Крист совершенно определенно любил эти руки. Он усмехался про себя, когда пальцы Сингто называли аристократичными, изящными, музыкальными, — он-то знал, никакими словами невозможно описать руки его Пи. Слов было недостаточно.
Крист любил разглядывать его руки, когда Сингто… В самом деле, Синг мог заниматься, чем угодно: держать книгу, раскладывать какие-то вещи, играть в телефоне, пытаться уложить непослушные волосы, — каждое движение его пальцев было — черт! — аристократичным и изящным.
Крист любил ласкать эти длинные пальцы, обсасывая, проводя языком по кромке ногтя. Любил легко покусывать подушечки, со сдерживаемой страстью прихватывать зубами каждую выступающую косточку и тут же зализывать, извиняясь, следы собственных зубов.
Сингто никогда не возражал, когда на Криста накатывали подобные желания. А Крист едва заметно ухмылялся, плавясь от тяжелеющего с каждым мгновением дыхания, от горящего взгляда любимых глаз, от приоткрытых пересохших губ, по которым то и дело скользил кончик розового языка.
Крист любил тереться щекой о горячую ладонь перед тем, как вобрать пальцы в рот, сжимая их губами, пошло втягивая щеки и причмокивая. Больше собственных ощущений его заводила однозначная реакция старшего. Сингто, смущавшийся поначалу, со временем научился наслаждаться происходящим. Крист чувствовал затягивающийся в узел жар внизу живота, когда его Пи уже сам проталкивал свои пальцы между мягких губ, гладил внутреннюю поверхность щек, осторожно касался языка. Впрочем, эта осторожность очень быстро исчезала, когда Крист, удовлетворенно жмурясь, надевался ртом на пальцы Сингто, когда сосал их, тихонько постанывая.
Крист любил опускаться на колени, медленно, дразняще, между разведенных ног Сингто, глядя снизу вверх, не разрывая зрительного контакта, не выпуская пальцев старшего изо рта. И только когда с губ Сингто начинали срываться несдержанные стоны, когда он инстинктивно подавался вперед бедрами, когда пальцы второй руки путались в волосах Криста, сжимая, подтягивая к себе ближе, он выпускал влажные пальцы из плена жадного рта и сдергивал мешающую одежду с узких бедер Сингто.
Крист любил, когда эти руки касались его. Деликатные на публике прикосновения становились требовательными, горячечными, жадными, когда никто и ничто не отвлекало парней друг от друга. Коротко царапая, легко поглаживая подушечками пальцев, провоцируя — костяшками, распаляя — всей ладонью, Сингто доводил Криста до беспамятства, сцеловывая с губ бессвязные просьбы, когда подготавливал его под себя, растягивая внутренние мышцы, разглаживая складочки нежной кожи…
Крист любил, когда Сингто успевал выйти из его тела на самом пике и, с силой прикусив нижнюю губу, пару раз передергивал, чтобы кончить в собственный кулак. Крист любил огонь в глазах старшего, когда неторопливо слизывал с длинных пальцев терпкую сперму. Крист любил тихий мягкий смех:
— Иногда у меня такое чувство, Кит-Кит, что у тебя роман с моими руками...