Стейси Тремейн еще в детстве мысленно смирилась с тем, что вечно будет оказываться для мамы сплошным разочарованием. Родители, а мама особенно, верили в нее, считали куда одареннее, чем девочка когда-либо была. Сама-то она смирилась, а вот мама так и не признала, что ожидала слишком многого. Хорошо, что в их семье была Дезире, куда более способная – и куда более желающая – оправдывать надежды. Дизи было просто – с цепким умом и разнообразными талантами. Даже Синди, которой приходилось отнюдь не легко, все равно жить было проще, потому что от Синди ничего и не ждали, ее не ругали за тройки – мама просто пожимала плечами и повторяла, что у Синди нет способностей, потому-то ее в семье и приучают к несложному бытовому труду, а если вдруг что-то тяжело давалось Стейси, ей приходилось до бесконечности посещать дополнительные занятия! Запоминать наизусть множество всего, хотя почти ничему так и не понимая значения. В результате она обычно справлялась и мама в очередной раз решала, что ее старшая дочь все же талантлива, просто рассеяна и слабохарактерна…
Или просто говорила так, на самом деле все понимая и лишь пытаясь скрыть разочарование. Но мама и представить не могла, как разочарует ее Стейси в итоге! Самой девушке до определенного момента было этого не представить.
После окончания школы ничего в жизни Стейси особенно не изменилось. Ей удалось поступить в колледж, который предложила мама – дополнительные занятия и репетиторы принесли свои результаты, так что ей все-таки предложили стипендию – и посещать занятия, не переезжая из семейных апартаментов, ездить приходилось подальше, чем в школу, но много времени это не занимало. Для кого-то в студенчестве жизнь начинает идти совершенно по-новому, но Стейси совсем не чувствовала себя повзрослевшей или более самостоятельной. Как это было в и старших классах, она старалась, как только могла, но, видимо, только мама понимала смысл всего этого. За единственным исключением мама ведь всегда в итоге оказывалась права…
С Синди Стейси никогда особенно близко не общалась. Не потому что никак не могла простить детских пакостей, памяти о том, что папа отчего-то любил Синди сильнее всех, или своей зависти к тому, что сестре не приходится вечно стараться оправдывать какие-то надежды – в отличие от Дизи, она не испытывала и антипатии. Просто их жизни проходили рядом, но будто бы параллельно, неясно, о чем вообще можно было говорить между собой, кроме как на повседневные бытовые темы. Совершенно неожиданно было в один из вечеров увидеть Синди, с опасливым смущением прошмыгнувшую в ее комнату. Конечно, сестра время от времени приходила помочь с уборкой, если Стейси и Дизи были слишком заняты, но не во время же, когда в этой самой комнате пытаются заниматься!
- Чего тебе? – с легким раздражением спросила Стейси, хотя отвлечься от неразборчивых конспектов – как бы и не по своей вине – в глубине души была только рада. – Я занята.
- Извини, не хотела мешать, – привычно пролепетала сестра.
- Говори, что случилось, раз уж ты уже помешала!
Синди выдохнула, полуприкрыв глаза.
- Ты не могла бы зимой одолжить мне твое прошлогоднее сиреневое платье?
- Зачем это ТЕБЕ нарядное платье? – не столько из подозрительности, сколько из любопытства и желания оттянуть время, недоверчиво уточнила Стейси. – Ты же никогда не участвовала в школьных праздниках!
Персиковое личико Синди вспыхнуло смущенным румянцем.
- Остался всего один учебный год, чтобы хоть раз попытаться и поучаствовать… Даже чтобы просто присутствовать там, нужен подходящий наряд, а я даже материал или уцененное платье с распродажи купить не смогу. Я подумала, что ты ведь не собираешься больше его носить…
Платье действительно безнадежно выйдет из моды раньше, чем появится соответствующий повод, не одеваться же одинаково два раза подряд, а для Синди мода значения и не имеет…
- Возможно, но платье все равно очень дорогое. Оно, собственно говоря, не мое, купила-то его для меня мама, а ей может и не понравиться, что я его одалживаю. Что, если ты его испачкаешь – ты же совсем не привыкла беречь дорогую одежду! – или испортишь, пытаясь перешить? Я… ну, не хочу ее расстраивать!
