Сколько же Саске его не видел?.. Кажется, около года.

Хатаке Какаши вел у них историю искусства на прошлом курсе. Наруто до появления учителя сидел на подоконнике, а сам Саске, пользуясь безлюдностью коридора, устроился между его ног, играя губами с прядями светлых волос.

Когда появился Какаши, Узумаки спрыгнул с подоконника, перехватил Учиху мизинцем за указательный палец, чтобы не отходил, и радостно поздоровался. Хатаке смотрел с улыбкой, заметной при марлевой повязке только по выражению глаз.

- А это Саске, - представил сценарист, чуть отодвигаясь в сторону, демонстрируя любимого с некой гордостью. И даже слепой по нежности в этих словах понял бы, кем приходится ему этот самый Саске. Какаши одарил улыбкой и его.

- Что ты, Наруто. Я же и у него тоже преподаю. Саске замечательный ученик, очень старательный и усидчивый. Кроме того, вижу у вас все хорошо наконец.

- Сенсей, - тут же смутился Наруто, как последняя школьница, чем едва не взбесил Учиху. Не говоря уже о том, что здесь он чувствовал себя лишним. - Неужели и Вы знали?..

Какаши сдержанно посмеялся и потрепал студента по светлым волосам, затем развернулся и направился дальше по своим делам.

И вместе с этим невинным жестом пришло озарение. Саске словно парализовало открывшимся знанием: настолько, что обернувшийся Наруто даже изменился в лице, сделался обеспокоенным, спросил:

- Что-то не так?..

- Опытный мужчина, да? Это с ним ты спал?.. - ненависть была настолько ощутимой, словно это случилось не пару лет назад и до Учихи, а в прошлую ночь. В спокойном прощальном жесте ясно читалось - да, этот мужчина знает, что такое, когда Наруто его. Когда может прогнуться, позволить что-то, что шепчет в возбуждении, и как цепляется - за плечи или спину. Или за столешницу парты, закусывая губы от боли. И первая же судорога пробежавшая по лицу сценариста дала ответ лучше, чем возникшая тут же улыбка

- Боже, ты прямо как в фильмах... Ревнивый такой. Теперь в каждого тыкать будешь с вопросом, спал ли я с ним?

- У тебя за всю жизнь было три партнера. С Сакурой я со школы знаком. Себя тоже вроде как еще знаю. А вот третий.

- Саске, да брось... В конце концов, у тебя самого сколько было... партнеров, - упрекнул Наруто, переходя в атаку.

- В том-то и дело. Я им не звоню, даже не сразу вспомню. Общая масса. А для тебя это имеет значение. Ты до сих пор ведь к нему с нежностью относишься. Черт возьми. Тебе сложно с человеком в кровать лечь. Но уж если кто-то смог тебя затащить...

- Бред, - упрямо отрезал Наруто. - Остынь. Ерунду говоришь.

Остыть Саске не мог. У него перед глазами был пустой полутемный класс, парта либо учительский стол, робкий и неуверенный такой родной, любимый, свой Узумаки, которого целует совершенно чуждый, пьяный мужчина, раздевает, приговаривая, чтобы тот успокоился и перестал так зажиматься. Летящие на пол небрежно сброшенные вещи. Казалось уже, что стоило спросить подробнее, просто чтобы не придумывать себе лишнего – заставлял ли Какаши отсасывать у него или сам делал это для Наруто, что шептал, вдруг называл и вовсе чужим именем, просто сценарист ни за что об этом не упомянет, а может и сам забыл.

- Для меня это не ерунда, - Саске теперь держал дистанцию вытянутой руки. – И мне очень неприятно, что ты этого не понимаешь.

Да, возможно, было бы проще, если бы Наруто обнял, извинился, и посмотрел бы – виновато, а не как на идиота. Тогда легче было бы простить, сделать вид, будто ничего не случилось. Ведь наверняка дня два, и все забудится, уляжется.

Впрочем… Как-то эти два дня еще нужно было прожить, и тут Саске начинало ломать – с одной стороны, казалось, сейчас он не хочет видеть сценариста, попрячет все его фото и эти дни побудет один, раз лучше него его никто не понимает. А с другой стороны казалось логичнее запереться с Наруто и напомнить себе, что он твой и никуда больше не денется. Поверить в то, что рядом с ним легче и проще. Даже если в причиненной боли сам же Узумаки и виноват.

