Детские шаги

Люмин знала, что будет нелегко. Она прочла все книги, внимала каждому предупреждению. Она думала, что осознала все сложности, которые могли бы возникнуть.

В конце концов, она одолела Ужаса Бури. Она помогла одолеть Осиала, спасла сотни жизней. Прямо сейчас это не могло быть самым сложным испытанием в её жизни. Не могло, не должно, она попросту не может позволить, чтобы так оно и было.

— Думаешь, он заболел?

Николай не был болен. Он просто негодник — весь в своего папашу.

— С ним всё хорошо, — Люмин потёрла свои глаза и плавно опустилась на стул, чувствуя себя наполовину измельчённым слаймом. — Он просто чувствует мою усталость и пытается сделать хуже.

Аякс окинул её плоским, недовольным взглядом:

— Намекаешь на то, что мой сын садист?

Она не просто намекала, она констатировала факт. И хотя Люмин полностью осознавала, что дети, в сущности, не могут быть садистами, она также знала об их манипулятивных тактиках. Её собственный шестимесячный сын применял несколько таких тактик манипулирования за всё время своего существования.

Он особенно любил яблочное пюре. Если у него не было яблочного пюре, он плакал до тех пор, пока ему его не подадут. Это, бесспорно, суровая манипуляция истощёнными эмоциями его родителей. 

И каждое утро он просыпался во втором часу, начинал визжать и отказывался успокаиваться, пока ему не дадут больше яблочного пюре, а затем ласково убаюкивали на кое-каком стуле. Люмин проверяла, это должен быть именно тот стул, так как ни один другой не может усмирить зверя. 

За последние полгода это стало ритуалом. Сегодня вечером была очередь Аякса уложить его спать, однако он плакал так долго, что Люмин, несмотря на её отчаянные попытки, так и не смогла отдохнуть. Она зашла в детскую и увидела, как её муж расхаживал по комнате, хлопая Николая по спине и всё время шикая на него. Он остановился у окна. Лунный свет отбрасывал серебряное сияние на его тело. Она смотрела на его силуэт из тени. С Николаем на его плече, плачущим во всю глотку, и всё, что Аякс мог сделать, это глубоко вздохнуть и продолжать гладить его по спине. 

— У нас осталось яблочное пюре? — вздохнула Люмин.

— Закончилось, — он хмуро посмотрел на стену, его голос был едва слышен из-за плача. — И ему в любом случае нужно начать есть больше твёрдой пищи.

— У него же даже зубов нет! — усмехнулась она.

— Скоро будут. Наверное, поэтому он так много плачет.

Это объясняло, почему Николай брал в рот всё и вся. Как-то раз он даже жевал Глаз Порчи Аякса, и это зрелище им обоим казалось умилительным, пока Аякс не вспомнил, сколько крови он пролил на него в прошлом. Это не могло бы не пагубно сказаться на иммунной системе ребёнка.

Люмин была слишком истощена, чтобы продолжать эту дискуссию:

— Я знаю, это твоя ночь, но всё же просто...

— Я справлюсь, — раздражённо перебил её Аякс: — а ты просто иди и ложись спать.

Она совсем не могла уснуть с этим шумом, эхом раздающимся по коридорам. 

— Это не должно быть вопросом гордости, любимый. Всё закончится гораздо быстрее, если ты просто отдашь его мне.

— Это моя очередь, Люми.

— Знаю, знаю, — медленно проговорила она, в то время как её терпение стремительно кончалось: — но я обещаю, что он всё равно будет любить тебя, даже если ты не тот, кто укладывает его спать.

Аяксу слабо верилось в это. Помимо того, что он не хотел, чтобы Люмин переутомлялась с Николаем, он также хотел быть вовлечённым. Он хотел провести с ребёнком столько же бессонных ночей, сколько и она. Это исключительно был вопрос гордости. Со вздохом он отстранил Николая от своей груди и поднял его над головой, чтобы оглянуть его пухлое личико в лунном свете. 

Голубые глаза — такие же, как у него. Копна светлых волос. Он чем-то был похож на картошку, когда родился, но со временем он приобрёл более узнаваемые черты. 

Плач стих, когда отец и сын встретились взглядами. Аякс уставился, Николай уставился. В комнате воцарилась редкая тишина.

Идеально. Великолепно, просто блестяще. Наконец-то он замолчал. И для этого даже не потребовалось яблочное пюре.

— Видала? — Аякс ухмыльнулся ему: — Ты ведь любишь меня? Ты определённо любишь меня больше, чем маму.

Разумеется, так оно и есть, и поскольку он не мог разговаривать, он был вынужден показать это иным способом. Теории Люмин относительно садистских наклонностей своего сына оправдались, когда он разинул рот и его тотчас вырвало на пол. Молочная слюна была всего в дюйме от ноги Аякса, о чём, она была убеждена, её сын пожалел. 

Она прыснула со смеху. Стрельнув в Люмин недовольным взглядом, Аякс взял тряпку и вытер лишнюю слюну с подбородка Ника. Она проигнорировала его взгляд и продолжила смеяться:

— Видишь? Он любит тебя! Он не стал бы рвать на кого попало!

По правде говоря, стал бы. Однажды он вырвал на Чжун Ли, прямо на его красивое чёрное пальто. Тогда Аяксу показалось это уморительным. Теперь же это не так уморительно. 

Во всяком случае, он перестал плакать. Николай казался почти что довольным, уставившимся на отца с ракрытым буквой "О" ртом. Он медленно расплылся в беззубой улыбке и издал знакомый смешок. Аякс и Люмин смотрели с изумлением. 

Тотчас Аякс притянул сына ближе к груди и похлопал по спине, а Николай всё хихикал и пускал слюни ему в плечо:

— Полагаю, я определённо нравлюсь ему больше, чем ты.

Люмин лишь улыбнулась с насмешкой:

— Вообще-то я должна ему нравиться больше. Всё-таки я та, которая выталкивала его из себя восемь часов!

