— Цзян Чэээн! — раздался душераздирающий вопль, и в покои главы ордена Цзян ворвалось... нечто...
Нечто обладало женским голосом, хотя и со знакомыми интонациями.
Нечто куталось в явно огромное для него чёрное ханьфу, которое — Цзян Чэн знал это наверняка — принадлежало его шисюну. А в растрёпанные волосы была вплетена алая лента.
В большинстве случаев, когда глава ордена Цзян обретал столь удивлённый вид, виной всему был Вэй Усянь. Однако в этот раз всё не было таким однозначным…
Глазами, полными неописуемого ужаса, а затем непонимания, Цзян Чэн воззрился на непонятного гостя и поднялся. Ещё секунда без объяснений, и в руке сверкнёт Цзыдянь.
— Цзян Чэн, это ужасно. Я не понимаю, что происходит. — Нечто подскочило к нему и вцепилось в руку. — Я заснул нормально, а проснулся... Ты только посмотри на это!!! — Оно, без лишних слов, взяло и распахнуло ханьфу, бесстыдно показывая довольно пышногрудое обнажённое девичье тело.
Поначалу Цзян Чэн замер, искренне, даже восхищённо любуясь. Но поняв, ЧТО разглядывает, тут же резко отвернулся, чуть не потеряв равновесие. Нечто опустило руки и залилось слезами.
— Я мужчинааааааа!!!
Молчание главы ордена Цзян сменилось шокированным восклицанием:
— Вэй Усянь, ты что ли?!
— Дааа, — заревел...а ещё горше. Цзян Чэн повернулся к... ней?.. и запахнул одежды потуже, чтобы тела не было видно совершенно, а потом усадил на кровать и налил утренней гостье-гостю водички.
— Как так вышло?!
— От-ткуда мне знааааать? — Вэй Усянь попытался выпить, но подавился. — Гов-ворю же: заснул соб-бой, а прос-снулся жееееенщиноооой.
— Что ты делал до этого?
Усянь немножко подышал, пытаясь успокоиться, и ответил:
— Занимался с учениками. Они меня так вымотали, что я сразу спать завалился.
— А ещё раньше? — Глава ордена Цзян продолжил допрос с пристрастием. — Может, тебя прокляли? Может, обидел кого и тебя заколдовали?
— Да разве ж такая магия существует? Это что вообще? Кааак? Я никого не обижал, я был в Пристани — а тут все свои! — и занимался делами, в кои-то веки.
Знатно выругавшись, Цзян Чэн устало вздохнул.
— Почему с тобой всегда что-то случается...
— А если это навсегда? Это мне что, за какого-то мужика замуж выходить и детей рожать??? — ужаса было не занимать. Вэй Усянь вновь вцепился в руку своего шиди и затряс его. — Я не хочууу!!! Пообещай, что не заставишь меня это делать, если я, не дай Небо, останусь женщиной!
— Во-первых, мне было бы жаль того мужчину, за которого бы я тебя выдал. — Цзян Чэн хмыкнул. От пережитого удивления и такого тона шисюна он едва сдерживал смех. — Во-вторых, дева Вэй, обещаю этого не делать.
— Спасибо... — Он словно бы подуспокоился от этих слов и упёрся лбом в плечо Цзян Чэна. — Как же узнать, что случилось... — тут ему пришла в голову ужасная мысль, и он даже икнул. — А что если Небо решило, что у клана Цзян непременно должен быть наследник... Цзинь Лин, конечно, считается, но он, в первую очередь, наследник Цзинь... А Яньли пока ещё рожать не собирается…
Цзян Чэн даже отскочил от него.
— Ты совсем умом тронулся?!
Вместо ответа Вэй Усянь молча упал лицом в кровать и не шевелился. Тлен опустился на него подобно одеялу. Мерзкому такому одеялу из дешёвой ткани, которое притащили с холодного ветра и укрыли им.
— Ладно, прости, тебе сейчас тяжело, а я тут обзываюсь. — Цзян Чэн погладил его… её по голове. — Мы придумаем, как с этим справиться, слышишь? Только не расстраивайся так.
Он... она повернулась на бок и жалобно посмотрела на Цзян Чэна. Но вдруг выражение лица её изменилось, и Усянь захихикала.
