не беспокойся.

— Хорошо, если так, — кивает Регис, — не хотелось бы отстирывать твои брюки, испачканные, пока ты делал мне же предложение.

— О, холера, — Геральт закатывает глаза, — конечно, ты же моя рабыня! Не беспокойся, если будет хоть одно пятнышко, я отнесу весь костюм в химчистку.

— Прекрасное решение, — улыбается Регис и вытягивает руку перед собой, любуясь кольцом. Геральт внутренне умиляется. — Послушай, Геральт, — выговаривает он, не глядя на него, — а вдруг ты сейчас порадуешь меня ещё больше? — Геральт вопросительно дёргает подбородком. — Не мог бы ты на днях сам позвонить моим родителям? И попросить у них моей руки. Они, конечно, разрешат, это просто формальность. Но ты же знаешь, они у меня вампиры старой закалки. Страшные консерваторы по вопросу супружества. Им будет приятно, если ты позвонишь.

Губы Геральта трогает улыбка, и он, не сумев её сдержать, широко улыбается.

— Я знаю это, Регис, и поэтому я уже…

— Не может быть! Ты уже им звонил?! — Регис вскидывает на него распахнутые в шоке глаза.

— И всё же я сумел тебя удивить! — Геральт даже смеётся от радости и хлопает себя по колену. — Как приятно до сих пор поражать тебя, детка!

— Нет, Геральт, погоди! — Регис хватает его руку своими, сжимает и всматривается ему в лицо. — Ты не шутишь? Ты в самом деле звонил им?

— Да-да, и мы очень мило пообщались по скайпу, а ещё…

— По скайпу?!

— По скайпу, Регис, что тут удивительного? Не ты один умеешь им пользоваться. Ты же любишь потрындеть с моей матерью — а теперь я буду с твоей трындеть. Она мне сказала: чуть что, какая жалоба — сразу ей говорить, она с тобой разберётся. А твой папа и вовсе позвал нас в гости в ближайшее время. Причём, не только нас с тобой, но и мою маму тоже. Твои сказали, что хотят с ней наконец-то познакомиться. Она, кстати, согласна поехать в Туссент.

— Я… поражён. Нет, я в глубочайшем шоке. — Регис всё ещё смотрит на него своими бескрайними чёрными глазами. — Ты знаешь, как это всё называется?

— Ну, как?

— Без меня меня женили.

Геральт снова смеётся, гладит его по рукам.

— Не женили, а всего лишь сосватали, не преувеличивай.

— Ладно, Геральт, — выражение его лица смягчается, — это лишний раз доказывает, что ты моя судьба. Ты слишком хорошо меня знаешь.

Что ж, поспорить с этим трудно. Геральт, кажется, наконец-то начинает в чём-то разбираться касательно Региса. После очередного поцелуя Регис говорит:

— К родителям обязательно съездим, но обсудим это позже. А сейчас позволь мне вручить свой подарок. Мне уже не терпится, если честно.

Он оборачивается к своей сумке, что висит на спинке кресла, ставит её себе на колени, вынимает оттуда подарок и кладёт на стол широкую и длинную бархатную коробочку. Геральт чуть ли не физически ощущает, как у него блестят глаза, потому что это почти наверняка новые механические наручные часы. Свои Геральт по глупости утопил в бассейне — без комментариев — и постарался намекнуть Регису, что будет рад получить новые в подарок. Его милый, чудесный Регис, конечно же, не мог не понять его намёков.

— Это тебе, Геральт, — говорит Регис, и голос его, кажется, немного дрожит, словно от волнения, и подвигает коробочку ближе к нему, — с нашим праздником, родной. С годовщиной. Хотя, признаться, это долгоиграющий подарок, и лучше всего он покажет себя ко дню твоего рождения.

— Что, в феврале? — усмехается Геральт и берёт её в руки.

— Именно. Забавно вышло, не правда ли?

Геральт кивает, мол, да, забавно, конечно, забавно. Открывая бархатную крышку, спрашивает себя: а что забавно? почему забавно? А потом, глядя на то, что лежит на подушечке, понимает, почему долгоиграющий и почему забавно. И давится вдохом.

Тест на беременность, положительный. Яркая вторая полоска не оставляет никаких сомнений в этом.

Регис беременный.

Богиня, когда это могло случиться? О, конечно! Это тот самый день, когда внезапно стало парить так, словно на дворе разгар лета — окна их спальни были открыты настежь, запуская внутрь прохладный воздух, Зефир спал на коврике в кухне, потому что там оказалось не так жарко, а кондиционер работал весь день напролёт. Геральт и Регис поздним вечером, в красных лучах заката, полусонные, жаркие и ленивые лежали в постели, наслаждаясь блаженной задувающей из окна свежестью, и пытались в очередной раз смотреть «Укрощение строптивого», а Геральт в очередной раз в шутку говорил, что тоже мечтает быть виноделом. Однако их тела так и притягивались друг к другу, словно намагниченные, отвлекая от всего на свете. Сначала были поцелуи, томные и ленивые, потом стала сниматься одежда. Кожа у обоих взмокла, скользила, пахла так пряно, что совсем туманилось в голове. Геральт всего лишь потёрся о бедро Региса, а в следующий момент тот сказал, что хочет, чтобы Геральт взял его и, лёжа на боку, поднял рукой ногу, открывая доступ к своей вагине. Геральт порывался было встать за презервативом, но вампир, розовый и горячий от макушки до пят, остановил его, обхватив ногой за бедро, и заявил, что к чёрту эти презервативы, сейчас безопасный день. И это же повторил, когда Геральт попытался вовремя выйти из него. «Хочу почувствовать, как ты кончаешь во мне» — сказал он тогда без стеснения, и тон его был бескомпромиссен, такой, что отказать ему оказалось не под силу. Да и, если начистоту, Геральт тоже хотел этого. Регис остался очень удовлетворён и пресыщен и крайне самодовольно на глазах у Геральта собрал пальцами то, что вытекло из него, и размазал по киске. Провокация была пренаиужаснейшая и сомнительная, но после неё Геральт взял его ещё раз, жёстче, заставив хныкать и царапать ему плечи. И, в конце концов, Геральт решил, что его сперма между ног и внутри Региса — это очень правильно. Регис, что неудивительно, тоже пришёл к такой мысли.