Справедливо. Аякс мудро поступил, решив больше не бередить душевные раны, появившиеся после восьми часов в её постели, слушая её угрозы оторвать некоторые части его тела, чтобы этого больше не повторилось. Ему всё ещё снятся кошмары с её угрозами возмездия.

Когда Николай успокоился, а его слюна стекала водопадом по отцовскому плечу, Люмин наконец-то расслабилась. Она бросила взгляд на часы и поморщилась:

— Думаю, я могу уже и не ложиться спать. Мне нужно убраться в доме до прихода Итера.

Аякса малость раздражало то, что брат его жены решил нанести визит именно сейчас, хотя прошло уже добрых шесть месяцев с тех пор, как Итер не видел своего племянника. Он был бы удивлён тому, как он подрос, и насколько эмоциональным мог быть Николай. Аякс никогда бы не подумал, что у младенцев может быть характер, так как Тевкр в таком возрасте почти всё время спал, но, как оказалось, Николай был полон сюрпризов...

— Я помогу тебе, — он аккуратно положил его в кроватку и вздохнул. — Полагаю, в гостинной всё ещё грязно со вчерашнего дня.

Из-за попыток Люмин научить шестимесячного ребёнка пользоваться палочками и прочими приборами. Она настаивала на важности этого урока, несмотря на то, что вся стена была в рисе. Беспорядок был одной из самых отвратительных частей родительства. Никакое количество предупреждений его матери не могло подготовить Аякса к этой участи.

Нужно было прибраться дома, приготовить еду, постирать одежду, отдохнуть. Итер прибудет завтра днём с какой-то планеты, на которой он недавно приземлился. Помимо физических аспектов к подготовке к визиту, Аяксу также требовалось время, чтобы подготовиться ментально. Ему разрешалось сбрасывать кита на Итера лишь раз в год, и он уже сделал это в день рождения Николая.

Рука Люмин нашла его руку. Это была маленькая связь во тьме их коттеджа, этого маленького дома, который Аякс и Люмин построили вместе. Они оба знали, что не останутся здесь навсегда. Как только Николай подрастёт, начнутся новые приключения. Медленно, тихо Аякс закрыл за собой дверь.

Бедствие началось в ту же секунду, как щёлкнула защёлка замка.

Николай тотчас, словно почувствовав их облегчение, начал кричать и плакать.

Муж и жена переглянулись. Вздохнув, они тут же вернулись в детскую.

***

В их доме не всегда царил хаос. Однажды, раз в сто лет, у них было нечто похожее на покой.

Относительно. Понятие "покой" было субъективным для Аякса и Люмин — и Николая, который, будучи малышом, не всецело орудовал этими убеждениями.

Итер должен был прибыть во второй половине дня, и Люмин молила всех известных ей богов о покое. Всего один день, ей нужно было кое-что доказать её бессмертному брату-полубогу. Если Люмин не сумеет показать как она довольна её выбором, он будет читать ей лекции все выходные.

Точно так же, как на их свадьбе. Точно так же, как в последний раз, когда он был у них на празднике. Точно так же, как он поступал на протяжении всего её брака с Аяксом.

В тот день, когда Итер узнал, что у Люмин и Аякса скоро появится маленький гоблин из её промежности, она была уверена, что его мозг взорвётся. Однако, он удивил её. Вместо этого Итер просто присел и некоторое время смотрел в стену. Он выглядел странно, хотя его реакция мало чем отличалась от реакции Аякса, который четыре часа гулял по лесу, убил несколько существ и смотрел в глаза оленю, переживая экзистенциальный кризис.

— Ты уверена, что хочешь всего этого? — наконец спросил он её.

Люмин уведомила его, что Николай был не запланированный, но тем не менее она хотела этого. Аякс, Чайльд, Тарталья, как Итеру было угодно называть своего зятя, всегда хотел иметь свою собственную семью. Люмин полагала, что отцовство имеет свойство побуждать что-то экзистенциальное внутри мужчин. Люмин была довольно беззаботной до того дня, как должен был родиться Николай. У неё была замечательная беременность, она всего лишь плакала раз на дню. Она с нетерпением ждала Николая, вспоминая, что Лиза рассказывала ей о младенчестве. Это, видимо, было лучшее время.

И так оно и было. Это было забавно, не считая усталости и мигрени.

Когда её муж, криминальный авторитет и бывший Фатуи, примотал ребёнка к спине и пошёл убивать хиличурлов, это было забавно. Ужасающе, но забавно. Николаю, казалось, больше всего нравилось, когда его отец применял свою гидро стихию. Это было похоже на игру с разбрызгивателем, а ещё он делал очень красивые радуги под солнцем.

Кто-то бы сказал, что они слишком рано показали ему образ жизни, которым жили Аякс и Люмин. Люмин отчасти соглашалась с этим, но она возлагала большие надежды на своего сына. Было захватывающе представлять, каким он вырастет. Он являлся результатом глубокой любви и невзгод, его родители боролись со всеми трудностями на свете, просто чтобы быть вместе. Люмин лишь надеялась, чтобы Итер не сердился на неё за то, как она воспитывает его племянника.

Это было её главной заботой на этих выходных. Именно это отнимало каждую крупицу её внимания. Она лихорадочно убиралась в коттедже, не обращая внимания на скользящий по обеденному столу взгляд Аякса.

Он кормил Николая. Подперев щеку одной рукой и прищурив глаза, он не обращал внимания на пухлого ребёнка, протягивающего пальцы к ложке в его руке. Аякс был слишком отвлечен, наблюдая, как его жена пытается вымыть потолок.

Именно визг Николая вкупе с ударом крошечного кулачка по его стульчику вырвал Аякса из его мыслей. Он оживился:

— Извини, дружок, держи.

К счастью, он открыл рот. Ник всегда хорошо кушал — Люмин была убеждена, что он унаследовал это от тёти Сян Лин с того раза, как она нянчила его.

