Когда Аврора открыла глаза, она лежала на кровати в своей комнате. Розовый туман привычно обернулся легкими занавесками, а оплетающие стены замка… дома – колючие побеги шиповника – цветочным узором на бледно-голубых обоях. Все было, как обычно, даже горьковатый запах лекарств. Горьковатый, но не идущий ни в какое сравнение с горечью от осознания, что Питер, побег, прогулка по городу, пирожные и холм в волшебном лесу – все оказалось очередным сном, готовым теперь сахарно растаять. Но ведь ее сны никогда не были настолько… настолько продуманными. Детальными, не обращающимися в сумбур даже после пробуждения! А этот, по крайней мере, до полета в Небыляндию – был…
Авроре хотелось расплакаться от разочарования. Она даже не обратила внимания на то, что часто возникавшая после пробуждения слабость, не позволяющая ей даже шевельнуться, на этот раз все никак не проходит – даже дыхание под тяжестью одеяла, кажется, отнимало кучу сил, а попытка приподнять руку и взглянуть, остался ли на коже след от иглы, ни к чему не привела. Тело все еще ощущалось легким, каким-то прозрачным, но не желало слушаться и даже пальцем шевельнуть! Такое оцепенение было ей не в новинку, хоть обычно проходило и быстрее, поэтому даже не успело напугать.
В комнату вошел врач в белом халате. Совсем еще молодой и совершенно ей незнакомый мужчина со светло-каштановыми волосами.
«Но где госпожа Мэри?» – собиралась воскликнуть Аврора, но с губ слетел едва слышный даже ей самой хрипловатый выдох. Врач, однако, услышал, слабо вздрогнул, как от оклика в полный голос, и поспешно шагнул к кровати, чтобы пристально вглядеться в лицо девушки. Черты его собственного лица оказались правильными, лишь немного более мягкими, чтобы не назвать их скульптурными, а взволнованно распахнутые глаза, встретившиеся взглядом с ее – теплыми и бархатно-карими. Ей был знаком этот взгляд!
- Аврора… Мисс Розен, Вы меня сейчас слышите? Минутку…
Кажется, это не было продолжением сна. Пока она собиралась с силами для кивка или еще одной попытки произнести что-нибудь, он исчез отвернулся, что-то сделав в ее кроватью – часть матраса вместе с подушкой приподнялась, приведя девушку в полусидячее положение. А доктор взял с прикроватной тумбочки стакан, наполнил водой из графина и бережно поднес к ее лицу.
- Вот, прошу… не стоит торопиться.
Аврора сделала несколько глотков. Накатившая после пробуждения слабость все никак не проходила, но сейчас, по крайней мере, собственное тело ее слушалось, пусть и ценой максимальных усилий. Благодарным кивком она попросила убрать стакан.
- У Вас что-нибудь болит? Голова не кружится?
В голове Авроры кружилось множество вопросов, однако, почувствовав, что снова в состоянии говорить, начала она вовсе не с того, что сама ожидала:
- Кто Вы?
- Непростой вопрос, – он тепло улыбнулся, отчего на щеках возникли ямочки. – На данный момент – Ваш лечащий врач, доктор Лябаф. Филипп Лябаф. Я только начал работать в неврологическом отделении, когда местная больница столкнулась с Вашим феноменом, а поскольку до начала врачебной практики изучал сомнологию и даже какое-то время ассистировал доктору Клейтману, я предположил, что мог бы разобраться, что именно произошло. Позволите проверить Ваш пульс?
Доктор… нет – Филипп бережно взял бессильно лежавшую поверх одеяла руку Авроры за запястье и отвел взгляд на часы.
- Произошло… со мной?
- Не считая того, как долго Вы не возвращались в сознание, хотя никаких физических причин все врачи клиники так и не сумели обнаружить? Я сам знаю только то, что мне рассказали, но во многих смыслах странная история. Что последнее Вы сама можете вспомнить?