- И что ты мне предлагаешь? Изобрести машину времени, вернуться назад, развернуть себя от Какаши и отправить в постель к тебе? А ты уверен, что сам в то время не послал бы меня лесом, не дожидаясь утра?

- А вот и подумай на досуге, - Саске закинул на плечо сумку. Больше он сейчас ничего из себя выдавить не смог бы.

На этот раз Наруто оказался в тупике. Он был уверен, что Саске так же придет к Кибе, все же Инузука оставался для них лучшим другом. Но Учиха, оказывается, не жаловался никому, а понять его самостоятельно у Узумаки не получалось. Это было до него, это было с одним единственным человеком, и ни Какаши, ни Наруто не собирались превращать это в отношения. Их даже друзьями сложно было назвать. Просто заботливый учитель и его бывший ученик. И не было никакого особого отношения к Хатаке. К Саске было. Даже к Кибе как к лучшему другу. К Сакуре как к бывшей, а к Какаши было что-то благодарно-признательное, никак не вырисовывающееся словами. У Наруто вообще в описании чувств всегда были проблемы, поэтому после долгих раздумий он и выбрал сценарный факультет, а не литературный. Писатели для него оставались людьми великими, которые грусть, радость, истерику могут расписать так, как иной поэт розу в утреннем саду. У Наруто же логика была прямолинейной, и он предпочитал, чтобы в сюжете было больше действий, а не роз. А теперь вот оказался в тупике - как объяснить Саске, если не находишь слов даже для себя.

А потом его воображение живо представило так же сидящего напротив Кибы с Саем мрачного Саске, объясняющего ситуацию, заведомо глупую, непонятную. И скажут они то же:

- Это было до тебя. Это было единожды.

И Саске так же будет сидеть - злым, непонятым, одиноким.

Будь режиссер девушкой - было бы проще. Чтобы мириться с Сакурой, достаточно было цветов и раскаяния. Чтобы мириться с Саске нужно было расти над собой, выкатывать перед ним собственное сердце в жилках сосудов и тыкать "А вот эти - моя любовь к тебе...". У Учихи же завидно легко получалось мириться - он просто приходил. И больше ничего не нужно было - ни слов, ни раскаяния, ни уж тем более цветов.

Саске молча открыл, молча впустил и чайник поставил тоже молча, вернулся к вазочке с шоколадным печеньем, взяв оттуда одно, начал меланхолично грызть, глядя на экран стоящего на кухонном столе ноутбука и всем видом показывая, что гость его не интересует. Наруто вздохнул, усаживаясь напротив и скидывая сумку на пол. Знал, что ни строчки Саске сейчас в своем ноутбуке прочитать не может.

- Снова бардак в моем доме разводишь? - кивнул на сумку режиссер.

- Поговорим? - проигнорировав эту колкость, с напускным задором предложил Наруто.

- Давай, - без особой охоты кивнул Саске, вздернув подбородок.

- Как же, по-твоему, я должен был поступить?

- Ты об этом говорить пришел?

- Я просто не понимаю, где тут справедливость. Пока ты спал с кем попало, я должен был исключительно дрочить на твой недосягаемый образ?

- А ты дрочил? - неожиданно заинтересовался Саске, даже глаза от ноутбука оторвал. Наруто мгновенно надулся, в следующую секунду вспыхнул, вспомнив пару не самых приятных моментов своей жизни, о которых он бы точно писать не стал.

- Расскажи, - это была даже не просьба, но уже больше похоже на компромисс. Сценарист насупился:

- Не было такого.

И Саске снова потерял интерес, уставившись в экран ноутбука. Наруто изобразил на лице негодование и собирался уже что-то сказать, но, так же не отрываясь от дел, режиссер предложил:

- Хочешь понять, что я чувствую?

Наруто оказался загнан в угол одной фразой. Ответ существовал только один, ситуация из тупика выводила, Узумаки молчал.

- Ну?

- Ты и так знаешь ответ.

Конечно, попробовал бы он сказать "нет" - все равно, что лично глубоко оскорбить тонкую душевную организацию Учихи.

- Был один парень, - снова отвернувшись к экрану, с каменным лицом начал Саске, - он сам меня приметил. Я не особо хотел, но и против не был. К тому же у него так здорово получалось орудовать языком...

- Мстишь? - почти прошипел Наруто, попытавшись улыбнуться, но ухмылка вышла кривой.