Когда его накормили, Аякс снова стал смотреть на Люмин. Она явно отчаивалась с каждым движением, бормоча себе под нос о том, что все должно быть идеально. И хоть родители Аякса содержали дом в чистоте, он вырос с шестью братьями и сестрами и знал, что порой беспорядок неизбежен. И у них был только один ребенок, в то время как у его родителей было семь. У него был лишь один ребёнок, в то время как у его родителей их было семь.

— Детка.

— Что? — она замерла. Она рявкнула, не имея на то намерения.

— Тебе не нужно сходить с ума просто из-за того, что придёт Итер.

По правде говоря, она и впрямь сходила с ума.

— Ты же знаешь, как он приходит!

Все знали, как он приходит. Травма и неловкость, годы проведённые в самом настоящем аду. Паймон изо всех сил пыталась помочь ему, но сделать можно было не так много.

Визит брата Люмин сильно отличался от визита братьев и сестёр Аякса — он включал в себя гораздо больше игр в снежки. И гораздо больше радости. И гораздо меньше беспокойства со стороны Люмин.

Благо Николай не обращал внимания на растущее напряжение между родителями. Он получил еще одну ложку яблочного пюре, в то время как его отец был целиком сосредоточен на Люмин, пока кормил его и чуть не уронив еду ему на голову, а не в рот.

— Всё будет хорошо. То, что он думает, что он чертовски крут, путешествуя по вселенной, не значит, что нам нужно сходить с ума.

— А мне кажется, что нужно.

— Не нужно. — он окинул её взглядом. — Он знал во что ты ввязываешься, когда мы поженились.

Когда они поженились, на их невероятно хаотичной свадьбе Итер пытался сразиться с Аяксом насмерть. На самом деле, всё было замечательно, всё в своём репертуаре. Аякс хотел устраивать драки на своей же свадьбе, ведь именно так он был бы доволен собой.

Люмин беспокоили не бурные отношения её мужа и брата. Её беспокоило то, как Итер смотрит на неё. Как он смотрит на его племянника. Николай был чем-то похож на него, но без возможности расправить крылья и путешествовать — он был обычным человеком. И пока Люмин наслаждалась жизнью, которую она выбрала, она заметила, что её собственные силы и воспоминания ускользают, словно перья на ветру.

С каждым разом Итер приходил всё более и более огорчённым. Люмин терпеть не могла этот взгляд, так как он заставлял её чувствовать себя эгоистичной.

Из-за рассеянного взгляда ее мужа, он вылил уже три ложки яблочного пюре на разные части тела малыша. Люмин перестала вытирать пыль, чтобы взглянуть на них. Ей удалось улыбнуться, несмотря на тревожность и сердце, делающие кульбиты в груди.

— Он у тебя весь испачкался.

Аякс изумлённо моргнул. Он взглянул на Николая и расплылся в улыбке:

— Что ж, думаю, ему так нравится больше.

— Но твоя мама сшила ему эту рубашку, — фыркнула она.

Его мама составляла большую часть гардероба Николая. Она была вовлечена в жизнь внука, как только могла — к счастью, это было ей не в тягость. Люмин не была уверена, сможет ли она справиться со своей свекровью после рождения ребенка.

— Ему и так хорошо, — Аякс вздохнул. — Ему нравится быть грязным, он себя так живым чувствует.

— Но он и так живой!

Верно. У него было ощущение, что его жена будет возражать на каждое язвительное замечание, исходившее из его уст, и, как бы он ни обожал их подшучивания, было не так весело, когда Люмин была в одном из своих настроений.

Он смыл весь беспорядок своей гидро стихией. Николай хихикал от голубых вспышек и щекоткой движущейся воды по его щекам, а Люмин вернулась к своему лихорадочному вытиранию пыли:

— Старайся держать всё в чистоте, Итер не привык находиться в доме, особенно в грязном.

Во-первых, дома не было грязно. Люмин и Аякс были отъявленными чистюлями. Николай был единственным грязнулей в этом доме, и то потому что был младенцем — он ничего не мог с этим поделать.

Единственным способом успокоить его жену было А) Сразиться с ней, Б) Дать ей побыть одной.

Выбрать вариант А было бы неразумно, пока Николай не спит. Ему было свойственно плакать, когда они сражались. Он не особо понимал, почему мама и папа пытаются убить друг друга, впрочем, этого не понимал никто. Поэтому остаётся вариант Б.

Он взял сына и обернул шарф вокруг его тела, чтобы согреть от холодной весенней погоды Снежной. Мать Аякса недавно подарила Николаю огромную коллекцию зимней одежды ручной работы, что доказывало её абсолютный восторг от новорождённого внука. Она никогда не думала, что Аякс кого-нибудь найдет — или что кто-нибудь захочет его. Не то чтобы он не был привлекательным, он просто был самую малость хаотичным.

К счастью, Люмин была такой же хаотичной. Сейчас она стояла на спинке стула и потянулась, чтобы дотянуться до угла за книжной полкой. Аякс прошел мимо, прижав Николая к плечу, и бросил на неё взгляд:

— Не упади. Мы с маленьким монстром собираемся на прогулку.

— Хорошо, — она вздохнула. — После того, как закончу, пойду в деревню и куплю немного еды. Смотри, чтобы его не съели медведи.

Или волки. Или хиличурлы. Это тоже было вполне возможно. Аякс лишь усмехнулся:

— Я отличный отец, а медведи его не съедят — просто усыновят и воспитают как своего родного.

Она посмотрела через плечо:

— Может, они справятся лучше, чем мы.

Николай пикснул, будто бы соглашаясь.

Итер должен был прибыть через несколько часов. Аякс предпочитал быть вне дома, когда тот приходил. Он хотел, чтобы Люмин и Итер побыли наедине, но была и причина, по которой его шурин посылал самые тяжелые, едва ли не убийственные взгляды, до тех пор, пока он не привык, как он выразился, к "запаху человечества и самодовольства". Аякс давным-давно перестал спорить с ним на тему самодовольства.

