Привычка работать ночами никуда не делась, хотя Юнги сейчас старается реже засиживаться за ноутбуком до утра. Но ночью всё равно работается спокойнее. Особенно теперь, когда он чувствует себя, как собранный в единое целое пазл. Когда за стеной спит в ворохе одеял Чимин, а квартиру наполняет сначала уютная ночная темнота, а потом предрассветные осенние сумерки просачиваются сквозь окна. 

Юнги не только музыкой занимается, Юнги ещё и статьи пишет. Не зря же он журналистику заканчивал. Только вот работать в штате совершенно не хотелось, потому он выбрал для себя фриланс. 

Сегодняшняя ночь как раз полностью была забита работой. И под утро у Юнги уже рябило в глазах от набираемого текста, кофе грозилось потечь через уши, но статья, наконец, была закончена. Закрыв ноут, Юнги откинулся на стену и прикрыл глаза.

Неплохо было бы принять душ и приготовить завтрак. Время близилось к семи, Чимин скоро обязательно встанет даже несмотря на то, что сегодня суббота. Он не любит валяться в постели долго один. Возможно, после завтрака они могли бы снова закуклиться в одеяло, поспать или посмотреть какой-нибудь фильм. 

Юнги мечтательно улыбается. 

Он заставляет себя встать ещё через минут десять, ставит бокал с недопитым кофе в раковину и идёт в ванную. 

Горячая вода снимает усталость, но добавляет сонливости. Помещение наполняется паром, зеркало, висящее на противоположной стене, уже давно запотело, а Юнги всё стоит под струями почти обжигающей воды и чувствует, как расслабляются мышцы. Спина больше не ноет и пульсирующая боль в висках проходит. Можно жить. 

Спустя минут сорок Юнги выбирается из ванной и прохладный воздух квартиры приятно бодрит. Приходится поплотнее закутаться в махровый халат и сбегать за тапочками в гостиную.

За окном совсем светлеет. Небо, наконец-то чистое и высокое, обещает солнечный день. И это прекрасно, потому что затяжные дожди уже немного сводили с ума. 

Юнги тихонечко мурчит себе под нос какую-то популярную песенку, которую вчера услышал по радио. Завтрак готовит неспешно, зная, что Чимина скоро выманит из комнаты запах еды и свежесваренного кофе. Младший вообще-то кофе любит не очень, но когда варит Юнги - никогда не отказывается, а иногда сам просит. Правда, добавляет в него каждый раз кусочек пломбира, виновато улыбаясь:

- А то горько.

Сластёна.

У Юнги от нежности внутри всё скручивает и хочется бросить готовку, пойти в спальню и заобнимать сонного и тёплого Чимина, зацеловать его чуть припухшие со сна щёки, полные губы и маленькие очаровательные уши. 

У Юнги аж пальцы на ногах поджимаются от этих мыслей. Он мотает головой, отгоняя от себя наваждение.

Он всё ещё иногда ведёт себя так, будто Чимин рядом лишь на какое-то время. Иногда сам просыпается в холодном поту, потому что снится... каждый раз разное, но Юнги неизбежно теряет Чимина снова и снова там, под закрытыми веками. 

Чимин обнимает его, шепчет тихо:

- Это сон, любимый. Просто сон. Я рядом.

Юнги ловит чувство дежа вю. Потому что так уже было когда-то. Очень давно. Много жизней назад.

Юнги вздыхает, выключает плиту. Выкладывает на тарелки поджаренные кусочки хлеба, яичницу с помидорами и ломтиками бекона. Выставляет на столе и принимается варить кофе. 

Юнги думает, что сегодняшняя ночь прошла спокойно и младший даже ни разу не просыпался. А если и просыпался, то ничего особо пугающего ему не снилось, раз он не приходил к нему. Вопреки словам Чимина, не всегда теперь сны были пугающими. Иногда ему снилось что-то светлое, чего у них за все прожитые жизни тоже хватало и не так важно уже, что после этого следовала разлука. 

Чимин заходит в кухню в тот момент, когда кофе готов. Словно караулил. 

Юнги старается не обращать внимания, что на младшем какая-то кошмарно безразмерная рубашка, наполовину прикрывающая бёдра и совсем скрывающая манжетами пальцы.

- Доброе утро, - говорит он как можно ровнее, но голос всё равно дрожит немного.

- Доброе утро, - шепчет Чимин.

И он почему-то не выглядит таким уж сонным, будто проснулся какое-то время назад, а не вот только что.

- Всё хорошо? - уточняет Юнги.

Хоть как-нибудь отвлечься от этого соблазна во плоти. Но Чимину, кажется, нравится видеть, как старший залипает на нём.

- Да, всё прекрасно... - он оказывается рядом, ладонями ведёт по груди старшего, соскальзывает вниз и хватается за пояс халата. Не смотрит на него, изучая внимательно собственные движения. 

- Чимини... завтрак...

- Не убежит, хён, - тихим бормотанием в ответ.

Чимин развязывает пояс, позволяя ему упасть на пол. Разводит в стороны халат и облизывается, видя, что на старшем нет белья.

- Я только недавно из душа, - оправдывается зачем-то Юнги. 

Чимин всё же вскидывает на него взгляд. Немного расфокусированный и чуточку потерянный. 

- Мне нравится, - шепчет тихо, ладонями пробираясь под халат на чужую спину, прижимается тесно и губами скользит по шее старшего. Прикусывает чувствительно у основания, за ухом и поддевает языком мочку.

Юнги оглаживает спину поверх тонкой ткани рубашки, потом ниже, ещё ниже, сжимая упругое в ладонях, так же не скрытое бельём, от чего Чимин довольно вздыхает.

