Арель уже доводилось бывать в крупных городах: со школьными экскурсиями, а так же посещая концерты – но ни в один еще не приезжала одна. Да еще так далеко, если сложить путь в автобусе вдоль побережья, а потом еще по железной дороге, но отдаленность была для нее сейчас хорошим знаком. Надеждой, что ее не узнают, не поймают, не отправят назад: чем дальше девушка оказывалась от родного городка, тем слабее становилась тревога попасться, словно какому-то маленькому ребенку, и получить нагоняй. В очередной раз. На смену, правда, приходила новая, мало пока знакомая тревога неизвестности впереди. Странное ощущение невероятной свободы как столь же невероятной пустоты без единой точки опоры, когда будто бы в невесомости барахтаешься выдернутой из воды рыбой, в мгновение лишившись всего, всю жизнь привычного и естественного…
Но было бы, на самом деле, о чем сожалеть!
Было… Арель любила свой городок: и в шумные периоды наплыва отдыхающих и во внесезонное затишье, любила свою семью, любила море… множество радостных воспоминаний лопались, будто перегруженная рыболовная леска. Когда автобус только въезжал на городские улицы, на глаза попался большой рекламный плакат, заставивший больно натянуться одну из таких струн: социальная реклама какого-то семейного приюта Дарлинг с изображением миловидной пожилой шатенки, обнимающей детей и слоганом «наша главная цель – пусть ни один ребенок в мире не чувствует себя потерянным». Но жизнь не могла состоять из одних воспоминаний детства, а больше в родном доме девушку ничего уже не ждало. Она-то давно уже не ребенок и она не терялась, а наконец-то решилась себя найти! После этого болезненного принятия стало даже в каком-то смысле легче.
Наверное, если бы не последний – и особенно грандиозный – семейный скандал, то так и не хватило бы решительности шагнуть в неизвестность. После бури и задышалось свободнее! Неизвестно, сколько бы еще можно было продолжать колебаться, погружаясь все глубже в нудную повседневность и с каждым днем отдаляясь от своего шанса что-то изменить.
Как-то довольно странно все-таки этот шанс в ее жизни возник.
Сколько бы времени не прошло, Арель так и не удалось точно сориентироваться в противоречивом клубке впечатлений, которые на нее произвела назвавшаяся Урсулой Никсен женщина.
Едва только увидев, девушка сочла незнакомку крайне отталкивающей, даже пугающей: в жизни Арель доводилось видеть немало людей, внешность которых полнота даже делала приятнее, но вот миз Никсен была явно не из их числа. Наверное, из-за своей болезненной синюшной бледности, подчеркнутой контрастом со слегка размывшейся ярко-красной помадой: мало кто предстает в лучшем свете, успев вымокнуть под серой моросью, но эта женщина на первый взгляд и вовсе напоминала утопленника. Причем утопленника, успевшего полежать в воде… Лицо казалось вылепленным из слегка подтаявшего воска, лишившего его четкости, но почти не сглаживающего черты вроде жестких скул. Конечно, стоило Урсуле заговорить, за первые свои невольные мысли уже стало стыдно, гадко думать о ком-то с неприязнью, когда тобой при этом искренне восхищаются. К тому же, почти сразу первое впечатление начало ослабевать, казаться ошибочным: что-то в манере говорить и двигаться складывалось в странную необъяснимую привлекательность, а не без колебаний решившись пожать мягкую прохладную ладонь, Арель вообще вдруг начала ловить себя на чувстве, словно никто в жизни не понимал ее лучше этой абсолютно незнакомой женщины. Это и подкупало и пугало, но пугало уже как-то иначе. Как если бы можно было заглянуть тебе в голову, просто прикоснувшись.
