Капли дождя по окну стучали,

А казалось, что птицы;

Я крепкий чай заварил себе,

Крепкий кофе для Солженицына.

Вот так мирно и грустно сидели мы

На маленькой кухне первого этажа,

Пир во время чумы, видно, неоспорим

Для верности на столах арабский ханджар

Будет блестать.

И вот опять, -

Заговорил он медленно и тяжело о том,

Что день сменяется ночью, тюрьма - войной,

Что в этой стране у честных разбито чело,

Что самые гнусные сытою брызжут слюной.

И вот опять, -

Говорит мне - беги, молодой и дурной,

Здесь за храбрость ломают ноги,

Для чего тебе, говорит, город этот больной

Для чего тебе, говорит, эти тревоги...

Пьёт кофе, я же в чай долил родительский ром,

Открыл книгу на новой ужасной странице.

Было утро одним пасмурным днём,

Сидел я, Солженицын и Птицами.