- Понял, каково мне?

- Я же не рассказывал. Я вообще ничего тебе не говорил, кроме того, что ты спрашивал сам.

Саске подпер щеку рукой, на Наруто он не смотрел, но и не делал вид, что читает. И правда, зачем? С мазохистским азартом спрашивать, ёжась от неприятных мурашек. И просить заткнуться, когда чувствуешь, что поддело слишком глубоко. Что еще он чувствует, кроме неприязни и мурашек? Свою любовь, которая заставляет вести себя неадекватно с точки зрения обычных людей? Что вообще делают с ним чувства к этому человеку?

- Узумаки, неужели ты настолько глуп и не знал, чем дело кончится? Неужели ориентации его не понял? Неужели не знал, что бывает, если остаться один на один с подвыпившим...

- Саске! - сорвался Наруто, вскакивая и раскидывая руки. - Ты что себе придумал?! Меня не насиловали. Может, и догадывался, чем это кончится, я не помню. Но я не был против! Я не кастрат, мне тоже иногда хотелось секса. Не с правой рукой, а с живым человеком. И против него я ничего не имел. Это знаешь ли, возбуждает! Учитель и ученик. И пусть мы не в школе, но это было...

И прикусил язык, чтобы не сказать "Замечательно". И правда, не особо хорошо поступает. Попробовал представить Саске, переспавшего с Какаши. Получилось, что не страшно - у режиссера много кого было, но ведь это было до Наруто. Да, конечно, это неприятно скребло дно души и отзывалось чем-то внутри, но не до истерики, ведь сейчас Учиха принадлежал ему настолько, насколько никогда не мог бы принадлежать тем людям. Да и, что удивительно, он ревновал бы скорее Какаши, потому что на задницу режиссера всегда охотники находились, а Наруто за все это время одному Какаши и оказался нужен.

Саске продолжал смотреть в сторону, в задумчивости подложив руку под подбородок. Пока Наруто злился, он осознавал, что виноват сам. Что не усмотрел. Не заметил. И даже не знал. А ведь всегда приглядывал исподтишка. И наверняка, пойми он тогда, что что-то случилось у Наруто с кем-то другим - пришел бы сам, устроил бы скандал, взял бы силой, если бы сценарист уперся. Потому что одно дело смотреть на него украдкой, знать, что любишь, и понимать, что он один, никто его не трогает, он спокойно дожидается тебя, и совсем другое - понять, что он свободен и ничто не мешает ему спать с тем, кто предложит. В конце концов Саске просто вывел бы вопрос, чем он хуже Какаши?

Наруто молчал. Его вполне могли сейчас выгнать домой, даже если бы для этого пришлось оплатить такси. Но Саске просто поднялся из-за стола, выключая ноутбук кнопкой, ничего не сохраняя, проинформировав:

- Я спать. Ты как хочешь.

Узумаки не стал спрашивать, может ли остаться. Раз не выгнали, значит, и сам не уйдет. Давить на режиссера он не собирался, выпрашивать прощение - тем более.

Умылся, переоделся в свою домашнюю футболку, давно уже перетащенную к любимому, забрался под одеяло к Саске, прильнул к его еще влажной от недавнего душа спине. Тот не оттолкнул. Тогда Наруто провел языком вдоль позвоночника и Учиха вздрогнул, заметно напрягшись, но ничего снова делать не стал. Он ждал. И Узумаки с довольной улыбкой пожелал ему спокойной ночи и подтянулся выше, зарывшись носом в колючие и еще влажные волосы Саске, закрыв глаза. Учиха недовольно заворчал, но просить продолжить ласку не позволила гордость.

Наруто проснулся уже от того, что рядом завозился режиссер, устроился за его спиной, запустил руки под футболку. Узумаки, который всегда любил поспать, особенно когда так уютно обнимает любимый, собирался было задремать снова, но руки пришли в движение, поглаживая, прижимаясь плотнее. Обычно прелюдия Саске была более уверенной, похожей на игру - он будто заманивал. Сейчас что-то по-другому. Впрочем, это не было поводом просыпаться окончательно. А затем Саске перевернул его на спину, оседлал бедра. Наруто попытался потянуться, насколько это позволял груз, спросил:

- Сколько времени?

- Одиннадцать, - сообщил Саске, пытаясь снять с него футболку.

- Рано, - констатировал сценарист. Позволил наконец себя раздеть.

