С Синтией Тремейн Урсула уже была знакома – за тот единственный раз, что та поучаствовала в жизни апартаментов, продав свою долю наследства. Куда с меньшей выгодой, чем могла бы рассчитывать, и почему-то заметно меньшую долю, чем получили обе ее сестры, чего тоже совершенно не пыталась оспаривать. Короче говоря, деловым человеком эту женщину назвать было нельзя. Как охотно сплетничала Дезире, в юности Синди удалось привлечь внимание юноши из весьма влиятельной семьи, тогда-то она и сбежала из дома, но то ли его родители не приняли диковатую невестку, то ли сам молодой человек, заинтригованный «таинственностью» и смазливым личиком, вскоре обнаружил, что за загадкой ничего интересного милашка не прячет – так что отношения в итоге сошли на нет. Дезире высокомерно заявляла, будто всегда знала, что особу вроде Синди никогда по-настоящему не примут в высших кругах – Урсула на это насмешливо кривилась, но толку ловить домовладелицу на лжи не было. Потом Синди удалось поступить в университет – хотя на это Дезире тоже непременно добавляла, что в школе ее сестра преуспеть могла разве что в домоводстве – подрабатывать, где придется, в итоге посвятив себя семейной психологии. Сейчас Синтия была автором нескольких вполне успешных книг в этой области и одним из учредителей благотворительного фонда для помощи детям и подросткам, пострадавшим от семейного насилия. Почему-то последнее, стоило разговору коснуться сестры, заставляло Дезире особенно пренебрежительно хмыкать и закатывать глаза. В целом можно было составить себе портрет одного из тех наивных людей, что даже после того, как молодость и неопытность прошла, надеются сделать мир лучше. Урсулу они, как правило, не интересовали.
Карлос Альбьеро Дичедро, однако, производил впечатление личности более пробивной. А именно его Урсула в первую очередь обнаружила на пороге своей квартиры, прежде чем увидеть малышку и ободряюще приобнявшую ее за плечи Синтию.
- Миз Никсен? Добрый день. Меня зовут Чарли Дичедро, социальный адвокат центра Дарлинг, – торопливо, наверное, в качестве тени забытого уже итальянского акцента, представился он.
- Я знаю кто Вы, – ответила Урсула, вяло протягивая руку для приветствия. – Вообще-то, без предварительной договоренности о встрече стоило бы сперва обратиться к моей ассистентке, в рабочее, разумеется, время. Что Вам нужно?
Пальцы у господина Дичедро были жесткие, но рукопожатие по-деловому аккуратным. Дожидаясь ответа, Урсула цепко придержала его руку в ладони.
- Я хотел бы уточнить корректность Вашего контракта с мисс Форк.
Девчонка слабо поежилась, заработав от Урсулы хмурый взгляд мимо плеча господина Дичедро. На что, интересно, она тут рассчитывает?
- В самом деле?
- Я не стал бы обманывать, – заверил Чарли Дичедро абсолютно искренне. Урсула запоздало отпустила его руку и пожала плечами.
- У Вас бы и не получилось. Я видела Ваши выступления в судебных шоу по телевизору, господин Дичедро. Думаю, Вы сам в курсе, что непроизвольно почесываете кончик носа каждый раз, когда принимаетесь складывать из фактов мозаику в надежде запудрить кому-нибудь мозги.
- Я? – Чарли автоматически поднял руку к лицу, но замер на полпути. – Не замечал, что я так делаю…
- Удивительное дело, девочка в отчаянии готова просить о помощи абсолютно незнакомых людей, лишь бы только не своих родных, – Урсула перевела взгляд на Синди и сухо улыбнулась. – Досадно много внутри семьи порой может быть ничем не оправданной, глупой, взаимной неприязни.
Не то, чтобы она сама особенно любила собственную сестренку, но определенно не имела ничего против Морганы – если только та не являлась в очередной раз клянчить денег или протекции – но Дезире не любила Синтию просто по умолчанию, хотя они много лет не общались, да и делить в жизни им было совершенно нечего. Единственное, конечно, Синтия была симпатичной женщиной. Простоватой, пожалуй, но приятной. Она была старше Дезире на год – а значит, заметно старше самой Урсулы – но прожитые годы оставили ей значительно больше миловидности, к тому же не кажущейся вымученной, как от бесконечных пластик Хильды Гримм или одержимой ухоженности Фриды. Злиться за это было бы мелочно и довольно нелепо – а значит, с Дезире бы вполне сталось.
