В первый раз Эмма Свон подралась в шесть лет.

Кулаки были крошечными, её и Томми, мальчугана, который, гогоча ей в лицо, заявил, будто принцесс не существует, с чего собственно и началась драка, так что удары вышли совсем безобидными, но эмоциональная травма всё равно была нанесена. По крайней мере, одной стороне.

Эмма не чувствовала ничего, кроме праведной ярости, и Томми пришлось терпеть насмешки своих недалёких сверстников, издевающихся над ним из-за того, что его отделала девчонка, вопящая во весь голос, что она самая что ни на есть настоящая принцесса.

И, разумеется, вмешалась миссис Льюис с очаровательной улыбкой и нежным взглядом. Развела по углам и успокоила. Сначала сказала Томми, что в некоторых странах принцессы на самом деле существуют, но не в Америке, а потом попыталась объяснить Эмме, что хотя родители и называют её дома принцессой, особой королевских кровей она не является. Дети наперебой бросились доказывать обратное.

В конце концов, сорванцов привели в кабинет директора и позвонили родителям.

Первыми приехали родители Томми. Высокие, стройные, высокомерные, разодетые с иголочки, решительные и очень важные. Они извинились. Заверили, что такого больше никогда не повторится, что их мальчик всё понял, и с достоинством приняли трёхдневное отстранение от занятий.

Мать Эммы опоздала. Невысокая, с длинными волнистыми, чуть растрёпанными волосами, в тонком свитере и поношенной юбке, которые ей выдали в благотворительном фонде для малоимущих, она сидела твёрдо и прямо, полная уверенности в том, что её кровиночка ни в чём не виновата. Что бы ни случилось, её девочка права и находится на стороне Добра.

Когда же директор с вежливой улыбкой пояснил, что стычка произошла из-за дурацкого детского спора и наивной веры Эммы в принцесс, её мать склонила голову, по-совиному моргнула и произнесла: «Но она — принцесса», да ещё таким тоном, будто это само собой разумеющееся.

Через две недели Эмму исключили из школы, и всё из-за того, что она сломала нос Томми, который в пылу спора обозвал её мать чокнутой.

***

Первое приглашение на вечеринку с ночёвкой Эмма Свон получила в семь лет.

— Я никогда не была на вечеринках, — объяснила она Патти, подружке, которая её пригласила. Они с матерью постоянно переезжали. Никогда долго не засиживались на одном месте.

Патти, заплетавшая длинные золотистые волосы Эммы в косы, ответила, что всё это должно быть очень грустно и одиноко.

Эмма возразила, что оно того стоит. Они не просто так переезжают. Они пытаются найти её отца и потерянное королевство. Она — принцесса, которой напророчено спасти своих подданных из когтей злой ведьмы, пытающейся разрушить счастье их семьи.

Патти с восторгом выслушала историю и весь вечер называла её Принцессой Эммой, а потом спросила:

— Если ты принцесса, значит, твоя мама — королева?

— Да, — Эмма была рада поделиться с подружкой.

— И какой у неё титул? — спросила Патти, с волнением кусая губу.

Эмма вздёрнула подбородок.

— Королева Белоснежка, — объявила она гордо.

И тогда Патти захихикала.

— О, Эмма… — она завязала её косы резинками. — Обманывать нехорошо.

Эмма в замешательстве нахмурилась, но тоже захихикала. В кочевой жизни с подругами было совсем плохо, и она не хотела терять тех немногих, которыми успела обзавестись. Вот почему Эмма ничего не сказала, когда Патти предложила посмотреть перед сном интересный мультфильм.

— Тебе понравится, ваше величество, — дразнящим голоском пропела она.

«Белоснежка и семь гномов». Вот как назывался мультфильм. Эмма смотрела на экран с широко раскрытыми глазами. Имена совпадали, но…

Всё остальное было неправильно. Совсем неправильно. Её мать долго и упорно сражалась, у них с отцом были грандиозные приключения, и она не пела ему над колодцем. Мама добровольно взяла отравленное яблоко, чтобы спасти свою Истинную любовь, а не повелась на дурацкую уловку.

И ведьма, Злая королева, живее всех живых. Она наслала тёмное проклятие, а не рухнула со скалы. Она могущественная и злобная. У Эммы на роду написано стать её заклятым врагом.

