Добавить несколько ярких красок в холодное пасмурное утро всегда помогут несколько поз из Камасутры и чашечка ароматного кофе, желательно с любовью приготовленного рыжей скотиной в турке. Скрасить же холодное пасмурное утро, когда тебя за «изменой» застукал верный братан, уже не под силу ничему. Даже соджу. Даже соджу смешанному с пивом. Домашняя самогонка и та не справится. Да тут даже минет от Чимина бессилен! Вот же! За что Юнги всё это? За пиздабольство? Вот поделом ему, да. Заслужил. Вот на кой нужно было так красноречиво жаловаться на жизнь? Не мог что ли промолчать? Может сошёл бы хоть за умного, а так...

Нервно выдохнув и напрочь проигнорировав хмурого Намджуна, лишь чудом ещё не придушившего никого вокруг, Юнги резко взял со стола бутылку коньяка и не утруждая себя разливанием напитка по рюмкам, с горла сделал несколько крупных глотков, а затем, отложив бутылку в сторону, проговорил:

— Всё не так плохо, как кажется на первый взгляд. Давайте просто успокоимся!

— А разве кто-то тут нервничает? — любовно пропел Чимин, слишком наигранно разблокировав телефон и войдя в список контактов. — Как же у меня записана бабуля? Лучшая женщина в мире?

— Слышь ты, рыжее недоразумение, пугать меня удумал? — впритык подойдя к внуку и злобно на того зыркнув, рыкнул Пак. — А кишка не тонка? Или может тебе опять бесплатного шугаринга захотелось? Так я в этот раз, вместо крахмала, куда больше сахара сыпану. Когда застынет — хрен отмоешь.

— С чего это ты взял, что я тебя пугаю? — невольно передёрнув всем телом от яркости воспоминаний о липкой противной жиже на своих мягусеньких волосах, пискнул Чимин. — Я что, зеркало, что ли?

— Ты сейчас договоришься!

— Э, нет, Чимин, я больше отмывать твои волосы не буду, — нервно выпалил Юнги, раньше, чем успел осознать им же сказанное. — В первый раз мне это слишком многого стоило!

— Ты явно переоцениваешь ценность своей анальной девственности, — равнодушно пожал плечами Чимин. Но телефон всё же заблокировал и обратно убрал в карман. А то мало ли… С деда станется. — Ладно, не будем пока нервировать бабулю. Ей и так с мужем не повезло.

— Правильно, чем меньше мегера знает, тем лучше всем нам! — активно закивал Юнги, хаотично пытаясь сообразить, как бы им всем оперативно слинять в местечко поприятнее. Беседовать с бро в гей-клубе как-то совсем не комильфо.

— Я всё ещё здесь, и я всё ещё жду, — обречённо выдохнул Намджун, в душе яростно желая лишь одного: забить на всё это и как можно скорее уйти к себе. Ну подумаешь дед непонятный припёрся. И что? Он тут каким боком?

— Намджун-ши, это господин Пак, дедушка Чимина, — наконец, соизволил пояснить всё Юнги. — Я недавно жаловался ему на жизнь, вот он и приехал.

— Какой прогрессивный, однако, дедушка, — устало оглядев надувшегося, словно индюк деда, без доли эмоций в голосе, проговорил Намджун. — Как ДжейКей закончит, на сегодня можете быть все свободны. И, да, Хосок, штраф себе и Юнги-ши за распивание алкогольных напитков на рабочем месте выписать не забудь. Пятнадцати процентов от зарплаты будет достаточно.

— Как скажешь, босс, — на автомате кивнул Хосок. Пятнадцать процентов… Не слабо так душу отвёл. Ну спасибо хоть не уволили.

— Всего хорошего, господа, — сдержано промолвил Намджун, не без удовольствия, наконец, покидая кабинет Хосока. Начать курить что ли?

Проводив Намджуна крайне хмурым взглядом, Юнги, понимающе похлопав приунывшего Хосока по плечу, мысленно принялся оплакивать свою так несправедливо пострадавшую зарплату. Подумаешь, выпили немного. В первый раз что ли? Какие там пятнадцать процентов? Налажали же максимум на пять! Свинство. Возмутиться бы, да биг босс и так не в духе. Вдруг поднимет с пятнадцати до двадцати? А этот ведь может. На Чонгуке проверено. Вот буквально вчера. Два раза.

— Вы уходите, слава Богу, или остаётесь, не дай Бог? — устало прохрипел Хосок, садясь за рабочий стол и нехотя делая в ежедневнике пометку о штрафе себе любимому. Вот же Намджун Ирод! Он к нему со всей душой, а тот… штраф впаял! Скотина.

