Сладости и гадости
Меня зовут Нобу. Мне 18 лет. Я ученик частной академии Мизуяма. Рост 176 сантиметров. Волосы тёмно-каштановые, глаза карие, особых примет нет. Размер члена 18 сантиметров. Сексуальная ориентация… Я девственник.
Вот примерно так могла бы выглядеть моя анкета на сайте знакомств.
Хотя я слукавил немного. Какой же из меня девственник? И тем не менее…
— Нобу-чан, скажи: «А-а»… — И Джеши сунул мне в рот кусочек булочки.
— М-м-м, как вкусно. — Я зажмурился.
— Хочешь ещё кусочек?
— Да-а…
Все вокруг выпали в осадок.
«Моэ, моэ, моэ…» — «Какая парочка…» — «Они так подходят друг другу!» — «Они просто образец для подражания!» — «Представляешь, у них платонические отношения». — «Да не может быть! Они ещё девственники?» — «Нет, только Нобу». — «А Джеши?» — «Ой, у них такая любовь!» — «Бз-з-з! Бз-з-з! Бз-з-з!»
Про нас всегда болтают подобное. Кое-что из этого правда.
Джеши и я встречаемся уже два года. Мы действительно ещё не переспали, потому что я девственник, а Джеши не хочет торопить меня с решением. Вернее, это он так думает… и все думают точно так же.
Попросите любого сказать обо мне что-нибудь, какие-нибудь три вещи. Уверен, что среди ответов обязательно будет: «примерный ученик», «домашний мальчик с хорошими манерами», «девственник». Ну да, что ещё можно подумать, глядя на такого положительного парня, с детской улыбкой, с угловатыми очками на носу и вечно лезущей в глаза чёлкой? Ох как бы они все удивились, узнав, чем этот пай-мальчик занимается вечером после занятий!
Джеши на год старше. Он совершенно на меня не похож, но говорят же, что противоположности сходятся. Он всегда напряжён и подтянут и чуть что — лезет в драку, поэтому на его лице частенько красуется лейкопластырь. Но в группе он один из лучших учеников, так что на его проступки закрывают глаза. Сейчас у него мелированые волосы, хотя он по природе брюнет: я как-то заикнулся, что мне блондины нравятся, — и он перекрасился.
Отношения у нас действительно романтические. Утром Джеши встречает меня у дома, берёт за руку, и мы вместе идём на занятия, если время позволяет — останавливаемся и целуемся. Ну, не французскими поцелуями, конечно, поскольку он и с этим меня торопить не хочет, но всё равно приятно.
В академии мы встречаемся лишь на обеде, потому что расписание у нас разное. Джеши обожает кормить меня с ложечки, что называется, и каждый обед невольно становится шоу для всех остальных. И опять: «Бз-з-з, бз-з-з, бз-з-з…»
Если честно, наши отношения слишком платонические. Мне бы хотелось уже перейти к чему-то большему, но всему мешает навешанный на меня общественным мнением ярлык: «девственник». С меня сдувают пылинки, кормят лучшими кусочками, восхищаются моей непорочностью — ох, какое слово-то! — и мечтают быть хотя бы вполовину таким же милым. А мне хочется, чтобы Джеши затащил меня куда-нибудь в укромный уголок и как следует оттрахал — так, чтобы потом дня три на попу сесть нельзя было.
— Ой, крупинка прилипла! — И он пальцем убирает с моего лица зёрнышко риса и отправляет себе в рот.
А вокруг снова: «Бз-з-з, бз-з-з, бз-з-з…»
И никому в голову не придёт, что моя настоящая жизнь начинается вечером. После занятий я, примерный ученик и сын, делаю уроки, помогаю по дому, если меня об этом просят, а потом иду гулять. Точнее, родители так думают. Я же заворачиваю за угол, ловлю такси и еду в ночной клуб, куда меня безоговорочно пропускают, хотя клуб не для каждого встречного. Почему? Потому что я выступаю здесь. Нет, я не музыкант, и петь я тоже не умею. Я танцую. Стриптиз.
Я пробегаю в гримёрку, крашусь так, чтобы никто не догадался, как моё лицо выглядит на самом деле, надеваю парик и переодеваюсь для выступления.
Я обожаю момент выхода на сцену! Уверенно берясь за шест, я успеваю бегло оглядеть зал и решить, на кого буду работать сегодня. К тому моменту, когда включается музыка и я обвиваюсь вокруг шеста в первом движении, я уже полностью просчитываю все мои действия и сценарий на сегодняшний вечер. Я имитирую половой акт с шестом, лижу его, выделываю на нём такие вещи, что мне могли бы позавидовать даже олимпийские чемпионы мира по акробатике. А зеваки суют мне деньги в трусики и непременно стараются пощупать что-нибудь сзади или спереди.
К концу выступления (если в этот день мне хочется секса) я уже точно знаю, кого выбрать. Я спрыгиваю со стола прямо на колени какому-нибудь счастливчику (обычно это мужчины в возрасте от сорока в дорогих костюмах) и засовываю ему в губы ключ от номера. Мужики такого типажа трахаются отлично: изголодавшиеся по сексу, уставшие от жён или от работы, они накидываются на меня, как собаки на кость.
После секса я иду в душ, отмываюсь как следует, чтобы никаких следов не осталось, тщательно стираю макияж, переодеваюсь в обычную одежду и еду домой, пряча пачку денег всё там же, в трусах. К двенадцати ночи я уже дома и снова примерный мальчик.
Да, удовольствие… именно оно мне и нужно. Жаль, никто этого не понимает. Как будто они выстроили вокруг меня стену (каждый кирпич — из слова «девственник»). Я пытался сказать Джеши, что вся эта романтика хорошо, конечно, но пора бы уже и перейти к чему-нибудь более существенному. Но он не слышит меня, захваченный какими-то странными представлениями об отношениях.
— Сколько у тебя ещё пар?
Я очнулся от сумбурных мыслей. Мы всё ещё были в столовой, народу вокруг уже поубавилось, хотя кое-где ещё слышались отдельные «моэ».
— Ещё три. А у тебя?
— А у меня…
— По самые помидоры! Джеши, мы опоздаем… Привет, Нобутян.
Я поёжился и посмотрел на того, кто так бесцеремонно вторгся в наш разговор. Это был закадычный приятель Джеши, Нацуме. Я почему-то всегда нервничал, когда он подходил к нам.
Ничего в нём особенного не было. Типичный разгильдяй, забывающий вывернуть футболку и надевающий её наизнанку, если проспал и слишком торопился собраться; вечно забывающий подстричься, так что вихры торчат во все стороны, пока девчонки не поймают его, не затащат в швейный цех и не подстригут… Выдающихся способностей он тоже не имел и частенько списывал у Джеши домашку. Пожалуй, единственное, что у него хорошо получалось, — так это появляться в самые неподходящие моменты.
Ко мне он относился со снисходительной приветливостью, называя «Нобутяном», но интересовал его лишь Джеши. Я как-то даже подумал, что, может быть, Нацуме на него виды имеет.
— Ладно, мне пора.
Сегодня непременно выберу какого-нибудь мужика в клубе: эти детские игры и заигрывания лишь раздразнили меня.
В клуб я попал несколько позже обычного: в гости приехала тётка по отцовской линии, и ей, конечно же, очень хотелось пообщаться с «таким милым племянником». Я натянул на лицо улыбку и кивал, когда она рассказывала что-то про моих кузенов, которых я даже не помнил. К концу разговора она совершенно умилилась и даже дала мне пятёрку. Пять долларов? Да я вас умоляю! Но я только поблагодарил её, сияя восхищённым взглядом, и тут же отпросился у них пойти и потратить деньги на одну «очень милую модную вещицу, которую мне хочется иметь».
«Моэ, моэ, моэ… Бз-з-з, бз-з-з…»
Я не стал дожидаться окончания этого ненужного разговора и улизнул к себе. В комнате можно было уже не притворяться, и я спрятал сладкое выражение лица до лучших времён. Пять долларов… Я фыркнул, полез под кровать и достал оттуда коробку, где хранил гонорары. Когда я пересчитывал их в последний раз, там было тысяч пятьдесят. Я положил пятёрку к остальным, ухмыляясь. Знали бы они о моих капиталах, им бы поплохело.
Деньги мне были не так уж и нужны. Чего мне не хватало — так это плотских утех. Я запер коробку (ключик всегда носил с собой) и запихнул её обратно. Впрочем, предосторожности были излишни: под кровать ко мне никто не заглядывал, в комнате я с детства прибирался сам, не дожидаясь родителей, ведь я был такой примерный мальчик!