Вне всяких сомнений, это произошло в тот самый вечер, других вариантов не может быть, ведь обычно они всегда используют защиту.

От тех воспоминаний кончики ушей и щёки Геральта начинают гореть, а в животе что-то восторженно распускается. Промочив горло парой глотков холодной воды, он не столько вопросительно, сколько просто как факт произносит:

— Ты беременный.

— Да, — ещё более взволнованно подтверждает Регис, — да, я беременный, Геральт. Очень беременный.

Геральт хлопает глазами, глядя на тест, а потом поднимает глаза на Региса и спрашивает:

— И давно ты знаешь?

Сначала он хотел спросить, какой срок, но быстро сообразил, что может и сам подсчитать. Главное знать день, когда это случилось, а он его очень хорошо помнит. Это было второе июня, потому что накануне они вдвоём с Регисом целый вечер гуляли по набережной, так как город праздновал День защиты детей, который был как раз первого числа. Всё кругом было такое радостное, нарядное, весёлое, что невозможно было усидеть дома. А на следующий день, выходит, они, чуть ли не вдохновившись, устроили свои собственные праздники — День незащиты, который повлёк за собой и День детей.

Получается, что сейчас идёт уже восьмая неделя!

— Срок беременности уже почти два месяца, хотя сам я узнал только спустя месяц. — Отвечает Регис на его вопрос. — Я не сказал тебе сразу, потому что очень хотел сделать сюрприз. Геральт, ты рад или нет? Но только честно.

Рад ли он, что скоро станет папой? Да как будто Регис и сам не знает! Ведь ещё прошлым летом у них состоялся основательный разговор на эту тему. Они побывали в Ковире в гостях у Трисс и Эскеля, поглядели на их новорожденного сына, насюсюкались и наигрались, а когда приехали домой, как-то вечером Регис за ужином с бухты-барахты спросил: «Как ты относишься к тому, что у нас появится ребёнок?». Геральт тогда подавился картошкой, и Регису пришлось стучать ему по спине. Регис ещё несколько минут извинялся за то, что так неожиданно напугал его этим вопросом, и объяснял, что всего лишь неправильно выразился. Он говорил о том, что уже долго думает об этом и о том, что идея родить ребёнка от Геральта всё больше и больше ему нравится. Они спокойно поговорили об этом вдвоём, всё обсудили, решили, что да, они хотят совместных детей, но торопиться им некуда, так что можно и повременить с этим. А раз всё уже сложилось так, как сложилось, Геральт, конечно же, рад. Значит, так было нужно.

Он протягивает руку и накрывает ею ладонь Региса, мягко, с улыбкой говорит:

— Я очень счастлив, Регис.

— Правда? Как камень с плеч! Я так волновался всё это время. Думал, а вдруг ты будешь против, вдруг не захочешь.

— Буду против? Не захочу? Да ты никак с ума сошёл! — Смеётся он и Регис вместе с ним. — Иди-ка сюда.

Геральт поднимается и наклоняется к нему, целует в губы, прикрыв глаза. А потом двигает своё кресло поближе и садится совсем рядом, держит его за руки и снова целует.

— Регис, ты знаешь, что ты сегодня дважды сделал меня самым счастливым человеком на свете? — Регис тихонько смеётся, опускает смущённый взгляд. А Геральт, посмеиваясь, добавляет: — Богиня, хоть бы намекнул немного, что у нас будет ребёнок! Чтоб я сейчас не выглядел дураком от шока.

— По правде говоря, я пытался намекать, но ты не заметил. Например, вот хотя бы сегодня: мы сели за стол, нам принесли меню, и я спросил: «Чего мы сегодня хотим?». Ты сделал свой заказ, хотя я спросил не у тебя. А потом я сказал: «А мы хотим салат, супчик и десерт».

— Так это ты так намека-аешь! — Протягивает Геральт. — Ну ничего себе намёки!

— Я не мог делать это ещё очевиднее, иначе всё утратило бы смысл. Мне хотелось сделать тебе сюрприз именно к этому дню.

— А я-то всё гадал, чего это ты в последнее время стал говорить «мы»! «Мы устали», «Мы хотим ананас», «Мы хотим поцелуйчик»! Ну ты, Регис, вообще! Я-то был уверен, что это у тебя такая новая причуда!

— Ещё конкретно сегодня я сказал тебе, что мне нравится фотография, где ты целуешь меня в живот.

Холера, так вот, что это было! Геральт так любовно целовал его прекрасный плоский живот для той фотографии во время съёмки и даже не подозревал, что поцелуи эти значат что-то большее! Что целует он, считай, не столько Региса, сколько того, кто находится в его животе. Но Регис же знал! Теперь ясно, откуда взялась та его улыбка. Регис знал, что целует он не только его, но ещё и сам плод их любви.

— Богиня, — выдыхает он, закрыв лицо руками, — я же за всё это время столько раз целовал и трогал твой живот и даже не подозревал, даже на секунду не подумал… И теперь понятно, — добавляет он, взглянув на него с усмешкой, — откуда твои ночные перекусы и почему тебе брюки стали малы. Что, мой хитрый заяц, не подрассчитал, да?