Он вынес Николая на улицу. Он был слишком маленьким, чтобы плотно прилегать к его талии, но он сливался с грудью и плечом Аякса, будто бы там его и место. Это был один из тех редких моментов, когда он был тихим — факт, за который его отец был благодарен, проснувшись в два часа ночи. Все, что он читал, гласило о том, что Николай скоро сможет спать всю ночь, хотя Аякс сомневался в этом. Его сын усложнит всё настолько, насколько это возможно.

Аякс всегда хотел семью. Он ничуть не жалел, тем более, что он мог провести остаток своей жизни с Люмин. Тем не менее, первый ребенок всегда был самым трудным, и, побывав в армии и проработав некоторое время Предвестником Фатуи, Аякс не был целиком уверен, готов ли он к мягкости и любви в семейной жизни. Так-то он был, в принципе, но сделать так, чтобы Николай вырос порядочным человеком? Возможно, Аякс не мог подать пример для подражания.

Однако, важно было то, что он мог защитить свою семью. Именно это и собирался сделать Аякс, когда услышал знакомое ворчание митачурла в лесу за своим домом.

Обычно хиличурлы и митачурлы не подходили так близко к деревне. Поморщившись, Аякс всмотрелся сквозь густые, только что распустившиеся деревья, чтобы мельком осмотреть лагерь. Так близко он их ещё никогда видел — почти что на своем заднем дворе.

У него не было переноски, на которой он мог бы пристегнуть сына на время битв — нужно же было как-то показать сыну сражение — и Аякс не рискнул бы драться одной рукой. Как бы хорошо он ни владел обеими руками, но он легко мог обронить малыша. Люмин, наверное, наорала бы на него, если бы такое случилось.

И всё же об этих хиличурлах нужно было позаботиться. Вздохнув, он опустил сына на землю. Это был самый мягкий участок обледенелой травы, который он мог найти, с гладким камнем, на который он мог бы опереться. Одна вещь, которой научила его мать, заключалась в том, что младенцы не могут держать себя на ногах, что Аякс довольно быстро обнаружил после многочисленных падений Николая.

— Хорошо, оставайся здесь. — будто бы тот мог встать на ноги и пойти. — Папа мигом вернётся.

Благо он бы не нашёл вкусного жучка, чтобы пожевать его. В конце концов, это займёт минуту. Аякс всегда быстро расправлялся с хиличурлами и митачурлами.

Он удалился, чтобы приблизиться к лагерю. В последний миг его успокоил невинный широко раскрытый взгляд терпеливо сидевшего сына. Ожидающий. Все будет хорошо, и он в любом случае планировал приучать его к независимости.

К несчастью Аякса, Николай пошёл в свою маму. Частенько ему предоставлялось слишком много независимости. Люмин редко слушалась Аякса, и, вспоследствии, Николай тоже не особо его слушался. Он ещё не мог полностью ползать, но мог раскачиваться взад и вперед на животе. А благодаря уму отца и природной решимости матери он мог довольно быстро учиться.

Сквозь деревья Аякс начал бой с лагерем хиличуров. Николай качнулся вперед, пока его руки не оказались на земле. Он не мог двигаться быстро, с трудом подталкивал себя, но его юный ум был невероятно решительным, невероятно сосредоточенным. Рядом был цветок, на который ему нужно было взглянуть повнимательнее.

Ровно через четыре минуты и двадцать четыре секунды Аякс вернулся из боя и обнаружил, что его сын пропал без вести.

— Н-Ник?

Внезапная паника, парализующее чувство страха. Аякс уставился на то место, где он оставил его, как будто бы Николай должен был вот-вот проявиться. Пятнадцать секунд пустого взгляда спустя, а ребёнка на земле все еще не было.

Ничего. Раздающееся в деревьях щебетание птиц, шепот ветра в ветвях, но не было неразборчивого, знакомого бормотания. Ничто не намекало на то, куда делся его сын.

С новой вспышкой ужаса в груди Аякс опустился на колени, чтобы осмотреть траву. Он был несколько подавлен, и если Николай не научился ползать за последние четыре минуты, то далеко он не бы не продвинулся. В лесу еще не было густой зелени, еще не оправившейся от зимней стужи. Не было причин паниковать, он найдет своего сына сию же минуту.

Однако, была вероятность, что сына что-то или кто-то подобрал. По правде говоря, это было гораздо реалистичнее, чем как если бы Николай сам научился ползать.

В этот миг Аякс не мог быть Аяксом. Он был Чайльдом, Тартальей.

Он должен выследить того, кто посмел посягнуть на его семью.

Конечно, второй Чайлд потопал в лес со своим чувством стихий и гидролезвием, а Николай вылез из куста, в который успел заползти. Это было сущее совпадение, невнимательность его отца и его собственное бездумное решение жевать чудесный кусочек травы, скрывшись от глаз.

Николай смотрел на то, как его отец исчезает в деревьях. Теперь он был один-одинёшенький, со ртом, испачканным травой и прочей растительностью. Поскольку он был всего лишь младенцем, а дети, как известно, беспомощны, все, что Ник мог делать, это лежать на животе и ерзать в грязи.

***

— О Боже, что это?

— Эм, Паймон думает, что это, возможно, очень большой червяк?

— Червяк, который носит одежду?

— А почему червяки не могут носить одежду? Паймон считает, что их нельзя лишать радостей жизни только потому, что они червяки.

— ...Это не червяк, Пай.

— Тогда что это?

Очевидно, это был его племянник. Итер чуть не споткнулся о его маленькое тело, покрытое грязью и травой. К счастью, он остановился, услышав громкий детский лепет с дорожки, по которой шёл.

Позади дома Люмин и Аякса был лес, а эта часть тропы была достаточно далеко от хижины, чтобы ее не было видно. Люмин поставила поблизости точку телепортации просто для удобства Итера, хотя он и не посещал её так часто, как они надеялись. И когда он всё-таки прибыл, то уж точно не ожидал увидеть своего шестимесячного племянника, катающегося по грязи, как взволнованный щенок.

Николай посмотрел на него, открыв рот буквой "О". Итер и Пеймон уставились в ответ.

  — Он… — Паймон склонила голову, нарушив молчание: — он в точности похож на мистера Бывший Денежный Мешок.