В общем, в клуб я припозднился. Когда я проскочил в гримёрку, выступление давно началось, и другие мальчики-девочки уже вовсю веселили публику. Я запрыгал по комнатёнке, переодеваясь.
— Опоздал, Нобузёр! — Менеджер клуба заглянул ко мне. — Проблемы?
Он вечно называет меня «Нобузёром». Нобу + стриптизёр = Нобузёр. Это даже забавно. Как будто у меня раздвоение личности, и Нобузёр — моя тёмная сторона.
— А! Извини, дома гости. — Я завернул веко, вставляя линзу. — Есть там приличные?
— Да так… Сегодня думаешь оторваться по полной, да? — Менеджер просунул ладони мне под бельё, массируя ягодицы.
— Менеджер! — Я ударил его по рукам. — Опять ты…
— А то.
Связи между сотрудниками были запрещены контрактом, но менеджер иногда прощупывал почву (в прямом смысле), приставая ко мне или к кому-то из танцовщиц и проверяя нас «на прочность». В общем, тут между всеми были неформальные, если так можно сказать, отношения.
— Лучше помоги застегнуться. — Я вручил менеджеру корсет. — Затяни потуже.
Корсет был не слишком широк и приходился лишь на талию, но мужикам нравилось. На самом деле были причины закрывать живот: у меня очень приметная родинка рядом с пупком, не стоило рисковать. А макияж и парик делали меня совершенно неузнаваемым.
Но сегодняшний вечер раз уж начался сумбурно, значит, и закончиться был должен точно так же. Когда я вышел на сцену, обхватывая шест и привычно окидывая взглядом зал, меня ждал сюрприз… нет, даже шок: в одном из кресел сидел Джеши. Я запаниковал и попятился со сцены. Наверное, он каким-то образом узнал о моих похождениях и теперь… Но, приглядевшись, я понял, что Джеши меня не узнал: он пил пиво и явно наслаждался происходящим. Я стиснул зубы. Значит, со мной он весь такой положительный и платонический, а без меня творит что хочет: ходит по клубам, развлекается напропалую и… С кем угодно можно, а со мной нельзя?!
— Танцуй уже! — зашипел менеджер из-за занавеса, поскольку посетители начали не слишком довольно присвистывать.
Я опомнился. Ну, погоди у меня! Я тебе устрою представление! Я обошёл вокруг шеста, начиная танец, и нацелился именно на Джеши, а сам соображал, что делать дальше. Завести его в номер и разоблачить? Но тогда он узнает, чем я тут занимаюсь. Ничего не предпринимать? Но тогда он мне изменит… со мной же. Вот странная ситуация!
Неужели он меня не узнал? Видимо, нет, поскольку он оттянул мои трусики и засунул туда пятидесятидолларовую купюру.
Я зашвырнул снятую майку в зал, играя со шнурками на корсете, посетители оживились и опять засвистели и заулюлюкали. И почему мужикам нравятся парни в корсетах? Загадка…
Я перепрыгнул со сцены на колени Джеши:
— Ну что, поиграем в другом месте, красавчик?
Если честно, я опасался, что на таком близком расстоянии он меня узнает, но Джеши лишь кивнул и пошёл за мной. Не узнал. Я был несколько разочарован: разве две половинки не должны интуитивно реагировать друг на друга? Ведь я же моментально его увидел даже в этой неровной темноте.
— Красавчик, что ты такой мрачный? — Я подхватил его под руку. — С подружкой повздорил и пришёл сюда развлечься?
— Нет у меня подружки, — возразил он.
— Тогда с дружком?
— И дружка нет.
Внутри что-то оборвалось. Как это… нет? А я-то кто же?! И если у меня до этого момента ещё оставались какие-то мысли насчёт того, чтобы открыться ему, то теперь от них не осталось и следа. Кажется, не я один веду двойную игру.
— Сколько ты берёшь?
— На сколько понравится, столько и заплатишь, — сухо отозвался я, отпирая номер и заходя внутрь.
Джеши вошёл, быстро огляделся и спустил джинсы:
— Тогда нечего кота за хвост тянуть. Я dog-style предпочитаю. И помалкивай во время траха: болтовня отвлекает.
Мне это было, пожалуй, даже выгодно. Лицом к лицу мне бы с ним трахаться не хотелось. Не узнал… Даже если и макияж, но голос-то?! Мы ведь два года уже вместе, неужели Джеши не считает меня кем-то особенным?
Я снял трусики, перепрятывая деньги в корсет, и залез на кровать, с трепетом думая, что сейчас узнаю, каков он в постели. Это то, чего Нобутян узнать не мог. Так, может быть, даже хорошо, что всё это случилось, раз я всё-таки смогу заняться с Джеши сексом? Но весь этот обман…
Джеши натянул презерватив и пристроился сзади, впиваясь пальцами в мои ягодицы и надвигая меня на член. Я раскрыл рот, сглатывая набежавшую слюну. О, Джеши! Это ведь именно то, чего я всегда хотел от тебя… Кровать заскрипела, я шатнулся вперёд, пронзаемый его твёрдой плотью.
О чём Джеши думал сейчас? Представлял ли он меня на месте этого стриптизёра… ох, на месте меня самого? Наверное, нет, потому что в косом отражении его лица в зеркальной стороне кровати я не увидел ничего. Он просто пришёл сюда трахаться.
Эта неожиданно открывшаяся — гадкая — сторона его личности меня задела, и я не смог получить никакого удовольствия от секса с ним. Наверное, даже не тот факт, что он пришёл в такое место и изменил мне, а его слова насчёт того, что у него никого нет…
Кончив, Джеши слез с кровати, оделся и ушёл, оставив несколько банкнот на столе. По его лицу даже нельзя было понять, понравилось ему или он расценивал секс как возможность спустить сперму.
Я хмуро уткнулся лицом в подушку. Нет, я просто не хочу верить! Может быть, я ошибаюсь насчёт него? Завтра он будет чувствовать себя виноватым и непременно расскажет о произошедшем. Я ведь его знаю, я ведь смогу заметить такие вещи…
Эта мысль меня несколько ободрила, я перекатился на край кровати, стаскивая парик и накрывая лицо влажной салфеткой, чтобы снять макияж.
Через полчаса от Нобузёра не осталось и следа и примерный мальчик Нобутян надвинул очки на нос.
Менеджер остановил меня у выхода:
— Ты плохо выглядишь. Он с тобой ничего не сделал?
— Нормально всё. — Я помахал рукой. — Просто устал немного. До завтра, менеджер!
…Мы обычно встречались у светофора. Я думал, что Джеши не придёт, но он был там, и на его лице я не увидел ни вины, ни беспокойства — ничего такого.
— Привет, — сказал он, обнимая меня за плечи и прикасаясь губами к моей щеке.
Ведёт себя, будто ничего и не произошло?
— Что такое?
— Что?
— Ты дёрнулся, когда я тебя поцеловал. Что-то не так? — Джеши приостановился и заставил меня посмотреть на него.
— С чего ты взял? — Я лихорадочно соображал, что бы ответить. — Ты меня уколол… наверное, не пробрил подбородок.
— Вот чёрт! — Он схватился за челюсть. — Извини, Нобу-чан! Дай посмотреть…
Он сосредоточенно вертел моё лицо туда-сюда, разглядывая его.
— Нет, ничего вроде… Ох, я бы не пережил, если бы как-нибудь повредил твоё лицо! — выдохнул он, привлекая меня за плечи к себе.
Я нахмурился. Вечно в его голове какие-то фантазии… будто я кукла. А что важнее — он и думать забыл о вчерашнем.
— Чем вчера занимался? — задал я наводящий вопрос, незаметно наблюдая за его лицом. Ну должен же он был смутиться или растеряться хотя бы на мгновение, выдав себя!
— Дома просидел, родителям нужно было с машиной помочь, — спокойно ответил Джеши.
Соврал, не моргнув глазом! А может, попробовал и забыл? Такое ведь тоже бывает. Просто очень не хотелось думать, что Джеши совсем не такой, каким хочет казаться.
Я наблюдал за ним весь день, но ничего подозрительного не заметил и уверился, что всё это было досадным недоразумением.
«Все ведь ошибаются, — подумал я. — И он больше не придёт в тот клуб, потому что у него есть я и он меня любит».
Как же я ошибался…
Разрыв
— Это от Джеши, Нобутян. — Нацуме возник передо мной, крутя перед моим носом сложенной вчетверо запиской.
Я в который раз напрягся, осторожно забирая у него послание. Джеши написал, что сегодня они с группой готовятся к какому-то мероприятию, так что проводить он меня не сможет.