— Ужасно, я не думал, что впервые смогу потрогать женскую грудь, когда она будет буквально МОЕЙ. Ужасно, Цзян Чэн. — Она нервно смеялась.
Цзян Чэн притянул её к себе и бережно обнял, продолжая поглаживать.
— Вы такая глупая, дева Вэй. Прямо-таки как ваш «брат».
— Ты, кстати, тоже можешь, я разрешаю. Хоть узнаешь, что такое женская грудь. — В любой сложной ситуации Вэй Усянь предпочитал шутить и ехидничать, лишь бы с ума не сойти. Но любимый шиди не оценил и влепил ей подзатыльник.
— Ты сейчас доболтаешься.
— АЙ! Я к тебе со всей душой, а ты! — Она обиженно надулась и отодвинулась. Черты лица Вэй Усяня тоже немного изменились, стали более плавными и округлыми. Самое забавное, что, кажется, в росте он вообще не убавил после превращения. Зато в плечах — да.
Хотя что-то ему подсказывало, с его родными плечами, возможно, грудь держать было бы легче.
— Она такая тяжелая... Бедные девушки.
— Вэй Усянь открывает для себя мир женщин. — Цзян Чэн рассмеялся.
— Ах, все красавицы, которые мне нравились... Что если я так никогда и не смогу познать любовь? — она обхватила лицо ладонями.
— Ты можешь быть с женщиной. — Цзян Чэн повалился на кровать, глупо улыбаясь.
— Но я не смогу познать её по-мужски!!!
— В любом состоянии, будь ты мужчиной или женщиной, ты что-то теряешь и чего-то не получаешь. Угомони страдания, оно того не стоит. Зато опыт ценнейший! — голос был полон восторга. — Мы тебя вернём в прежнее тело, и ты будешь первым человеком, побывавшим по обе стороны, соберёшь в себе Ян и Инь.
— Ага, и никто мне не будет нужен, — пробурчала Усянь.
— Тебе это так важно?
— Но я же мужчина! — минута молчания. — Был... Конечно, я иногда мечтал о красавице-жене и всяком, том самом...
— Ты совсем не веришь, что тебя удастся вернуть?
— Не знаю, Цзян Чэн. — Тяжёлый вздох. — Но сейчас нужно придумать, что сказать адептам, почему учитель Вэй пропал.
— Правда не пойдёт? Или это позорно? — Цзян Чэн вновь рассмеялся, получив в ответ укоризненный взгляд. — Ладно-ладно, просто уехал проводить очередной эксперимент.
— На неопределенный срок... Придётся и правда проводить эксперименты... Слушай, как думаешь, у Ланей, в их огроменной библиотеке, может быть ответ? — она даже подскочила, отчего ханьфу сбилось, приоткрывая ключицу и верх одной из грудей. Но Усяню было плевать. Он даже не думал, что отныне не всё так просто и не обращать внимание на подобное... кхм.
Цзян Чэн же среагировал мгновенно — поднялся, поправил её одежды и лёг обратно, медленно заливаясь краской.
— Если раньше я бы сказал, что у Ланей есть всё, то теперь я даже не уверен.
Усянь неожиданно восторженно взвизгнула.
— Но пойти посмотреть стоит. Представляешь, у меня будет больше возможностей выводить из себя Лань Чжаня! — она весело расхохоталась. — Ты только представь, какая у него будет реакция, когда к нему прижмётся нежное женское тело. Ну... почти нежное.
Цзян Чэн с такой силой закатил глаза, что даже они краснеть начали.
— Ты теперь не Вэй Усянь, помни об этом и не позорься!
— Не отбирай у меня ещё и имя моё! — возмутилась она.
— Повезло же Ланю, — тихо размышлял Чэн, подперев щёку рукой. — Сидишь, молчишь, строишь грозный вид, а к тебе и невеста сама едет, и уважаемый статус отвоёвывать не надо.
— Невеста? Не смей!!! Никаких невест! — взвизгнула она. — Да за такого, как Лань Чжань, никто в своём уме замуж не пойдёт!
— Так ты и не в своём уме.
— Если мне всё же придётся выходить замуж, то единственный за кого я согласен — глава ордена Юньмэн Цзян. — Усянь скрестила руки на груди и гордо задрала нос.
— Потому что я знаю, кто ты на самом деле, таинственная незнакомка, и не трону тебя? — Он усмехнулся.