Возбуждением кроет, словно девятым валом. Юнги шипит, когда Чимин обхватывает его рукой и начинает ласкать медленно, почти лениво. Но под этими прикосновениями он твердеет так быстро... 

- Маленький...

- Пожалуйста, хён, - Чимин обнимает его за шею и шепчет просительно. - Пожалуйста, я так хочу.

Они занимались любовью прошлым вечером и младший ещё должен быть довольно растянут. Но Юнги не хочет причинить ему даже капли дискомфорта.

По счастью у Чимина есть совершенно дурацкая и прекрасная привычка оставлять увлажняющий крем для рук в самых неожиданных местах. Таких тюбиков у них по всей квартире - штук пять, не меньше. Младший вечно теряет один, покупает новый и таким образом... очередной потеряшка находится на холодильнике. Юнги выдыхает, старается успокоиться. 

Они так и стоят у кухонного стола. За спиной Юнги холодильник, чуть с боку табурет, на который он заставляет Чимина поставить одну ногу. 

Младший слушается, а сам льнёт к нему, ногтями короткими в спину впиваясь, пока его растягивают двумя пальцами. И сразу так глубоко, что у Чимина глаза закатываются. 

- Хён, - хнычет он через несколько минут. - Я сейчас кончу... 

Юнги подхватывает его под бёдра, сажает на край подоконника и целует нежно чуть порозовевшие губы, которые Чимин успел искусать. 

- Кончишь, - шепчет, обещая. 

Он входит аккуратно, но до самого конца сразу и Чимин дрожит, за плечи его цепляясь, ногами обхватывая тесно. Стонет сорвано и жмурится. Юнги видит, как младшему хочется двигаться, но это так неудобно... Зато брать его - очень. Удобно. Сладко. Сначала медленно, неторопливо, оглаживая напряжённые бёдра, так что умоляющие всхлипы и тихие просьбы чудесной мелодией заполняют кухню. Юнги наслаждается не только приятной бархатной теснотой внутри Чимина, но его звучанием - до мурашек. А потом - вскриками, когда заставляет расцепить ноги, разводя их шире и вбиваясь уже сильно и несдержанно, пока Чимин смотрит на него огромными влажными глазами, цепляясь за край подоконника. Он уже даже не стонет - скулит. И сжимается вокруг члена так восхитительно, что Юнги рычит, наклоняясь вперёд, коротко целуя-кусая влажные приоткрытые губы. Чимин сводит брови, у него нижняя губа дрожать начинает, будто он сейчас заплачет. Но Юнги знает, что даже если так, то лишь от удовольствия.

- Ещё, - шепчет еле слышно Чимин. - Ещё, глубже... да...Юнги... кончаю... кончаю, любимый!

И изливается себе на живот судорожно хватая губами воздух. 

Юнги смотрит, как дёргается чужая плоть, пульсирует, выплёскивая вязкое белёсое. Солоноватое и тёплое. У него рот слюной наполняется и от одной фантазии, что он мог бы сейчас своего мальчика вылизать, Юнги скручивает оргазмом. 

Чимин стонет довольно и пьяно улыбается. Потом морщится, потому что секс на подоконнике, конечно, здорово, но нифига не удобно. Это вам не мягкая постель, где одеяла и подушки.

Юнги за руки его к себе тянет, всё такого же соблазнительного в этой чёртовой рубашке, распахнувшейся так откровенно. Но теперь Чимин соблазняет его скорее на нежности тёплые утренние. Потому младший мурчит довольным котёнком, когда Юнги коротко и нежно целует его лицо и щёки.

- Теперь тебе надо в душ, - бормочет Юнги. - Пойдёшь? 

Чимин отрицательно ворчит, но его всё равно на руки подхватывают и уносят в ванную.

- Ну хён, я не хочу, - хнычет он.

Юнги, в общем-то, не спрашивает. Он ставит Чимина в ванную прямо в рубашке. Заставляет задрать её, чтобы не намочить и к себе спиной поворачивает. 

Чимин охает, когда понимает, что старший хочет делать. И краснеет - Юнги видит, как пылают кончики ушей. 

Он споласкивает Чимина, словно ребёнка, а тот лишь принимает эту заботу, но потом, повязав рубашку на груди, помогает привести себя в порядок. 

Юнги выключает воду, убирает душевую лейку. Не удерживается, ладонями оглаживает ягодицы младшего и нежно целует. Чимин через плечо оборачивается, стараясь разглядеть старшего. А потом поворачивается полностью, когда Юнги отходит и берёт с полки влажные салфетки, чтобы вытереть и себя тоже.

- Хён, мне снилось... как мы были вместе очень много лет, - Чимин выбирается из ванной, прижимается носом к его плечу. - Это было так удивительно... я хочу так каждую жизнь, знаешь? 

Юнги улыбается уголками губ, запахивает халат, а потом обнимает Чимина.

- Так и будет. Ведь мы же с тобой созданы друг для друга. 

- Ты всё равно будешь искать меня? Даже если больше не вспомнишь? - Чимин улыбается в ответ и тыльной стороной пальцев ладит его щёку.

- Колючка, - нежно шепчет, и у Юнги ком в горле от этого. - Обожаю, когда ты такой.

- Небритый? - срывается против воли хриплым шёпотом.

- Домашний. Спокойный. Мой, - Чимин расплывается в счастливой улыбке и тянется целоваться.

Долго-долго, до тающего внутри горьковато-сладкого чувства, что все их воспоминания теперь поделены надвое. До тихих вздохов, оседающих горячим дыханием на губах.

- Ты не ответил.

- Я буду, - Юнги коротко касается поцелуем скулы. - Всегда. Идём завтракать.