— Спасибо, — сказал я, видя, что Нацуме всё ещё чего-то ждёт.
Нацуме улыбнулся и отправился восвояси. Я вздохнул с облегчением. Интересно, и почему он меня так напрягает? Вроде бы обычный парень, ничего такого…
Что ж, раз Джеши ждать не приходилось, я благополучно улизнул с последней пары, сославшись на головную боль (мне безоговорочно поверили, даже к медику не отправили). Дома всё ещё гостила тётка, так что я быстро пообедал, сделал уроки и смотался из дому. В клуб было ещё рано идти, и я просто шатался по городу в своё удовольствие, тратя деньги на всякие пустяки.
Из головы не шла ситуация с Джеши.
«Тогда с дружком?» — «И дружка нет».
Чем дольше я прокручивал в голове этот диалог, тем сильнее накручивал себя. Да и то, что Джеши спокойно соврал мне на следующий день… Неужели он на такое способен? Или я просто не знаю его? Точно так же, как он ничего не знает обо мне. Я выдохнул и свернул к клубу.
— Ты всё ещё подавлен, Нобузёр. — Менеджер потрепал меня по загривку. — Что-то не так?
— Нет, нормально всё…
Наверное, мне больше не нужно думать об этом. Я всегда принимаю вещи слишком близко к сердцу. В конце концов, это же мой Джеши, который никогда…
…который и сегодня пришёл в клуб.
Я поник. Он снова собирается мне изменить. Он так трясся надо мной в академии, но после уроков всё равно пришёл сюда, чтобы трахнуть совершенно незнакомого человека.
И ещё раз, и ещё раз, и ещё раз…
Я и сам втянулся в эту игру. Я очень надеялся, что он меня всё-таки узнает. Узнает и задаст самый важный вопрос: почему я это делаю…
Ну как же он меня не узнаёт? Ведь все же говорят, что он обо мне знает больше, чем я сам?
Но Джеши не узнал меня, даже когда я лежал на спине под ним. Чёрт возьми, как он мог не узнать меня, если мы часто валялись вместе на траве в саду? Совершенно непостижимо!
В общем, я решил немного оживить создавшуюся ситуацию, оставив ему на шее засос. В тот вечер Джеши был прилично выпивши, так что не заметил моей диверсии. Интересно будет посмотреть, как он выкрутится. Его самоуверенность меня к этому времени уже начала бесить, и я был не так уверен в своих чувствах к нему, как до всей этой истории со стриптиз-клубом.
— Знаешь, мне бы хотелось у тебя спросить кое-что… — сказал я за обедом.
— Да, Нобу-чан? — тут же откликнулся Джеши.
— Откуда у тебя засос на шее?
Воцарилось молчание. Не просто молчание, а вообще вселенского масштаба молчание, поскольку вся столовая была одним сплошным ухом.
— Засос? — Джеши натянуто засмеялся. — О чём ты, Нобу-чан?
— О пятне на твоей шее… слева… — Я вытянул палец и показал, где.
Он схватился рукой за шею, вены на его висках вздулись.
— Глупости какие! — пробормотал он. — Наверное, поранился, когда брился.
Я покачался на стуле, со звоном мешая ложечкой в стакане:
— Да? А мне почему-то кажется, что ты мне изменяешь.
— О чём ты говоришь?! — Его лицо залила краска. — Я хоть раз тебе повод дал?!
— Не повышай на меня голос, — посоветовал я с милой улыбкой.
— Извини… — поспешно сказал парень, — я просто…
Ты просто не ожидал, что такое может произойти, да? Пока Джеши извивался, как червяк на крючке, я невольно наслаждался его страданиями. Так тебе, будешь ещё меня обманывать!
— Да ладно тебе, Нобутян! — Возле нас опять возник Нацуме и неожиданно обхватил мою голову ладонями, ероша волосы. — Чтобы такой повёрнутый на тебе парень изменил тебе? Быть не может, верно?
На этот раз Нацуме появился вовремя. Для Джеши, разумеется.
Я наклонился вперёд, стараясь избавиться от его рук:
— Тебя вообще не касается, о чём мы тут разговариваем. Не трогай меня.
— Не трогай его, — угрюмо повторил Джеши.
— Ладно, ладно. — Нацуме поднял руки. — Я всего лишь помочь хотел.
— Я тебе не изменяю, — твёрдо сказал Джеши.
Вот подлец, каким уверенным тоном это было сказано! Не будь я тем, с кем он мне и изменил, я бы даже засомневался.
— Комариный укус или просто раздражение. Но так печально слышать, что ты мне не доверяешь! — И даже слёзы на глазах показались. — Ты ведь знаешь, что я всё для тебя… всё, что захочешь!
— Знаю, конечно. — Я протянул ему руку через стол.
Наверное, мне хотелось думать, что эта встряска повлияет на наши отношения. Два года быть без ума от человека, а потом понять, что этот человек… Нет, я не хочу додумывать эту мысль до конца! Это не так.
А вокруг снова: «Бз-з-з, бз-з-з, бз-з-з…»
Что значит быть особенным для кого-то?
Был ли я кем-то особенным для Джеши? Какую модель отношений он лелеял? Я не совсем понимал, чего он от меня хочет. Предусмотрительность, желание во всём угодить… Ещё бы табличку повесил: «Не кормить, руками не трогать»… как будто я хомячок породистый, а вся академия — это одна большая клетка. Когда вообще началось это всеобщее обожание?
Как я ни разглядывал себя в зеркало, понять я этого не мог. Ну да, я милый, но разве это повод так ко мне относиться?
И зачем я только тогда ляпнул, что я девственник! Впрочем, я и был им тогда… Но я ведь уже вырос. Я понял, что мне хочется секса. Это как будто внутри вдруг распускается цветок, и ты буквально взрываешься чувствами и желаниями.
Почему же никто этого не видит? И почему это они должны решать, когда мне становиться взрослым, терять девственность и всё такое?
Вот ведь блин…
Буря грянула вечером, ещё до начала выступления.
Сегодня я секса не планировал. Это был как раз один из тех дней, когда мне определённо ничего такого не хотелось. Выступление ещё не началось, и я возился в гримёрке, крася ресницы и пришпиливая парик.
— Стой, тебе говорят! — донеслись голоса. — Нельзя туда…
Я повернулся к двери, в гримёрку влетел Джеши. Неожиданно. Я изогнул бровь, планируя выдать что-то вроде: «Что, красавчик, сегодня тебе так не терпится?» — но Джеши схватил меня за кисть (больно схватил!) и зашвырнул обратно в гримёрку. Я едва не прочертил носом макияжный столик.
— Ты охерел, что ли? — Мне удалось удержаться на ногах и развернуться.
— Кто тебе дал право меня подставлять, блядь?
Увесистая пощёчина. На этот раз я упал, потому что удар был очень сильный, даже парик свалился с головы. Джеши застыл на месте. Я дотронулся до лица, на пальцах осталась кровь.
— Нобу? — поражённо спросил Джеши.
Я зажал разбитый рот кулаком. Надо же, всё-таки узнал. Да, верно, я же ещё не успел намалеваться. Наконец-то! Вот сейчас и поговорим начистоту.
— Я разочарован, — скривив рот, сказал парень.
— Что?
— Я думал, что ты действительно особенный… а ты оказался… И я в этой грязи испачкался. — Он с отвращением сделал шаг назад. — Не хочу больше иметь с тобой ничего общего.
И он ушёл.
Я так и остался сидеть на полу. Он думал? Я оказался? Грязь? Я зажал рот ещё сильнее, но слёзы всё равно потекли по скулам, ненадолго задерживаясь на подбородке и капая на голые колени.
— Нобузёр? — Менеджер помог мне подняться. — Ты как? Полицию вызвать?
— Не надо. — Я скомкал несколько салфеток и прижал их к разбитой губе.
— Маньяк какой-то! Больше его в клуб не пущу ни за какие коврижки! — ругался менеджер, собирая с пола разбросанную косметику.
— Ты извини, я сегодня выступать не буду, — мрачно сказал я.
— О чём разговор! Вызвать тебе такси?
— Я лучше прогуляюсь. — Я вытащил из волос последние шпильки и натянул на себя джинсы. — И завтра, наверное, тоже не приду. Вообще не приду, пока лицо в таком состоянии.
— Позвонишь?
— Конечно.
Я заклеил ссадину нашедшимся в аптечке лейкопластырем и пошёл домой.
— Нобутян? — Кто-то схватил меня за руку, удерживая.
