«Два часа ночи. Спасибо, что остаётесь с нами в столь поздний час. За окном девятнадцать градусов, средняя облачность, ветер три метра в секунду. Полиция рекомендует при построении маршрута избегать загородной трассы Е-95. Радио Дача желает вам удачной дороги!»
— Гони, гони, гони! — проорал Разумовский.
— Куда, блять, тебе ещё гнать?!
— Выжимай все двести, пока нас не пришили!
— Я тебя сейчас выжму, — сердито крикнул Олег, тем не менее вдавливая в пол педаль газа. Мотор взревел и мелко задрожал. Автомобиль рванулся вперёд. Черные силуэты деревьев в окне слились в сплошной поток, как в детской игрушке-юле. Сережа в экстазе захохотал и с размаху шлёпнул Олега по колену. Тот довольно оскалился.
У них словно было одно сердце на двоих: у Сережи и машины. Поршни выжимают максимум давления, бензин, текущий по цилиндрам-венам воспламеняется и происходит взрыв. Энергия наполняет тело, заставляет Серёжу гореть от восторга, расширяет зрачки и будоражит мозг. Он смеётся, словно сумасшедший, радостно кричит и подпрыгивает, забывая, что находится в машине. Для него адреналин — лучший в мире наркотик, а Олег — верный наркодиллер. Стоит Олегу вдавить педаль в пол, как мотор податливо ревёт, а Серёжа вторит, не сдерживая наслаждения. Пока Олег за рулём, Серёжа под его контролем.
Олег вывернул руль в сторону, чуть не залетев в кювет. Спустя доли секунды на заднем сидении зашипела рация.
«Всем постам: объект свернул на пятом километре. Повторяю…»
Серёжа выгнулся назад и схватил её себе.
Они угнали полицейскую тачку. Они угнали полицейскую тачку — боже, мечта кого угодно промчаться по ночной трассе на новенькой машинке, особенно с таким эскортом и полным багажником всяких примочек! Фонари светят ярко-белым, как прожекторы на подиум, визжат сирены и их «Тойота» высоко подскакивает на ямках.
— Когда ж эти твари оторвутся, — прорычал Олег сжимая руль пальцами до побеления. — Серый, доставай телефон.
— Зачем?
— А?
— Зачем телефон?
— Молча доставай! — свирепо рявкнул Олег. — С-сука, за нами погоня, ты в адеквате вообще?
— Что дальше? — вместо ответа спросил Сережа, уже держа в руках свой айфон.
— Набирай два гиз.
— Сети нет.
— С-сука, — повторил Олег уже себе под нос. — Мы попали. Я дорог здесь не знаю. Через километр гравийка.
— Сымпровизируй!
— Как я тебе, блять, сымпровизирую? Поворотов не видно!
— Так смотри внимательнее! — взвился Серёжа. — Фонари кому нужны?
— Так нам нахуй фонари не сдались, надо тёмную трассу!
Серёжа нервно застучал ладонью по подлокотнику и скомандовал:
— Значит, едем на гравийку.
— Колеса угробим.
— Разберемся, — Серёжа облизал губы. — Давай, Волче, давай.
До них долетел громкоговоритель: «Остановите машину и выйдите с поднятыми руками». Серёжа рассмеялся и, глянув предварительно в зеркало, наклонился к уху Олега.
— Мы с тобой такие в край поехавшие.
Его рука скользнула вверх по колену и медленно переместилась на пряжку ремня. Олег зашипел сквозь зубы. Сережа бархатно хихикнул и убрал ладонь.
— Кайфуешь?
— Давай позже это обсудим.
— М-м, ну хорошо, хорошо, — Сережа с хитрым видом откинулся в кресле. Откуда-то в его руках появилась резинка, и он полез руками в волосы.
— Хвост делаешь? — быстро глянул Олег.
— Чтоб не мешали потом.
— Оставь так, — хрипло попросил Волков.
Серёжа удивлённо поднял брови. Олег не отрывал взгляда от дороги, но всё равно почувствовал. Кашлянул.
— Красиво же.
— Как скажешь.
Салон резко встряхнуло и заколотило как в припадке. Сережа вскрикнул и схватился за ручку двери.
— Гравийка, — прокричал Олег сквозь шум, вынужденно сбрасывая скорость. Через стук и скрежет камней доносились приближающиеся сирены. Один камень с размаху прилетел в лобовое стекло, пустив трещину. Олег ругнулся. Сережа как-то слишком радостно выдохнул:
— Фух, я думал, стрелять начали.
За грохотом его было не слышно.
Машину встряхнуло, Олег чуть не впечатался затылком в потолок, и не успел прийти в себя, как Серёжа заорал:
— Поворот! Давай!
Олег заколебался. Разумовский сам потянулся к рулю, крутанул его влево, заехал при этом локтем Волкову в лицо и окончательно дезориентировал. По окну захлестали ветви кустов. Машина чуть не завалилась на бок, благо Олег быстро пришел в себя, скатился по сидению вниз и зажал педаль.
— Серый, блять!
Громко ударил о подвеску очередной камень. Олег резко откинул Серёжу на своё место и схватился за руль. Несколько секунд — и движение выровнялось. Они свернули на лесную дорогу.