— Получается, не подрассчитал, — соглашает Регис.

— И вот почему тебе стало плохо, когда мы ездили в Шаэрравед! — догадывается Геральт.

Да, если подумать, после той поездки всё-то и началось. В последние дни июня они решились поехать на выходных посмотреть знаменитые развалины эльфьего дворца Шаэрравед. Геральт, если подумать, в Каэдвене прожил в два раза дольше, чем с матерью в Ривии, однако в Шаэрраведе так ни разу и не побывал. Регис, узнав об этом, решил, что это серьёзное упущение, и его надо исправлять. Они планировали выехать рано утром в субботу, побывать на развалинах, заночевать где-нибудь в мотеле, а в воскресенье к вечеру вернуться домой. Однако в субботу день с самого утра пошёл наперекосяк — Регис проснулся невыспавшимся, помятым, ничего не съел на завтрак, полпути проспал в машине, потом проснулся и наелся шоколада и арахиса. Неудивительно, решил Геральт, что его стало мутить к тому времени, как они прибыли к развалинам. Здесь, хоть и немного южнее, всё же оказалось заметно жарче, и они почти три часа пробродили по останкам дворца под палящим солнцем. За это время Геральт успел съесть сендвич и мороженое, а Регис — половину яблока. Посмотрев на всё это, Геральт решил, что к чёрту эти развалины, надо везти Региса домой, пока он тут по-настоящему не растёкся от жары и недомогания. Регис пытался возразить, мол, ничего страшного, не так уж ему и плохо, а им ещё есть на что тут посмотреть. Но Геральт решил: чего мучить Региса? Ну явно же не его день сегодня. Пусть лучше он остальное время проведёт за рулём, но зато спать Регис будет уже в своей любимой постели, на любимой простыни и с любимым Зефиром. А дома и стены лечат, как известно.

Всю дорогу он подкармливал вялого Региса дольками яблока, которое заранее нарезал, и простой прохладной водой, и они без происшествий добрались до дому. А там он уже принял душ, переоделся, лёг в кровать и сразу почувствовал себя лучше. Геральт, чуть ли не среди ночи вызвонив свою маму, по указкам сварил Регису куриный бульон. Кстати, он не удивится, если окажется, что мама уже тогда всё знала! Регис с аппетитом поел этот бульон, выпил чаю с сахаром и сладко уснул, подмяв под щёку подушку и прижав к груди мягкую летучую мышь. На следующий день ему стало гораздо лучше.

Тогда Геральт подумал, что с каждым бывает — переутомился, не выспался, солнце напекло, укачало. Никто от этого не застрахован. Теперь же понятно, что организм дал сбой по совершенно иной причине.

— Угу, — нахмурившись и надув губы, кивает Регис, — тогда-то я и спохватился. После поездки. Подумал, что что-то со мной не так. Про беременность, правда, далеко не сразу дошло. Ты же знаешь, что иногда мне трудно отследить свой цикл, поэтому случаются задержки и наоборот ранние приходы. Только когда задержка стала слишком уж долгой, я испугался. Помню, меня осенило: а что, если беременный? Признаки-то сходятся. Сходил в аптеку за тестом, взял даже два на всякий случай. Вернулся домой, сделал тесты. Жду. А руки дрожат, сердце выпрыгивает. И что? Оба положительные. Ну всё, думаю, вот тебе и «ничего не будет, Геральт», вот тебе и «безопасные дни». Доигрались. Но, что делать, первым делом собрался и в срочном порядке поехал к врачу, объяснил, что и как. Он осмотрел и сказал: да, беременность. Всё хорошо. Вот так, Геральт. Ты не злишься на меня за то, что я сказал тогда, что у меня безопасные дни, а всё вон как вышло?

— Я не злюсь, Регис, — отвечает он, держа его за руку. — Как можно злиться за это? В конце концов, мы взрослые люди и оба понимали, что такое… Ну, может привести к беременности. Никогда нет стопроцентной уверенности, что ничего не будет, даже с защитой. А без защиты так тем более. И мы всё равно пошли на это, разве нет? Теперь нужно честно принимать ответственность за свои поступки.

— По правде сказать, я в тот момент вообще ни о чём не думал, — жалуется Регис, — мне просто хотелось, чтобы ты… ну… в общем, чтобы это просто произошло. У меня не было мыслей, только потребность и цель удовлетворить её.

— Понимаю, у меня тоже, — Геральт с жаром накрывает его губы своими.

Голову одолевают мысли о том, что теперь они могут и вовсе не заботиться о предохранении. Вот уж они теперь повеселятся, ха! Но это они обсудят позже. Позже, когда окажутся дома, в спальне.

Он пальцем манит Региса ближе к себе и на ухо шепчет:

— Как ты смотришь на то, чтобы сегодня повторить тот прекрасный вечер, а?

Регис взволнованно сглатывает, моментально розовеет щеками, а губы трогает улыбка. Рука Региса оказывается на его бедре, очень близко к паху, и сжимает ногу. Геральт задерживает дыхание от неожиданности.

— О, мой любимый мальчик, — таким же жарким шёпотом говорит Регис, глядя ему в глаза, — я мечтал об этом предложении каждый день с того, как ты верно подметил, прекрасного вечера. Так что да, конечно же, да. Ещё как повторим. Теперь можно делать это без опаски. Уж поверь, я тебя не разочарую этой ночью и отблагодарю, как следует благодарить вампиру своего будущего мужа и отца его будущих детей.