Я вздрогнул. Это был Нацуме. А он что тут делает? Я потянул руку, но он не отпустил.
— Давай я тебя домой провожу? — предложил он.
— Сам дойду.
— Не спорь.
И мне пришлось тащиться за ним. Я шёл, смотрел на его спину, а сам гадал, как он здесь оказался.
— Извини, — вдруг сказал Нацуме.
— За что? — удивился я.
Парень остановился и посмотрел на меня:
— За то, что с Джеши так вышло.
— А ты-то при чём?
— Понимаешь, я увидел тебя здесь и рассказал про этот клуб Джеши. Я подумал, что он тебя увидит, узнает… и вы решите эту проблему. Ведь есть же какая-то проблема, да? — Он настороженно ждал ответа.
— Но он не узнал, — хмуро возразил я. — А наши проблемы тебя не касаются.
— Да ладно тебе! — Нацуме положил руки мне на плечи и хорошенько сжал их. — Ты же не такой. Зачем ты это делаешь?
«Зачем ты это делаешь?» — это был тот самый вопрос, которого я так ждал от Джеши. Но почему-то его задал Нацуме.
— Ладно. Скажи, только честно… о чём ты думаешь, когда смотришь на меня?
— О чём… — Он несколько смутился.
— Да.
— Честно?
— Да.
— Что я хочу тебя трахнуть.
— Что ж, поздравляю. Похоже, ты единственный нормальный человек во всей академии, — усмехнулся я.
— И тебя это не злит?
— Сказать, что меня злит?
— Что никто не видит, какой ты на самом деле?
Я не нашёл что ответить. Нацуме как будто видел меня насквозь. И пожалуй, впервые за всё время нашего с ним знакомства я взглянул на него чуть внимательнее и заметил, что ничего в нём страшного нет. Почему же он меня так напрягал? А вот сейчас я понял, что он нисколечко не напрягает. Я насупился, выворачиваясь из его рук:
— Ну да.
— Не расстраивайся. Уверен, вы помиритесь, — слегка нахмурившись, попытался утешить меня Нацуме. — Я что-нибудь придумаю.
— Зачем тебе это?
— Как? Вы же такая пара!
«Пара»? Я сжал кулаки:
— Джеши дурак!
— Это точно, — согласился Нацуме, снова хватая меня за руку. — Давай, уже поздно, тебе домой пора. А завтра я вас помирю.
Я тащился за ним, не совсем понимая, как он собирается нас мирить и вообще хочется ли мне с Джеши мириться после такого.
Дома я сочинил потрясающую историю о карманнике, от которого пытался спасти девчонку в тёмном переулке, потому что разбитое лицо вызвало бурю эмоций у родителей. Мама обработала ссадину и усадила меня ужинать. Я рассеянно водил ложкой по тарелке.
— Как вы посмотрите на то, что я брошу учёбу? — спросил я.
Мама выронила тарелку, та — вдребезги!
— Бросишь?!
— То есть, — спохватился я, — не брошу, конечно. Я о переводе.
— Но почему так неожиданно? У тебя проблемы?
— Нет. Абсолютно никаких проблем. Просто надоело это место.
— Тогда, может быть, — философски сказал папа, — дождёшься окончания этого курса? Переводиться среди года — не слишком удачная идея. Как, а?
— Хорошо, — согласился я. — На следующий год.
— А куда? В академию Ичирин?
— В какую захотите, мне всё равно. Лишь бы от этой подальше.
Родители ещё долго шептались на кухне, не понимая, с чего это я так вдруг, и даже позвонили куратору.
Мысль о переводе казалась мне правильной. Подальше от всех этих тупиц и их трепетного обожания! Я неожиданно осознал, что меня уже тошнит от происходящего. И наверняка ничего здесь не изменится… если я сам не изменюсь. Драться мне, что ли, начать? Я усмехнулся. А что? Отличная идея.
Удивительно, как быстро разносились слухи. К обеду уже вся академия была в курсе, что Нобутян пришёл с синяком и что они с Джеши не разговаривают.
«Бз-з-з, бз-з-з…» — «А вы видели?» — «А это он его ударил?» — «Наверное, иначе почему они друг с другом не разговаривают?» — «За что он его ударил? Такого ангелочка?» — «А я говорил, что у них всё слишком хорошо. Не бывает так!» — «Бз-з-з, бз-з-з…»
Неправда: я пытался заговорить с Джеши, когда увидел его в коридоре, но он полностью меня проигнорировал. Обошёл с таким брезгливым выражением на лице, как будто его в любой момент могло вытошнить. Я реально разозлился, поняв это.
На лекциях я механически вертел карандаш в пальцах, вместо того чтобы чертить или записывать в тетрадь с доски. Да ещё и пялились все: каждому хотелось разглядеть пластырь или убедиться, что я действительно не в духе.
На обеде я сорвался — чего со мной прежде не случалось. Джеши сидел за столом с приятелями и даже не смотрел в мою сторону. Аппетита у меня особо не было, я просто вертел тарелку, рассеянно поглядывая по сторонам. А тут ещё подсел одногруппник и всё пытался выяснить, что произошло. Засланец хренов!
— Да пошёл ты нах*! — спокойно сказал я, переворачивая тарелку над его головой.
Лапша и овощи потекли ему прямо на лицо, а я такой кайф испытал, когда сделал это, — даже от секса не получал такого удовольствия, честное слово!
Всё внимание переключилось на меня. Кажется, даже Джеши посмотрел.
— Эй, ну что ты делаешь-то? — Нацуме опять возник как чёртик из коробочки, поставил ладони на стол. — Напряжение можно снять и по-другому.
— А ты знаешь способ? — с иронией поинтересовался я, переворачивая над головой ошарашенного одногруппника ещё и стакан с компотом.
Вот только почему он не убегал? Ну что за дураки в этой академии учатся!
— Ещё бы… — Нацуме наклонился и поцеловал меня.
Я даже глаза не закрыл, с лёгким шоком поддаваясь настойчивости его губ и языка.
— Ты спятил? — воскликнул я потом.
— Пошли отсюда. — Нацуме вытянул меня из-за стола.
— Куда?
— Куда-нибудь, где мы сможем побыть наедине.
— Подожди! Не тяни меня так…
Нацуме со смехом затянул меня на крышу и резковато прижал к ограждению, делая попытку поцеловать меня снова.
— Не надо! Да что же ты… — Я увернулся, локтем отодвигая его лицо. — Накидываться на меня… ни с того… м-м-м…
— Отпусти его!
— А вот и Джеши появился! — беззаботно, казалось бы, отвлёкся от меня Нацуме. — С какой стати мне его отпускать?
— Отпусти его, я тебе сказал! — Джеши злобно посмотрел на нас.
— А, ну да, ты же его парень.
— Он не мой парень, — тихо, но твёрдо возразил я.
Нацуме вздрогнул и разжал руки. Я одёрнул рубашку и наклонился спиной на сетку:
— Сам же сказал, что между нами всё кончено. С чего тогда вмешиваешься?
— Эй, эй, — озабоченно шепнул мне Нацуме, — так вы точно не помиритесь. Не разрушай мой гениальный план.
Так это был его план…
— Да, потому что ты меня разочаровал. — Джеши опять скривился. — Я думал, что ты…
— Особенный… Я уже слышал. Но почему ты не можешь принять меня таким, каков я есть? Почему ты не понимаешь, чего я хочу?
— Чего ты хочешь?
— Если тебе хочется секса — делай это со мной! Так сложно понять, что я никакой не ангел, а обычный парень? Нах* с меня пылинки сдувать? Почему никто не обращается со мной по-человечески?! — Глаза залило горячей волной. — И ты такой же дурак, как и все они!
— Эй, Нобутян! — Нацуме попытался меня обнять. — Прекрати.
— Почему прекрати? Он ходил и трахал меня там, в клубе, и это казалось ему нормальным. А теперь, видите ли, он разочарован, узнав, что трахал собственного парня. — Я оттолкнул Нацуме и резко провёл кулаком по глазам. — У него с головой не всё в порядке.
— В порядке, — хмуро возразил Джеши. — И теперь я точно понимаю, что ошибся в тебе: ты не стоишь того, чтобы тебя любили так, как я тебя любил.
— «Любил»? — Меня прорвало окончательно. — «Любил»? Да ты меня даже не узнал, твою мать! И ты говоришь, что любил меня? Меня от тебя стошнит сейчас!
Джеши развернулся и ушёл.
— Блин, ты только усугубил ситуацию! — Нацуме схватился за лоб. — Теперь помирить вас…
— Не надо нас мирить. — Я окончательно вытер слёзы. — Понимаю, тебе не хочется видеть, что у твоего друга не ладится с личной жизнью, но не вмешивайся, пожалуйста.