Потом уже девушка увидела визитку с серебристым контурным тиснением логотипа: сплетенного из змеящихся линий и завитушек кракена – и, по крайней мере, некоторые ощущения обрели понимание. Тина – старшая из сестер – с детства загорелась мечтой стать морским биологом, а поскольку с детства же ей часто приходилось возиться с остальными сестренками, частым развлечением для всех стали экскурсии по океанариуму под аккомпанемент восторженных рассказов Тины обо всем, что она сама успела выяснить или прочитать. Довольно интересных, Арель скучала без них, когда Тина уезжала в колледж… ее-то мечты и интересы папа всегда старался поддержать, а не называл пустой тратой времени! Сама Арель увлечениями сестры, возможно, к разочарованию семьи, не заразилась, но кое-что из рассказов запомнила. В частности, об осьминогах и их оригинальной манере изучать окружающий мир – всей кожей чувствуя свет и запахи, а внутренней поверхностью щупалец еще и вкусы. Так что, как пыталась объяснить Тина испуганно визжащей Алане, когда та с негодованием пыталась стряхнуть с руки не менее испуганно пытавшегося удержаться крошечного спрута, изучить оказавшуюся в его открытом аквариуме руку осьминожик пытался просто из любопытства. Ну, и проверить, съедобная она или нет – но последнее Тина добавила уже зря, потому что выдохшаяся было Алана после этих слов принялась вопить с новыми силами, хотя браслетом уцепившееся за запястье крохотное животное опасным совершенно не выглядело.
Эта давняя история моментально всплыла в памяти при виде логотипа на визитке, а Арель с небольшим запозданием осознала, что же ее смутило в ласковом рукопожатии Урсулы: это было как раз таким прикосновением, мягко проникновенно изучающим… в том числе словно бы и на вкус. А еще как будто позволившим моментально угадать все ее сокровенные мысли.
Единственным, наверное, за последнее время человеком, который попытался эти мысли и чувства понять и даже поддержать.
Оставалось только на это надеяться.
Здание по указанному адресу оказалось башней из синеватого стекла, в игре бликов напоминающей искусственный айсберг. Охранник в коротком коридоре перед стеклянным холлом, едва бросил взгляд на карточку и подтолкнул в сторону девушки телефонный аппарат по своему столу, равнодушно потребовав удостоверение личности, чтобы записать ее имя в журнал. От растерянности Арель впала в совершенное оцепенение, к счастью, недолгое, но и этого хватило, чтобы охранник устало закатил глаза и с равнодушным видом сам потянулся к телефону.
- Тебя проводят, подожди тут пару минут!
«Пара минут» могла на практике означать абсолютно любой отрезок времени, но в этот раз все оказалось буквальным. Арель даже оглядеться толком не успела, когда из мешающихся потоков людей, снующих туда-обратно возле лифтов на противоположной стороне холла, появилась изящная брюнетка и направилась в ее сторону. Незнакомка выглядела одной из тех девушек, на кого сестренка Алана, собиравшая портреты из модных журналов и красящая волосы в черный всегда пыталась быть похожей. Будто вообще не реальная девушка, а составленная по таким журналам ожившая картинка.
- Миз Никсен не знала даже твоего имени! – с холодно-вежливым, но все же явным укором сказала брюнетка. – Следовало бы отнестись серьезнее и договориться о визите. К счастью, приметы у тебя яркие, а она заранее распорядилась на этот счет. Добро пожаловать. Я ее ассистент Ванесса, можешь обращаться ко мне Несси, пожалуйста, следуй за мной.
- Спасибо…
Под «яркими приметами», вероятно, подразумевались волосы цвета красного дерева, мало кто верил, особенно из новых знакомых, что этот цвет натуральный. Неудивительно, наверное, ни у кого больше в семье, почти сплошь состоящей из рыжеватых шатенов самых разных оттенков и вариаций, такого не было… даже у мамы. Ванесса, в облике которой все было безупречно и строго, наверняка посчитала это намеренной неловкой попыткой выделиться – на ее лице не отразилось никакой неприязни или высокомерия, но какое-то эмоциональное напряжение определенно было. В лифте они поднимались молча, а по змеящемуся коридору на нужном этаже брюнетка ушла на пару шагов вперед, лишив возможности даже видеть свое лицо… хотя даже тогда на нем наверняка ничего не отразилось.
