Захолустный приморский городок вовсе не был вымирающим или заброшенным, но сейчас, так далеко от курортного сезона, безлюдность в сочетании с хмурой ветреной погодой, рывками швыряющей со стороны океана сырую пыль мелкой измороси и не то, чтобы разогнавшей всех по домам, но отбившей настроение без крайней нужды куда-либо выходить, при должном воображении позволяли вообразить его таким. И от контраста с более привычными крупными городами, полностью не затихавшими вообще никогда – слегка зловещим казалось не встретить ни одной живой души, проезжая, пусть даже по касательной, через городок вдоль береговой линии. Хмурость и безлюдность не создавали зловещей лавкрафтовской атмосферы, скорее накрывающие городок клочья тумана пополам с сыростью состояли из такой же распылившейся скуки.
Впрочем, останавливаться в городке Урсула все равно не собиралась, если бы не череда совершеннейших мелочей, это место так и осталось бы незамеченным среди всего промелькнувшего за окном во время автомобильной поездки.
Одно из немногих работающих «внесезонно» кафе соседствовало с автозаправкой и больше напоминало торгующий жареными во фритюрнице морепродуктами ларек с небольшой опустевшей террасой, а единственный работник: черноволосый мужчина с тонкими закрученными усиками, нарочитым до неестественности французским акцентом и прилипшей к физиономии гримасой кислой скуки – совмещал обязанности повара и продавца.
Таксы Фло и Джет, выпущенные из машины слегка размять лапки, при виде промасленной коробки ужами завертелись под ногами и запрыгали, приглушенно поскуливая.
- Даже и не думайте, ребятки, – демонстративно приподнимая свою покупку выше, пробормотала Урсула. – Вы слышали ветеринара. И я не для того трачу столько на премиум-корма, чтобы вы травились тут всякой сомнительной гадостью.
Собаки буквально тряслись от возмущения, драматически провожая взглядом каждый исчезающий в хозяйке кусок «сомнительной гадости». На скорбно вытянувшихся мордах очень красноречиво читалось, что начать переход к здоровому образу жизни ей следовало бы с себя.
- Все, нету! Видите? – поморщившись, Урсула выбросила в урну опустевшую коробку в масляных разводах и продемонстрировала таксам пустую ладонь, но эффект получился скорее обратный. Джет сел на асфальт, громче разразившись скулящими причитаниями, Фло, напротив, от негодования резко отпрянул, низко склонив голову – и вывернулся из ошейника, крутанулся на месте, не сразу осознав свалившуюся на него свободу. – Эй, стой на месте!
Но все еще оскорбленная до глубины души псина решила демонстративно делать все наоборот, поэтому, приободрившись, рванула прочь. Джет, тут же решив, что раз его приятель куда-то столь воодушевленно устремился, значит, и ему тоже обязательно нужно, дернулся следом, заставив оба поводка выскользнуть из руки хозяйки. Поводок, впрочем, остался волочиться следом, благодаря чему второго беглеца удалось догнать и перехватить раньше, чем он перебрался через каменный спуск к самой береговой линии, а вот Фло уже удирал по пляжу, размахивая ушами, будто в попытке на них взлететь. Урсула замешкалась, переводя дыхание – не то, чтобы таксы так уж быстро бегали на своих коротеньких лапках, но носиться за собакой по пляжу да еще в туфлях на каблуках… особых надежд на успех не вселяло.
А потом ветер, хлещущий с моря то ли подхваченными брызгами, то ли мелким дождем, изменил тональность, загудев чуть ниже и тише, и позволил расслышать негромкое пение, тоже, как в первый момент почудилось, доносящееся прямо от морских волн, вплетаясь в их негромкий рокот и шелест при столкновении с прибрежной каймой, где новые и новые брошенные океаном водяные валы расползались и таяли клочьями грязновато-белой пены. Фло определил источник звука быстрее, слегка сменив направление и дальше потрусив по пляжу навстречу одиноко бредущей вдоль кромки воды девушке.
А вот это уже было интересно.
