Малефика познакомилась с Рубиной Розен в юности, совершенно случайно, однажды встретив в парке неподалеку от университета молодую женщину с каштановыми волосами, почти не скрытыми маленькой модной шляпкой, старательно поливающую слезами образованный ручьем прудик. Вероятно, та искала уединения – в тот уголок парка редко заглядывали отдыхающие со своими пикниками и шумными играми. Как раз поэтому Мэлфи и облюбовала его для прогулок, так что присутствие рыдающей незнакомки совершенно не порадовало. В пруду уже было достаточно воды, о чем Малефика ехидно и сообщила. Люди, с которыми приключилось несчастье, плачут иначе – начавшаяся тогда за океаном страшная война приносила достаточно отголосков, чтобы узнавать людей, пораженных горем, поэтому Мэлфи сразу посчитала причиной слез незнакомки какую-нибудь сентиментальную ерунду или романтическую неудачу!
Почти не ошиблась.
Две сестренки – Альбина и Рубина Розен – были самыми обычными, даже простоватыми девушками, жизнь которых без особенных на то причин совершила резкий скачок. Сперва в старшую, светловолосую тихоню Альбину, влюбился восходящий кинорежиссер Карл Шнефрид, что позволило и совсем еще юной тогда Руби войти в недостижимые прежде круги, сестры казались себе девочками, едва ли не из дикого леса угодившими прямо к королевскому двору. В окружении новой «аристократии» Стефан Мюллер, владелец нескольких текстильных фабрик, смотрелся даже скромно – и встреча с ним оказалась главным событием для судьбы Рубины. В кругах богемы девушке не нашлось занятия, хоть ее куда больше самой Альбины увлек искрящийся калейдоскоп знаменитостей, зато лишь немногим позже старшей сестры получила предложение руки и сердца и она. Обеих считали невероятными счастливицами. Годы депрессии, тяжелые для многих отраслей, кинематографу, напротив, позволили небывалый взлет, да и Стефан сумел не растерять дохода со своих фабрик, так что обе оказались окружены большей роскошью, чем в юности могли себе даже представить. Хотя Альбина не имела никакого отношения к кино, так и не почувствовав себя «своей» среди блестящих актеров и людей искусства, а Руби ничего не смыслила в делах мужа, это не расстраивало их отношения с супругами, будто бы и желавшими дома находить отдушину, никак с бизнесом не связанную. Это могло бы быть безупречным счастьем… Дочка Альбины и Карла – Альберта – выросла в очаровательную девочку, которой все сулили непременный актерский успех и вовсе не из-за отцовского влияния, а потом и в волшебной красоты девушку, о которой поговаривали, что скоро она затмит даже королеву экрана Хильду Гримм… племянница уже почти успела повзрослеть, а у Рубины и Стефана так и не получилось завести детей. Все врачи уверяли, что Руби совершенно здорова, а Стефан избегал этой темы, то ли из свойственной всем мужчинам неловкости, то ли вовсе не считая, что дети им так уж нужны, раз сами собой не получаются. Последнее время в семье даже начались ссоры на этой почве, чего много лет брака ни разу не бывало.
Короче говоря, у кого в жизни слишком мало проблем – тот их себе выдумает – что Мэлфи и заявила заплаканной Рубине, не особенно стесняясь в выражениях.
- Времена непростые, множество сирот остались без дома и семей, возьми любого на воспитание – он тебе век благодарен будет!
Руби это, однако, не убедило. Мэлфи познакомила ее с Мэри Вэнто, конечно, выбравшую совсем другую специализацию, но происходившую из целой династии медиков и имевшую достаточно нужных связей. Поскольку никаких проблем со здоровьем это в итоге не обнаружило, все так или иначе возвращалось к Стефану – Малефика заподозрила, что дело в каком-то наследственном заболевании, из-за которого мужчина и не особенно-то жаждал заводить детей, вот только жене ничего объяснять не считал нужным. Рубина поначалу глубоко возмутилась, что поступать так с ней Стефан не стал бы, а потом, видимо, все же попыталась серьезно с ним поговорить…
С более чем неожиданными результатами.
Болезни, по крайней мере, известной и диагностированной, в роду Мюллер не было. Зато будто бы существовало семейное проклятье – легенда, что один из родоначальников фамилии заключил сделку с потусторонними силами, пообещав своего первенца за успех и богатство, но попытался схитрить – и с тех пор ни один первенец в известных Стефану поколениях его семьи не дожил до совершеннолетия. Люди очень легко гибнут, особенно в те времена, когда несчастным случаям и болезням абсолютно нечего было противопоставить, но все же иногда в смертях замечают очень странную закономерность, а из странных закономерностей рождаются суеверия и легенды. Стефан не мог с полной уверенностью определиться, верит он в семейное проклятье или все же нет, но потери брата в далеком детстве хватило, чтобы взять при женитьбе фамилию Розен – якобы из-за большей благозвучности, а после полагать, что, раз детей нет, то, может, оно и к лучшему. Но все-таки даже спустя годы брака текстильный магнат был влюблен в свою жену достаточно, чтобы не желать разругаться с ней до совсем уж полного разрыва… возможно, достаточно, чтобы болезненно воспринимать ее страдания, пусть и не разделяя мотивов. Толку от его неохотного участия тоже было немного – медицинских причин отсутствия наследников не нашли и с отцовской стороны.