Арель всеми силами пыталась собраться с мыслями и беспорядочным клубком эмоций: вряд ли хоть кто-то поверит в ее способность выступать на сцене, если она продолжит цепенеть и каждую реплику выдавливать через силу. При первой встрече с Урсулой девушка была так ошарашена, что забыла даже представиться в ответ… не в первый раз в жизни приходилось чувствовать себя недостаточно вежливой, но обычно это все же выражалось в лишних словах, которые говорить совершенно не стоило, а не наоборот.
Приемная часть кабинета формой напоминала полумесяц. Или огромный закрытый матовыми стеклянными гранями балкон. Помимо рабочего стола и нескольких шкафов тут были три кресла, какие-то растения и картина на внутренней стене.
Кракен, обвивающий гигантскими щупальцами мачты кренящегося кораблика.
- Что-то не так? – остановившаяся у внутренней двери кабинета Ванесса кольнула Арель, тоже автоматически остановившуюся, еще одним недовольным взглядом. – Проходи же.
- Я…
- Не стоит стесняться, деточка, – Урсула сама распахнула дверь и отодвинула в сторону занавесь из лиловых бархатистых лент. – Я ждала тебя.
Во внутренней части кабинета царил прозрачный зеленоватый сумрак, словно главным источником света были встроенные в стены громадные аквариумы. Ни одной рыбы, правда, на глаза Арель не попалось, только разнообразные лениво извивающиеся водоросли, россыпи камней и оригинальных раковин.
- Прошу тебя, присаживайся, – Урсула махнула рукой на стоящий почти в середине кабинета изогнутый полумесяцем диванчик. – Что-то не так? Надеюсь, Несси не наговорила тебе каких-нибудь колкостей? – глубокий низковатый голос стал чуть жестче, на миг напомнив тон самой Ванессы. – Не принимай на свой счет. Она немного скептически настроена.
- Ничего подобного, – слегка занервничав, возразила брюнетка, сама так и оставшаяся стоять у внутренней двери. – Вы еще ни разу, насколько мне известно, не ошибались, миз. Если Вы считаете, что у нее есть перспективы еще до полноценного прослушивания и без всяких экзаменов, то я всегда верю вашей интуиции и опыту. Все-таки, я здесь, потому что хочу у Вас учиться, а не только встречать будущих исполнителей на проходной и подавать кофе.
- Ни к чему бросаться такими словами, душечка. Твоя работа очень важна, идеально компенсируешь все, чего так не хватает мне самой.
- Не хватает – Вам? Видимо, я не пустое место, а вообще отрицательная величина!
- И твое умение мне льстить, конечно же, тоже много для меня значит! – шутливо оскалилась Урсула, прижав ладонь к сердцу.
Ванесса, коротко кивнув, вышла в приемную, а Урсула, неторопливо развернувшись, встретилась взглядом с Арель, неуверенно присевшей на самый край «полумесяца».
- Не обижайся на нее, милая. Несси немного завидует тем, кто приходит сюда начать музыкальную карьеру. Нельзя сказать, что сама она совершенно бездарна, годы учебы, стараний и раскрутки вполне способны сделать из нее одну их всех тех хорошеньких мордашек, которые небезуспешно занимают свою нишу среди певиц, вот только сама Несси слишком хорошо умеет отличать это от настоящего таланта.
- Вы родственники? – предположила Арель. Урсула, присевшая с другой стороны жалобно крякнувшего дивана, вопросительно моргнула. – Не могу понять, чем именно вы похожи, но…
Ее визави издала приглушенный грудной смешок, будто разбежавшийся волнами.
- Я только что говорила, что люблю, когда мне льстят, но ты делаешь это неправильно. Смысл Несси здесь в том, чтобы быть совсем на меня не похожей, да и учиться она хочет совершенно другому!