Серёжа захохотал, держась за голову. С утихшим шумом гравийки это звучало особенно ярко. Олег совсем снизил скорость и погасил фары. Они медленно поехали по лесным ухабам, кренясь в разные стороны. Одной рукой Олег позволил себе пригладить мокрые волосы.
— Весело было, — воскликнул Серёжа. — Только я башкой ударился.
— Да по тебе понятно, — без сил выдохнул Олег.
Серёжа засмеялся, и Олег, закатив глаза, улыбнулся.
Они отъехали метров на сто от общей трассы и остановились. Олег повернул ключ зажигания, глуша мотор, и распластался по спинке кресла. Вдалеке, подвывая сиреной, пронеслись другие полицейские тачки. Олег закрыл глаза и хмыкнул.
— Там был склон, они не заметили, куда мы свернули, — сообщил Серёжа, привстав и обернувшись.
— Я знаю.
— Минут десять проездят, потом поймут, что пропустили поворот, и поедут обратно. Минут двадцать, чтоб не проглядеть.
— Я знаю, — вздохнул Олег.
— Идиоты, — констатировал Сережа, отвернулся и сел на свое место. — Ты меня так грубо оттолкнул.
— Я знаю, — на этот раз он даже усмехнулся.
Сережа поиграл бровями и вкрадчиво спросил:
— Чем займёмся ближайшие… Двадцать девять с половиной минут?
Олег улыбнулся краешком рта.
— Есть варианты?
— Можем чаю выпить, да заварки нет. Или радио послушать, только тут не ловит.
— Как же ты много болтаешь…
Серёжа громко выдохнул:
— Так заткни меня.
Их экшн-боевик потихоньку превращался в дешевое порно.
Олег стянул с себя потную от погони футболку и бросил на заднее сиденье.
— Олег Волков устраивает стриптиз-шоу? — наигранно простонал Разумовский. — М-м, давай ещё, боже, я сейчас кончу.
Но Олег вдруг открыл дверь и вышел на улицу, направляясь к багажнику. Серёжа аж растерялся.
— Посмотрю, есть ли запаска, — объяснил Волков. — Ты своим дрифтом все колёса стёр. Чуешь, резиной жженой воняет?
— Я не… Это… Ты охренел?! — задыхаясь от возмущения воскликнул Серёжа. Взобравшись на сиденье коленями, он выглянул назад, где в открытом багажнике виднелось задумчивое лицо Олега. — Я спас нас! Ты бы этот поворот пролетел без меня!
— А ты бы машину перевернул без меня.
— Ну и?
— «Ну и» — соси хуи, Серый. Нельзя на гравийке так круто разворачиваться. И мчаться на такой скорости, по-хорошему, тоже не следовало.
— Отчитывай сколько хочешь, только благодаря мне мы сейчас не в ментовке.
— Ага… — протянул Олег. — Запаски нет. Приплыли… Зато аптечка есть, голову-то сильно ударил?
Серёжа набрал воздуха, чтобы сказать ещё что-то едкое, но, почувствовав в голосе заботу, как-то стушевался. Только буркнул для приличия:
— Не сильно, ты ж нормально приложить не можешь.
Олег ещё немного пошарился в вещах и захлопнул багажник.
Внезапный ветер закачал деревья. Зашелестели осины, закачали острыми верхушками сосны. Из-за тучи на мгновение выглянула луна, но тут же спряталась обратно. Темнота и тишина потихоньку успокаивали гулко бьющееся сердце и приводили дыхание в порядок.
— Красиво в лесу, — сказал Серёжа, как только Олег вернулся за водительское сидение. — Темно и жутко. Люблю такое. Надо почаще выбираться.
— Какую тачку угоним в следующий раз?
Сережа хитро на него посмотрел и улыбнулся.
Олег вдруг вытянул руку.
— Смотри, что нашел в багажнике.
На указательном пальце болтались массивные металлические наручники.
— Вау, настоящие? Дай!
Серёжа взял их в руки и взвесил.
— Тяжёлые. Не то, что бутафорские.
— Хочешь опробовать?
— Хоч… — Сережа споткнулся и расплылся в ехидной улыбке. — Прямо здесь?
— Что-то смущает? — не менее ехидно уточнил Олег. — В ментовской тачке мы ещё не трахались.
В темноте было не видно, как Разумовский раскраснелся. Олег, знавший его до мелочей, нагнулся к уху и бархатно прошептал:
— Нас в любой момент могут застукать, я же вижу, как тебя это возбуждает.
— М-м, а смазка есть? — мурлыкнул Сережа.
— Обижаешь. Я не первый день с тобой знаком, — Олег почти прикоснулся губами к уху и прикрыл глаза. — Знаю, что тебе может понравиться… Руки поднимай.
Серёжа закусил губу и послушно скрестил согнутые руки за спиной. Олег перебрался к нему поближе и, опираясь коленом о сидение между разведенных ног, навис сверху.
Серёжа присвистнул.
— Какие виды!
Олег защелкнул наручники, пропустив их через основание подголовника. Серёжа подвигал руками, натянул цепь, проверяя, сколько у него осталось свободы, и с наслаждением отметил, что очень немного.
Олег усмехнулся, глядя на него сверху вниз.