Даже Мэлфи хватило тактичности промолчать о том, что многие женщины на месте Руби решили бы подобный вопрос парой банальных супружеских измен.
Все изменилось, когда в холодном парке появился крошечный потерянный мальчик, впоследствии получивший имя Питер. Ему было полтора или два года, не больше, мальчишка не отличал сна от реальности и называл Мэлфи и Мэри «феями», когда его согрели и слегка привели в чувство. Потеряли ли ребенка на самом деле – хотя и странно, что никто будто и не пытался его искать – или бросили намеренно от отчаянной безнадежности – Малефика не знала и не особенно любопытствовала. Но мальчику, оставленному на попечение властям, предстояло оказаться в приюте одним из множества никому не нужных детей, поэтому Мэлфи снова напомнила Рубине, что та могла бы позаботиться о ребенке, который уже существует и нуждается в помощи, а та, едва это стало подразумевать не какого-то гипотетического чужого ребенка, а вполне конкретного найденыша, готова оказалась так и поступить. Стефан тоже был не против усыновления сироты, наоборот, увидел в этом шанс «выкупить» семейное спокойствие – и все, как тогда казалось, могло сложиться наилучшим образом.
Мальчик уже несколько недель прожил у Розенов, дожидаясь только официально оформленного усыновления, когда Руби после долгих лет почти отчаяния неожиданно забеременела. И почти установившееся в семье счастье подверглось очередным потрясениям. Состояние Рубины было ужасным, многократно ухудшающимся от бесконечной тревоги, будто в цепной реакции. Почти все время женщина проводила прикованная к кровати и под присмотром множества врачей, Стефан боялся за саму жену даже больше, чем та за жизнь нерожденной дочери, девочка появилась на свет болезненной и хрупкой – а о Питере, оставленном на попечение Флоры и Фауны – редко кто вообще вспоминал. Примерно тогда же у мальчика обнаружились первые проблемы – тогда еще, возможно, поддававшиеся корректировке, но на семью Розен свалилось слишком много и без этого.
Больше, чем в их силах было выдержать за единственный год. От Питера не отказывались и не пытались избавиться, просто в суете завершать усыновление уже никто не стал, а потом как-то само собой получилось, что еще и на найденыша Розенов не хватит. Мэри уже начала свою практику и вовсю воевала с итальянским мальчишкой Чарли Дичедро, ухитрившимся стать куда большей проблемой, чем могла бы только его болезнь, а у Мэлфи примерно тогда и начались неприятности, ознаменовавшие конец прошлой жизни. Экспериментальное лекарство слишком уж хорошо себя показало поначалу – и это заставило всех чересчур поторопиться, пренебречь осторожностью, поэтому запоздало себя обнаруживший побочный эффект привел к оглушительному скандалу, после которого Мальва Морео не сумела бы найти работу даже продавцом в аптеке. На научных амбициях и репутации был поставлен крест – и тогда ей тоже было не до Розенов с их проблемами. Рубина вполне ответила взаимностью, должно быть, решив, что больше Мэлфи не место в их кругах – ей, в отличие от Мэри, даже приглашения на торжество в честь рождения малютки Авроры присылать не стал.
Что до Питера, Флора, конечно, позаботилась о том, чтобы у мальчика была крыша над головой и все жизненно необходимое, но его словно бы никогда и не существовало вовсе – Малефика не знала о его дальнейшей судьбе, с недавних пор разругавшись с тремя кумушками окончательно, а никому оказалось недосуг ни подумать о поиске для него другой семьи, ни вовремя заметить прогрессирующие проблемы с психикой. Она предпочла бы вообще ни о ком из прошлых знакомых не вспоминать, если бы по случайности лет пять назад девчонку не притащили случайно в первое ателье. Что до Питера… некоторые случайные совпадения были гораздо хуже случайного визита неприятных знакомых из прошлого. И у нее определенно были подозрения, кто на самом деле помог Питеру и крошке Тинки «исчезнуть», подозрения, которыми Мэлфи не стала делиться с капитаном Джеймсом, отчасти потому, что ему потребовалось бы основание повесомее чьих-то слов о давней истории, чтобы потребовать объяснений от такого состоятельного и уважаемого человека, как Стефан, отчасти потому, что даже вспоминать обо всем этом не желала. Розены были достаточно сентиментальны и добродушны, чтобы чувствовать неловкость за судьбу Питера, достаточно богаты для материальной помощи любого характера – не имели только моральных сил посвящать себя еще одному проблемному ребенку, без сомнений, предпочитая откупиться. О разве это послужило бы доказательством хоть для чего-то? Джеймс, возможно, постарался бы докопаться до правды любой ценой. Возможно, похоронил бы свою пошатнувшуюся карьеру окончательно. А лучше никому от этого точно бы не стало, особенно самой Мэлфи, не желавшей ворошить прошлое.