— Нобутян…
— Меня действительно тошнит… от всего этого… — Я перевесился через ограждение, глядя вниз. — Ты даже представить себе не можешь, какое это облегчение — высказать всё, что накопилось!
— Может быть, и могу, — тихо возразил Нацуме.
— А? — Я обернулся, но дверь за ним уже закрылась.
«Всё-таки я был прав, — подумалось мне, — и к Джеши у него не просто дружеские чувства…»
Особенный человек
Пару дней я просидел дома. Не то чтобы мне не хотелось кого-то видеть, просто нужно было побыть в тишине и подумать над тем, что произошло.
Почему-то я всегда думал, что если расстанусь с Джеши, то буду реветь как минимум неделю, потому что он мне так дорог, что я жизни без него представить не могу. Но и полслезинки не выпало. Наверное, все слёзы вылились там, на крыше, когда я выкрикнул всё то, что так меня мучило.
А может быть, интуитивно я осознавал, что плакать особо-то не о чем. Если человек не может принять меня таким, какой я есть, а цепляется за какую-то созданную им иллюзию, стоит ли о нём плакать?
Но просто сидеть и ничем не заниматься было смертельно скучно.
«Пожалуй, сегодня стоит сходить в клуб», — подумал я, чувствуя, что внутри появляется знакомый холодок желания. Я просунул руку между коленями, забираясь в шорты и дразня себя пальцем. Да, определённо, секса мне сегодня хотелось.
Я спрыгнул с кровати, стягивая с себя шорты и натягивая узкие шёлковые трусики. Шёлк отлично меня подогреет, пока я добираюсь до места. Волосы некстати лезли в глаза, мешая застёгивать пуговицы. Я приколол их невидимкой, нацепил очки и скатился вниз, натягивая на себя спортивную куртку.
— Гулять собрался? — окликнула меня мама.
— Да, проветрюсь немного. — Я впрыгнул в туфли и выскочил на улицу.
Вечерок выдался чудный. Я даже прогулялся пешком, не жалея о потраченном времени.
— О, а вот и наш «звездец», — приветствовал меня менеджер.
— Я не понял, это сарказм был? — Я впечатал ему ладонь в физиономию, потому что он опять попытался меня облапать.
— Ну что ты! Выступаешь сегодня?
— По полной программе, — ухмыльнулся я, дефилируя мимо него в гримёрку. — Присмотри мне кого-нибудь покрепче.
— Это наш Нобузёр, — пробормотал менеджер, поблёскивая глазами.
Я плюхнулся на стул возле макияжного столика и стал примерять парики. Наверное, можно не маскироваться теперь. Я зашвырнул парик обратно и взбил волосы в живописный беспорядок. Глаза я, впрочем, накрасил и линзы тоже надел: в очках было не слишком удобно скользить вниз головой по шесту. Я быстро переоделся и напоследок замазал тональным кремом ссадину.
Менеджер вскоре заглянул в гримёрку.
— Ну как? Нашёл для меня кого-нибудь?
— «Хомячок» пришёл. Помнишь его?
— Как же! — ухмыльнулся я, вспоминая, сколько забавных моментов доставил мне этот мужик.
Он был толстенький, поэтому мы его и прозвали «хомячком». Живот у него был как воздушный шарик, а пенис коротенький, но трахался он от этого не хуже остальных. К тому же он был в состоянии продержаться достаточно долго, так что удовольствие можно было получить по максимуму. Наверное, стоит выбрать его.
Я застегнул туфли, потопал ногами по полу, пробуя каблуки:
— Полная боевая готовность!
— Не перестарайся только, — со смехом посоветовал менеджер.
Я привычно взялся за шест, раскручиваясь и зацепляясь каблуками, чтобы перевернуться и съехать вниз. Перед глазами промелькнул силуэт Нацуме. Крутанувшись второй раз, я уже точно увидел, что он в зале и пробирается к сцене. Ну и что он тут делает? Тоже пришёл посмотреть? Хотя, если припомнить, он уже когда-то был здесь (ведь именно он рассказал Джеши об этом месте). Но как-то не очень думалось — или не хотелось думать? — что он будет вести себя так же, как и остальные. Он и не собирался.
Пробравшись к сцене, Нацуме схватил меня за руку и утянул со сцены в зал:
— Пошли.
— Куда? Я же выступаю… Эй! — возмутился я.
Нацуме вытащил меня из клуба на улицу:
— Не стоит тебе выступать здесь. Я тебя домой отведу.
— Не хочу я домой. — По мостовой на каблуках было как-то не очень, я спотыкался, рискуя получить вывих. — Что на тебя нашло!
— Мне просто замечательная мысль в голову пришла, — не отпуская меня и не останавливаясь, сообщил Нацуме. — Вы стопроцентно помиритесь.
Опять он про это… Я дёрнулся и высвободил руку.
— Не надо уже. Хватит! — Я сжал лоб и выдохнул. — Зачем ты пытаешься нас помирить? Тебе ведь и самому не хочется этого делать, верно?
— Верно, — сердито отозвался парень, — но я всё равно…
— Я возвращаюсь. — Я развернулся, чтобы пойти обратно в клуб.
Нацуме резко обхватил меня сзади руками:
— Нет. Не пущу.
— Что ты как маленький… — смутился я.
— Я не хочу, чтобы ты это делал, — пробормотал он.
— Что делал?
— Возвращался туда, раздевался для кого-то, спал с кем-то из них… Ты же не такой, Нобу.
— Откуда ты знаешь, какой… Пусти! — Я повёл плечами, стараясь освободиться.
— Зачем тебе всё это делать?
И опять он задавал этот вопрос…
— Я ведь уже говорил… Я делаю всё это, когда мне хочется это сделать. Это нормально, не так ли?
— Не так, — упрямо возразил Нацуме, прижимая меня к себе ещё крепче.
Его тело будило во мне странные мысли. Может, мне не так уж и хотелось возвращаться в клуб.
— Нобу… я тебя провожу? — как будто заметив моё смятение, переспросил Нацуме.
— Только не домой. Можно у тебя переночевать?
— У… меня? — Он, кажется, растерялся.
— Нельзя? Тогда…
— Можно.
— В самом деле?
— Да.
— Круто. Я только переоденусь, хорошо?
Нацуме разжал руки.
Я вернулся в клуб. Навстречу уже бежал менеджер:
— Да что это такое!
— Не волнуйся ты так.
— Эй, куда ты?
— Переодеваться.
— А выступление как же?
— Расхотелось танцевать. — Я сел возле макияжного столика и уставился на своё отражение.
— Доктор, мы его теряем! — воскликнул менеджер, воздевая глаза к потолку.
Я фыркнул:
— Блин, скажешь тоже…
— Ну, он неплохой парень и к тому же постоянно за тобой приглядывает.
— В смысле? — не понял я.
— Я думал, ты знаешь.
— Что знаю?
— Он же всегда тебя провожает.
— Всегда?
— Ну да. А ты не замечал, что за тобой кто-то идёт?
— Э-э… — Я растерялся и захлопал глазами. — Впервые слышу. Ты уверен?
— Конечно уверен. У меня память хорошая. Он постоянно возле клуба торчит.
— О… — только и смог выдать я.
Это неожиданное известие меня выбило из колеи. Я не знал, что думать. Неужели он так переживает за нас с Джеши, что… Нет, точно не из-за этого! Тогда, может быть… ему и не Джеши нравится?
— Ты растерян, кажется.
— Да, пожалуй… — пробормотал я.
Через пару минут я вышел из оцепенения и продолжил переодеваться. Интересно, если я спрошу Нацуме прямо, что он мне ответит?
— Я уж думал, что ты не вернёшься, — сказал Нацуме, когда я вышел из клуба.
— Хорошего же ты обо мне мнения… Ничего, если я у тебя переночую? У тебя проблем не будет из-за этого?
— «Проблем»?
— С родителями.
— Я один живу.
— Как это?
— Снимаю комнату. Родители в другом городе.
— А, тогда это всё объясняет, — пробормотал я, заулыбавшись.
— Что объясняет?
— То, что ты всё время опаздываешь и вещи наизнанку носишь.
Нацуме вспыхнул и ощупал плечи. Действительно, его футболка была надета не на ту сторону.
— Блин, — смущённо пробормотал Нацуме, — опять…
— А ты далеко живёшь?
— В квартале отсюда.
— Значит, пешком пойдём?
— Да.
Я шёл, искоса поглядывая на него. Пожалуй, мне бы хотелось у него кое-что спросить.