Придерживая Джета, теперь изнывающего от невыносимого одиночества на беспощадном расстоянии аж в пару десятков метров от Фло и продолжающего упорно рваться вдогонку, Урсула заинтригованно спустилась с каменного склона на пляж и тоже направилась навстречу таинственной певице. Девушка казалась полностью погруженной в свои мысли – хоть растрепанная ветром копна жестковатых волос цвета красного дерева не позволяла ничего рассмотреть с такого расстояния, быстро стало понятно, что подпевает незнакомка музыке в плеере. В руках у нее были большой мешок для мусора и что-то вроде лыжной палки, которым девушка, выписывая по пляжу неровные зигзаги, подбирала редкий – тоже застигнутый не в самый свой сезон – разбросанный мусор. Отбывает наказание на общественных работах или просто из тех, кто по мере сил старается сделать мир хоть немного лучше? Что-то из обнаруженного девушка вертела в руках, словно оценивая, прежде чем либо бросить в мешок, либо убрать в переброшенную через плечо матерчатую сумку – именно такая участь постигла чем-то, вероятно, выделенную из остального подобранного на пляже хлама почерневшую вилку.
Только когда Фло, вероятно, решив поискать на стороне сочувствия, ткнулся ей под ноги, девушка вышла из своего мечтательного транса и смолкла, сперва растерянно поглазев на непонятно откуда взявшуюся таксу, потом подняв взгляд и в легком шоке уставившись на подошедшую поближе Урсулу огромными глазами.
Ошеломленно глазели на Урсулу нередко. Правда, в последние годы эмоциональный окрас этой ошеломленности становился все менее и менее лестным, но, в принципе, в производимой реакции не было ничего непривычного. К тому же, сама она рассматривала таинственную певицу с ничуть не большей тактичностью. Та оказалась хорошенькой девочкой лет семнадцати-восемнадцати, высокой, спортивного вида, одетой в самостоятельно, судя по неровным обтрепанным краям, обрезанные шорты, вылинявшие почти до белизны, и сиреневый топик – то ли верх от купальника, то ли короткую майку. Глазища на треугольном личике даже в хмурую серую погоду сохраняли заметный зеленовато-синий оттенок, наверняка при ярком освещении еще более глубокий и слегка волшебный.
- Прости, дорогая, я вовсе не хотела тебя пугать, – заверила Урсула, когда девушка слегка вышла из оцепенения и сдернула с уха «ракушку» дешевенького плеера. Вероятно, благодаря таксам, принявшихся угрями вертеться у ее ног теперь уже вдвоем, то тыкаясь мордами, то выжидательно поскребывая передними лапами. – Ты восхитительно поёшь. Голос просто жемчужина!
- Э… спасибо, – смущенно пробормотала девочка.
- Тебе спасибо, что притормозила этого несносного пса! – Фло успел уже подзабыть нанесенную ему страшную обиду и почти без возмущения позволил застегнуть на себе ошейник. Что ж, по крайней мере, дурной пример хозяйки перед глазами оказался для такс заразительным не только в пристрастии к жареной дряни из придорожных забегаловок, но и в умении сразу подмечать несомненные таланты. – Ты… конечно же, где-то уже учишься музыке, милая?
- Если только считать школьный хор. Раньше, – девочка с легкой нервозностью передернула плечами. – Мистер Севастиан тоже говорил, что у меня есть способности… не мне лично, конечно, на учеников он только и знает, что ворчать, я случайно подслушала их с папой, когда они обо мне спорили. Папа… папа считает, что неразумно слишком много посвящать обычному хобби, и что я уже достаточно взрослая, чтобы начинать помогать ему в управлении парком и океанариумом, как остальные сестренки...
Малышке явно неуютно было выкладывать все это совершенно незнакомому человеку, но, кажется, тема оказалась давно и основательно наболевшей. Как раз такой, в чем так и не решаешься признаться кому-то из хороших знакомых, особенно в маленьком городке вроде этого, где все не менее хорошо знают и твоих близких, но что словно само вырывается в разговоре с незнакомцем, которого видишь в первый и последний раз в жизни. Семейные проблемы всегда были из числа таких.
- Какая жалость! Огромная потеря для всего мира, когда одаренные люди просто бросают свой талант в море – ради того, что мог бы делать кто угодно еще. А я узнаю настоящий талант, когда вижу. Профессиональный навык.