- Что ж, проходите. Экземпляр нашего контракта у мисс Форк есть свой, не понимаю, чего нельзя было узнать оттуда. И, боюсь, предложить Вам тут нечего. С чего вы вообще полезли в это дело? Разве вы, как и вся ваша организация, не специализируетесь только по несовершеннолетним?
- Сейчас она совершеннолетняя. Но на время заключения контракта мисс Форк неверно указала свой возраст, ей было всего шестнадцать – и она не имела права заключать подобные соглашения. Контракт недействителен.
- Это невозможно, – возразила Урсула. – Я проверяла историю девочки в ее родном городке, документы, разумеется, и ее возраст тоже. Мои люди не пропустили бы подделку.
С лихорадочно вспыхнувшим лицом девчонка принялась что-то строчить в своем блокноте.
«Никакой подделки и не было. Адель – одна из моих старших сестер, я попросила работника архива… вроде как поменять нас местами. Меня зовут Арель – имя пришлось совсем немного подправить, а в остальном почти все совпадало… Так что документы были все настоящие, но не совсем мои»
- Ты меня обманула? – с недоверчивой рассеянностью уточнила Урсула, прокручивая в голове все, что подопечная ей о себе говорила и чего не говорила, а только – как казалось – подразумевала. Девчонка покраснела еще сильнее. – Но… меня никто не обманывает!
- Есть большая разница между правдивостью и искренностью, – вставил Чарли Дичедро с видом самопровозглашенного эксперта. Не возникало сомнений, в чем именно – все же он был юристом!
Однако… однако малышка, похоже, погубила в себе даже больший потенциал, чем Урсуле казалось раньше. При немного других обстоятельствах, если бы это наивное мошенничество вскрылось не потому, что на продолжение певческой карьеры остались лишь самые призрачные шансы, все это могло даже невольно восхитить. Только вот проку самой девчонке, превратившей жемчужину своего таланта в тающие хлопья пены, оттого немного. Просто и Урсуле его не будет…
- Но почему она так испугалась, когда я предложила обратиться к ее отцу? Ведь это автоматически бы раскрыло настоящее ее имя и возраст для признания контракта недействительным.
Ответа даже не потребовалось. Девочка сама этого не знала, вовсе не собиралась жульничать с контрактом, а возраст себе завысила лишь из опасения, что несовершеннолетнюю сразу же отправят обратно к папочке при попытке найти работу.
- Вы собираетесь подавать в суд за мошенничество и использование фальшивых документов? – возвращаясь к деловому тону, спросил господин Дичедро. Урсула досадливо поморщилась.
- Компенсация, на которую я при самом оптимистичном раскладе смогу рассчитывать, не стоит ни моего времени, ни времени моих адвокатов. Будь малышка в состоянии работать, за нее еще стоило бы бороться, но теперь, без видимых перспектив, не вижу в этом смысла. Ровно с тем же успехом она могла просто утонуть в этом их «кораблекрушении»!
«Я верну Вам все!» – с заблестевшими глазами яростно вывела в блокноте девчонка, получив в ответ кислую усмешку.
- Советую тебе сперва хотя бы школу закончить, прежде чем кому-то раздавать обязательства. В этот раз.
Снова покраснев, девочка досадливо закусила губу.
- В этом все было дело?! То, чего ты на самом деле пыталась добиться – чтобы девочка, которая без сожалений пожертвовала бы собой, вынуждена была сожалеть, если жертву из-за ее решений принесет ее отец? – спросила Синтия. – Вина перед близкими должна была послужить наказанием?
Урсула медленно вздохнула и пожала плечами.
- Догадываюсь, с кем ты меня путаешь, Синди Тремейн – но далеко не для всех раскаяние девчонки за своеволие много бы значило. Какое мне-то дело до ее моральных выводов? До чьих угодно моральных выводов, раз уж на то пошло. Я рассчитывала компенсировать хотя бы часть бесполезных убытков, а думать о правильности или неправильности своих поступков и решений девочка может все, что ей заблагорассудится.
Чуть склонив голову, она поверх очков смерила задумчивым взглядом свою бывшую подопечную.
- Я всего лишь потерпела убытки, но это твоя жизнь, талант и все перспективы печальным образом пошли ко дну. Все же мне любопытно… Чего ты сама надеялась такой ценой добиться? Рассчитываешь, что теперь паренек перепутает чувство благодарности… или даже вины – с любовью?
Арель на несколько мгновений ошарашено распахнула глаза, потом, будто вмиг справившись с эмоциями, сама коснулась руки Урсулы и отрицательно покачала головой.
- Неужели? Что же, как мы обе теперь узнали, твоя искренность вовсе не гарантирует твоей честности.