Господи, так оно и есть. Это было отнюдь не то, что Итер хотел думать в отношении своих новоиспечённых родственников. Он представил Николая подростком с фальшивой улыбкой отца и раздражающе взлохмаченными волосами. Итер не был уверен, смог ли бы он выдержать двух Аяксов.

  Но пока он был просто младенцем. Судя по всему, брошенным младенецем с травой во рту. Это не могло быть полезно для его иммунной системы.

  Поморщившись, Итер наклонился, чтобы убрать с губ одну из травинок. В ту секунду, когда его пальцы коснулись холодной слюны на подбородке племянника, он и Паймон вздрогнули от отвращения:

— Н-на тебе детская слюна! Ты испачкался!

— Я знаю, — простонал он, — В-всё в порядке, у младенцев текут слюни, он ничего не может с этим поделать.

— Тогда почему ты такой бледный?

Итеру хотелось проклясть Паймон и её бесцеремонную наблюдательность. Он вытер слюну об дерево и встал:

— Я не бледный, я просто взволнованный. Чайльд и Люмин обычно не упускают Ника из виду.

Особенно в этом возрасте. Хоть Итер и не много знал о родительстве, но ему было известно, что шесть месяцев — это один из самых хаотичных периодов младенчества. Разумеется, не так хаотично, как во время периода, когда младенец учится ходить, но не менее напряженно. Единственный раз, когда его сестра оказалась бы настолько безответственной, чтобы оставить Николая одного, валяющегося в грязи и траве, случился бы лишь в том случае, если бы с ней произошло нечто ужасное.

То же самое касалось Чайльда. Как бы сильно Итер не одобрял его женитьбу на Люмин, он был хорошим отцом и мужем. Он ни за что бы не позволил Николаю остаться одному в лесу.

Итер вынул салфетку из своего кармана, чтобы вытереть лицо своего племянника. Николай закрыл глаза и поморщился. Итер ни за что бы не стал брать его на руки и носить его, пока тот был изгваздан слюной. Как только он стал относительно чистым, Итер поднял его на руки, чтобы стряхнуть грязь с одежды.

— Боже, — прошептал он, — А ты подрос, не так ли?

Николай лишь моргнул в ответ и издал какой-то неразборчивый бубнящий звук. Итер посчитал, что это значит "да".

— Он такой милый! — Паймон подлетела ближе, чтоб потрогать его пухлые руки: — Выглядит как мини-копия Предвестника Неудачника!

— Не говори так! Меня сейчас стошнит!

— Но ведь это правда! — проворковала она. — У него глаза Тартальи!

И впрямь. Такие же голубые, как море, вот только гораздо светлее и спокойнее, чем у Чайльда. Кроме того, в них был свет. Люмин частенько писала в своих письмах, что Николай похож на Чайльда до того, как его полностью поглотила Бездна и Фатуи. Итер охотно верил, хоть ни один из близнецов никогда не видел эту его сторону должным образом. Люмин видела, но это было редкостью. И она помнила каждый раз.

Опять же, как бы сильно он не одобрял выбор сестры в мужчинах, он любил Николая. Так же, как и его родители, он хотел убедиться в том, чтобы этот мальчик вырос так, как того желали Люмин, Итер и Аякс.

И всё же должна была быть страшная, ужасающая причина тому, почему он был один в лесу, валяющийся в грязи.

— Думаешь, с ними что-то случилось? — ахнула Паймон. Казалось, будто она всегда читала его мысли.

Это было единственным объяснением. В лесу было тихо, едва ли не жутко тихо. Итер прижал Николая ближе к своему плечу и изо всех сил старался не обращать внимания на крошечные пальчики, тянущиеся к его косе:

— Пойдем проверим дом.

— Верно! — Паймон решительно взмыла вверх, сжав кулак. — Люми должна быть здесь!

К тому времени Николай успел полностью засунуть конец косы Итера себе в рот. Это также осталось без внимания. Итер и Паймон обошли весь лес и вернулись к хижине. Несколько минут спустя, когда его стуки и крики остались без ответа, ситуация становилась всё яснее и яснее.

Люмин не было дома. Чайльда не было дома.

— Что ж, стало быть, они мертвы. Возможно, на них совершили покушение, или их съели монстры, или ещё что.

Паймон тяжко вздохнула:

— Такова жизнь в Тейвате. Что мы будем делать с Николаем?

Родители Аякса могли взять его к себе, хотя они уже были в преклонном возрасте. Тевкру только что исполнилось тринадцать лет, и ему было немного одиноко — он был вторым клоном Чайльда в семье, а Николай был третьим. Итер поёжился от этой мысли. Было бы несправедливо оставлять на них ребёнка, невзирая на то, как сильно они обожали своего младшего внука.

Ему придётся заботиться о своем брошенном племяннике. Он поднял Николая над головой и стал рассматривать его проступающие черты лица.

— Твои родители мертвы?

Он моргнул. Итер уставился.

— Ба.

— Он что-то сказал! — Паймон воскликнула. — Как думаешь, что бы это могло значить?

— Понятия не имею...

— Что ж, полагаю, сперва нам нужно попытаться их отыскать, прежде чем делать какие-то выводы? — предложила Паймон. Итер проигнорировал её и продолжал поддерживать непрерывный зрительный контакт с крошечным человечком в его руках.

Николай раскинул конечности, чтобы потянуться. Глаза его были закрыты, он шевелил носом и причмокивал губами — как будто бы устал. Похоже, у него был очень длинный день. Он ел пучки травы и катался по земле. Итер мог только представить, как это было утомительно.

И Паймон была права. Возможно, Люмин и Аякс спали, а Ник только что скрылся незамеченным. Возможно, они были в деревне, и не заморочились с няней. Каким бы ни было объяснение, для них обоих было необычайно странно выпускать Ника из поля зрения. Они были хорошими родителями и ни за что бы не пошли на такой риск.