Ох-х, богиня. Жар проходит по всему телу Геральта и ударяет прямиком в пах. Хочется заскулить, схватить Региса за руку и уволочь в машину, увезти домой, на руках донести свою драгоценность до постели. Пока он пытается отдышаться и делает глоток воды, Регис снова делается самим собой, но самодовольная хитринка из глаз уже никуда не пропадает.

— Ладно, Геральт, — говорит он спокойнее, — оставим эти разговоры до более подходящего момента. А сейчас позволь преподнести тебе настоящий подарок.

Регис улыбается уголками губ и кладёт на стол вторую точно такую же бархатную продолговатую коробочку. Геральт приходит в себя и чуть ли не готов потирать руки от предвкушения — ну тут-то уж точно часы! Чёрные, с матовым покрытием!

Геральт поднимает крышку коробки и, затаив дыхание, заглядывает внутрь. И… вот те раз!

— А это… это как так? — Геральт хмурит брови, вынимая второй, точно такой же, положительный тест на беременность. — Это на случай, если до меня с первого раза не дойдёт?

— Пожалуйста, sonas min, не заставляй меня и в самом деле сомневаться в твоих умственных способностях. Ну посмотри, подумай. Что бы это могло значить?

Регис закусывает губу, чтобы не улыбаться слишком сильно, глаза светятся, а пальцы взволнованно мнут край бумажной салфетки. До Геральта, кажется, медленно начинает доходить…

— Да ну нет… не может такого быть… Регис, ты же не имеешь в виду, что..

— Ну-ну, продолжай. Что я имею в виду?

— Ты хочешь сказать, что у тебя там… двое детей? — почти что шёпотом спрашивает он.

— Потрясающе, Геральт! — Регис открыто смеётся, и смех этот — тот самый, когда Регис очень-очень счастлив. — Ты прав, мой родной, я ношу не одного ребёнка, а двоих. Это близнецы. Пока что неизвестно, мальчики или девочки.

Рот Геральта открывается, а глаза неотрывно смотрят на милого, любимого Региса. И столько в нём какого-то такого возвышения, духовного благоухания, внутренней светлой радости, сияния. Столько в его взгляде ожидания, что Геральт сейчас порадуется вместе с ним, скажет что-то нежное, поцелует, приласкает. Может, ждёт даже похвалы, благодарности, восхищения. Геральт испытывает к Регису всё это, обязательно испытывает. Но вот как выразить чувства словами, он решительно не знает. Какие слова могут правильно и ёмко выразить всё то, что кипит сейчас в груди Геральта?

Он сжимает в руках пальцы Региса, целует их, а потом тянется к нему, чтобы крепко обнять. Запинаясь и теряясь в мыслях, он говорит:

— Ты же… Регис, я… Холера, какой же ты у меня молодец! Близнецы, а!

Регис плавится в его руках, от удовольствия даже мурчит на ухо Геральту. И за что, ну просто за что ему досталось такое счастье? Он должен был как минимум спасти мир в прошлой жизни, чтобы теперь получить такую награду.

— Да, ты представляешь? Близнецы! — Восторгается Регис в ответ, отстранившись. — Я до сих пор не могу поверить, как нам повезло!

О, Геральт представляет, прекрасно представляет! Он и сам пока ещё не до конца осознаёт их положение, но представляет, что осознанием его ещё накроет позже, и тогда он будет долго гладить живот Региса, целовать его и удивляться: неужели там правда их дети? Он представляет, как будет следующие месяцы каждый день просыпаться, видеть Региса и думать о том, как же беременность ему к лицу. Он представляет, как время от времени его будут снова и снова охватывать лёгкая паника и волнение от мысли, что у них будет сразу двое детей. И где-то на задворках сознания у него поселяется ехидная мысль, что ему обязательно нужно будет написать Эскелю и заявить: «Ха! Два-один, брат! Я-то веду!».

Геральт полностью уверен, что вдвоём они с Регисом справятся с любыми трудностями. Они всегда смогут прогнать прочь все страхи друг друга.

В третьей бархатной длинной коробке теперь чёрного цвета, а не красного, как две предыдущие, действительно оказываются наручные часы, чёрные, матовые, массивные.

Однако теперь Геральт вынужден признаться себе, что гораздо больше его радует беременный Регис, украдкой бросающий довольные взгляды на подаренное Геральтом кольцо. А Регис, кажется, больше счастлив только оттого, как Геральт нет-нет да скользнёт горящим взглядом по его животу.

Геральт, может, спятил, но ему кажется, что по одним только глазам Региса видно, как он этого хотел — получить предложение руки и сердца и увидеть, что Геральт не меньше его самого рад новости о беременности. Регис, может, уже давненько грел внутри себя эту простую мечту о браке и детях, да просто не говорил об этом. Геральт думает так, потому что счастье Региса вовсе не выглядит внезапным, нет в нём такого удивления и возбуждения, как у Геральта. Наоборот — словно Регис уже давно ждал, пока придёт время исполниться его мечте, и встретил её с распростёртыми объятиями, так, словно уже заждался, и вот она наконец осуществилась. И говоря, что Регис долго грел в себе эту мечту, Геральт имеет в виду, что действительно долго. Не год, не два, не пару месяцев, а годы, десятилетия, столетия. Возможно, он и сам не понимает, как ждал именно этого, но Геральт видит в его глазах всю правду, которая долгое время скрывалась и пряталась, а теперь, освобождённая и принятая, окружает Региса своей мягкой, тёплой аурой.