— Нацуме…
— Что?
— Ты тогда сказал, что увидел меня и рассказал Джеши о клубе. Ты видел, как я из клуба выхожу, да?
— Нет, я твое выступление видел.
— И ты меня узнал? — удивился я.
— Узнал, конечно.
— Как?
— Что значит «как»?
— Ну, я же в гриме был и в парике этом…
— Я тебя всегда узна́ю. Хоть с закрытыми глазами, — отводя взгляд, сказал парень.
— Почему?
— Вот этого точно спрашивать не надо было… — едва слышно пробормотал он, а громче добавил: — Потому что ты особенный.
— «Особенный»? — Я изогнул бровь. В последнее время что-то слишком часто я слышал это слово.
— Для меня… — И, сказав это, Нацуме быстро пошёл вперёд.
— Для тебя… — повторил я и поспешил за ним, потому что он успел отойти на порядочное расстояние.
Нет, пожалуй, больше у него ничего не буду спрашивать. Кто знает, что он мне ответит в следующий раз!
Поскольку я молчал, Нацуме сбавил шаг, но всё равно чувствовалось, что он взволнован.
— А родители тебя не потеряют? — спросил он, хотя ясно было, что спросить он хотел что-то другое.
— Я им позвонил, предупредил, что у друзей останусь.
— Врёшь родителям?
— А то! Ты же не думал, что я им расскажу о стриптизе? — засмеялся я.
Нацуме тоже засмеялся:
— Да, это было бы для них… неожиданно.
— Уж точно. Здесь ты живёшь?
— Да, вон там… — Нацуме показал на дом.
В таких высотках были лишь однокомнатные квартиры, которые сдавались внаём. Лестницы были снаружи здания, а не изнутри.
— Наверное, здорово жить одному, — предположил я, поднимаясь вслед за Нацуме по лестнице и посматривая вниз; отсюда можно было легко навернуться.
— Кое в чём да.
Квартира Нацуме была угловая.
— Только не падай… у меня тут не прибрано, — сконфуженно предупредил Нацуме, отпирая дверь и включая свет.
Я вошёл и вытянул шею, окидывая взглядом всю квартиру. Это было легко сделать, потому что комната была маленькая. Здесь даже для одного тесновато. У окна ютился стол с ноутбуком, на подоконнике возвышались стопки учебников вперемежку с тетрадями и какими-то журналами. В двух шагах от стола уже была кровать (неприбранная), и каким-то чудом в угол был втиснут платяной шкаф, из-под дверцы которого торчали плохо утрамбованные в него вещи. Под кроватью валялись салфетки (ага, понятно, чем он тут занимался в свободное от учёбы время!) и несколько пар обуви, и над кроватью же висел телевизор (и я тут же задался вопросом: как нужно было выгибаться, чтобы его смотреть?). Слева от окна был проём, ведущий на такую же лилипутскую кухоньку, а рядом с ним — проём в ванную комнату, почему-то без двери. Довершали эту картину утюг, висевший на спинке стула (именно висевший: он был привязан к стулу проводом), и отглаженный костюм, каким-то чудом висящий едва ли не на гардине.
— Ну, вот тут я и живу, — сказал Нацуме, стараясь запихать выпавшие вещи обратно в шкаф.
— Мне нравится.
— Правда?
— Ага… Можно попить?
— Конечно.
Я протиснулся на кухню, налил себе воды. Кухня была на редкость опрятная, Нацуме, видимо, редко тут готовил (если вообще готовил). Я допил воду и вернулся в комнату. Нацуме стоял на полу на коленях, раскладывая матрас.
— Что ты делаешь? — поинтересовался я.
— Постель… Я на полу, ты можешь на моей кровати спать.
— Ты издеваешься?
— То есть? — Нацуме встал.
— Ты же не думал, что я напросился ночевать просто так? — Я обхватил его шею и повис на ней. — Мы оба будем спать на кровати. Я хочу заняться с тобой сексом.
— Подожди… — Парень растерялся и попытался меня отстранить. — Я не могу.
— Почему?
— Не могу поступать так…
— Со своим другом, да? А мне плевать. Я эгоист, если ты не знал. И я хочу тебя.
Это решение не было таким уж неожиданным. Я чувствовал, что мне на самом деле этого хочется. Ещё там, в клубе, я это понял. Может быть, я это вообще всегда чувствовал, только боялся озвучить. Не поэтому ли Нацуме меня так напрягал, когда подходил к нам?
— Ты серьёзно?
— Ты же сам говорил, что хотел бы сделать это со мной. Или ты просто так сказал?
— Совсем не просто. — Его щёки разгорелись.
— Тогда незачем ломаться.
— Я не ломаюсь, но…
Я отпустил его шею и бухнулся навзничь на кровать, она спружинила, я немного подпрыгнул даже.
— Как тебе нравится это делать?
— Что?
— Ну, как ты предпочитаешь? Какие позы… Я же ничего о тебе не знаю. — Я заложил руки под голову и поглядывал на него, удивляясь, что он умеет смущаться.
— А ты? — наконец спросил Нацуме.
— Какая разница?
— Как это?
— Мне нравится секс, потому что это секс.
— Да врёшь ты всё! Опять хочешь казаться не тем, кто ты есть, — возразил Нацуме, ставя колено на кровать.
Я поджал губы. Отчасти он был прав. У меня, как и любого другого, тоже были какие-то мечты, но я почти забыл о них.
— К тому же я предпочитаю не торопиться, — добавил Нацуме.
— А, тоже хочешь два года меня с ложечки кормить? — предположил я, изогнув бровь.
— Я не об этом. Я о сексе собственно. Разве непременно нужно сразу…
— То есть модель «сунул-вынул» тебе не нравится?
— Да блин… — ругнулся Нацуме, зажимая мне рот ладонью. — Не говори гадостей, а?
Кажется, для него прелюдия была важнее самого секса.
«А это мило», — подумалось мне. Никогда бы не подумал, что он может быть таким романтичным…
— Мемемомума…
— Что? — Он приподнял ладонь.
— Говорю: мне больно…
— Извини. — Парень пальцем погладил проявившуюся ссадину. — Я забыл…
— Короче, давай просто это сделаем. — Я ухватил его за штаны и потянул их вниз, они неожиданно довольно легко стянулись (белья под ними не было).
— Нобу! — Нацуме подался назад, подтягивая штаны обратно.
— Я нечаянно, — совершенно не чувствуя раскаяния, сказал я, опять валясь на кровать и выгибаясь, чтобы справиться с джинсами. — Но мы же всё равно потом разденемся?
— С тобой спорить бесполезно, — улыбнулся он.
— Вот и не спорь, — пробормотал я, протягивая к нему руки.
Нацуме лёг на меня, забираясь рукой в расстёгнутую ширинку. Я удовлетворённо подставил губы под поцелуй. Тяжесть его тела была приятной, а собственно прикосновения ещё приятнее. Он носом прочертил дорожку по моей шее, изредка дотрагиваясь языком до опоясывающей правую сторону вены. Его пальцы так приятно скользили по моему члену, обтянутому шёлком, но трусики были слишком узкими, чтобы его ладонь могла в них пробраться. Я засунул руку туда и попытался немного спустить их. Нацуме, должно быть, подумал, что я хочу его отстранить. Его ладонь перебралась мне на запястье и заскользила вверх до самого плеча, комкая рукав куртки.
— Подожди секунду… — выдохнул я, извиваясь, чтобы стянуть куртку с плеч.
Нацуме снова накрыл мой рот губами, сводя меня с ума настойчивыми поворотами языка. Я слабо подумал, что завтра губы распухнут: я никогда не целовался так долго и так страстно, и вообще не думал, что поцелуи могут так возбуждать.
Рука Нацуме перекочевала обратно мне в джинсы, другая заползла под безрукавку, оглаживая и ощупывая каждый миллиметр покрывшейся нервными мурашками кожи. Его пальцы очертили каждое ребро, задержались на солнечном сплетении и поднялись выше, водя круги по коже возле соска. Чувствительная кожа моментально сморщилась, выпячивая его вверх, как будто это был не сосок, а первая весенняя почка, просыпающаяся от тёплого прикосновения солнечных лучей; и он становился всё твёрже, пока не налился болезненным жаром. Я застонал и заставил Нацуме передвинуть руку к другому соску, всё ещё жаждущему внимания.
Мне было так тесно в этой одежде, особенно в трусиках. Рука Нацуме, исследующая мою ширинку, заползла глубже, поглаживая ноющие яички со всех сторон. Ткань с трудом сдерживала их, облипая всё плотнее и тем самым разгоняя кровь по венам ещё быстрее.