Итер прижал его к груди. Он расплылся в редкой улыбке, когда его племянник положил голову ему на плечо и зевнул. Он быстро устроился поудобнее на руках дяди. Каким бы шумным и плаксивым он ни был, он нисколько не был стеснительным. Николай, казалось, привязывался ко всем и каждому, не особо беспокоясь о том, кто его держит.

— Давай поспрашиваем в Морепеске, видел ли кто Люми или Чайльда! — Паймон пронеслась у него над головой. — А потом можем наведаться к семье Чайльда, Паймон снова хочет повидаться с Тоней!

Они были здесь, чтобы увидеться с Люмин, но Итер не мешал Паймон видеться с её друзьями, пока они были в Тейвате. В конце концов, прежде она путешествовала с Люмин, а потом с ним. Когда Николай заснул у него на плече, Итер кивнул и последовал за ней вдоль стены дома.

Деревню Морепесок, казалась, до ужаса пугало существование этой семьи. Люди всегда смотрели на Люмин, как на сумасшедшую, и вздрагивали каждый раз, когда Аякс улыбался. Он даже больше не являлся настоящим Предвестником Фатуи, однако, воспоминания о его подростковом возрасте отпечатались в памяти старших. К счастью, Тевкр был не так плох. Он просто имел привычку исчезать.

Аякс устраивал настоящий ад лишь раз в год. Люмин удалось направить его энергию на сражения с ней и выполнение поручений для Гильдии искателей приключений. В нём по-прежнему бурлил хаос, который таился в нём с подросткового возраста, просто сейчас он лучше справлялся с ним.

Разумеется, Итера это нисколько не заботило. Ему было безразлично, почему владельцы магазинов смотрели на него со страхом в глазах. Он привык к этому взгляду. Он направился к краю деревни, заставляя себя улыбаться, дабы выглядеть менее угрожающе.

Как и всегда, Ева Алексеева стояла на крыльце своего окруженного лесом дома. Как только Итер появился в конце пути, она расплылась в самой широкой ухмылке. Она всегда относилась к шурину своего сына, как к своему собственному. Николай оживился при виде своей бабушки и повернулся, чтобы с жадностью протянуть к ней руки. Вздохнув, Итер подошёл ближе к дому:

— Я не могу найти Люмин и этого идиота.

Она взяла Николая на руки и зарылась носом в копну его светлых волос:

— О нет, что же нам делать? Думаю, мне нужно обнять этого мальчика, чтобы успокоиться.

— Я нашёл его в лесу, госпожа Алексеева.

— Одного? — её отрезвило потрясением.

— Одного, — мрачно кивнул он.

Остальное осталось невысказанным. Ни Аякс, ни Люмин не оставили бы Ника одного в лесу. Она сделала шаг к двери и бросила взгляд на Итера, пока младенец пускал слюни ей на плечо — как эти люди справились с огромным количеством слюны, для него это было загадкой.

— Якси как всегда найдёт путь назад. Давай подождём.

***

Люмин и не догадывалась, что пересеклась с братом на улице. Они не заметили друг друга.

Однако она заметила её мужа, который, спотыкаясь, вышел из леса, весь покрытый листьями и ветками. Она заметила его широко распахнутые глаза, панику на его лице, которую тот отчаянно пытался сдержать. Как же редко Аякс, Чайльд, Тарталья — кем бы он ни был в тот момент — выглядел испуганным.

Она замерла. Он замер. Он выскочил из деревьев всего в четверти мили от их хижины. Морепесок кипел позади неё, не замечая внезапного напряжения между мужем и женой.

В руках у неё было два бумажных пакета. Аякс уставился на неё, тяжело дыша, с пустыми руками.

— Любовь моя?

Её муж вздрогнул. Он буквально вздрогнул, что было ему несвойственно.

— Д-да, любимая?

— ...Где наш сын?

На Аяксе не было ремня на детской переноске. На его плече не было ни следа слюны. На его бедре не было пухлого голубоглазого мальчика. Никто не бормотал, не плакал и не скулил.

Вместо этого, в руках Аякса были гидро клинки. Они были окровавлены чем-то смахивающим на кишки хиличурлов и большим количеством грязи.

Пауза. Тяжелое, словно кирпич, напряжение повисло между ними и не выветривалось, подобно неприятному запаху.

— Понятия не имею.

Он понятия не имел, где их сын.

— ...Почему?

— Я... — тяжело вздохнув, Аякс обронил свои клинки на землю. Они упали всплеском воды у его ног, и он потёр переносицу: — Я оставил его на две секунды, буквально на две секунды. И когда я пришёл, его не оказалось на месте. Я думал, его что-то забрало, но я искал...

— Ты оставил нашего шестимесячного малыша на земле, одного, в лесу?

— Я был всего лишь в десяти шагах от него! — зыркнул он.

— Думаешь, его что-то забрало? — Люмин была готова взорваться. Коричневые бумажные пакеты выпали из её рук, когда она угрожающе шагнула в сторону мужа: — Раз уж ты был в десяти шагах от него, то почему не видел что с ним произошло на самом деле?

— Я был занят! Хиличурлы обосновались слишком близко к дому, и я позаботился об этом! Когда я обернулся, его уже не было.

— Ты всё осмотрел? — прошипела она.

— Ну, конечно, нет! — фыркнул он. — Иначе я бы знал, где сейчас Ник!

— Не паясничай мне тут сейчас!

— Да как тут не паясничать? Ты такие глупые вопросы задаёшь!

Люмин пришла в ужас. Её сын потерялся, а её муж кричал на неё, потому что она в панике задавала глупые вопросы. Её сердце стало бешенно биться от смеси ужаса и ярости. Её разум был слишком затуманен даже для того, чтобы начать поиски Николая.

— Это ты глупый! — она толкнула его рукой в грудь. — Как ты мог?

Его взгляд оледенел.

— Я думаю, тебе следует успокоиться.

— Как я могу сейчас успокоиться? Как?

Действительно, как? Он тоже ничуть не был спокоен. Они оба были готовы взорваться и покрыть друг друга пеплом собственного гнева. Люмин с трудом могла смотреть на него, в то время как он не сводил с неё глаз.