Конечно, мама может и не вспомнить о платье – но может и вспомнить! Пусть и заботясь о собственном благе дочерей, но мама была человеком достаточно жестким и строгим, чтобы не спорить с ней лишний раз и тем более, не вызывать у нее недовольства. Это Синди к такому и не привыкать, но Стейси-то риск получить выговор пугал по-настоящему, и ради чего? Хм… А ведь и правда – что она могла бы получить с этого?
- Да…
Сестра поникла, а Стейси в нервной нерешительности покрутилась на стуле и, понизив голос, все-таки продолжила:
- Но, знаешь, я бы правда хотела тебе помочь… если ты тоже для меня кое-что сделаешь и, конечно, если все это останется в секрете!
- Конечно же!
- Мне нужно посещать вечерние занятия для дополнительных зачетных единиц в аттестат – по совершенно бесполезным предметам, а у меня и на необходимые уходит куча времени! Пока еще многие преподаватели меня даже не видели, так что ты могла бы присутствовать там от моего имени. Это уже после школьных занятий, так что ты успеешь.
- Но у меня есть дела в апартаментах. Я же не могу доделывать их ночью… ну, может быть, могу, но что, если матушке вдруг срочно что-нибудь понадобиться. Я же почти не ухожу из дома по своим делам – и матушка была против, даже когда я хотела летом найти работу. Как ей объяснить, почему меня нет дома?
- Так на этот случай стоит придумать отговорку, куда тебе все же понадобилось уйти. Я скажу, что забыла что-то утром из книг или вещей – и попросила тебя привезти – не знаю!
- Матушка всегда говорит, что жить следует честно…
- Тебе нужно мое платье или нет? Может, пойдем и честно у нее спросим, могу ли я отдать его тебе? – капризно переспросила Стейси. Эта девица сперва тайком прокрадывается сюда с просьбами, а потом что-то еще болтает о честности! При том, что от нее, как обычно, ничего сложного не требуют. То есть, конечно, Синди теперь придется поспешно доделывать свои домашние дела поздним вечером после занятий – но вся эта возня с сортировкой белья и протиранием пыли голову никому не напрягает, а если в учебе хоть иногда не делать пауз, то мозги, пожалуй, вскипят. – Так что?
Кажется, если бы Стейси не задавала вопросов, а просто сказала, что сестра что-то должна для нее сделать, та просто автоматически подчинилась бы. Но и, случись что, честно выложила бы маме, что выполняла просьбу, а такое могло закончиться еще хуже. Поэтому пришлось, нетерпеливо хмурясь, дождаться согласного, пусть и неуверенного, кивка.
Долгое время эта спонтанная идея выглядела отличным решением – и все действительно шло по плану. Если пару раз матушка и замечала отсутствие Синди, решив дать ей какое-то срочное поручение, то спокойно принимала объяснения, что Стейси забыла дома книгу или попросила сестру привезти шляпку или перчатки вместо случайно потерянных. На вечерних занятиях никто и вовсе не обратил внимания на «самозванку», а у Стейси наконец-то появилось свое личное время, чтобы освоиться в студгородке и даже приятельски сблизиться с некоторыми студентами.
А еще с Паулем.
Пауль, правда, не был одним из студентов. Ему принадлежала небольшая недавно открывшаяся кофейня-кондитерская, в которой их небольшая компания любила иногда посидеть, если случалось свободное время после занятий. Уютное местечко с невероятно вкусной выпечкой и обаятельным юношей, совмещавшим обязанности владельца, пекаря и продавца, казалось, могло бы пользоваться и большим успехом, но студенты предпочитали более шумные и многолюдные заведения, такие, куда даже тайком от мамы Стейси все еще не решилась бы приходить. Зато в кондитерскую старалась заглядывать почаще – и с приятелями, и иногда одна. Не стоило, наверное, удивляться, что Пауль вскоре запомнил ее, пусть даже не зная имени.
В день, когда он заговорил, Стейси оказалась единственным посетителем.
- Не хотите попробовать пирожное по новому рецепту в качестве комплимента постоянному клиенту, мэм? – весело, но без особой уверенности предложил он, пока девушка раздумывала над заказом. А в ответ на недоуменный взгляд беспомощно улыбнулся и вскинул руки. – Я впервые решил добавить в меню что-то по своему собственному рецепту, а не маминого, поэтому хотел сначала узнать мнение.