— Да, мы пойдём уже, — немного неуверенно беря деда под руку, кивнул Юнги. — До встречи, Хосок.

— Пока, Юнги, — добродушно улыбнулся Хосок, уже всерьёз начиная опасаться хмурого взгляда старика. Тот же на него никакую порчу не нашлёт? А? — И Вам, дедушка.

— И тебе не хворать, — раздражённо рыкнул дед, высоко задрав голову вверх и гордо, под руку с Юнги, выходя из кабинета. Вот прямо пришёл, увидел, победил. Не иначе. Своё так точно забрал. Всё остальное неважно. Красава же.

— Юнги, радость моя, а ты Паков не попутал? — обиженно фыркнул Чимин, тенью выходя за неразлучной парочкой следом. И это ещё его и Тэхёна называют Лёликом и Боликом… Да эти двое похуже их будут! Вот просто двое из ларца неодинаковых с лица. Биба и Боба на максималках. Профессор Ксавье и Магнето из разных временных отрезков. Рон Уизли и Гарри Поттер чуток пошалившие с маховиком времени. Шрек и Осел. Чип и Дейл. Астерикс и Обеликс. И список так можно продолжать просто до бесконечности!

— Вроде нет, — ни секунды не раздумывая, прыснул Юнги, через плечо глядя на Чимина. — А что, у тебя есть сомнения?

— Как бы да!

— Как бы нет, — передразнил внука Пак. — Юнги хоть и повёлся на молодого собутыльника, но своим корням всё равно не изменил.

— Да как тут не повестись, братан? — скривился Юнги, положив голову на плечо Паку. — Я в постоянном стрессе. Причём не только на работе, но и дома. Вот сам посуди, помидоры на подоконнике растут плохо, про лимон в горшке, вообще молчу, микрозелень прорастает через раз, герань почти завяла, карликовый гранат забыл, что он гранат, Спатифиллум не цветёт…

— Вот это ты разогнался, конечно… — подвис на ходу дед, медленно переваривая услышанное. Спатифиллум? Это что такое? Цветок? Ну хоть не фиалки, как у его бабки. — В городе, как я погляжу, совсем заняться нечем?

— И это он тебе ещё не весь список своей рассады озвучил, — громко прыснул Чимин, попутно набирая Тэхёну и Чонгуку сообщения. — У нас дома ещё есть: два клёна, авокадо в ведре, эвкалипт и перечная мята. Вот о фиалках ещё подумывает.

— Фиалки — зло! Бабка ими все подоконники заставила.

— У тебя хоть только подоконники. А у нас уже не балкон, а оранжерея.

— Скажи спасибо, что не розарий, — огрызнулся Юнги, так вовремя вспомнив о тех прекрасных розовых розах в изящном горшочке, которые Чимин ему так и не купил, ибо дорого и на фиг вообще нужно. — Пока я стираю твои носки и трусы права голоса у тебя нет.

— Трусы и носки? — укоризненно глянув на внука, прохрипел дед, забирая свою куртку из гардероба. — А что так? Чимин же вроде не бытовой инвалид.

— Ленивый он, — отмахнулся Юнги, без верхней одежды выходя на улицу. — Пока всё бельё в комоде не закончится, стирку не запустит.

— И в кого он только пошёл? — покачал головой дед, прекрасно зная ответ на этот вопрос. В него и пошёл. — Отец у него вроде нормальный. Ужас просто.

— Да и не говори! — активно закивал головой Юнги. — А если на работу идти не нужно, так вообще без трусов ходить будет, но к машинке не притронется. Я уже устал с ним бороться.

— Как с разговора о цветах мы перешли к обсуждению моих грязных трусов? — поёжившись от холодного ветра, осведомился Чимин. И чего это они без курток на улицу повыпирались? Дед сам не мог забрать свою одежду?

— Знаешь, Юнги, есть всего один действенный способ, как заставить мужчину делать то, что он не хочет, — со знанием дела, проговорил дед. — Моя бабка всю жизнь его практикует. И всегда добивается своего.

— И что это? — заинтересовано пискнул Юнги, напрочь забывая про холод. Действенный способ заставить Чимина делать то, что он хочет? Такой реально есть? Если да, то он готов отдать за него весь свой урожай белого винограда. И не только.

— Не давать. В прямом смысле.

— Тю, — заметно приуныл Юнги. Лишить Чимина секса? Ага, как же! Проходили уже. И, по секрету, это было то ещё фиаско. — Я пытался уже, как-то.

— И что? Не получилось? — всерьёз усомнился в словах друга дед. — Ты всё правильно сделал? До конца держал оборону?

