О единственном визите в магазин под названием «Подарки феи» Аврора Розен неожиданно вспомнила незадолго до своего шестнадцатилетия. Она почти уже проснулась и лежала утром в кровати, отвлеченно любуясь, как в полупрозрачной розовой занавеси балдахина играют солнечные лучики, позволяя вообразить, будто лежишь внутри рассветного облачка из нежной дымки. Утро было из тех, что словно обещают – скоро должно случиться что-нибудь хорошее, а Авроре казалось, что оно и само по себе уже делало жизнь гораздо счастливее. Родители и гувернантки старались изо все сил ради нее, сколько девочка только себя помнила, но повлиять на то, насколько хорошим будет наступившее утро, не могли даже они.
К сожалению, с этим у Авроры периодически бывали проблемы. С самого детства вместо обычных снов и пробуждений ее одолевали то внезапные наплывы сонливости, заставлявшие валиться с ног порой средь бела дня, то, наоборот, мучительные часы бессонницы, когда до самого рассвета Аврора могла проворочаться в кровати, так и не сомкнув глаз из-за сущей мелочи вроде попавшей под пуховые матрасы бусинки, то – и это, пожалуй, было хуже всего – зыбкие кошмары при пробуждении, когда собственное тело оказывалось непослушным, будто мертвое, и приходилось переживать бесконечно тянущиеся мгновения не в силах даже вскрикнуть от испуга и разбудить мадам Флору. В детстве, когда такое случалось, Аврора страшно пугалась, страх смешивался с остатками сновидений и проникал в реальность таящимися в темноте призрачными монстрами, и потом девочка долго-долго, даже после того, как проходило мертвое оцепенение, могла только беззвучно плакать, не решаясь ни всхлипнуть, ни даже громко вздохнуть – что, если ужасы услышали бы и добрались бы до нее раньше, чем мадам Флора? Но, как это ни странно, со временем можно привыкнуть к чему угодно, теперь она была уже достаточно взрослой, чтобы понимать иллюзорность «монстров», так что и при дурных пробуждениях могла просто дождаться, когда отпустит странная скованность. Без окрашивающего страха остатки вырвавшихся из сна в реальность видений становились вовсе не чудовищными, а порой даже весьма живописными, например, чувство, будто мягко паришь над кроватью.
Как обычные сны бывали и приятными, и не очень, так и долгие пробуждения, перемешивающие грезы и реальность, обычно им соответствовали – хорошее утро вроде сегодняшнего наступало, если Авроре повезло. Девочка даже попыталась заснуть еще ненадолго, ведь во сне можно не просто неподвижно парить в рассветном облачке, а лететь, куда захочешь, или танцевать вальс… там, в снах, был юноша, наверное, идеально подходящий для такого танца, правда, при пробуждении и даже в полудреме Аврора никак не могла вспомнить ни одной черты его внешности, только общее впечатление очаровательности. Наверное, он выглядел, как принцы с картинок детских книг, ведь именно их всегда называют «очаровательными», но в точности узнать его ни на одной из иллюстраций не получалось.
Остатки сна окончательно ускользнули, а рассветный туман окончательно приобрел не слишком жесткие, но четкие очертания золотисто-розовой спальни с белой «кукольной» мебелью.
Беззвучно заглянувшая госпожа Мэри заметила, что Аврора уже не спит, и, уже не приглушая шагов, деловито вошла в комнату.
- Ну будто в комке сахарной ваты жить! – ворчливо заявила она. – Пора бы уже перестать слушать Флору и объяснить твоему отцу, что юной девушке, которой ты становишься, уже не годится комната, будто для шестилетней малютки!
Иногда сама Аврора готова была с ней согласиться, но вещи и игрушки казались слишком уж очаровательными, чтобы от них отказаться. К тому же и родители, и мадам Флора так хотели ее порадовать, когда старались идеально здесь все устроить и когда дарили ей подарки.
- Но мне нравится сахарная вата, – слабо улыбнувшись, заверила девочка, пока Мэри привычными до ритуальности движениями проводила ежеутренний осмотр и застегивала на ее руке надувную «манжету» для измерения давления.
Хоть Аврора и была невысокой, будто из-за своей хрупкости и вырасти как следует сил не хватило, плотненькую коренастую госпожу Мэри она обогнала ростом уже лет в двенадцать. Только так, откинувшись на подушки, пока Мэри стояла рядом с кроватью, давно уже и можно было заглянуть той в лицо снизу вверх… да и то не особенно высоко вверх.
- Много кому она нравится, но не всему же вокруг из этой ваты состоять! – чуть кривя вздернутый круглый носик, отрезала госпожа Мэри и демонстративно провела взглядом по золоченой кровати с атласными розовыми подушками и одеялом, волнам полупрозрачного розового балдахина, таким же занавескам на окне и многоярусным сливочно-белым полкам с пушистыми мягкими игрушками и роскошно наряженными тряпичными куклами. Бледно-голубые обои с узором из мелких малиновых цветочков тоже обращались в часть рассветной облачной дымки, если не всматриваться в рисунок пристально. Почти не менявшаяся с самого детства обстановка успокаивала в дни, когда у Авроры случались худшие пробуждения, привычность быстрее помогала осознать, что находишься дома и все, скорее всего, в порядке. Но обижать Мэри, которая тоже желала ей только лучшего, считая, что девушке не помешала бы и более разнообразная обстановка, тоже не хотелось.
- Как ты сегодня, принцесса? – убедившись, что физически с Авророй все в порядке, смягчилась госпожа Мэри. Она была вспыльчивой, порой из-за мелочей, но очень быстро успокаивалась, если только в недовольство не принималась подбрасывать дров не менее темпераментная и при этом куда более упрямая госпожа Флора.