- Эй, Наруто. Хочешь, поиграем в ученика с учителем? Я надену галстук и...

- Я бы тогда предпочел роль учителя, - Узумаки попытался перевернуться на бок, но почувствовал требовательные прикосновения к своим бедрам, затем к шортам. Их оказалось снять проще, чем футболку. Их можно было снять, даже если бы Наруто сопротивлялся.

- И тебе доброе утро... - вздохнул сценарист, притягивая нетерпеливого Учиху для поцелуя.

- Почему мы спим в одежде? Зачем нам это?

- В одежде тоже есть свой смысл. Хотя бы процесс раздевания, - проснувшийся окончательно Наруто попытался перехватить инициативу, поймав бедра Саске и стаскивая с него трусы, тем временем поглаживая бледную кожу. Когда Узумаки снова уложили на лопатки, он засомневался.

Саске в основном был манящим, завлекающим, сейчас же он являлся не просто инициативным - в нем был тот напор, с которым он приходил мириться и под действием которого, по идее, сценарист должен таять, а сейчас наоборот – напрягся. Наруто поймал Учиху за плечи, словно ребенка, спросил:

- Ты что делать собрался?

- А разве ты не понимаешь? - Саске попытался возобновить прерванное занятие с покусывания мочки уха.

- Да что уж тут не понять... Только - ты что, сам это сделать хочешь?.. Может, лучше как обычно?

- Мне казалось, у нас нет четкого разграниения на пассивные и активные роли, и если это захотел сделать я - проблем не возникнет. Мы ведь уже так делали.

- Да, - согласился Наруто, но смотреть продолжал упрямо. - Но... Понимаешь, у тебя это получается не так хорошо, как ты думаешь...

- Что? - глаза Саске сузились.

- Ну... Мне не всегда приятно. Понимаешь? Конечно, если хочешь, я могу тебе подсказать.

- Наруто! Это ты у нас почти девственник! Почему же раньше никто не жаловался?!

- В том-то и дело, что почти девственник. Задница у меня не разработанная, понимаешь? Нельзя со мной так сразу.

Саске обиженно насупился, попытался встать, но сценарист удержал его на себе, начал целовать, сменив тон:

- Хорошо... Прости. Я не сомневаюсь, что ты очень опытный и востребованный. Потому что самый желанный. Самый возбуждающий.

- Пошел ты, - отрезал Учиха, все еще вырываясь. Сценарист перешел к поцелуям.

Наруто никогда в жизни не давались слова. Для сценариев, на бумагу - сколько угодно. Ярких, прекрасных, сильных слов. А в жизни он был довольно косноязычен. Многие по-настоящему талантливые сценаристы с его факультета отличались и вовсе отчужденностью и молчаливостью, а Наруто просто говорил такую ерунду, что иногда лучше бы уж молчал. Поэтому он чаще предпочитал язык действий. Тем более в таком щепетильном вопросе, как любимый. Учиха мог сделать его словами, загнать в тупик, но когда Наруто переходил к действиям - пасовал даже режиссер, и уже его очередь была расстилаться пластилином. Возможно, именно поэтому злиться на него и выговаривать Саске предпочитал по телефону. Вчерашний конфликт тоже можно было уладить просто присев на корточки напротив него, целуя и прижимаясь щекой к щеке. Просто у Узумаки тоже была гордость.

И так, фактически выбрав слова своей профессией, Наруто никак не умел пользоваться ими в жизни. Когда его просили описать любовь, он мог только в воздухе описать круг, в то время как на бумаге она обретала образ, объем. Быть может, написанное обладало неким чудом, которое будучи произнесенным вслух, да еще таким человеком, как Наруто, теряло свое волшебство.

Сдался Саске сравнительно быстро, тем более, что был уже возбужден. Уложив его на спину, Наруто рискнул снова предложить:

- Если хочешь.

А режиссер хотел. Наруто еще и стеснялся того, что роль пассива ему не подходит. Учиха умел быть заманчивым, желанным. Узумаки мог просто откинуться на подушки, вытянув руки вверх, к краю, играя в послушность и смиренность, качества настолько ему не подходящие, словно он вдруг стал примерять старомодный кружевной пеньюар с розовым мехом на подоле.

Саске старался входить медленно, придерживая Наруто под колено, глядя ему в глаза. Сценарист закусил губу, глядя вниз.

- Больно? - на всякий случай остановился режиссер.