— Потому что Я знаю, кто ТЫ.
— В смысле? — во взгляде Цзян Чэна проступило полное непонимание.
— Мы с тобой росли с самого детства, я знаю тебя со всех сторон. Как и ты меня. Мы знаем, как друг с другом уживаться. Вот и всё.
Поняв наконец её идею, Цзян Чэн одобрительно кивнул. Но вдруг застыл, распахнув глаза.
— Этого лучше не допускать, а то придётся заводить детей.
— Мне при любом муже придётся заводить детей. Никаких мужей!
— Только жены!
— Смешно тебе. — Вздохнула. — Сейчас как посмеюсь! — она кинулась на шиди и защекотала его. Даже в женском обличье Вэй Усянь по духовным силам превосходил Цзян Чэна, и это удалось легко. Содрогнувшись, тот забрыкался, отбиваясь.
— Женщин бить нельзя, но, если будет нужно, я тебе врежу!
— Врежешь — подерёмся!
Ханьфу Вэй Усяня опять СЛИШКОМ провокационно распахнулось. Цзян Чэн попытался прикрыть её, но от щекотки рука дрогнула, и вышло наоборот...
Коварно расхохотавшись, Усянь пощекотала ещё. Помирающий от смущения и напряжения Цзян Чэн, заливался краской всё сильнее и пытался скинуть с себя воинственную деву.
Она, наконец, позволила ему это и с удобством развалилась на кровати, опять не думая о внешнем виде. Нет, её точно нельзя было выпускать за пределы комнаты...
— Бессовестная. — Цзян Чэн свернул её в рулет одеялом и придавил собой край, чтобы не выбралась.
— Эй! Ты чего творишь?!
— Вот как научишься следить за своим телом и за тем, как ты его показываешь, вот тогда выпущу.
— А как я научусь, если буду завёрнут в одеяло?
— ЗавёрнутА.
— Нет. Я мужчина!!!
— Ну так пойди об этом всем заяви!
— Никуда не пойду, буду страдать в одиночестве…
— Давай решим сразу: учитель Вэй уехал. Кто ты?
— Я как минимум родственник. По лицу всё видно.
— Родственница Вэй Усяня. Какой кошмар.
— Ага, с совершенно таким же характером. — Она хмыкнула.
— О твоих родственниках ничего неизвестно. Можно сделать вид, что ты искала выживших, хоть кого-нибудь. Но случилось нечто страшное, у тебя шок, и тебя лучше не трогать, а обеспечить одеждой и морально поддерживать. Ты должна будешь дождаться Вэй Усяня, но не сможешь усидеть и рванёшь за ним.
— И, возможно, кто-то из нас больше никогда не вернётся...
— Я надеюсь, вернётся тот, кому нужнее.
— Я хочу вернуться. Самим собой. — Она дёрнулась, желая выбраться из одеяльного рулета.
— Я тебя выпущу, но что ты первым делом сделаешь? — Цзян Чэн приподнял бровь.
— Что?
— Проследишь за одеждой!
— Зачем?
— Сейчас мы не братья, а мужчина и женщина. А у тебя теперь очень привлекательное тело, — произнёс он тихо и вздохнул.
— Ладно. Я постараюсь. Но об этом думать непривычно. Мне нужна женская одежда. Причём больших размеров... Интересно, хоть где-то ещё можно найти деву ростом почти 56 цуней?..
— Я попрошу слуг, чтобы перешили одежды ордена на тебя. — Цзян Чэн выпустил её из кокона. — Главное сбеги незаметно в комнату Усяня и придумай легенду пострашнее, что с тобой такое случилось, что ты осталась без одежды, а потом каким-то образом оказалась в одежде Усяня... идея! Он нашёл тебя, дал свои одежды и направил в орден.
— Ладно. Придумаю что-нибудь.
Вдруг, вскочив на ноги, Усянь коварно усмехнулась. Распахнула ханьфу, покачала перед шиди телом, запахнулась обратно и убежала, хохоча.
Вид её качнувшейся груди и бёдер ещё долго стоял перед глазами главы ордена. Поэтому только после ставшей крайне необходимой медитации он послал слугу на помощь «бедной пострадавшей деве», приказав предоставить ей всё, что может понадобиться женщине...