Геральт думает о большом загородном доме с участком. Думает, как хорошо было бы в таком растить ребёнка. Нет — детей. У них будет двое детей. Думает, что и это не предел. Представляет, как однажды Регис придёт к нему и заявит: «Хочу родить ребёнка от тебя», а Геральт ответит: «У нас уже есть двое прекрасных детей». Регис на это скажет что-то вроде: «Хочу много детей от тебя. Это будут самые лучшие дети в мире, я клянусь тебе», и Геральт, поддавшись, согласится, скажет: «Хорошо, давай сделаем ещё одного ребёнка». В следующий раз Геральт сам попросит: «Хочу, чтобы ты родил от меня ребёнка», и Регис согласится без сомнений, без уговоров, с такой готовностью, будто только и ждал, пока Геральт попросит его. А потом будет ещё одно бескомпромиссное «Я хочу ребёнка» от Региса, и в семье появится ещё одна любимая кроха. Пять детей — это много? Во всяком случае, Геральт думает, что достаточно, чтобы большой дом не казался таким уж большим и тем более пустым.

Вот, что Геральт чувствует, когда смотрит на беременного Региса, вот, какое будущее он видит в глубине его чёрных блестящих глаз.

Он возвращается в реальность и, держа Региса за руку, предлагает:

— Давай-ка выпьем, у меня тост. — Они оба поднимают стаканы с апельсиновым соком. — Выпьем за начало, Регис. Потому как для нас всё только начинается.

— Правильно, родной, всё только начинается, — повторяет Регис, улыбаясь уголками губ и чуть наклонив голову, и Геральт тонет в бездне чёрных омутов.

Он знает, что Регис имеет в виду действительно всё: начинается другая жизнь, начинаются дети, начинается даже их любовь. И только начинается, в конце концов, этот вечер.

***

— Итак, любовь моя, чего бы тебе сегодня хотелось? Глубокий минет? Анальный секс? Или, может, хочешь взять что-нибудь из наших игрушек? Я согласен на всё.

Геральт гладит голые ноги Региса, сидящего на его бёдрах, улыбается и не может оторвать взгляда от его лица и растрёпанных волос. Пока они приняли душ и добрались до постели, Геральт уже успел привести в беспорядок его волосы, исцеловать шею и истерзать губы. Сейчас они ярко-розовые, изогнутые в соблазнительной улыбке. Беременный и такой сексуальный. Именно из-за этого такой сексуальный.

Богиня, Регис родит ему двоих детей.

— Нет, заяц, ничего из этого я сейчас не хочу.

— Вот как? — Удивляется Регис. — Тогда сам скажи, чего ждёшь от меня.

Геральт проводит рукой по его груди и животу, укладывает её на коленку, сжимает.

— Говоришь, сделаешь для меня всё, что я захочу? Чтобы отблагодарить меня? Всё-всё?

— Всё-всё, — с придыханием отвечает Регис и наклоняется, чтобы поцеловать Геральта.

Улыбка делается всё шире и шире от веселья, и он гладит Региса по волосам, говорит ему:

— Даже если я попрошу тебя просто полежать? И дать мне отблагодарить тебя?

— Но Геральт… — Начинает Регис, заломив брови и вытянувшись на руках.

— Ре-еги-ис, — произносит он нараспев, и Регис почти что готов надуть губы, потому что понимает, что попался в свою же ловушку. — Ты сказал, что сделаешь для меня всё-всё.

— Но я же хотел доставить тебе удовольствие.

— Ты доставишь мне удовольствие, если сделаешь то, о чём я тебя сейчас попрошу. Сделаешь это? Для меня.

— Сделаю всё, Геральт, только скажи.

Геральт пробегается кончиками пальцев по его мягкому, нежному животу — как он раньше не понял? — и опускается к киске, гладит подушечкой среднего пальца набухший клитор, скользит дальше по мокрым складкам, ласкает, наблюдая за тем, как губы Региса дрожат в улыбке, а веки опускаются.

— Мой хороший, мой прекрасный Регис, — протягивает он с любовью, — тебе нравится, да? — Регис согласно мычит, закусив губу. — Сейчас будет ещё лучше. Хочу, чтобы ты сел мне на лицо.

Регис улыбается, смотрит на него из-под опущенных ресниц, наклоняется, чтобы горячо поцеловать, и гладит по щеке, скребёт ногтями по щетине.

— Мог бы и побриться ради меня, — урчит он в губы Геральта, но не с претензией, а просто так.

— Да брось, я же знаю, что ты любишь острые ощущения.

— Ты меня слишком хорошо знаешь, родной.

Геральт хлопает его по бедру, и Регис поднимается и становится на колени над его лицом, руками упирается в его грудь. Перед глазами оказывается ярко-розовая киска, уже мокрая и возбуждённая, и Геральт сглатывает слюну. Знал бы кто, как сильно он любит вкус Региса! Он вдыхает поглубже мягкий мускусный аромат, выдыхает со слабым стоном, а потом обхватывает руками его бёдра.

— Хочу, чтобы ты двигался, не переставая, — говорит Геральт, глядя вверх, в глаза Регису, — так долго, как сможешь, пока не устанешь. Ну, или пока не кончишь, — с ухмылкой добавляет он, — смотря что произойдёт раньше. Но если устанешь, обязательно скажи мне и остановись. Не хочу, чтобы что-то случилось. — Он проводит рукой по животу и задерживает её на нём, пока Регис не кивает.

— Хорошо, я всё понял, — говорит он серьёзно, — сделаю, как ты сказал.