Ванесса действительно выглядела абсолютной ее противоположностью, во всяком случае, внешне – и, кажется, это радовало черноволосую девушку далеко не настолько, как, согласно здравому смыслу, должно было бы. Но Арель сразу поверила в ее искренность, хотя сама так до конца и не поняла, в чем же тут дело. Если рассматривать детально, почти каждая черта Урсулы могла считаться довольно отталкивающей, но в совокупности миз Никсен обладала каким-то невероятным подкупающим обаянием, а ее ассистент, напротив, очень красивая в каждой своей черточке, впечатления при этом не производила. Кажется – осознанно или нет – но Ванесса пыталась подражать своей начальнице в характерной текучей пластике движений, но у нее это выходило чересчур нарочитым.
- Нет, мы не родственники, я не работаю ни с кем из своей семьи. Моя сестричка абсолютная бездарь, у сына интересы в совершенно другой сфере, а кроме них есть только племянник, он совсем еще малыш. Но речь совершенно не о них и не о Несси. На самом деле, я была уверена, что ты непременно придешь – опыт помогает заметить не только талант, но и характер человека, способного настоять на своем, выбирая в жизни собственную дорогу.
- Не совсем… – надеясь, что на переливающемся зеленоватом свету не будет видно прилившую к лицу краску, пробормотала Арель. Ласковый взгляд Урсулы стал пристальным, словно в попытке насквозь ее увидеть. – Я не то, чтобы убедила родных в чем-то. Я рассорилась со всеми и просто ушла…
- Сколько тебе лет? – снова чуть более жестким тоном спросила женщина.
- Девятнадцать, – девушка выдержала пристальный недоверчивый взгляд и неохотно добавила. – Ну, почти. Скоро исполнится, уже в апреле… Я не поступила в колледж в прошлом году.
Урсула в задумчивости побарабанила пальцами с миндалевидными темно-красными ногтями по гладкой поверхности углового столика. Потом вздохнула и снова встретилась с Арель взглядом.
- Я действительно очень хочу помочь тебе, деточка, при всех прочих проектах, в какой-то смысле это мой долг, находить истинные таланты и помогать им встать на ноги, занять заслуженное место в новой для них стихии. Родители Несси, кстати, неплохо бы мне заплатили, если бы она сама не передумала… но в приоритете, разумеется, жемчужины вроде тебя. Я сама готова работать уже только за один твой чудесный голосок, но учителям, работникам, техникам звукозаписи, не говоря уж о много ком еще, я должна оплачивать их труд, а тебе самой понадобится жилье, соответствующая одежда. Я готова подарить тебе шанс осуществить твою мечту, лишь бы мир музыки не упускал такое сокровище, но не ожидай, что можно добиться успеха в чем-то за три дня – при всех возможностях я все же не волшебница! Даже с твоими превосходными данными путь наверх предстоит достаточно продолжительный и непростой. Придется тяжело совсем без поддержки и собственных сбережений.
Арель нервно прикусила край нижней губы. Конечно же, ожидание, что ее голос и талант на основании мельком услышанного пения оценят так высоко, чтобы возиться бесплатно, было бы сродни ожиданию попасть в сказку.
- Неужели твои родные категорически против поддержать тебя хотя бы поначалу?
- Отец терпеть не может, когда что-то оказывается не так, как хочет он! – не сдержавшись, с горечью призналась девушка. – Он бы ни за что не согласился меня отпустить. А если я все же ушла, то он, скорее всего, надеется, что я ничего не добьюсь и вынуждена буду признать уже его правоту! Так что если бы и стал «помогать», то только разочароваться и «поумнеть» поскорее!
Но даже если она сейчас упустит свой единственный шанс, возвращаться домой после всего этого точно не собиралась! Не доставила бы ему такого удовольствия. Все равно же к ней высказали интерес, если найти подработку, позволившую учиться, присоединиться какой-нибудь группе или хотя бы к подпевке …
- Бывает и так, – медленно кивнула Урсула. – но почему твоя мама даже не попыталась вас двоих…
Наверное, на лице Арель что-то слишком уж остро отразилось. Глупо… больше десяти лет уже прошло, но все равно захотелось болезненно дернуться… Урсула смолкла на полуслове, пристальный взгляд смягчился.