Красивый, как чёрт… Холодный ночной свет растворяется в голубых радужках, на шее бьётся венка, грудь вздымается часто-часто. Погоня оставила в крови столько адреналина, что сердце будет колотиться ещё очень долго. Сирены, скорость и острое ощущение опасности раздразнили его, и теперь, обездвиженный наручниками и тесным пространством, он не может найти себе места.
Олег мягко провёл рукой от его локтя до плеча и одними пальцами коснулся щеки. Серёжа не думая прижался к его ладони. Большим пальцем Олег погладил краешек его губы и убрал руку.
— У меня с собой сюрприз для тебя.
— Правда? Люблю сюрпризы.
Волков взял со своего сидения сумку и достал оттуда коробочку с яркой картинкой на боку.
— Вау, — сдавленно хохотнул Разумовский. — И всегда ты носишь с собой анальные пробки?
— Джентльменский набор, — усмехнулся Олег, распаковывая. — Анальная пробка, презервативы, пистолет, обезболивающее.
— Джентльмены такого набора бы побоялись.
Олег резко наклонился к его лицу, заставив голову дёрнуться. Сережа сдавленно пискнул. Уменьшившиеся после внезапного испуга зрачки снова расширились от стимуляции нервной системы.
— Ну так тебе же это нравится, — хрипло проговорил Олег глядя глаза в глаза. — Или я не прав?
— Прав, — завороженно шепнул Серёжа, напрягая руки. Цепь звеня перекатилась по металлическим держателям. Испугался и сам же завелся от этого так, что в глазах потемнело. Или это ночь?
Олег прижался губами к его шее. Кожа тонкая, нежная, как лепесток, покрывается румянцем с каждым вдохом-выдохом. Мягкие волосы щекочут щеки. Он глубоко вдохнул, впитывая родной запах, и поцеловал. Сперва нежно, потом всё более жадно, вынуждая Серёжу поднять подбородок.
Олег прижался сильнее, скользнув коленом к самому паху, чем заставил Серёжу тихонько застонать. Губы мягко обхватили подрагивающий кадык. Дыхание Разумовского сбилось, он резко расправил плечи, подаваясь вперед. Наслаждаясь его реакцией, Олег провёл по коже языком и слегка прикусил. Разумовский сдавленно выдохнул и прогнулся в спине. Цепь снова зазвенела от движения.
— Представь, в паре километров отсюда нас кто-то материт, — шепнул Олег, ненадолго отрываясь. Его руки уже ловко расстёгивали пуговицы сережиной рубашки. — Они бы так хотели тебя придушить, если найдут, о-о-о, они будут просто в ярости. Все их мысли сейчас заняты только тобой и тем, как бы тебя прикончить.
— Фак, — выдохнул Сережа, зажмурившись. Мысль о том, что кто-то о нем сейчас думает, отозвалась глухим толчком внизу живота.
Олег оставил засос и тут же лизнул, как бы в качестве извинения. Серёжа беспомощно натянул цепь, подаваясь всё больше ему навстречу, но Олег телом прижал его обратно к спинке. Низкий бархатистый голос прошептал прямо на ухо:
— Если бы они знали, что ты сейчас трахаешься, м-м-м…
Ещё один засос с другой стороны. Серёжа застонал, машинально двинув бёдрами. Руками Волков добрался до пояса и не глядя расстегнул пряжку. От ощущения больших, теплых рук на своём теле хотелось выть.
— Прямо на переднем сидении их машины. Да они бы сошли с ума. Они бы были в такой ярости… Мх-хм… — Олег услышал, что собственный голос тоже его подводит, и ненадолго замолчал. Не забывая прижимать Серёжу к спинке своим весом, он спустился поцелуями на оголённые участки ключиц и прелестную ямочку внизу шеи. Серёжа прикусил губу и шумно выдохнул.
— П-продолжай, пожалуйста.
Олег кивнул, стараясь успокоить голос.
— Кому-то пришлось бы… Водить эту машину. Не в состоянии выбросить…
Олег легонько прикусил кожу внизу шеи и тут же зализал.
— Выбросить из головы мысль, что тебя здесь трахали во всех позах. И ты стонал, выгибался, такой красивый… Если нас сейчас застукают будет такой пиздец…
Серёжа сглотнул. Олег поцеловал дёрнувшийся кадык, а руками спустился под пояс брюк, гладя бёдра.
Сбоку вдруг послышалось короткое шипение и чей-то голос сквозь помехи сказал: «Мы потеряли их из виду. Приём». Олег достал рацию из щели между дверью и креслом, приставив к Серёжиному уху.
«Продолжать преследование. Приём» — прошипела рация. Серёжа вымученно улыбнулся и облизал губы.
— Похоже у нас ещё много времени, — проговорил Олег.
— Давай поторопись, а то я за себя не отвечаю, — шепнул Серёжа на грани стона.
Олег вдруг отстранился от шеи, протянул руку и провёл по его волосам, зарываясь пальцами в пряди. Не успел Серёжа задуматься, как он сжал руку сильнее и накрутил волосы на кулак.
— Ты не в том положении, чтобы командовать, — прошептал Олег, наклонившись к его лицу. Пряди натянулись, Сережа послушно повернул голову, и Олег поцеловал его в висок мягко-мягко. В ответ раздался нечленораздельный звук, похожий на возбужденное хныканье.