Геральт тоже кивает и притягивает его ко рту. Регис, как и было велено, тут же начинает двигать бёдрами, потираясь о подставленный язык. Геральт тоже пытается вносить свою лепту — выписывает кончиком языка узоры, то расслабляет его и лижет против движений Региса, то напрягает, и Регис тогда с громкого дыхания ртом переходит к тихим стонам и пытается прижаться к его рту ещё теснее. Иногда Геральту удаётся поймать клитор губами, и тогда его вампир на несколько секунд замирает, позволяя присосаться к нему. Но неизменно каждый раз нежный клитор высказывает изо рта и продолжает скользить по губам и языку.

А потом одна рука Региса вплетается в волосы Геральта и меняется угол и размах трения — теперь он задевает подбородок, проходится по языку и упирается клитором в кончик носа. Он едва успевает сглотнуть слюну, потому что Регис движется всё быстрее и быстрее, хочет прижаться к его языку ещё ближе. Регис держит его за волосы, несдержанно стонет и подрагивает нутром прямо на его языке.

— Геральт, я уже вот-вот, — сообщает он, замедлившись и бросив на него взгляд. А Геральт мычит, давая понять, что готов, можно, и при этом продолжает неспешно ласкать языком гладкие нежные складки. Регис добавляет: — Держи язык твёрдым, хорошо? — Геральт снова согласно угукает. — А ещё… маленькая просьба. — И снова издаёт мычание, давая понять, что слушает и готов исполнить любую просьбу. — Не мог бы ты сначала немного… ну… языком… внутрь… пожалуйста?

Геральт улыбается в мокрую киску, кивает, прихватывает губами клитор, целует его, а потом скользит языком ниже. Он сворачивает его трубочкой и тычется во вход, Регис помогает, жмётся навстречу, пытается насадиться больше. О глубине речи не идёт, Геральт прекрасно это понимает, но Регису нравится, когда язык Геральта находится где-то поближе к его влагалищу. Впрочем, не только язык. Но к этому они подберутся немного позже. Он разворачивает язык и напрягает так сильно, как может, чтобы Регис мог наиграться с ним, а потом он, удовлетворившись этим, покрепче хватается за волосы Геральта и начинает двигаться сильно и интенсивно, срываясь на громкие стоны.

— Геральт, держи меня, помоги мне, — в какой-то момент с дрожью в голосе просит он.

И Геральт крепче обнимает его ноги, заставив остановиться. Регис обеими руками опирается о его грудь, по бёдрам пробегает дрожь, а Геральт накрывает губами клитор, языком надавливает на него и гладит, гладит что есть силы. Региса хватает ещё всего на несколько секунд — и вот он кончает, напрягшись бёдрами и издав громкий стон-вскрик, и содрогается в волнах оргазма под ртом Геральта, пока он продолжает мягко поглаживать его. Бедняжка, наверняка исцарапался бы весь из-за его бороды, но даже вампирская регенерация не мешает Геральту немного пожалеть его и приласкать.

— Прости, что так быстро, — говорит Регис, когда поднимается и ложится рядом, положив голову на живот Геральт, — я начал уставать. И решил, что лучше оргазм. — Геральт только усмехается, вытирая тыльной стороной ладони губы и щёки, и накрывает волосы Региса рукой.

Но долго отдыхать он не даёт — вскоре говорит ему лечь на спину и нависает над ним, заглядывает в чёрные глаза. Регис обнимает его за шею и прижимает коленки к бокам Геральта. Он целует губы Региса, щёки и подбородок, затем спускается ниже к шее, плечам. Сминает губами левый сосок, щекочет его кончиком языка, и Регис в ответ громко выдыхает. Потом он проделывает то же самое со вторым соском и продолжает понемногу спускаться ниже. А когда добирается до живота, его тянет на особые нежности.

Он гладит бока и покрывает ласковыми поцелуями любимый живот, целует пупок и родинку правее и ниже его, приговаривая:

— Я так люблю тебя, сладкий, родной мой. Мой любимый Регис. Мой, мой, только мой. С моим кольцом на пальце. Беременный моими детьми. Полностью мой.

Регис тихонько смеётся, поглаживая его по волосам.

— Твой, твой, Геральт. Никто и не пытается оспорить этот непреложный факт. А ты — мой. Навсегда.

— Навсегда и даже дольше, — соглашается Геральт и находит руку Региса, крепко сжимает её. — А теперь, Регис, я хочу, чтобы ты хорошенько постарался для меня, ладно? — С этими словами он скользит двумя пальцами по киске и мягко вводит их во влагалище, сразу же нащупывая нужный бугорок на передней стенке. Регис вскидывает бёдра и сипло стонет.

— Боже, ты что, хочешь, чтобы я… — начинает он, взглянув на Геральта.

— Да, я хочу, чтобы ты. — Подтверждает он с улыбкой и целует клитор, а подушечками пальцев начинает массировать внутри.

— Ладно, хорошо. Просто прекрасно, Геральт, — произносит Регис, и по интонации ясно, что он улыбается, — продолжай в том же духе. У тебя всегда это так замечательно получается.

Регис укладывается поудобнее, сильнее разводит ноги в стороны и притягивает их ближе к себе. Одну руку кладёт на живот, а вторую вытягивает вверх, цепляет пальцами волосы, накручивает их кончики. Постанывает и мычит от удовольствия и порой очень тихо произносит имя Геральта, повторяет «да, вот так, вот да», «очень хорошо» и «молодец, боже, ты такой молодец». Геральту приятно, он очень старается — гладит и трёт бугорок внутри Региса, постепенно ускоряясь, целует клитор и половые губы, ласкает языком, присасывается и с хлопком отпускает и снова старательно лижет и щекочет. Он накрывает руку Региса, лежащую на животе, ласково сжимает его пальцы. Хлюпающие и чавкающие звуки подстёгивают Геральта поскорее привести Региса к оргазму.