После паузы в напряженной тишине она заставила себя заговорить:

— Я-я думала, что могу доверить его тебе.

Она могла. Она определённо могла. Аякс сидел с детьми больше, чем она за всю свою жизнь. И хоть он понимал, что за неё говорил стресс и гнев, он невольно сузил свои глаза:

— А что насчёт того, как ты на прошлой неделе чуть не обронила его на ступенях?

— Это ничто по сравнению с этим!

— Или как в прошлом месяце ты впустила енота в дом? — не прекращал он.

— Я сделала это не нарочно! — воскликнула Люмин. — Но раз уж на то пошло, тогда почему бы мне не припомнить тот раз, когда ты оставил дверцу печи открытой и он чуть не обжёг руку?

— Но он не обжёг руку, и это главное.

— Что ж, а я не бросила его на ступенях и не оставила на расстерзание еноту, и это главное.

Теперь Люмин издевалась над ним. Она упёрла руки в бока и смотрела на него сверху вниз, напоминая Аяксу мышь, противостоящую льву — хоть он не был уверен, кто есть кто в этом случае.

Они кричали друг на друга посреди дороги, в то время как их сын пропал и, возможно, был ранен. Люмин слабела по мере того, как тянулись секунды напряжения.

Взгляд Аякса, острый, как кинжал, смягчился, когда он заметил, что глаза его жены покраснели. Вздохнув, он обвил её рукой за талию, чтобы прижать к своей груди:

— Мне очень жаль, правда. Я просто переживаю и злюсь на себя.

— Тебе следует винить себя. Он ребёнок, Якс. Ты не можешь вот так его оставлять одного. — её руки оттолкнули его от себя, тем самым создавая дистанцию между их телами. Она по-прежнему была злая и, как всегда, отпускала обиду последней.

Всё это было так несправедливо. Аякс ведь не знал, что произошло бы в десяти шагах от него. Дети, как правило, не растворяются в воздухе.

— Эй, — он поднял её подбородок двумя пальцами, проигнорировав её суровый, налитый слезами взгляд. — Мы можем поспорить позже. Прямо сейчас давай найдём того, кто забрал его у нас.

Плечи Люмин дрожали, её пальцы отчаянно хотели обхватить шею мужа и сжать её так сильно, как только это возможно. Она хотела этого почти так же сильно, как хотела раствориться в его объятиях.

— Хорошо, — она выдавила из себя вздох и закрыла жгучие от слёз глаза. — Я думаю, я слышала некоторые слухи о лагере Фатуи, который был замечен в нескольких милях отсюда. Полагаю, это оставшиеся последователи Царицы.

Аякс нахмурился от этой мысли. Обычно он внимательно следил за окрестностями. Он и Люмин нажили много опасных врагов в прошлом, и были сотни людей, которым хотелось бы похитить их ребёнка ради выкупа.

Он сдавил внутри собственное отчаяние и поцеловал её волосы. Было очевидно, что Люмин всё ещё злилась на него. Если кому-то из них когда-нибудь снова удастся уснуть, он предчувствовал, что его новым ложе будет диван.

— А-а после того, как мы его найдём, — продолжила Люмин, — давай отправимся в отпуск. Я думаю, это как раз то, что нам нужно. Мы можем отправиться в Бездну и сразиться с монстрами.

Он боготворил эту женщину. Эту хаотичную, пылкую, любящую женщину. И несмотря на то, что он, скорее всего, пролежал бы в собачьей будке ровно два месяца после всего этого, он все равно обожал её. Она была всем, чего он мог лишь только мечтать.

— Хорошо, можем пойти куда угодно. Бедный Ник, — пробормотал Аякс, — наверное, он получил травму на всю жизнь.

Это был единственный вывод, к которому мог прийти каждый из них. Бедный Николай Алексеев, беззащитный и напуганный. Бедное, бедное дитя. Он, без всяких сомнений, нуждался в спасении.

***

— Итер, будешь ещё один бутерброд?

— Да, мэм!

— Паймон, а ты будешь ещё один бутерброд?

— Конечно, да, мэм!

Ева повернулась к Николаю, который сидел на высоком стуле, что и Аякс, когда тот был маленьким. Не считая его светлых волос, он был вылитой копией своего отца в этом же возрасте. Она улыбнулась и взяла тарелку с закусками:

— Николай, ты тоже будешь бутерброд? Я порежу его и сделаю из него пюре специально для тебя.

— Ба!

Паймон стукнула маленьким кулачком по столу:

— Паймон нравится твой ход мыслей, малыш! Ба! Это же идеальный ответ на всё!

Николай смотрел на неё с раскрытым ртом, будто бы полностью соглашаясь:

— Ба.

***

После невероятно легкой битвы с группой мужчин, все еще одетых в свои ветхие старые костюмы и униформу Фатуи, Люмин почувствовала себя немного лучше. Возможно, это была кровь на ее лезвии, или, возможно, это было ощущение удара кулаком. Что бы это ни было, она сумела выдавить улыбку.

— Где мой сын?

Пиро лучник вздрогнул. Редкостью было видеть людей, подобных ему, которые придерживались допотопных идей, которые Люмин самолично растоптала. В настоящее время Фатуи существовали исключительно в таких же условиях, что и рыцари Ордо Фавониус — в качестве местных защитников, а не бича земли.

Аякс стоял у её плеча. Он скрестил руки и впился в уцелевшего стрелка тем взглядом, который ему был присущ, когда был Предвестником. Напуганный мужчина переводил взгляд с Люмин на Аякса, которого он знал как Тарталью, и снова на Люмин.

— У-у вас есть сын? П-поздравляю!

Она приставила острие меча к его шее и увидела, как он вздрогнул:

— Ты знаешь, что у нас есть сын, как и все остатки Фатуи. Не придуривайся.

— Я-я не знал!

Взгляд Аякса помрачнел:

— Просто скажи, где он, и, быть может, моя жена пощадит твою жизнь.