Преувеличивать не было нужды. Помимо самого голоса девочка обладала почти идеальным набором данных, чтобы украсить собой любую музыкальную сцену. Даже сейчас, лишь издалека сверкнув почти негранёной еще драгоценностью своих способностей, она сразу привлекла к себе внимание.
- Профессиональный? – машинально переспросила малышка.
- Ах, как бестактно с моей стороны. Прости еще раз! – перебросив собачьи поводки в левую руку, Урсула протянула ладонь неуверенно поежившейся собеседнице. – Я музыкальный продюсер, Урсула Никсен. Гм… это нормально, если ты обо мне не слышала, конечно. На слуху обычно мои протеже, не я сама.
- Слышала, – еще более робко возразила девочка, но руку все-таки подала. Если она интересовалась не только музыкой в чистом виде, но и миром шоу-бизнеса, что почти очевидно было для подростка с ее талантами и интересами, то слышать действительно могла. Как хорошее, так и плохое, скандалы в некоторых сферах деятельности были едва ли не обязательным элементом. Урсула была не из тех, кто сам находится в центре внимания, однако даже если – во всех смыслах – стоять за сценой, за спиной многих знаменитостей, можно оказаться весьма значимой и заметной фигурой.
… тоже во всех смыслах…
Кожа неуверенно протянутой ладони на ощупь оказалась жестковатой для столь юной девушки, явно с детства привычной к морскому ветру, соли и песку. Слегка забывшись, Урсула задумчиво погладила кисть в своей руке кончиками пальцев, но девочка, для которой столкнуться в своем тихом городке со знаменитостью, пусть и косвенной, но чье имя можно было встретить в телевизоре или журналах, оказалось, наверное, более шокирующим событием, чем с каким-нибудь выбравшемся из моря кракеном, была слишком растеряна, чтобы обратить внимание.
- Это, конечно, только мое мнение, дорогая, но быть «достаточно взрослой» обычно означает самой осознавать, на что стоит тратить жизнь, а на что не стоит. И отвечать, как взрослый человек, за свои собственные решения, а вовсе не за то, что кто-то уже решил за тебя и ждет полного послушания. Хотя, разумеется, для многих сохранить хорошие отношения с семьей действительно более важно, чем достичь чего-то в жизни. Есть своеобразный комфорт в том, чтобы никогда не покидать родной гавани, наблюдая за яркой увлекательной жизнью своей мечты только через журналы и телевизор, а в реальности предпочитать размеренную стабильность и уверенность в завтрашнем дне уже хотя бы потому, что завтрашнему дню нечем отличаться от вчерашнего. Каждый выбирает сам. Но если ты все-таки хочешь раскрыть свой потенциал, думаю, родные действительно любят тебя и в конечном счете поддержат, даже если это не совпадает с их собственными планами. Если так, то у тебя получится убедить своего отца, что занятия музыкой – вовсе не трата времени. Если так…
Выпустив ладонь девушки, только теперь, кажется, сообразившей, что все это время ее зачем-то мягко удерживали за руку, Урсула вытащила из бокового кармана сумочки визитную карточку: лиловый прямоугольник с тиснением серебряных букв и логотипа.
- … если вдруг ты все-таки решишься, я была бы очень рада посодействовать такому таланту, так сказать, на первых этапах восхождения.
Передав визитку настороженной девчонке, Урсула в задумчивости перебрала пальцами бусинки одного из своих многочисленных ожерелий. Даже лучшая из жемчужин ничего не стоит, пока ее не обнаружат, не достанут из морских глубин и не преподнесут должным образом в подходящей оправе. Есть те, что достаточно ценны сами по себе, чтобы почти не нуждаться в последнем, но и их все равно, что не существует, пока кто-нибудь не найдет их и оценит. Сокровища среди людей немного усложняли дело тем, что решали свою судьбу сами, но Урсула неплохо научилась разбираться в них, чтобы замечать не только таланты, но и подходящий характер, готовность рискнуть ради их реализации.
И эта случайно встреченная девочка имела потенциал – пусть пока что и только потенциал – для того, чтобы стать одним из лучших сокровищ, что Урсуле доводилось обнаруживать. Жемчужиной даже среди драгоценной коллекции.