Новая квартирантка Мальва Морео, настаивавшая, чтобы к ней обращались исключительно странным прозвищем «Малефика», не понравилась Марте сразу. Чувствовалось, что выдуманное имя – далеко не единственное и даже не худшее чудачество этой высокой и худой, будто иссохшее дерево, женщины. Но в тот год жильцов у них было немного, половина квартир в апартаментах простаивали пустыми, а чудачка, по ее же словам, не намеревалась задерживаться. Кроме того, многие обитатели апартаментов были со своей чудинкой: от кинозвезды Хильды Гримм, превратившей свою квартиру в музей собственных экранных образов, а наедине с собой то ли проговаривавшей монологи из сыгранных ролей, то ли болтавшей с воображаем собеседником, и до резчика по дереву Джепетто, бежавшего из Италии в разгар военных лет вместе с парализованным после травмы восьмилетним сынишкой Чарли. Мальчик уверял, будто он не сын, а одна из вырезанных отцом из дерева марионеток и обожал сочинять небылицы о якобы пережитых до миграции приключениях, а еще был на редкость дерзким и нахальным со старшими, но Сильван, конечно же, проникся к итальянской семейке сочувствием. Потом Джепетто сошелся с другой квартиросъемщицей, недавно начавшей врачебную практику Марией Венто, по-добрососедски помогавшей ему с лечением и воспитанием Чарли – и в первом, кажется, даже с некоторым успехом. В результате в новый дом переехали уже втроем. В глубине души Марта была благодарна Джепетто за то, что он сам решил съехать из апартаментов раньше, чем ей потребовалось искать повод попросить его об этом: словно итальянцу мало было разбаловать собственного сына до хамства и неуправляемости, пусть и ограниченной болезнью, он еще и Синди жалостливо портил, подсовывая свои вырезанные из дерева игрушки и безделушки – а девчонка с малых лет смекнула, как из чужой жалости извлекать выгоду. Нельзя было назвать Синди общительной или проницательной, напротив, она порой напоминала пугливого лесного зверька, а человеческому обществу предпочитала компанию втихомолку прикормленных мышей и птиц-мусорщиков, но зверька, бесспорно, симпатичного. Этакая милая простушка с русыми косичками и невинным взглядом ясных глазок – Марта, наверное, и сама бы этому верила, если бы не помнила, что Эмили была точно такой же! Но кто еще понимал, что девчонка не просто так разыгрывает кротость и угодливость? Многие жильцы попадали под ее обаяние.
Не стала исключением и жутковатая госпожа Морео. Как рассказала матери Дезире, едва встретившись в день въезда, Синди с показной услужливостью предложила помочь отнести в комнату вещи, скорее всего, просто пытаясь по уважительной причине «отстать» от сестер и не идти в школу втроем. О чем бы они тогда ни разговаривали, Морео, казавшаяся такой нелюдимой, к девчонке прониклась симпатией.
Но проблема была даже не в этом. И не в ручном граче, которого жиличка тихо протащила в одной из коробок – птица периодически хрипло каркала из-за стен и третировала кота Люция, если они вдруг случайно пересекались на прогулке, но в отсутствии других квартиросъемщиков, это Марта еще стерпела бы. Возможно, на любви к птичкам Синди с Морео и сошлись… Все это еще казалось мелочами.
Не заставил себя долго ждать случай, после которого Морео вскоре съехала – успев, однако, сначала напугать Марту всерьез, как женщина ни пыталась скрывать подобные эмоции. Чудачество чудачеством, но заподозрить кого-то в опасном сумасшествии – уже совсем другое дело!
Вечер обещал быть ничем не примечательным, Марта уже почти закончила ежедневные дела, когда в квартиру, громко рыдая на бегу, ворвалась Дезире. Обычно никто из дочерей не позволял себе подобного, но замечание застряло у Марты в горле, стоило только остановить взгляд на бледно-серой маске ужаса, в которую превратилось лицо Дизи.
- Что произошло? – метнувшись навстречу, женщина положила руки на плечи дочери, но та только отчаянно замотала головой и зарыдала еще безумнее. Поверх черноволосой макушки Марта мельком заметила нервно топчущуюся в дверях прихожей Синди и, строго переведя взгляд, еще раз спросила. – Что произошло?
- Я не знаю точно… – пролепетала Синди, тоже порядком испуганная, но не особенно более чем всегда, когда от нее требовали объясниться.
- Ты снова таскаешь домой лягушек, чтобы издеваться над сестрами? – без особой надежды, но все же с максимальной жесткостью в голосе предположила Марта. Но ни Дизи, ни даже впечатлительная Стейси не рыдали из-за мышей и лягушек ТАК. Хотя особенно громкий и протяжный всхлип-стон дочери при этих словах прозвучал весьма подозрительно… – Только не смей мне лгать!
- Это правда, матушка. Я работала в саду рядом с верандой, а Мэлф… госпожа Морео читала вместе со своим вороном на скамейке, когда пришла Дизи и… споткнулась о лейку, которую я оставила на ступенях. Я сразу попросила у госпожи Морео прощения, что вода плеснула в ее сторону…
Синди замялась, а Дезире, обхватив мать за пояс и уткнувшись лицом в грудь, тихонечко заскулила.
- И что? – сама уже начиная ощущать мутный необъяснимый страх, поторопила Марта.
- Наверное… наверное… это просто шутка была, неудачная. Дизи отказалась извиняться, сказала, что только я виновата, что оставила лейку… И, наверное, Мэлфи не понравилось, что Дизи мне о ней говорила, когда мы стояли на крыльце – если она случайно услышала.
- Шутка?