— Эта скотина рыжая нагло включил в гостиной порнуху и показушно дрочить принялся, — со всей своей болью в голосе, пожаловался Юнги, как наяву помня тот злополучный вечер. А ведь тогда всё так хорошо начиналось.

— Вот же бесстыдник! — шокировано округлил глаза дед. А он точно хочет знать такие подробности из интимной жизни внука и лучшего друга? — Уже столько лет, а всё равно рукоблудит. И что ты сделал?

— Ну как тебе сказать? — запнулся Юнги, красноречиво потупив взгляд. Стыдно-то, как! — Горло болело неделю.

— А горло тут при чём? — не понял дед. — Орал так?

— Орал, орал, — даже не пытаясь скрыть своего веселья, громко заржал Чимин. А дед-то зрит в корень. Пусть и сам этого не видит. — Даже перед соседями на утро пришлось извиняться.

— Ну ты дал, Юнги, — фыркнул дед. — Поберег бы голосовые связки.

— Та да, — на автомате кивнул Юнги, все ещё не решаясь поднять на друга взгляд. Чёртов Чимин! — Пойду вещи из шкафчика заберу. А то прохладно как-то.

— Я с тобой, — нараспев протянул Чимин, совершенно бессовестно наслаждаясь смущением Юнги. — Мы не долго, дед.

— Давайте, а я пока пикап прогрею.

— Пикап? — в миг растеряв всё своё смущение, рыкнул Юнги. — Не Минхо ли?

— Минхо. И не надо мне тут ничего предъявлять, а то я про того хрена с коньяком вспомню.

Смерив братана крайне убийственным взглядом, Юнги, не говоря больше ни слова, пулей вернулся в клуб и, танком на поле боя, попёр прямиком в толпу отдыхающих голубей. Вот что за смена у него такая неудачная выдалась? Сначала Чонгук на час опоздал и ему пришлось в спешке менять порядок выступлений. Потом Синька чуть со сцены не упал, потянувшись к рыжей скотине за недопоцелуем. Затем братан ошарашил его своим визитом. Про Намджуна и зарплату даже вспоминать не хочется. И вот, как вишенка на торте — возвращение в деревню на пикапе этого козла Минхо. Ну перебор же! Вот интересно, это всё на сегодня или ещё что-то будет? Если да, то что именно? Какие варианты-нюансы?

Пока его не было танцоры где-то налажали? Чонгук опять подкатывал к Синьке и при всём честном народе получил кулаком в нос? До братана неожиданно дойдёт истинная причина его больного горла? Зная везенье Юнги, последний вариант самый вероятный. А умереть на месте от стыда вообще возможно? Есть уже похожие задокументированные случаи? Одно дело признаться другу, что спишь с мужиком, совсем другое, что охотно берёшь член в рот. После такого открытия Пак точно наотрез откажется пить с ним из одной бутылки прямо из горла. Так, ладно, пока ещё ничего плохого не произошло. И не факт, что произойдёт. Нужно успокоиться. Так, где там его идиоты?

За считанные секунды добравшись до гримёрки танцоров, Юнги, без стука войдя внутрь, быстро отыскал взглядом расслабленных и полностью собранных Синьку и Аполлона, нагло покуривающих одну сигарету на двоих, и только было хотел привычно наорать на тех, как вдруг Чонгук крайне задумчиво выдал:

— ТэТэ, я вот о чём подумал, а как русалки ходят в туалет?

— Наверное, как рыбы? — немного подумав, не без труда, предположил Тэхён.

— А рыбы как? — вновь озадачился Чонгук.

— Ну знаешь… так плывёшь себе, плывёшь и сам не замечаешь, как сходил.

— Ну это логично.

Во все глаза уставившись на двух идиотов, явно вкусивших отнюдь не никотиновых паров, (и куда только Намджун смотрит?), Юнги, совершенно не находя подходящих цензурных слов, дабы описать всё то, что так свирепо бушевало у него внутри, то открывал рот, то закрывал. Приехали. У него на руках два накуренных идиота, а дед Пак ждёт их всех на улице. И что теперь? Может ну его? Оставить дебилов в городе и самому всё собрать? А не слишком ли много чести? Разок дунули и теперь все выходные отсыпаться будут? Ну уж нет! Несправедливо это. Да и для его почти невинного розыгрыша же уже всё готово. Выходит… Ладно, будь что будет.

— Ну что расслабились? — как можно спокойнее спросил Юнги и, дождавшись уверенного кивка, продолжил: — Поехали тогда. Калина и клюква сами себя не соберут.