— До того, как мы нашли наручники, у меня была идея, — сказал Олег, разжимая кулак и приглаживая пряди назад, — заставить тебя растянуть себя на время.
Серёжа застонал.
— Нравится? — уточнил Волков иронично.
Тот покивал и шепнул:
— На будущее.
— Обязательно. Но знаешь, как в армии учат? — Олег провёл пальцами за ухом и вдоль челюсти спустился к подбородку.
— Не ронять мыло? — обессиленно пошутил Серёжа. Олег хмыкнул и двумя пальцами приподнял его за подбородок.
— Пользоваться тем, что есть.
— Что ты придумал?
Олег не ответил.
Хотелось немного помучить Серёжу. Они оба такое любили, но одно дело дома в мягкой постели, и совсем другое — в угнанной полицейской тачке. Олег внимательно следил, чтобы Сережа был всем доволен. Их приключение должно вызывать в будущем только блеск в глазах и приятную тяжесть в животе.
Олег достает смазку, медленно распределяет её по пальцам, чувствуя на себе взгляд Серёжи. Тот буравит его глазами в нетерпении, сбивчиво дышит — это так хорошо слышно в тишине — и иногда облизывает губы. Смазка поблёскивает в темноте.
Когда длинные пальцы Олега проскальзывают внутрь, Серёжа выгибается, запрокидывает голову к потолку и громко стонет, будто с вызовом говоря: наконец-то. Олег жадно целует его, заглушая звук, но Серёжа продолжает коротко постанывать, не разрывая поцелуя. Толкается сам, пытаясь ускориться. Какое-то время Олег ему позволяет. Гораздо интереснее предоставлять немного свободы и забирать её снова, Серёжа от этого просто слетает с катушек.
Разумовский что-то мычит и ведёт головой в сторону. Олег чуть отстраняется. Серёжа глотает ртом воздух, облизывается и снова прижимается губами, как зависимый. Олег чуть сгибает пальцы внутри, Сережа больно кусает в ответ. Олег хмурит брови и останавливается.
— Кровь? — спрашивает Сережа взволнованно.
— Похуй, — выдыхает Олег, возвращаясь. Серёжа довольно слизывает с губы алую капельку, кусает ещё, втягивает чужой язык и дышит-дышит-дышит.
Олег вводит третий палец и не даёт разорвать поцелуй, не даёт простонать своё имя на всю машину. Серёжа сейчас на этой стадии: громкий, нетерпеливый, плевать он хотел на приличия. Ему нужно больше, ещё больше и быстрее, чтобы до звёзд перед глазами, а Олег не даёт. Руки дёргаются машинально — помочь себе, довести Олега до того же состояния, чтобы не смог себя сдерживать, но наручники не позволяют. Серёжа разочарованно скулит.
Олег выходит из него под протестующее мычание и достает резиновую пробку.
— Ты же любишь, когда опасность бьёт по нервам, да?
Сережа смотрит на него и неопределенно мотает головой, не успев сходу осознать суть вопроса. Такой пьяный, такой податливый.
Олег проталкивает игрушку внутрь, возвращая ощущение наполненности, достаёт откуда-то салфетки и протирает руки.
— Она… Будет вибрировать? — выдыхает Разумовский.
Олег ухмыляется так, что у него земля уходит из-под ног: такое выражение лица может сулить только что-то очень-очень… интересное. У него есть фантазия. Разумовский возбуждённо сглатывает.
Олег достает телефон и… Второй телефон, кажется. Серёжа присматривается получше, понимая, что это всего лишь рация. Всего лишь рация, на связи с конвоем полицейских, которые вынуждены работать ночью из-за него, которых они провели за нос и которые рвут на себе волосы от злости.
— Мне кажется, тебе есть, что им сказать.
Опьянённый гормонами мозг Сережи трезвеет мгновенно. Он расширяет глаза и чуть не задыхается, спрашивая:
— Ты шутишь? Они же… Нам же…
— Если ты скажешь, что тебе такое не нравится, то не будем так делать, — серьезно говорит Олег.
Серёжа замирает и молчит, тяжело дыша. Олег смотрит на него, ожидая ответа, и, кажется, посмеивается внутри. Чтобы Разумовский не пошел на риск ради собственного удовольствия? Такого не было никогда.
Серёжа вздыхает и сдаётся, опуская голову. Ничего больше Олегу не надо. Он достает телефон, включает блютуз и ставит пробку на самую слабую мощность, заставляя Разумовского повести плечами и прошептать под нос:
— Ну конечно, куда ж нам спешить?
Серёжа громкий. Серёжа не привык себя стесняться. Он любит шипеть сквозь зубы, и стонать, и умоляюще хныкать, и скулить от возбуждения, так что эта идея с рацией — все равно что пройтись над пропастью по острию ножа. Ему придётся очень постараться, чтобы быть тихим. Это как минимум тяжело, когда Олег смотрит так, откровенно наслаждаясь его беспомощностью. Когда нельзя зажать руками рот, прикусить пальцы, и остаётся только ровнее дышать, рассчитывая на собственную никудышную выдержку. О да, Олег, ты отлично всё спланировал.
Серёжа ёрзает на месте, пытаясь усесться так, чтобы вибрация ощущалась как можно меньше. Морщится, когда не получается, закусывает губу. Олег наблюдает за его метаниями как хищник за добычей и произносит:
— Ну, поехали.