Женщина, которую она обязательно уничтожит, когда вырастет.

— Всё было совсем не так, — воскликнула в ужасе Эмма, когда пошли финальные титры.

Не переставая хихикать, Патти забралась в спальный мешок и сказала:

— Ложись спать, глупенькая.

Первым делом, когда мать приехала за ней, Эмма забросала её вопросами. Смущаясь и запинаясь, она пересказала ей сюжет мультфильма.

— Вот именно, — мама нежно провела пальцами по её щекам. — Мы просто истории, Эмма. И в этих историях очень много неточностей.

Эмма ничего не поняла, но всё равно кивнула. В этот вечер она легла спать с очень необычным ощущением. В животе у неё как будто завязался узел. Неприятно и неуютно.

Многим позже она узнала, что именно так выглядит сомнение.

***

Когда Эмме Свон исполнилось восемь лет, её мать решила, что она достаточно взрослая, чтобы научиться правильно защищаться в настоящем бою.

В субботу они пошли в открытый парк, что находился по соседству с приютом, в котором они временно поселились. Пока остальные дети бегали и играли на детской площадке, Эмма дралась с матерью на палках, точнее, пыталась.

— Очень хорошо! — подбадривала та. — Очень хорошо! У тебя настоящий дар! Как у твоего отца!

И Эмма улыбалась похвале, так же старательно, как игнорировала любопытные взгляды зевак.

***

В девять лет Эмма Свон недоедала и в целом выглядела не ахти, из-за чего на неё обратили внимание социальные службы. Когда она в очередной раз заявила, что является Спасительницей сказочных персонажей, её забрали у матери и определили в приёмную семью.

В тот год Эмма узнала, что сказки — это всего лишь сказки, и её психически неуравновешенная мать страдает параноидальными иллюзиями.

Взрослые в приёмной семье частенько шептались об этом.

***

В двенадцать лет Эмма Свон попалась на краже коробки пирожных с корицей из круглосуточного магазина, за что от неё избавилась первая приёмная семья.

***

Когда Эмме Свон исполнилось тринадцать лет, она сломала руку приставучему мистеру Джейкобсу, который несколько увлёкся, и её выставили из второй приёмной семьи.

***

Пятнадцатилетняя Эмма Свон сделала простенькую татуировку цветка на запястье, потому что это был единственный шаблон, который она могла себе позволить.

Эмма соврала в салоне о своём возрасте, и когда Робби, который с самого первого дня терпеть её не мог, проболтался об этом, её выставили из третьей приёмной семьи.

***

В шестнадцать Эмма Свон сама сбежала из четвёртой и последней приёмной семьи.

Она влезла в старый «Жук», припаркованный на обочине, и попыталась его угнать, не подозревая о том, что на заднем сиденье спит парень по имени Нил.

***

Эмме Свон было семнадцать, когда её во второй раз в жизни предали, и сделал это единственный человек, помимо матери, которого она осмелилась полюбить. Её посадили за преступление Нила.

В тюрьме она узнала о беременности. В тюрьме родила. И там же, не глядя на ребёнка, решила от него отказаться.

***

В двадцать шесть лет Эмма Свон знатно набралась и решила разыскать мать.

На всё про всё ушло шесть часов и две личные услуги, но она справилась. Женщина, называющая себя Белоснежкой, коротала безрадостные дни в отделении психиатрической больницы в Коннектикуте.

Эмма заказала себе ещё пива и решила оставить её там гнить.

***

В двадцать восьмой день рождения Эмма Свон, открыв дверь квартиры, обнаружила на пороге свою мать.

Она была маленькой и худой, в её глазах стояли слёзы, когда она смотрела снизу вверх на свою взрослую дочь.

— Я нашла тебя, — с трепетом выдохнула она. — Я знала, что найду тебя.

Эмма сглотнула и вцепилась в дверную ручку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Они выпустили тебя?

У её матери хватило наглости улыбнуться, будто это воссоедиение было радостным событием.

— Выпустили.

— Почему?

— Я сказала им, что перестала верить.

— А ты перестала? — осторожно спросила Эмма.

— Ни за что, — парировала мать.

И в этом по большей части была она вся.