- Хорошо…
Девочка почти всегда отвечала одно и то же. Если только еще в детстве не случалось так, что вовсе говорить не получалось от испуга, но Мэри легко отличала, когда «хорошо» действительно означало хорошо – поэтому сегодня тот же ответ заставил ее улыбнуться.
- Вот и отлично! Что ж, Кактусиха вот-вот заявится, чтобы помочь тебе уложить волосы и собраться к завтраку, так что мне, пожалуй, пора, – «кактусихой» госпожа Мэри называла госпожу Флору, смешливо уверяя, что это единственный цветочек, на который гувернантка действительно похожа. – Ты уже придумала, что хочешь в подарок на шестнадцатилетие, принцесса? Ну, не считая очередного кошмарного пирога от Фанни…
Госпожа Фауна была самой приветливой и милой из воспитательниц Авроры, а еще лучшим учителем музыки, что только можно себе представить, но даже самый замечательный человек не мог быть талантлив во всем, поэтому все очень старались не обижать ее… но никто при этом не рисковал и пробовать жутковатые результаты экспериментов Фауны со сладкой выпечкой. Кулинария определенно не была ее коньком, что не мешало госпоже Фауне каждый год под руководством куда более талантливого супруга самостоятельно пытаться приготовить для Авроры праздничный пирог. К счастью, на торжестве всегда хватало и других пирогов – от повара или специально заказанных в кондитерской.
Но вот чего Аврора хотела в подарок… На самом деле, ей в жизни никогда и не доводилось чего-то хотеть, все, что только получалось представить, было у девочки с самого детства, это не мешало радоваться, когда родители, воспитательницы или кто-нибудь еще дарили ей что угодно. Поэтому обычно ее даже и не спрашивали. Но шестнадцатилетие было особенным праздником, не совсем понятно, чем именно, только милые нянюшки были в этом совершенно уверены, может быть, поэтому Мэри решила сделать одно из немногочисленных исключений, каждое из которых врезалось в память лучше любого сюрприза.
Исключения…
- Можем мы еще раз заказать платье в «Подарках феи»? – спросила Аврора, когда поняла, что больше ничего все равно не придумает. Кроме того, даже при том, как много прекрасных вещей ее окружало, детское сиреневое платье, когда-то купленное у странной женщины в черном, было по-настоящему чудесным. Аврора была немало расстроена, год спустя обнаружив, что выросла из него, а новый наряд для нее заказали уже в другом ателье.
Может быть, сиреневый она и правда любила немножечко больше других красивых цветов, а может, он понравился ей как компромисс, позволявший избегать шумных ссор между госпожой Флорой и госпожой Мэри…
Однако сейчас Мэри резко перестала улыбаться.
- Твой отец уже заказал платье для праздника, маленькая принцесса, – с мягким неодобрением произнесла она. – А в подарок себе можешь выбрать какое угодно из модных журналов, посмотрим их все вместе после сегодняшних занятий – закажем для тебя в точности такой наряд, как ты захочешь.
- Но в журналах не может быть таких платьев, как в «Подарках феи»… Ателье больше не работает?
Создавая такие восхитительные одежды, странная женщина в черном уже должна была бы превратить магазинчик во всемирно известный дом моды – с трудом верилось, что она могла оставить свое дело и закрыть его! Кроме того… Могло ли настроение Мэри так резко испортиться только потому, что она не хотела разочаровывать Аврору дурными новостями?
- Не знаю! – резко ответила нянюшка, направляясь к выходу. – Признаться, я и знать о Мальве Морео ничего не хочу, для тебя это тоже было бы лучше.
Госпожа Флора, помимо помощи с прической и уроков хороших манер, учила Аврору языку, литературе и красноречию, Мэри давала уроки биологии, химии и физики, а госпожа Фауна, кроме музыки и пения, заведовала изобразительными искусствами и историей. Почти каждую минуту жизни кто-то из них троих был рядом, а вне уроков чаще двое или все трое, пусть даже Флора и Мэри не жаловали общество друг друга. Это было немного неловко, словно Аврора доставляла всем чрезмерное беспокойство, хоть с возрастом почти и перестала терять сознания от любого незначительного потрясения, родители, а с ними и воспитательницы продолжали слишком переживать за нее.
Огромный сад возле дома можно было представить настоящим лесом, иногда Аврора подолгу играла там, расставив мягкие игрушки и воображая, что это настоящие звери и птицы – ее маленькие друзья – но даже когда она не видела никого рядом, за ней самой продолжали присматривать. Кто-нибудь из воспитательниц или новая садовница Лили – родственница госпожи Флоры лишь немного старше самой Авроры, необычной красоты девушка с орехово-смуглой кожей и черными косами. С тех пор, как Лили стала работать у них, сменив старенького садовника, Аврора иногда думала, что могла бы с ней подружиться – не так-то часто в окружении появлялся кто-нибудь почти ее возраста, но совершенно не знала, как это делать и с чего начать. Лили, конечно, была любезна, но сама не демонстрировала желания общаться больше, а до сих пор все значимые люди в жизни Авроры приходили в эту жизнь сами. Может быть, общества цветов и растений этой девушке вполне хватало…
Но ни прогулки по роскошно цветущему в начале лета саду, ни занятия, ни журналы – никак не помогали отвлечься теперь от мыслей о «Подарках феи». Впервые у Авроры возникло чувство, будто воспитательницы в чем-то готовы ей отказать, пусть даже в обычных ответах на вопросы.