Он зажимает кнопку записи и подносит трубку ближе к Серёже. Тот закрывает глаза, чтобы не видеть этого взгляда. Так дело не пойдет.
— Я иногда буду отпускать, чтобы не занимать линию, — говорит Олег, тут же разжимая пальцы. — Следи за лампочкой, пожалуйста.
— И за твоей блядской ухмылкой заодно, да? — от волнения Сережа переходит на мат.
— Как хочешь, — пожимает плечами Олег. — Если ты веришь, что так будет легче…
— Заткнись, — шипит Серёжа, не размыкая глаз.
Олег замолкает.
Лампочка загорается синим, освещая часть Серёжиного лица. Он честно держится, продолжая ёрзать. Кажется, от этого становится только хуже. В какой-то момент он сводит брови и сильно вдыхает носом, задев, наверное, чувствительное место.
Олегу хочется обхватить его руками и насадить сильнее, чтоб не смог сдержаться: начал ёрзать, умоляя поднять мощность, выстанывая его имя прямо в динамик. Он ведь такой тактильный, плавится от любого прикосновения, задыхается даже от самой слабой вибрации, пылает после поцелуев, так ласкается, будто давно изголодался по чужому теплу.
Лампочка погасает.
— Хорошо держишься, — смеётся Олег.
— А с чего ты решил, что я не выдержу?
Вместо ответа Олег увеличивает мощность, ставя на два из пяти. Серёжа ойкает и вытягивается стрункой, громко дыша.
— Тише, — хрипло шепчет Волков, утирая капельку пота с его шеи, — Ты всё сможешь. Я включаю.
Разумовский приподнимается на месте, и на первый раз такое жульничество ему прощается. Смотреть на него все равно приятно.
Олег вдруг хитро улыбается и тихо-тихо произносит:
— У меня в одной руке рация. А во второй управление твоим умопомрачительно прекрасным состоянием. Угадаешь, какую кнопку нажать?
Серёжа мотает головой.
— Тогда мне придется выбрать самому, — предупреждает Олег. — Думаешь, я тебя пожалею?
Разумовский недовольно рыкает, облизывает губы задумчиво и беззвучно произносит:
— Правая.
Олег держит кнопку рации примерно пять секунд, а после отпускает. Угадал. Серёжа остаётся в своём положении, с волнением ожидая, пока его выгнет от усилившейся вибрации.
Олег вдруг прижимается к нему и резко сажает на место, вызывая возмущенный вскрик и распахнутые глаза.
— Фак! Ты… Ол-лег, так нельзя! Ох-х м-м-м…
— Чш-ш-ш, спокойно, она выключена, — успокаивает его Олег. — А у тебя так ноги затекут.
Серёжа не находит слов и только раздражённо рычит. Волков целует его раскрасневшиеся щёки. От касаний тот тает, весь выгибается, пока наконец не выдерживает и тихонько стонет, сам того не желая. Когда Олег случайно задевает стояк, стон выходит куда громче. Серёжа тянется к Волкову губами, но тот отстраняется.
— Ещё раунд?
— Ты… маньяк.
— Ты тоже, — парирует Олег. — Так что? Боишься, что не сдержишься?
— Я-а-ах? — задетый за живое Разумовский вскидывает нос. — Включ-чай.
— Да ты уже сейчас сдержаться не можешь.
— Включай! — требует Серёжа азартно. — Спорим на… Мх-хм… На что… Нибудь.
Олег не собирается возражать и зажимает кнопку. Серёжа выгибается и тихонько дышит ртом. На этот раз он, наученный опытом, периодически щурится и поглядывает на лампочку. Дыхание совсем сбивается, кажется, что он сейчас задохнётся.
Проходит несколько мучительных секунд, в течение которых Сережа все чаще поглядывает на лампочку.
Видя, что он уже на пределе, Олег берет телефон в руку, подносит палец к экрану и выразительно смотрит на Разумовского, ожидая, пока тот снова соберётся подглядеть.
Серёжа ловит его темный, пожирающий взгляд и ошалело расширяет глаза. Олег выгибает бровь. Молчаливый диалог между ними продолжается несколько секунд, прежде чем Олег, всё так же бесстыже глядя в глаза, медленно поднимает бегунок до цифры четыре. Серёжа издает какой-то сдавленный писк и запрокидывает голову.
— Какой умница, — еле слышно шепчет Волков, издеваясь. — Хорошо стараешься.
Серёжа изгибается так, чтобы было лучше видно ладони. Одной рукой он показывает средний палец.
— Серый, ты напрашиваешься, — шепотом говорит Олег, держа палец над экраном. — Хочешь ещё?
Разумовский бессильно выдыхает через зубы. На Волкова находит странная жестокость, и он придвигается ближе. Серёжа отворачивается, но это не мешает прошептать:
— У тебя так красиво стоит, что мне хочется насадиться ртом.
Разумовский одними губами произносит какое-то проклятие. Олег усмехается.
— Я влажно проведу губами до самого основания. Хочу почувствовать, как головка упирается мне в горло. Как ты громко стонешь и просишь быстрее. Ещё и ещё. Такой влажный, твёрдый. Хочешь, я втяну щёки, чтобы обхватить его со всех сторон?