- Даже не подумала об этом. Прости, дорогая… Ты в порядке? Хочешь воды или?..
Мягкая прохладная – хотя в кабинете-то не было уже ни моросящего дождя, ни холодного ветра с океана – рука осторожно коснулась кончиками пальцев подбородка девушки.
- Я в порядке, – глухо пробормотала Арель, поежившись и от этого практически сумев совладать со своим настроением. – Простите. Это… это мама начала учить меня музыке, наверное, поэтому отцу до сих пор больно, когда приходится вспоминать… словно он хотел бы забыть! Словно это было бы не гораздо хуже… Мы и поэтому тоже так друг на друга разозлились.
Покачав головой, Урсула поспешила сменить тему, девушка мысленно поблагодарила ее за это.
- Я могу заплатить за тебя, вернее, обеспечить все тебе необходимое. Если… когда, не сомневаюсь, ты успешно пройдешь прослушивание, и если ты согласна на контракт, по которому обязана будешь отработать сопутствующие затраты.
- Вы… – девушка зажмурилась, пытаясь собраться с мыслями. – Вы можете это сделать для меня?
- Ну конечно же, деточка! В этом смысл моей работы, поддерживать таланты вроде тебя, помогать вам найти свое в этом мире, где творческим натурам приходится едва ли не по ножам ступать! Стать теми, кем вы мечтаете быть, в чем чувствуете свое предназначение. Зачем еще я стала бы этим заниматься? Однако… в порядке благотворительности многого не сделаешь, даже просто оставаться на плаву можно только, как минимум, работая не в убыток. Одно исключение меня и не разорило бы, но ведь это просто не честно – делать исключение для тебя, когда я не могу потом того же сделать для кого-то еще! По новостям шоу-бизнеса, конечно, может сложиться впечатление, будто я обедаю своими должниками, – еще пара приглушенных смешков. – У такой репутации тоже есть свои преимущества, не осуждаю тех, кто так обо мне думает… поэтому и не знаю, захочешь ли ты рисковать. Лучше имей в виду заранее, характер у меня тяжелый и, если хочешь со мной работать, придется слушаться. Пока есть шанс передумать. Полагаю…
Пальцы мягко погладили тыльную сторону ладоней.
- Даже если ты и боишься, что твой отец в бешенстве из-за того, что ты сбежала, все равно осознаешь: если вернешься ни с чем, папе это будет настолько приятно, как безусловное подтверждение его правоты, что он даже проявит великодушие и не станет особенно злиться.
- Я не пришла бы, – медленно подбирая слова, ответила Арель, едва сдерживая дрожь, но уже не от робости, а от негодования. – Я не приехала бы сюда, если бы хоть немного сомневалась! Если можно пройти прослушивание сегодня же… Что я должна подписать?
- Похвальный энтузиазм, моя милая малышка, я рада, что не ошибалась на твой счет, но не стоит так с плеча рубить. Документ пока даже не составлен, позже мы уладим юридические формальности – но ты ведь не стала бы ставить свою подпись, даже не посмотрев, что там написано!..
Словно бы в этих официальных формулировках, способных обозначать на проверку вообще все что угодно, получилось бы хоть что-то полностью понять, даже наизусть запомнив содержание. Но Арель согласно кивнула.
- Что до прослушивания, если ты готова, разумеется, я могу организовать его тебе прямо сегодня. Насчет возможности остановиться в городе не беспокойся, на абитуриентов колледжа сейчас не сезон, так что у мадам Тремейн должно быть полно съемных комнат наверху, уж за пару дней я сама оплачу аренду. Можешь не сомневаться, моя дорогая, если ты готова мне довериться, ты в надежных руках!
Урсула со своей странной грацией, будто плавно перетекая из одной позы в другую, поднялась с диванчика и, обвив девушку за пояс рукой, потянула за собой. Очень мягко, но с каким-то неявным ощущением, что попытавшись дернуться, из полуобъятья никакими силами не высвободишься, пока сама отпустить не захочет…
Первым, что попалось на глаза в контрастом ярко освещенной приемной, была знакомая уже картина с кракеном, обвивающим корабль посреди беснующегося водоворота волн.