— Детка, ты как, всё нормально?

— Лучше всех, min sonas, — с придыханием отвечает он.

— Тогда давай, доставь мне удовольствие и кончи для меня, мой сладкий, дай мне попробовать тебя.

Регис согласно мычит, крепче сжимая руку Геральта в ответ. Геральт быстрее, сильнее с размахом двигает пальцами, сильнее давит на нужную точку во влагалище, с ещё большей охотой и ожиданием прижимается ртом к киске, и вскоре стоны Региса срываются на крик, а ноги поднимаются на спину Геральта. Бёдра немного зажимают ему голову, но это Геральту ничуть не мешает. Так ему тоже нравится — ему всегда нравится, когда Регис имеет власть над ним, когда берёт его в свой плен. И вот наконец по телу любимого вампира пробегает волна дрожи, он всхлипывает сквозь стон и напрягает бёдра, а в рот Геральту ударяет тоненькая сладковатая струйка. Он глотает, боясь упустить даже каплю, а потом бьёт вторая струйка, и её он тоже глотает, закрыв глаза от наслаждения. А затем он просто держит Региса за руку, гладит по бедру и ягодице и со всем старанием вылизывает его дочиста, ощущая, как нежная плоть пульсирует и вздрагивает под его губами.

— Ну что, доволен? — доносится до него слабый голос Региса.

Геральт напоследок широко мажет языком от самой промежности и до лобка, а затем звонко чмокает в клитор и, сняв с себя стройные ноги, поднимается.

— Я доволен. А ты?

— Очень, — с маленькой улыбкой отзывается Регис, — но это было для тебя. А я хочу, чтобы ты взял меня.

Геральт гладит его по бёдрам, по коленкам.

— Тебе точно можно сейчас? Ничего не случится?

— Ничего не случится, — отвечает Регис и подкладывает под голову руку, а второй оглаживает живот и оставляет её там. Ноги призывно разведены в стороны, взгляд такой томный и зовущий, зовущий. — Доктор сказал, что у меня самая лучшая беременность двойней, что он видел за всю свою практику.

— Святая Мелитэле, нашёл, чем хвалиться! — Смеётся Геральт, вызывая и у Региса широкую улыбку.

— Конечно, как можно этим не хвалиться? Твои дети прекрасны. Они прекрасны уже сейчас, в утробе, и когда родятся, обязательно будут прекрасны. От крохотных пальчиков и пяточек до макушки, до последнего волосочка. Как я могу не хвалиться и не гордиться?

У Геральта сжимается сердце от любви, а глаза вдруг становятся влажными. Ну конечно. Конечно. По телу пробегают мурашки, Геральт прерывисто выдыхает, подняв глаза вверх, а с губ никак не сходит улыбка.

— Чего ты, min saben? Ну давай, иди сюда. Иди ко мне, мой хороший.

Он опускает взгляд на Региса, протянувшего руку к нему, и берёт его руку в свои, целует тыльную сторону ладони, целует каждую костяшку и оба кольца на пальцах. А потом отпускает и наклоняется к животу, целует мягкую кожу и прижимается к нему ухом, гладит рукой.

— Мои любимые, — с нежностью говорит он, — мои родные. Моя вечная любовь.

Регис гладит его по волосам и даёт ему немного времени наедине, но через минутку тихо зовёт:

— Геральт, я жду тебя.

Геральт кивает, ещё раз целует в родинку под пупком и поднимается. Ухмыляется и говорит:

— Нехорошо заставлять своего беременного жениха ждать, правда?

Он покрывает поцелуями выступающие рёбра и грудь, поднимает вторую руку Региса вверх, целует ключицу, плечи, по очереди проходится языком по немного взмокшим подмышкам, заставив Региса хихикать и извиваться. Потом исцеловывает шею, щёки и подбородок. А член всё это время ненавязчиво потирается о мокрую киску, изводя ещё больше, заставляя желать поскорее проникнуть внутрь. Регис сцепляет руки на его шее, подталкивает к себе и ловит губы Геральта, целует жадно, с мычанием и стоном. Не собираясь больше медлить, Геральт опускает руку вниз и берёт член, водит головкой по промежности, собирая побольше смазки, проводит кулаком по всей длине, распределяя её, а потом приставляет головку ко входу и плавно, мягко проскальзывает внутрь. Проникнуть в жаркое лоно для него сродни ощущению, словно он после долгих блужданий по свету вернулся к родным пенатам. Регис всегда принимает его с такой любовью и отдачей, что каждый раз Геральту кажется, что нет места лучше на земле, чем вот здесь, рядом с этим нежным, любимым и любящим вампиром.

— Внутрь, помнишь? Мы договаривались. — Произносит Регис ему в губы, когда он входит до конца и начинает не спеша двигаться.

— Да помню я, помню.

Он стоит на коленях и опирается на локти, внимательно следя за тем, чтобы не забыться и не задавить собой Региса. Может, это и глупость, но он не собирается рисковать. Регис обнимает его, гладит спину, проводит по ней ногтями, но не слишком сильно, не так, чтобы оставить серьёзные следы. Его глаза прикрыты от удовольствия, а губы красиво распахнуты, брови заломлены, и Геральт чувствует, что это блаженное выражение на лице способно свести его с ума, поэтому он прижимается лбом к плечу вампира и ускоряет движения. Тонкие пальцы пробегают вверх по позвоночнику, стягивают резинку с волос и зарываются в белые пряди. Обняв рукой его голову, Регис гладит Геральта по затылку, прижимает к себе. Тяжело дыша, вздрагивая и всхлипывая чуть ли не от каждого глубокого толчка, он ласково, шёпотом приговаривает:

— Любимый… мой Геральт… вот так, да… мой милый волчок… ты прекрасен… так прекрасен… молодец…

Геральт с трудом сглатывает и под поток нежных слов и похвалы ускоряется, движется почти что на пределе. Регис стал звать его «волчком» в постели регулярно, в самые подходящие моменты, в самые жаркие, мокрые и плавные, специально, потому что знает, как Геральт любит это, как Геральт реагирует на это. Ноги Региса сжимают его бока, одна рука гладит по спине, вторая — по загривку, ерошит волосы, сжимает, а рот Региса издаёт такие сладкие, громкие стоны, что достаточно различить среди них горячечное признание в любви на вампирском, чтобы шагнуть через край.