Волков нарочно облизывается. Разумовский начинает тихонько хныкать, устав держаться.
— Ты хочешь ещё, Серёж? Мы пока не все мощности попробовали.
Серёжа мотает головой. Олег наклоняется к его шее, обжигая дыханием.
— А чего же ты хочешь?
Оба понимают, что если он начнет отвечать, то сорвётся, и больше не сможет остановиться. Олег только этого и ждёт, подступает медленно, неотвратимо. Серёжа мечется по креслу, не может найти себе места. Волосы взмокли и растрепались, лицо залил алый цвет. Такой возбуждённый, раскрытый, почти молящий.
Они занимают линию уже слишком долго, но Олег почти забывает про это, прислоняясь губами к нежной коже за ухом, поцелуями спускаясь ниже, пока Серёжа не контролируя себя прижимается к нему бёдрами и глотает стоны. Пробка дразнит, но её до дрожи мало, так хочется больше, больше! От Олега одурманивающе пахнет, он касается так уверенно, зная все его слабости, влажно проводит — Господи! — языком за ухом и вдоль челюсти. Даже через шепот слышно, как сильно Олег его хочет, от этого внутри будто скручивается тугая пружина.
— Скажи, что тебе так нужно.
Серёжа дёргается в сторону. Всё, на чем он держится это азарт и чистое упрямство. Но, кажется, их скоро начнёт не хватать.
— Пустим в дело тяжёлую оборону, — выдыхает Олег и отстраняется. На мгновение рация отключается, и Сережа, пользуясь моментом, громко, развратно стонет, давая себе волю.
У Олега по спине идут мурашки. Он закрывает глаза и качает головой.
— Ох, Серёжа…
— Ты долго держал кнопку, — выстанывает каждую букву Разумовский. — Слишком… Слишком долго. Боже, пожалуйста, я так тебя хочу…
— Можем прекратить прямо сейчас, если ты признаешь, что больше не можешь, — Олегу самому хочется убить себя за эти слова, но они вырываются раньше, чем он успевает подумать. Он и сам в какой-то мере испытывает волю: смотреть на такого Серёжу и почти его не касаться — пытка.
— У тебя последний шанс, — выдыхает Разумовский. — Только быстро. Ты же не хочешь, м-м-м… Ты же не хоч-чешь, чтобы я кончил без тебя? Боже, я… М-м-м…
— Сделать поменьше? — ехидно спрашивает Волков.
— Так ты продуешь, — выжимает улыбку Разумовкий.
Олег вдруг с серьезным лицом берёт в руки телефон и ставит все пять. По салону разносится громкий мат, Разумовский стонет, сжимая зубы, хныкая, чуть ли не всхлипывая.
Когда всё резко прекращается, Серёжа удивлённо поднимает брови, ещё долго пытаясь отдышаться.
— Ты чего?
— С тебя достаточно. Дальше справлюсь без неё.
— Вот это… — Сережа сглатывает набежавшую слюну, — уверенность.
Волков загадочно касается рукой своей «джентльменской» сумки.
— Посмотрим. Включаю?
Серёжа глубоко вздыхает и кивает. У самого глаза горят от азартного любопытства.
Когда лампочка вновь загорается, отбрасывая синие тени на их лица, Олег достаёт из сумки пистолет. Серёжа наблюдает за ним, затаив дыхание.
Олег направляет дуло на него. Разумовский понимает, что влип вместе со своими кинками.
Ствол прислоняется к самому горлу, холодя кожу тяжестью металла. Олег медленно ведёт им наверх и улыбается. Знает, что это запрещённая тактика, прекрасно знает. Серёжа ёжится и безуспешно старается настроить себя на страх, но тело упрямо считает ситуацию сексуальной.
— Знаешь, интересная вещь, — тихо произносит Волков. — Вот с такого положения, — он быстро передвигает пистолет на несколько сантиметров ниже, — можно застрелить человека насмерть, и никакая скорая не спасет. Одним. Движением. Руки.
«Господи-пожалуйста-прекрати-это-слишком» — стремительно проносится у Сережи в голове. Лучше уж любые игрушки. А на этот пистолет реакция такая…
В голове всплывает собственный язык, вылизываюший ствол, и как металл слегка кислит, а Олег снисходительно шепчет: «Умница», входя в него пальцами с другой стороны, растягивая долго и хорошо, как только он умеет. Серёжа безуспешно старается избавиться от яркого образа, но не выходит. Он закусывает губу почти до крови, но, почувствовав металлический привкус, понимает, что сделал только хуже.
Олег наблюдает за ним и указательным пальцем поглаживает спусковой механизм, как бы раздумывая.
— А с этой точки, — пистолет перемещается, — умрёшь медленнее, за несколько минут, если не захлебнешься кровью. Но когда тебя найдут, никто не сможет опознать лица. Интересно, правда? Щелчок — и тебя нет.
Серёжа вытягивает шею и медленно выдыхает, находясь на своём пределе. Олег с нежностью обводит дулом его подбородок и приставляет курок к новому месту. Серёжа, зажмурившись, думает о том, как похожим движением Волков тогда стёр белую каплю с его подбородка и, не долго думая, слизнул её сам.