«Хватит… — стучало у меня в голове, — иначе мы до секса так и не дойдём…»
— Нацуме… — Я сжал губы, не давая ему поцеловать меня. — Не кажется, что пора…
— Что? — тяжело дыша, переспросил он.
Взгляд с поволокой и разгоревшееся лицо говорили о том, что его это возбудило не меньше, чем меня самого.
«Так мы оба кончим, даже не начав», — подумал я, толкая его в грудь и заваливая на кровать.
— Нобу? — Он приподнялся на локте.
— Моя очередь, не считаешь? — Я сжал его лицо ладонями, оставляя на его губах бессчетное количество поцелуев.
Нацуме упал обратно на кровать, въезжая ладонями мне под джинсы и сминая мои ягодицы. Я засмеялся, впиваясь губами в его шею и чувствуя, как колет губы его острый кадык. От непривычно быстро бегущей по телу крови у меня даже немножко закружилась голова. Я зачертил пальцами по груди парня, его футболка была облегающая, так что чётко различался каждый изгиб тела. Я нашёл губами сосок и впился в него прямо через футболку, оставляя мокрый след на ткани и с удовольствием чувствуя языком, как он вспыхивает и твердеет.
— Нобу… — с придыханием сказал Нацуме.
Я оставил в покое его грудь, горстью задирая нижний край футболки и запуская ладонь ему в штаны. При отсутствии белья я сразу нашёл что искал, обводя кончиками пальцев каждую линию его дрожащего члена.
— Считаешь, что с этим нужно подождать? — спросил я в ответ на его хриплый протест, дёргая Нацуме за штаны, чтобы высвободить член.
Нацуме рывком сел, стискивая меня в объятьях. Я снова потерялся в глубоком поцелуе, потерялся без остатка.
— Давай быстрей уже… — выдохнул я, поднимая руки, чтобы Нацуме было удобнее стащить с меня безрукавку, и тут же вцепился в его футболку, с остервенением комкая её пальцами и мечтая поскорее содрать её и прикоснуться к его коже.
Тело Нацуме было влажное и прохладное, несмотря на его состояние. Я с удовольствием прижался к нему, стискивая пальцами его спину. Парень опрокинул меня на кровать, в два счёта срывая с меня джинсы. Вид моих шёлковых трусиков его, кажется, немного озадачил, поскольку Нацуме замер надо мной, блуждая по ним взглядом.
— Что? — Я запустил пальцы под резинку и спустил их, обнажая лобок.
— Ты такое бельё носишь…
— А ты вообще не носишь, — возразил я, заставляя его взяться за край трусиков. — Сними их уже.
Нацуме не торопился с этим. Он наклонился и поцеловал меня в родинку возле пупка, горячо щекоча живот дыханием.
— Я так хотел это сделать! — выдохнул он. — Всякий раз как видел её…
«Всякий раз»? В бассейне он, что ли, за нами подглядывал? Как же давно у него возникли эти мысли насчёт меня?
Нацуме взялся за трусики, медленно стягивая их, как будто наслаждался каждым открывающимся миллиметром тела.
— Потрясающе, — пробормотал он, когда трусики оказались на середине бёдер, и дотронулся губами до моих яичек.
Я издал долгий томный стон, приподнимая бёдра:
— Нацуме, не надо…
Он сдёрнул с меня трусики окончательно, прижал ненадолго к лицу, закрывая глаза, потом выронил их на кровать.
— Нацуме… — пробормотал я расслабленно, сводя и разводя колени, чтобы поддразнить его. — Ну, чего ты ждёшь? Не томи меня, пожалуйста.
— Нобу… — Нацуме лёг сверху, прижимая мои локти к кровати и раздвигая языком губы для очередного поцелуя.
Я застонал, почувствовав, что одновременно с этим поцелуем он вошёл в меня. Распалённый ласками, я безоговорочно принял его.
— Глубже… — выдохнул я, впиваясь в его спину и царапая её в предвкушении. — Да… такой твёрдый… хочу почувствовать его…
— Не говори таких вещей… — Кажется, парня смутила моя откровенность.
Я заставил его поцеловать меня, и со смущением было покончено. Он не просто знал меня. Мне кажется, Нацуме знал обо мне гораздо больше, чем я сам, потому что секс с ним полностью был тем, чего я всегда хотел: не слишком быстрый, не слишком медленный, достаточно глубокий, чтобы довести меня до экстаза. И бесконечные поцелуи, плавно перетекающие из одного в другой.
И совершенно потрясающее ощущение того, что самый обычный человек вдруг становится для тебя особенным.
— Ты лучший… Нацуме… — выдохнул я, а может быть, подумал.
Его руки придерживали меня за бёдра, постоянно меняя расположение: то соскальзывали под ягодицы, то оказывались на внутренней стороне ляжек, щекоча разгорячённую кожу. Иногда они прокатывались выше, мягко обхватывая яички и лаская их в такт фрикциям. Я просто балдел от этого. Никогда до этого момента я ещё не захлёбывался удовольствием, ни один половой акт до этого не был даже вполовину таким классным! Сколько же я потерял, не признаваясь себе в том, что всегда хотел именно Нацуме, а не кого-то ещё? У меня теперь никаких сомнений не осталось, так и было.
— Нацуме… — Я сомлел, почувствовав, что напряжение в члене растворяется в приятную слабость.
Нацуме слез с меня, заваливаясь рядом и подпирая голову локтем. Губы его вздрагивали быстрым дыханием. Я закатил глаза, лаская себя рукой; внутри было так горячо и сладко. Парень наклонился надо мной и пробормотал:
— Если хочешь, я не дам тебе спать всю ночь.
— Было бы классно… — промурлыкал я, трогая его взъерошенные влажные волосы. — Но нам завтра в академию. Мы не проспим?
Нацуме пожал плечами с самым наплевательским видом. Пожалуй, и меня это тоже мало волновало.
Я точно собирался последовать его предложению («не спать всю ночь»), но вместо этого обвил шею парня руками, переворачиваясь на бок и прижимаясь животом к его животу, прилепился губами к его плечу, томно вдыхая запах его тела, и так крепко и так счастливо заснул, что потом и сам не мог понять, как это вышло.
***
«А вчера произошло что-то хорошее». Каждая клеточка тела говорила об этом, когда я проснулся. Было ещё рано: часов шесть, судя по цвету неба за окном. Я зажмурился и потянулся, напрягая все мышцы и пыхтя от удовольствия, под кожей пробежала прохладная волна утреннего возбуждения.
Поводив глазами по сторонам, я убедился, что действительно проснулся в квартире Нацуме; он спал рядом, угнездившись на самом краю кровати. Одеяло почему-то валялось на полу, наши вещи тоже были разбросаны как попало. Я протёр глаза, размышляя, что делать дальше.
Нацуме зашевелился, морща нос, перевернулся на другой бок и… свалился с кровати.
— Ай! — приглушённо воскликнул он и, увидев, что я не сплю, пожал плечами с глупой улыбкой и забрался обратно, подбираясь ко мне поближе и целуя.
Я обвил его шею руками, отвечая на поцелуй, и подумал, что слаще этого ничего в жизни не пробовал. Нацуме завозился, забираясь сверху, и я почувствовал, что его член мягко упирается мне в попу, потихоньку погружаясь всё глубже. Я с томным стоном позволил ему это. Нацуме несколько раз двинул членом и… вышел, опуская ладони на мои плечи и глядя на меня с непередаваемым выражением нежности и некоторой одержимости.
— И что это только что было? — поинтересовался я.
— Хотел пожелать тебе доброго утра. — Парень уже водил языком по моей шее, щекоча кожу.
— Какой странный способ…
— Зато приятный.
— О да… Нацуме… — Я едва ли не заставил его снова взять меня.
Вернее, я сам это сделал: толкнул Нацуме на кровать и оседлал его, задыхаясь от накатившего возбуждения и горячего томления в животе. По телу дрожью раскатилось предвкушение, я приподнялся, заставляя его пенис скользить во мне, и опустился на него, слегка вращая бёдрами. Нацуме что-то промычал, лаская мои колени ладонями. Голова у меня кружилась, особенно когда я вбирал его в себя полностью. Но в моём теле не было ни единой клеточки, которая была бы напряжена или сопротивлялась. Наверное, я вообще никогда не чувствовал себя так открыто, как сейчас.