- Она сказала, что от дурных и лживых слов язык у детей становится таким скверным, что слова на нем будут превращаться в жаб и гадюк.
Дезире вместо приглушенного поскуливания разрыдалась с новой силой, окончательно заставив мать непривычно растеряться. Дизи было уже двенадцать – далеко не тот возраст, когда дети ее продолжают верить в подобные сказки!
- Неужели обязательно воспринимать всерьез слова какой-то ненормальной? Кажется, я вам всем велела держаться от нее подальше! Синди! Отправляйся на веранду и прибери все за собой, пока еще чего-нибудь не случилось из-за твоей привычки бросать вещи! С Морео я еще поговорю… А ты, Дизи, разве тебе пять лет, чтобы верить в такие глупости?
Ни утешения, ни увещевания, ни даже строгие требования прекратить истерику не помогали. Вернее, рыдания-то удалось успокоить – а может, дочка просто выдохлась – но Дезире по-прежнему была страшно перепугана и не могла произнести ни слова. Пару часов спустя Марта уже утвердилась в мысли, что без врача тут не обойтись, когда в квартиру вернулась смущенная Синди, а за ней неторопливо скользнула Малефика… Мальва Морео.
Домашнее платье на квартирантке было таким же глухим, узким и черным, что и пальто, на острые плечи поверх она набросила большую черную же шаль, а острые уголки платка в волосах загибались вверх, будто лунные рожки. Дезире, дернувшись, прижалась к матери.
- Пожалуйста, – тихо пролепетала Синди.
- Эта милая девочка попросила меня сказать, что я говорила не всерьез. Вот уж не подумала бы, что кто-то еще может поверить, будто слова действительно могут во что-то превращаться. Разве я похожа на фею из сказки? Хотя как по мне, гадости у людей за спиной и клевета – и без того куда отвратительнее, чем любые животные.
- Почему вы вообще позволяете себе морочить голову моим дочерям, госпожа Морео? – едва сдерживая звон в голосе, холодно спросила Марта. – Да еще и запугивать детей безумными байками?!
- Как по мне, всем было бы только лучше, если бы эта ваша дочь научилась попридержать немного свой язык, но раз уж Синди действительно этого хочет, я готова вас успокоить. Почему люди охотнее верят в какие-то проклятья, чем в то, что каждый всего лишь получает по заслугам? К тому же я ничего не говорила обо всех словах, только о лживых и гадких. Это все равно, что не говорить вовсе?
- Не вам решать, кто и чего заслуживает! – отрубила Марта. – Дизи?
Девочка проглотила ком и все же, пристально глядя на Морео, как на змею, хрипло заговорила:
- Я просто пришла напомнить Синди про ключи от кладовой, как ты просила, мама. И… и разозлилась, когда она опять начала тупить, вот и ударила по этой дурацкой лейке. Всего-то несколько брызг долетело! И вообще, если все должны говорить правду, то почему я не могу сказать, что думаю – и что ты сама велела Синди меньше подлизываться к этой… госпоже Морео.
- Если это мелочь, к чему было пытаться оговорить Синди?
- Достаточно! Не смейте указывать ничего моим дочерям, вы посторонний человек и совершенно ничего о нашей семье не знаете. Я… прошу прощения за Дезире, если она была бестактна. Впредь если возникнут какие-то претензии к любой из моих дочерей, можете высказать их мне лично, а с ними я сама поговорю, если потребуется.
Не знает ничего, кроме того, что ей могла уже наплести Синди, похоже, весьма воодушевленная появлением такой взрослой подружки, готовой вставать на ее сторону за одни только ясные глазки и показную почтительность.
- Едва ли в этом будет необходимость, я уже подыскала себе другое жилье в городе. А ей стоит извиниться, прежде всего, перед сестрой, – буквально подтвердив последние мысли, ответила квартирантка. – Может, и вам тоже.
Синди, испуганно встрепенувшаяся под вопросительным взглядом Марты, тут же замотала головой.
- Я… вовсе нет! Это все случайность… мне правда не стоило оставлять лейку на проходе!
- Не будем считать твою сегодняшнюю просьбу, за мной все еще благодарность для тебя, малышка, – со смягчившейся улыбкой обернулась к девчонке Малефика. – Мой новый дом на центральной торговой улице – прямо над ателье «Подарки феи», которое я недавно открыла. Так что если тебе, действительно тебе, что-то будет нужно, не стесняйся обращаться, я постараюсь помочь, чем смогу. Благодарить за усердие и почтительность не менее справедливо и важно, чем наказывать за дерзость.
- Я попросила вас! – с нажимом повторила Марта. Опять эти глупые намеки на сказочных фей… от особы, которая больше напоминала демоницу или принявшую человеческий облик рептилию. – Не морочьте никому из девочек голову. К тому же у Синди есть все, в чем она нуждается.
Если бы Морео сама не объявила, что намерена съехать, Марта уже готова была этого потребовать. Если бы решилась, как ни странно было об этом думать. Марта никогда в жизни не жаловалась на недостаток твердости характера, но мысль разозлить эту явно подступившую к грани безумия женщину вызывала естественную опаску.
И с Синди придется еще побеседовать на тему того, как стыдно ей должно быть прибедняться и клянчить себе подачки, позоря семью. Им доводилось переживать и худшие времена, но не хватало только, чтобы девчонка привыкла манипулировать людьми, строя из себя несчастненькую. Сильван потакал ей, Джепетто… но теперь Синди уже не маленький ребенок и должна бы понимать, как вести себя.
И не быть такой легкомысленной, чтобы прельщаться на подарки странной женщины, которая сама себя называет прозвищем Малефика.