- Сейчас пройдет... Давай, Саске, - Узумаки приподнялся, обхватив режиссера за шею, чтобы на ухо прошептать насколько мог соблазнительно:

- Глубже.

Учиха дернулся, усмехнулся:

- От меня нахватался?..

- А в следующий раз, когда ты меня захочешь, мы поиграем в кастинг... Я буду неопытным мальчиком-актером, и тебе придется завлечь меня в кровать, чтобы не спугнуть. А я буду оооочень подозрительным.

Саске снова сделал толчок, потому что не мог больше входить медленно. Наруто вообще был любителем фантазий, переодеваний и разговоров во время секса. Вполне мог писать сюжеты порнофильмам без всякого образования. Впрочем, тогда бы его талант точно пропал, как стоящий уже неделю в холодильнике рамен, который, кстати, не мешало было бы выбросить.

Но, когда от следующего толчка Узумаки выгнулся в руках Саске, рамен снова забылся. В конце концов неделю стоял, еще столько же простоит.

Учиха предпочел сцепить запястья Наруто над его головой, утопив в подушках, и, растягивая удовольствие, начал двигаться без спешки. Узумаки не любил быть пассивом, ему претило отсутствие действия. Может, особенности характера, а может первый опыт с девушкой сказывался, но будучи сверху он возбуждался быстрее, не говоря уже о некоторых болезненных ощущениях такой позиции. Впрочем, раз Саске этого хотел, то почему бы не сделать ему приятно?

А Саске уже двигался короткими быстрыми толчками, сжимая запястья до синяков, и стоны у него были не такие, как когда он был пассивом - более хриплые, глухие и в чем-то даже агрессивные. Подушки мешали Наруто как следует запрокинуть голову, но вскоре по увеличившейся силе и скорости толчков он понял, что Саске на пределе, и закусил губу.

Учиха кончил в него, сжав второй рукой его бедро и притягивая к себе, заставляя выгнуться. Затем рухнул рядом, животом на кровать.

- Знаешь, - отдышавшись, произнес Саске. - Раньше никто не жаловался на то, как у меня это получается.

- Чувствую, долго ты еще на это жаловаться будешь, - хрипло отозвался Наруто, облизнул губы. - Милая, теперь ты скажешь, что у тебя болит голова и вообще пора спать?

Режиссер усмехнулся, повернулся на бок, сомкнул пальцы на головке члена Узумаки.

- Почему ты не кончил? - спросил Саске.

- Тебе обязательно во время секса разговаривать?

- Так почему?..

- Не знаю... - Наруто зарылся пальцами в волосы режиссера. - Мне больше нравится самому задавать ритм... Но... В следующий раз можно попробовать игру, если снова захочешь.

- Тебе не нравится, но ты готов терпеть еще? Почему?

- Потому что это нравится тебе.

Сначала был долгий глубокий поцелуй, затем Саске заменил пальцы своими теплыми губами, начав медленно с головки и затем заглатывая глубже. На этот раз Наруто быстро кончил, и Учиха, вытирая губы, напомнил:

- Мне тоже не все нравится.

- Звучит, как упрек. Если тебе не нравится - не делай, - проворчал Узумаки.

- Да, но... Это нравится тебе. А мне нравится доставлять тебе удовольствие. Понимаешь?

- Что это перекрывает неприятные ощущения? - предположил Наруто. Повернулся на бок и обнял Саске, прижимая его к себе. Учиха уже дремал, снова казавшись таким по-детски беззащитным, спокойным. Наруто поднял руку, осторожно погладил лопатки, затем плечи, потом устроился тоже спать, когда режиссер сонно произнес:

- Еще... Спинку и плечи. Погладишь?

Наруто улыбнулся и осторожно снова погладил - спину от поясницы к лопаткам и бледные плечи. И по кругу, проникаясь к этому человеку тихой нежностью. И казалось, что вот оно, самое главное счастье - не секс или осознание того, что он может тебя ревновать, а гладить его голые плечи. Было в этом необъяснимое единение с этим таким непохожим на него человеком. Такое понятное, что, казалось, именно ради этого человека и этих мгновений Наруто и был рожден.

Засыпающее сознание сценариста тут же подсказало ему сюжет, про человека, судьбой которого было умереть, исполнив свое предназначение, и который умрет так вот: гладя плечи любимой, которая проснется - а он не дышит, зато улыбка счастливейшая.