- Не то, чтобы я разбиралась…
В семье Тремейн сладости не были особенно популярны, мама считала, что от них у дочерей непременно появятся прыщи, однако без особой пристальности следила, на что Стейси тратит свои карманные деньги, так что можно было покупать их, чувствуя одновременно виноватую опаску и особое странное удовольствие от своей «вольности». Наверное, из-за этого с возрастом это так и осталось личным безобидным пороком – смущало, что кто-то, пусть и без осуждения, обратил на это внимание.
- … Но это очень мило с твоей стороны, отказаться трудно.
Кем бы ни была мама Пауля, создавшая рецепты для обычного меню кондитерской – до этого момента Стейси и не знала, что рецепты здесь авторские – но превзойти ее определенно было трудно. Это заставляло чувствовать к юноше солидарность – слишком уж часто Стейси думала о том, что сама недостаточно хороша для своей семьи… вот только в ее семье никто при этом не создавал ничего настолько же великолепного, возможно, для Пауля это, напротив, был лишний повод гордиться. И мотив развивать таланты с настоящей увлеченностью.
- Так… у вас семейное кафе? Я не видела твою маму здесь ни разу, – зачем-то завязала разговор девушка, получив свой заказ вместе с небольшим пирожным, украшенным золотисто-оранжевыми цукатами.
- Нет, мэм, исключительно мое собственное, – Пауль с улыбкой покачал головой. – Я переехал в ваш город в прошлом году, чтобы его открыть. Мама известный повар и ресторатор на юге, я работал на нее какое-то время, но теперь хочу себя попробовать в свободном плаванье. Хотя пока не особенно успешно…
- По-моему, у тебя превосходно получается! – во всяком случае, неуверенно отломанный вилкой кусочек пирожного точно был превосходным. – Я не была в ресторанах твоей мамы, но в нашем городе, наверное, никто не продает такую прекрасную выпечку…
- Спасибо. Да… дело не совсем в этом. Наверное, мне следовало нанять помощника для работы за прилавком, но это замкнутый круг – кафе не приносит достаточно прибыли, пока я не могу этого себе позволить, а получить достаточную прибыль не могу, потому что сам не справляюсь один. В семейном бизнесе с только своими обязанностями было куда проще, наверное, это естественная цена свободы и самостоятельности.
Стейси и представить бы себе не могла такой отчаянной смелости, чтобы переехать в другой город одной! Как бы ни приятно было порой увиливать от строгих правил, по которым жили мама и Дизи, но как можно было постоянно обходиться без этого? Кроме того, она-то ни в чем не была хороша настолько, чтобы открывать собственное дело…
- Ты просто не можешь не добиться успеха – нашему городу слишком не повезет, если ты разочаруешься и махнешь на нас рукой! – уверенно заявила девушка. – Если даже пробные рецепты у тебя не уступают семейным, не могу даже представить, насколько великолепными они могут быть в потенциале. Честно… м-м, меня зовут Анастеси. Или лучше просто Стейси… я кажусь какой-то старой, когда ты обращаешься ко мне «мэм».
- Сожалею, пока я на работе, мне не стоит разговаривать неофициально. М… мадмуазель Анастеси.
- Так лучше было бы поговорить, когда ты не на работе? – зачем-то брякнула она и тут же испуганно примолкла.
Есть вещи, которые свели бы с ума не только маму! Такого и компания приятелей по колледжу точно не поймет… Наверное, лишний сахар все же как-то странно влиял на мысли и поступки.
Несколько секунд они почти с испугом смотрели друг на друга. Наверное, прокручивая в голове одинаковые мысли о том, что сейчас в кондитерской, по крайней мере, нет других покупателей, поэтому чуть менее страшно сказать что-то определенно лишнее. Чуть менее…
- Я был бы рад пообщаться в нерабочее время, – наконец осторожно уверил Пауль и со смешливой искоркой в голосе добавил. – Но, к сожалению, это будет нерабочее время и лучшего кафе, которое я знаю в окрестностях!