— Отсюда, по слухам, стрелялся Кобейн, — говорит Олег в реальном времени. — У меня, правда, не ружье, но это даже лучше.
Мысленно Сережа начинает отсчитывать секунды. Это конец.
Десять.
Девять.
— Могу показать на тебе, куда попала пуля Джона Леннона или Александра второго. Как легко лишить человека жизни.
Восемь…
— И тебя это возбуждает, не так ли? Тебе это нравится.
Семь, шесть…
— Держать кого-то на волоске от смерти, или находиться там самому.
Пять…
Олег щелкает предохранителем и это становится последней каплей. Серёжа стонет прямо в приставленный к лицу микрофончик. Олег отбрасывает рацию и целует его. Из динамика раздается шуршащее: «Кто там балуется?»
— Я… Тебя… — Серёжа шепчет прямо в губы. — Ненавижу. Ты бы… Ещё… Сосать начал… Боже…
— Кто ж виноват, что ты такой наркоман, — быстро говорит Олег, отстраняясь. — Теперь можешь хоть кричать. Тут лес, никого нет.
Он отпирает наручники ключами, и Серёжа тут же обвивает его шею руками, наконец-то закидывает ноги. Языком он проводит влажную дорожку по солёной шее, целует им же оставленные старые засосы. Олег глухо стонет.
— А сам-то, — выдыхает Серёжа, услышав.
Одной рукой он хватает рацию и протягивает Олегу.
— Давай сюда.
— Я думал, ты боишься.
Разумовский фыркает.
— Я игрался с тобой, плевать я хотел на копов.
Он трётся членом о бедро и громко, несдержанно стонет прямо Олегу в ухо, получая в ответ укус в плечо.
— Ох, у нашего волка острые зубки? Давай ещё!
Они переплетаются, целуют друг друга и гладят, как умирающие от жажды бросаются на воду. Олег притягивает к себе его талию так, что они соприкасаются голыми животами, а затем руками спускается ниже, достает игрушку и проталкивает внутрь пальцы. Серёжа трётся о него и стонет, насаживаясь сам. Места мало. Становится неудобно
— Давай спиной, — просит Олег. Серёжа послушно выпутывается из его рук и разворачивается. Утыкается лбом в кожаный подголовник и неровно дышит. Олег прижимается к нему, легонько целует тыльную сторону шеи и спрашивает:
— Ты достаточно растянут?
Сережа мычит что-то неразборчиво-утвердительное и пошло выгибается. Олег гладит его по спине, пробегается касаниями по позвоночнику и наконец спускается руками на бедра.
Разумовский берет с сидения рацию и ехидно спрашивает:
— Развлечем бедных ночных дежурных?
— Тебе мало приключений на сегодня?
— Ну Олеж… — стонет Серёжа своим самым жалобным тоном.
Раскатывая презерватив, Волков вспоминает, как точно такое же «ну Олеж» привело их ночью к полицейскому участку, куда как раз приехало Московское начальство. На красивом, с иголочки крузаке. Мерзкий лысый тип и его «телохранитель» — Олег тогда мгновенно заржал с такой формулировки. Телохранителями Сережа называл тех, кто, на его взгляд, проводил ночи в постели с «объектами».
— Тебе тяжело отказать, — наконец отвечает Олег, и Сережа довольно зажимает кнопку.
Он входит сразу на всю длину, отчего Разумовский сперва вскрикивает, а потом мелко дрожит от удовольствия. Такой тактильный, такой податливый и жадный. Олег глухо стонет, зная, что его сейчас слышно в нескольких местах сразу в режиме прямого эфира. Серёжа выдыхает:
— Быстрее!
Олег толкается часто, тихо рычит и кусается, впиваясь ногтями в бёдра. Боже, на улице ночь, а им жарко, жарко! Разумовский стонет и извивается в его руках, горячий и родной, возбуждённый до одури, до тихого хныканья.
— Быстрее, быстрее, пожалуйста! — умоляет Сережа срывающимся голосом.
— Я сейчас верну на место пробку, — угрожает Олег.
Сережа жалобно выдыхает, а Олег как нарочно замедляется. Хочет измучить его в край, до дрожи в коленках, чтобы перед глазами всё поплыло. Серёжа такое любит, и матерно благодарит потом, лёжа почти без чувств и путаясь языком.
Горячий, растянутый и громкий… Олег осторожно вытаскивает рацию из сжатых рук и кидает на кресло.
— С них хватит. Не хочу тебя ни с кем делить.
Серёжа всхлипывает и что-то лепечет, Олег наклоняется и ласково спрашивает:
— Что такое?
— Мы не… Мы… Они… Боже, мне так хорошо, блять, Олег… Мы…
Волков понимает его только потому что знает так давно, что уже почти может читать мысли. Он ласково целует Серёжу в губы и успокаивает:
— Чш-ш-ш, они наверняка наслаждались. Ты очень сладко стонешь. Ты умница, Серёж. Но теперь я хочу тебя только своим, хорошо?
Разумовский быстро кивает, болтая головой и закусывает губу, пытаясь сдержать всхлип.
— Не сдерживайся, — ласково говорит Олег. Голос у него низкий, теплый, так хочется ему довериться. — Слишком много всего произошло, ты вымотан, дай себе волю. Бедняжка, столько адреналина…
Серёжа снова кивает и плаксиво выдыхает. Олег целует его в шею.