Она не пощадит. Они оба знали это. Когда речь шла о Николае, пощада даже не рассматривалась.

Остальные застрельщики уже были нокаутированы, телепортированы или просто убиты. Это была небольшая группа, и она не доставила хлопот Путешественнице и бывшему Предвестнику. Однако среди их палаток и припасов Николая не было. Несмотря на это, Люмин не стала бы прекращать допрос и поиски.

Хиличурлы были недостаточно смышлёными, чтобы украсть ребёнка прямо из-под носа Аякса. Была вероятность, что это мог быть маг Бездны, хотя она сомневалась, что бывший подчинённый её брата посмел бы тронуть его. И похитителей сокровищ в этих краях не было. Вот и остались разбросанные по стране сторонники Царицы, живущие в своих лачугах.

Было бесполезно спорить с матерью и отцом, охваченными паникой. Особенно со знаменитая Путешественницей и Тартальей, которые, как известно, победили самого Крио Архонта. Он тяжело сглотнул, как будто заталкивая камень в горло, и изо всех сил пытался выжить:

— Я-я видел крио стрелка с чем-то связанным в руках...

— С чем-то в руках? — Люмин сузила глаза и глубже вонзила меч ему в шею.

Он вскрикнул в ужасе:

— Я-я не знаю, что это было! Он сказал, что унесёт его куда-то!

— Где? — прошипел Аякс.

— Я не знаю! О-он пошёл той дорогой!

Он указал на холм вдалеке. Замерзшие руины вырисовывались на фоне темнеющего неба и казались черными на оранжевом фоне. Когда Аякс обнял её за талию, будто бы оберегая её, Люмин отбросила свой меч и отошла.

Она всё ещё злилась на него, но потасовка с этими застрельщиками заставила её почувствовать себя лучше. Каким-то образом. И лучше было ударить их, чем самого Аякса — по крайней мере, при таких обстоятельствах. Тем не менее ей удалось держать его за руку. Это было почти как свидание, вроде тех, что у них были до рождения Николая, хотя те свидания были гораздо более романтичными. Если бы она не была на грани нервного срыва, Люмин, возможно, было бы даже весело.

Они подбежали к развалинам вдалеке. Аякс помог ей взобраться на крутой холм. Люмин тяжело дышала от предвкушения. Ветер пронесся мимо её ушей, когда она увидела крио стрелка, сидящего рядом на земле.

— Николай! — раздался отчаянный вздох. Её щеки были мокрыми от слёз, когда она бросилась в сторону наводчика и тут же нанесла ему быстрый удар ногой по голове. У него не было времени осознать появление крошечной блондинки, прежде чем он был полностью нокаутирован.

Не обращая внимания на его стоны боли, Люмин упала на колени. Чайлд последовал её примеру, ударив стрелка ногой в грудную клетку достаточно сильно, чтобы сломать несколько костей. Связка одеял зашевелилась и задышала. Её сердце бешено колотилось, а пальцы дрожали.

— Ник... — раздался шёпот.

Казалось, мир вернулся на круги своя.

Пока сверток не залаял.

***

Люмин давным-давно поняла, что когда застрельщик Фатуи ведет себя странно, это, вероятно, означает, что он делает что-то совершенно обычное.

Этот хотел просто поиграть с щенком, которого он нашёл, прежде чем взять его в деревню и найти ему хороший дом. Теперь Люмин несла щенка на руках, пока Аякс вел её к дому своих родителей. Она назовёт его принцессой Байчжу, хотя он никогда не сможет заменить ей сына.

Уже темнело, и смотреть было некуда. Приглушенным тоном Аякс вытер её слезы и держал её рядом. Спор между ними забылся на ходу. И его тёплая рука на его спине была напоминанием о том, что этот момент был настоящим — этот момент, когда она вернулась в свою семью без её сына.

— Я пойду осмотрюсь, а ты пойди отдохни, — заверил её шёпотом Аякс. — Ты не выспалась прошлой ночью.

Сквозь деревья сверкали огни дома Алексеевых. Как бы отчаянно Люмин ни хотела выглядеть, она была истощена. Она чувствовала, что может упасть на колени и уснуть в траве, что только больше встревожит всех. Аяксу не нужно было тащить её без сознания к ближайшей кровати, так как он был такой же оцепеневший, что и она.

Они подошли к дому. На крыльце сидела фигура, вытянув длинные ноги вдоль по ступенькам. Он наблюдал, как двое бредут по лесной тропинке.

Итер ещё раз надкусил бутерброд и безучастно смотрел на сестру. Она замерла. Он жевал. Аякс уставился.

— Привет, сестрёнка. Ты жива, это здорово.

Пустой взгляд.

— Ну, эм, и чего плачешь?

Она напрочь забыла о сегодняшем приходе Итера. Её покупки остались на дороге, дом был наполовину убран. А его племянник пропал. Это был худший день в её жизни. Ей никогда не было так больно.

— М-мы не знаем, где Ник...

Даже произносить это вслух было больно. Люмин уткнулась лицом в грудь Аякса, а он обнял её:

— Мы найдём его, не переживай. Я обещаю, любимая, мы найдём его.

— Значит, — начал Итер: — на вас не совершали покушение?

— ...Нет?

Внезапные апплодисменты вырвали Люмин из её задумчивости. Щенок в её руках оживился, а шум эхом отразился от двери. Хлопали в ладоши, и знакомые голоса Тевкра, Тони, Евы и Михиала кого-то ободряли. Среди смеха можно было услышать даже Паймон.

Свет лился из окон, как будто бы мир всё ещё вращался. Люмин захотелось упасть на колени, когда она поняла, что вынуждена рассказать Еве и Михаилу о том, что произошло.

Пока она не услышала, как из-за двери раздался голос Евы:

— Молодец, Ник! У тебя отлично получается!

У Ника отлично получается?

Муж и жена остановились посреди отчаяния и паники.

Итер сделал ещё один глоток. Какое-то время он жевал бутерброд, прежде чем, наконец, прервать тишину бесстрастным растягиванием слов.

— Николай научился ползать.