Я упёрся ладонями Нацуме в грудь, ощущая кожей биение его сердца, и приподнял попу, позволяя ему самому выбрать нужный ритм. Нацуме и теперь не торопился, медленно и смачно беря меня. Я томно стонал, закатывая глаза и приоткрывая рот, когда его член толкался внутрь. Нацуме ухватил меня за талию и перевернул на спину, завладевая моими коленями. Его член заскользил во мне быстрее, не давая возможности хоть как-то на это отреагировать. Я мог лишь стонать и просить его, чтобы он не останавливался.
Внутри разгорался настоящий огонь. Я перехватил ладонью яички, отяжелённые желанием, и смял их, с удовлетворением ощущая, как их тяжесть бурлит и растворяется, затмеваясь непередаваемо прекрасной ноющей эрекцией. Нацуме подался назад, выдёргивая из меня член, белые капли рассыпались по кровати. Я несильно сжался, чтобы острее почувствовать, как горячее семя просачивается из меня…
— С добрым утром, — шепнул Нацуме прерывающимся голосом.
Потом мы какое-то время просто молча лежали рядышком, слушая хриплое дыхание друг друга и отходя от секса.
Нацуме вдруг сел, прикрываясь руками и сосредоточенно морщась, и сказал:
— Насчёт всего этого…
«Только не говори о Джеши, пожалуйста», — мысленно взмолился я.
— «Всего этого»? — вслух повторил я, тоже садясь.
Нацуме как-то неловко улыбнулся. Мне тоже почему-то стало неловко: я никогда не просыпался в компании парня, никогда не разговаривал с кем-то после секса…
— Знаешь, странно даже… — Я взъерошил волосы и засмеялся.
— «Странно»?
— Да. Думаешь, что нашёл кого-то особенного… думаешь, что всё получится… а потом понимаешь, что ошибался… и он не тот, кто тебе нужен.
— Я понимаю, — выдавил Нацуме, бледнея.
— Что? Нет, Нацуме! — Я привстал, хватая его за шею. — Я не о тебе говорю! Я о Джеши.
— О Джеши… — беззвучно повторил он.
— Да. И мне так стыдно, что я раньше не замечал… нет, старался не замечать, что на самом-то деле мне ты нравишься.
— Нобу… — выдохнул парень, стискивая меня в объятьях.
Я зажмурился, наслаждаясь его силой:
— Подумать только, сколько всего я упустил за это время!
— Ничего, мы с тобой наверстаем, — срывающимся шёпотом возразил он.
— Нацуме… а можно спросить? — помолчав, сказал я.
— Что?
— Ты… как давно это ты…
— Всегда… вообще всегда, — не дослушав, ответил он тихим шёпотом. — Как только тебя увидел.
И мы долго целовались…
— Значит, мы с тобой будем… — после паузы проговорил Нацуме.
— Парочкой, да? — Я слез с кровати, подбирая трусики.
— Куда ты? — В его глазах появилась лёгкая паника.
— Домой, конечно. Нам же на занятия ещё идти, мне надо переодеться и сумку собрать. Представляешь, впервые домашку не сделал… — фыркнул я.
— Можешь душ принять, если хочешь.
— Не хочу.
— Я не буду подсматривать.
Я засмеялся и обхватил его голову, играя с вихрами:
— Вовсе не поэтому. Я не хочу смывать твой запах, он мне нравится.
— Нобу…
— Ты мне очень нравишься, — пробормотал я, зарываясь лицом в его волосы. — И я действительно хочу стать для тебя кем-то особенным… как и ты стал для меня. Прости, что так долго…
— Нобу… — растроганно повторил Нацуме.
Уходить мне совсем не хотелось.
Нацуме замотался в простыню, наблюдая, как я одеваюсь.
— Ты в этой футболке сегодня пойдёшь? — спросил я, поднимая футболку с пола.
— Да, а что?
Я вывернул её на нужную сторону и положил футболку на стул:
— Теперь точно правильно наденешь.
Нацуме покраснел и кивнул.
— Ну, в академии встретимся? — Я наклонился к нему, взял его лицо в ладони и поцеловал в губы.
— Скажи, что всё это не сон? — предложил парень.
— Если это сон, то я не хочу просыпаться, — ответил я.
Но это точно не было сном.
Дома я всё-таки принял душ, потому что тело было испачкано в самых откровенных местах, а мне не хотелось бы, чтобы мама что-нибудь заподозрила. Впрочем, сложно было не заподозрить: по всему телу были следы от поцелуев, да и губы тоже распухли, как будто мне туда силикон закачали. Не говоря уже о довольной физиономии — выражение, которое я не смог спрятать, как ни старался.
— Но это же такая потрясающая ночь была, — пробормотал я, поглаживая шею, краснеющую как минимум в пятнадцати местах.
Завтракать я не стал — крикнул на ходу, что не голоден, и ретировался, пока никто не заметил, в каком я состоянии.
До начала занятий было ещё полчаса, когда я добрался до академии. Обычно я тусовался в холле, но на этот раз просто прошёл в аудиторию, уселся за стол и уставился в окно, подперев подбородок обеими руками. Интересно, Нацуме уже пришёл или опять проспит?
— Нобу… — окликнул меня одногруппник (тот самый, кому на голову я надел свою лапшу).
Я скосил на него глаза:
— А, привет. Ты не обиделся, надеюсь, что я тогда тебя в столовой…
— Нет, — поспешно воскликнул он, — что ты!.. Сегодня ты просто светишься. Что-то произошло?
«Засланец хренов», — подумал я, замечая, как вытягиваются уши всех, кто был в аудитории. Но меня сегодня это не раздражало.
— Да. Вчера у меня был потрясающий секс… — Я повёл плечами.
— Э-э? Что? — едва ли не хором воскликнули все присутствующие.
Но тут, по счастью, прозвенел звонок, и не пришлось ничего объяснять. Правда, все то и дело на меня поглядывали и перешёптывались. Наверное, подумали, что я пошутил. Но больше никто ничего не спрашивал.
На физкультуре я снова стал объектом всеобщего внимания: в раздевалке, когда я переодевался, они не могли не заметить засосов. Но я сделал вид, что не замечаю ошарашенных взглядов.
Мне вообще было не до них. Я был занят собственными мыслями. Сегодня вечером… пойти в клуб или к Нацуме домой? Никаких сомнений, что выбрать, у меня не было.
«Надо к Нацуме в аудиторию заглянуть. Пришёл он или нет? И пофиг, что там Джеши…» — подумал я уже на обеде, занимая свободный столик и расставляя тарелки с подноса.
«Бз-з-з» было потише, чем всегда, но всё-таки было. Наверное, обсуждали последнюю новость: пятна на теле Нобу и его шокирующее признание. Я был больше чем уверен, что «засланец» уже всем проболтался!
Я отпил из стакана и поморщился: сегодня был молочный коктейль, который мне не особенно нравился.
Неожиданно за мой стол опустился Джеши. Я едва не подавился, потому что не ждал этого.
— Я подумал и принял решение возобновить с тобой отношения, — нарочито громко сказал он.
Я изогнул бровь.
— Так и быть, я буду с тобой встречаться и дальше, если…
— Ты что, мне одолжение решил сделать? — прервал я его, слегка усмехнувшись. Сказано это было именно таким тоном.
— Что…
— Вынужден тебя огорчить… — Я помешал ложечкой коктейль и аккуратно вылил его на голову Джеши.
Надо было видеть, каким жалким он стал с этими белыми полосками, текущими по лицу, с кусочками творога в волосах… Он явно ожидал другого. Наверняка думал, что я брошусь ему на шею и соглашусь на всё, лишь бы снова быть с ним. Столовая замерла в ожидании.
— Я не собираюсь возобновлять с тобой абсолютно никаких отношений, — докончил я, ставя пустой стакан на стол. — Потому что мне не нужен тот, кто не принимает меня таким, какой я… нет, немного не так: потому что у меня уже есть тот, кто принимает меня таким, какой я есть на самом деле.
Я эффектно дёрнул плечом и пошёл к выходу, но на пороге обернулся и добавил, обращаясь уже ко всем студентам вообще:
— И ещё… я давно уже не девственник. Если у кого-то с этим проблемы, идите на х*й.
Сзади кто-то просунул руку мне в карман штанов и потянул на себя.
— Опять хулиганишь?
Я задрал голову и увидел улыбающееся лицо Нацуме, который наверняка всё слышал и всё видел (и был этим бесконечно доволен).
— И что с того? Всё равно же я собираюсь отсюда перевестись, — пожал я плечами, подзадоривая.
— И ты думаешь, что я тебе позволю? — кажется, искренне удивился Нацуме. — После всего, что ты сказал мне утром?
— Очень надеюсь, что нет.