Теперь и события пятилетней давности остались позади. Дела в ателье шли хорошо, за последние годы открылась три магазинчика поменьше в разных уголках города и, главное, работу с клиентами теперь удалось свалить на наемных помощниц, самой же заниматься только дизайном и участвовать в создании особенно выдающихся нарядов.
Торговля отныне жила своей жизнью, хотя вовсе не сталкиваться с клиентами, конечно, Малефика не могла, но такое происходило по специальной договоренности. На этот день никаких встреч не было назначено, но чересчур рассеянная Зара сбежала на перерыв, забыв закрыть торговый зал центрального магазина – поэтому в середине дня к ним заглянул любопытный посетитель. Пришлось самой оставить внутреннее помещение портновских столов и платьев на манекенах, неохотно выглянув в уютный зал со столиками и диванчиками для посетителей, лишь драпированными образцами дорогих тканей напоминавший о предмете торговли. Гардеробные для примерки скрывала плотная занавесь на противоположной от витрин стене.
Мэлфи не была бы рада любому посетителю во время перерыва Зары, однако робко оглядывающаяся хрупкая девушка с бледно-золотыми волосами, собранными в гладкие локоны, оказалась настолько маловероятным визитером, что это походило на какую-то издевку! С возрастом Аврора Розен не утратила окончательно сходства с ангелом или коллекционной куколкой, разве что была чересчур худой. Словно бы во внешности Рубины каждую черточку отточили до тонкого изящества, подчеркнув это еще и этой белокуростью, которой ни один из родителей не обладал. Не сравнится со знаменитой красотой кузины, конечно, недостает той гармоничности, однако небольшой рост и тонкость черт позволяли худощавости Авроры выглядеть именно изяществом, а не костлявостью. Смотрелось бы очаровательно, если ее догадались подчеркнуть подходящим хрупкой воздушности нарядом, а не дорогим платьем с цветочным узором и юбкой-солнцем, которое отлично смотрелось бы на девушке вроде Синди Тремейн, но в случае Авроры все набивки, драпировки и многослойные нижние юбки искусственной пышностью лишь подчеркивали и делали слегка болезненной ее миниатюрность.
Девчонка тоже узнала Малефику с первого взгляда, хоть и видела ее до того всего раз в жизни. Впрочем, внешность Мэлфи вообще мало менялась с годами.
- Здравствуйте, – с еще большей неловкостью пролепетала она. – Я хотела…хотела узнать, могу ли заказать здесь себе платье?
- Обычно о встрече со мной для индивидуального заказа договариваются заранее, но неосмотрительно, продавая одежду, ссориться с семьей магната текстильной промышленности, а я, к счастью, не слишком сейчас занята – сухо улыбнулась Малефика. – Присаживайся, пожалуйста, и обсудим все. До дня твоего рождения осталось не слишком много времени, чтобы создать что-то необыкновенное, придется отложить прочие заказы – надеюсь, для тебя не проблема, что это дорого обойдется.
- Почему… откуда Вы знаете, когда мой день рождения? – нервно спросила девушка, послушно присев на краешек диванчика.
- Из светской сводки в газетах, разумеется. На торжества твоя семья не скупится, а людям нравится такое обсуждать. И заказывать у нас наряды – заблаговременно, как правило. Как еще?
- Не знаю. Я… мне жаль, что все так получилось, но то платье, в детстве, которое Вы для меня сшили, было таким чудесным, а госпожа Мэри почему-то категорически против того, чтобы снова что-то здесь заказывать. Н-но, я же достаточно взрослая, чтобы сделать это сама!
Стоило ли задаваться вопросом, как девушка оказалась здесь одна, без хотя бы одной из трех нянек! Наверное, впервые в жизни услышав отказ пусть в совершенно незначительном капризе, девушка решила взять все от неведомого прежде опыта – хотя все еще казалось странным, что ей удалось улизнуть из-под присмотра.
- Разумеется. Между нами говоря, у Флоры отвратительный вкус, а Мэри в жизни не подобрала бы подходящего платья даже для огородного пугала, так что прислушиваться к ним в таком деле не стоит. Какой чай ты предпочитаешь? Хочешь что-нибудь еще, пока мы обсудим варианты и посмотрим каталоги?
- Не знаю. Любой, наверное… Мне ничего специально не надо.
- Ты действительно любишь сиреневый цвет, или просто ухватилась тогда за компромисс, чтобы твои дуэньи не передрались?
- Люблю… Но мне разные цвета нравятся, лучше, когда и всем тоже. Вы ведь и сама поэтому его предложили.
Если за прошедшие годы Аврора не особенно изменилась, попытки выбрать какое-то конкретное платье по ее желанию будут непростыми. Если Синди в детстве сталкивалась с множеством трудностей, от этого радуясь любым приятным «чудесам», то эта девчонка, похоже, затосковала от отсутствия любых проблем и сама не знала, чего ей вообще хотеть. Странно, что вообще решилась придти вместо того, чтобы принять любой наряд на вкус родителей.
- Что ж, давай поговорим.