— Mi amares thon, Геральт! Amares! — выкрикивает Регис, и Геральта накрывает оргазмом.

Он изливается глубоко внутри Региса, прикусив его плечо, чтобы не закричать, а Регис словно стонет и кричит за них двоих. Он ещё крепче сжимает его ногами и внутри себя, и его тоже сотрясает наслаждением. Они оба дрожат, не в силах отпустить друг друга.

Геральт продолжает двигаться, ощущая, как ласковое нутро сокращается в судорогах и словно обнимает его изнутри, не желая выпускать из себя. Он поднимает голову, целует закрытые веки и ресницы Региса, в губы вторит:

— Amares thon, Регис.

И целует мягко, сминая горячие распухшие губы своими, проходится по ним языком и проталкивает его в рот, заставив Региса снова замычать. После успокаивающего поцелуя он отстраняется и садится на пятки, под осоловелым взглядом вампира выходит из него, а затем, глядя Регису в глаза, рукой направляет член обратно. Опустив взгляд, наблюдает за тем, как головка раздвигает розовые, блестящие от смазки складки и проходит глубже, туда, где его всегда ждут, где принимают приятным теплом и потрясающей узостью. Регис, закусив губу, тянется рукой вниз и накрывает клитор, нажимает и гладит его. Геральт повторяет эти движения туда-обратно ещё несколько раз, пока член не опадает. А потом собирает пальцами вытекающую из влагалища сперму и заталкивает назад. Охрипшим голосом, глядя в лицо разомлевшему Регису, говорит:

— Хорошо, когда моя сперма внутри, да? Хорошо, я знаю. Там ей и место. Как только ты родишь, я наполню всю твою прелестную киску своей спермой, чтобы ты снова забеременел.

По телу Региса пробегает дрожь, он сводит ноги вместе, зажимая пальцы между половых губ и рвано выдыхает. Но сразу же, как-то лениво, по-лисьи улыбнувшись, разводит ноги в стороны и проникает в себя двумя пальцами, несколько раз вынимает их и погружает обратно, а потом достаёт перепачканными в сперме и продолжает лениво, неспешно поглаживать клитор. Сверкнув глазами, в ответ мурлычет только:

— Ты считаешь, у меня прелестная киска?

— Блять, Регис, — рычит Геральт. Он сидит перед бесстыдно разведёнными ногами и наблюдает, как Регис ласкает себя. Всевышние, дайте Геральту сил. — Не делай вид, будто слышишь это впервые.

— Не впервые. Но от этого комплимент не становится менее приятным. И менее сексуальным, — добавляет он и обнимает Геральта ногами, да ещё крепко так держит, что путь остаётся один — только вперёд. — Иди ко мне, Геральт.

Он глубоко вдыхает и возвращается к Регису, нависает над ним и целует, прикрыв глаза.

— Я хочу, чтобы ты взял меня ещё раз, — шепчет Регис. — И ещё раз кончил внутрь меня.

— Холера, какой ты ненасытный сегодня! — изумляется Геральт.

— Что-то гормоны шалят в последнее время, знаешь ли, — он проводит ногтями по позвоночнику Геральта, от копчика до загривка, и вслед за его пальцами бегут крупные мурашки. Геральт роняет голову на его плечо и томно выдыхает, прогибаясь в спине. — Ты же мой маленький, ласковый котик. — Умиляется Регис.

Член реагирует должным образом, ещё минутка провокаций от Региса — и Геральт будет абсолютно готов ко второму раунду.

— Геральт, — зовёт он спустя несколько секунд, и голос его вдруг делается каким-то хрупким и робким, — а сколько детей ты хочешь?

Геральт поднимает голову, вглядывается в любящие чёрные глаза, светящиеся счастьем, мечтами и грёзами. Он трепетно целует розовые щёки и губы и полушёпотом отвечает:

— Чем больше, тем лучше. Лишь бы они все были такими же красивыми, как ты.

— И такими же добрыми, как ты.

Их улыбки встречаются в нежном поцелуе, а руки переплетаются друг с другом в крепкий замок, который никогда не расцепится.

— Я хочу, — шёпотом, словно по секрету, говорит Регис, — чтобы ты подарил мне ещё одного ребёнка. После того, как на свет появятся наши близнецы. Ты подаришь его мне?

— Я же уже сказал: я сразу же сделаю тебя снова беременным.

— Так это была не шутка?

— Какие уж тут шутки? — Посмеивается Геральт и серьёзнее добавляет: — Ты будешь носить моих детей на руках и под сердцем.

— Буду, — обещает Регис с готовностью, — и буду носить их в своём сердце. Всю свою жизнь. Клянусь, Геральт, наши дети будут вечно жить в моём сердце. Они станут моим сердцем.

— И моим, — так же тихо шепчет Геральт, прислонившись своим лбом к его, а Регис только нетерпеливо подталкивает его пяткой в поясницу и целует, целует.

Да, так Геральт себе это и представлял. Так и представлял.