— Как тебе нравится? Так хорошо?
Он обхватывает ладонью член, и Сережа аж вскрикивает.
— Да-да-да-да, боже, да, пожалуйста, Олеж, сильнее, я хочу… Хочу больше…
Волков медленно двигает рукой в такт толчкам. Серёжа жалобно, измученно стонет. В уголках глаз образовываются горячие слёзы.
— Я сейчас… Я сейчас… Олеженька, ты… Ох-х-х…
— Сирены ещё не слышно, ты уверен, что хочешь сейчас? — хриплым от возбуждения голосом спрашивает Олег, сам находясь у самой черты.
Разумовский мотает головой:
— Я больше не могу. Дай м-мне кончить… Я…
Он всхлипывает и добавляет:
— Пожалуйста.
Олег ускоряется и толкается сильнее, выходя почти до конца и вколачиваясь полностью. Серёжа стонет, и хнычет, и мечется под ним от удовольствия. Слезы текут по его щекам двумя блестящими дорожками, Олег нежно целует их и сам возбуждённо поскуливает.
— Ф-фак, вот так, да… Да… — Сережа дрожит и выгибает шею. Олег целует его в загривок.
— Я тебя люблю.
— Я-а-а… Мх-х…
— Я знаю, — шепчет Волков. — Я знаю.
Разумовский кончает на кресло на несколько секунд раньше Олега, мелко дрожит, после чего размякает. Олег подхватывает его, чтобы не упал, салфеткой вытирает сперму, после чего бережно помогает Серёже перевернуться. И только в конце переползает и сам расслабляется на своем месте. От них обоих идёт жар. Олег заводит машину, морщится и делает потише радио, открывает окно.
— Ка-а-айф, — протягивает Серёжа, чувствуя на себе свежий лесной воздух. — Ох, я…
Он всхлипывает и вытирает глаза руками, размазывая слёзы по лицу. Олег вздыхает, уставший не меньше.
— Все в порядке.
— Это отходняк, — оправдывается Сережа, всхлипывая. — П-после стресса. Перевозбудился. Это было очень круто. Олеж…
Он вытягивает губы, как для поцелуя и приподнимается, но тут же обессиленно падает обратно. Слезы льются новым потоком.
Олег устало смеётся.
— Я тебя тоже л-люблю, — шмыгая носом, говорит Сережа. — И ещё… Блять… Ой, сори…
— Да с хуя ли ты извиняешься за мат?
— Короче идея с рацией просто вау… — выдыхает Серёжа. — Я без сил. Спасибо тебе. Я, кажется…
Он зевает и трет лицо руками. Умаялся. Невозможно смотреть на него без нежной улыбки.
На фоне уже еле слышно визжат сирены. Олег недовольно вздыхает и возвращается в реальность, утягивая за собой Серёжу.
— Там по дороге деревня. Можем бросить машину и двинуть туда, а потом такси закажем.
— Нас не найдут? — устало спрашивает Серёжа. Ему, судя по голосу, вообще все равно сейчас на что угодно.
— Нужны мы им. Машину найдут и забьют, как всегда. Хотя… Может кому-нибудь ты успел приглянулся, — Олег похлопывает его по коленке.
— Тебя тоже было слышно, — не остаётся в долгу Разумовкий. — Я думаю, они там просто обкончались от твоего голоса.
Он снова зевает. Олег смотрит на время.
— Что-то они припозднились. Пошли, наверное.
— Я сейчас никуда не пойду, — хнычет Сережа. — Я вообще встать не смогу.
— Мне тебя на руках нести что ли? — выгибает бровь Олег.
— Не знаю. Ты сам меня так оттрахал, вот и разбирайся с последствиями. Телохранитель. Телотрах…атель.
Серёжа сворачивается калачиком у себя в кресле и закрывает глаза, как капризный ребенок. Безоговорочное доверие и привычка вешать все проблемы на Олега…
Волков закатывает глаза и прислушивается. Сирены всё ближе.
Серёжа слышит, как хлопает его дверь, и заинтересованно поднимает голову. Олег куда-то уходит. Его клонит в сон, так что мозг не сразу соображает, что к чему. В следующий момент дверь рядом с ним распахивается.
— Ты чё? — спрашивает Серёжа непонимающе. — Оле… Поставь меня на место!
Последнюю фразу он визжит когда Волков уже подхватывает его под руки и ноги. Олег прижимает его к себе и выходит на дорогу.
— А ну не брыкайся. Ты не один устал, я могу и уронить.
— Я же не серьезно! Я могу ногами, только медленно!
— Ну вот отойдем подальше и потопаешь ногами.
Серёжа буравит его взглядом какое-то время (для приличия), а потом расслабляется, прислоняя голову к его плечу.
— Я посплю?
— Только попробуй.
— У меня ещё плечи затекли.
— И что, мне тебе массаж делать?
Их силуэт постепенно растворяется в темноте леса на пути к какой-то заброшенной деревушке. Вскоре затихает бессвязное бормотание Серёжи на тему бестолковой полиции и становится не слышен хруст хвои под ногами Волкова.
Через полчаса машину находят, лениво снимают отпечатки и оформляют документы.
Которые, впрочем, пропадают из базы на следующие сутки.