Прикрыв глаза, Стейси глуповато улыбнулась. Это напоминало детский полет на ухнувших резко вниз качелях, пугая и захватывая дух одновременно. Она не хотела обманывать себя мыслями, что Пауль может быть любезен с ней не только потому, что обязан быть любезен… хотя, наверное, как раз хотела бы, но такого в жизнь пока еще не случалось. Разумеется, к ней относились обходительно, но специально ее общества при этом не искали – странно было вообразить, что кто-нибудь вдруг захочет провести с ней больше времени просто так, без причины.
Если, как и любая девочка, когда-то Стейси абстрактно о таком и мечтала, не особенно надеясь на воплощение в реальность, то представляя этого «кого-нибудь» скорее похожим на Анри, который был почти как сказочный принц. Только вот принцессы в сказках на саму Стейси похожи не были, поэтому даже в фантазиях все как-то не клеилось. Пауль же был человеком совершенно не того круга… и для юноши, совершенно не похожего на Анри, человеком на удивление приятным. Словно бы и не нужно было быть красавчиком из влиятельной семьи с превосходным образованием и наградами за конный спорт, чтобы производить головокружительное впечатление. Даже обслуживая людей в пекарне… лучшем кафе окрестностей, а скорее – всего города!
Конечно же, решиться еще и всерьез действительно предложить ему встретиться, у Стейси не получилось. Сам Пауль и подавно не мог себе такого позволить – к большому ее мысленному сожалению. Девушка просто продолжила приходить в кондитерскую, правда, теперь незаметно предпочитая посещать ее без компании – и, если не было других посетителей, иногда позволяла себе непринужденную болтовню. Помимо матери – известного ресторатора у Пауля оказался отец-музыкант, пластинки которого иногда проигрывались в зале-кафе, но в стилях музыки, выходящей за рамки «школьной классики» под рояль, Стейси уже честно не разбиралась, так что не могла сказать, насколько джазовый музыкант талантлив. По словам Пауля, степень известности его родителей в родном городе почти не отличалась, пусть и в совершенно разных направлениях. Кажется, у них в семье были очень теплые отношения – судя по тому, как он скучал… и тем непонятнее для Стейси было решение переехать, да еще так далеко от них. Все же… детские воспоминания о собственном отце заставляли думать, что он среди дочерей выделял Синди, мама по понятной причине могла гордиться Дизи, вот и получилось так, что у Стейси ни с кем особенной привязанности не было, особенно такой теплой и веселой, как представлялась по рассказам Пауля о его семье – а она при этом все равно не мыслила себя… по отдельности.
Разумеется, она ни с кем не говорила о Пауле. Реакцию мамы или даже Дизи представить себе было невозможно, приятели по колледжу сочли бы это чрезмерной причудой и принялись бы подшучивать… не с Синди же было откровенничать! Хотя Синди, наверное, могла бы и выслушать и даже сохранить в тайне – просто потому, что ни с кем больше на личные темы не разговаривала – но что Синди может понять? Ей было проще. Ей даже…
Даже если бы это Синди встретила юношу вроде Пауля, мама вполне могла бы счесть его неплохой для нее партией – ведь от Синди ничего, кроме практичного трудолюбия, никогда и не требовали, а семья Пауля, хоть и не их круга, в своем собственном кругу вполне преуспевала. Не такой уж и плохой вариант, если, по мнению мамы, для «своего круга» сама Синди не особенно-то годилась. Почему-то от мыслей об этом накатывало особенное раздражение. Благодаря сестренке Стейси вообще могла видеться с Паулем в свободное время так, чтобы никто этого не знал – и все равно, будто Синди мало было быть, сама того не осознавая, самой хорошенькой среди них, так, получается, она еще и не рисковала бы разбить маме сердце, если бы это ей понравился юноша вроде Пауля! То, о чем сама Стейси даже мечтать никогда не посмела бы, мама весьма ясно дала понять, чего ждет…
Стать разочарованием до такой степени девушка все же не была готова.
Поэтому и старалась не думать о том, что возвращается снова и снова в кафе-кондитерскую не только потому, что Пауль готовит самую вкусную в городе выпечку, а радуется возможности поболтать с ним не только потому, что он милый и веселый. То, как мало он походил на героя романтической истории, невольно успокаивало и помогало в это верить. Казалось, это может продолжаться вечно, тем более, ее маленькая хитрость – отправить на факультативные лекции Синди, чтобы получить больше свободного времени – оказалась весьма успешной. Хотелось бы, наверное, чтобы это так все и оставалось.