- Несси, деточка, предупреди – кто там сегодня в звукозаписи – что мы подойдем! – рассеянно бросила Урсула, легонько подталкивая Арель к коридору. Брюнетка за столом приемной встрепенулась.
- Но Ваше расписание…
- Сходи на эту встречу сама. Если действительно учишься здесь чему-то, а не только приносишь кофе, ничего для тебя сложного не будет. Ты знакома с деталями всех проектов, и все в курсе, что тебе я доверяю, как самой себе! Да и вряд ли кто-то станет настаивать на встрече со старой каракатицей, когда в альтернативе может увидеться с тобой! Все будет отлично.
- Как скажете, миз…
Ванесса кротко кивнула начальнице, но Арель мимоходом кольнула неприятным взглядом из-под пушистых ресниц.
Комната звукозаписи напоминала гигантские водные вольеры океанариума после закрытия, только водоросли заменяли змеящиеся по стенам и свисающие с потолка провода. За огромной стеклянной стеной Арель видела кабинет звукоинженера, начиненный невероятным количеством смутного предназначения оборудованием, а оттого кажущийся невероятно тесной каморкой, особенно сейчас, когда за спиной невзрачного средних лет мужчины возвышалась Урсула. Судя по собственному кабинету миз Никсен, она-то лучше всего себя чувствовала в довольно тесном пространстве, но вот у остальных людей пребывание там в ее компании вызывало, похоже, легкую клаустрофобию. У звукоинженера, то и дело нервно косящегося вверх и пытающегося едва ли не вплющиться в свой пульт, так уж точно! Еще одного мужчину постарше, присоединившегося к слушателям, рассмотреть не удалось. Неясно, могли ли они видеть Арель сейчас так же хорошо, свет за стеклом слегка слепил ее, поэтому все вокруг тонуло в густом мраке, словно «аквариум» имитировал подводную пещеру.
- Дай знак, когда будешь готова, деточка… – прошелестело из невидимого динамика.
Легко сказать «готова», когда все мысли перепутались не хуже тех водорослей и попытки высвободить хоть одну только плотнее затягивали скользкий узел. Арель с нарастающим ужасом обнаружила, что не может вспомнить начала ни одной из известных песен, которые много раз уже исполняла в прошлом – что из классической школьной программы, что из джазовых композиций, которым старик Севастиан, когда-то в молодости солировавший в собственной группе, на дополнительных занятиях тоже охотно обучал школьников. Доводилось слышать о людях, у которых от переживаний пропадал дар речи… а вот у нее, похоже, такой же пугливой оказалась способность связно мыслить! Арель прикрыла глаза, глубоко вздохнула и, наверное, пытаясь сама себя хоть немного успокоить, принялась напевать убаюкивающую мелодию без слов.
В конце концов, не было ничего для нее странного в гигантских стеклянных вольерах, ново было лишь оказаться по ту их сторону, где обычно мягко светится морская вода, разноцветными стайками порхают рыбки и лениво покачивают крыльями скаты. С детства на них любовалась в городском океанариуме. И в выступлениях перед публикой тоже ничего нового не было, пела же она во время летних представлений отдыхающим в семейном парке – музыка обладала свойством заполнять окружающий мир, будто океан, стоило только довериться ее волнам и позволить им нести, куда необходимо.
Голос зазвучал увереннее, прокатившись с густых глубин своего диапазона до искрящегося солнечными зайчиками на гребнях волн звона.
Потом Арель открыла глаза, жадно глотнув воздуха будто после стремительного подъема с самой глубины. Отсвет странного студийного освещения двояко отразился в темных глазах Урсулы, с хищной улыбкой подавшейся вперед по ту сторону стеклянной стены, заставив зрачки демонически вспыхнуть золотом. Пробежавшие по коже мурашки щекотали, будто воздушные пузырьки под водой, но смытая волной мелодий нервозность растаяла бесследно.
- Думаю, я могу начинать, – девушка с улыбкой махнула ладонью.