Флейм медленно выдохнул и понял, что забыл все слова из Лесного Оберега. Да что там Лесного! Вообще все Обережные Слова.

Бежать он больше не мог. Сердце бешено колотилось в груди, так, будто хотело проломить ребра и вырваться наружу. Он забрался в самую чащу и точно не найдет пути назад. Вспотевшая рука судорожно сжимала ручку короба. Ягода внутри наверняка вся подавилась! Да, зря он затеял этот спор с братом Мэтью. И обдурил и слуг, и телохранителей, и удрал из дома, и набрал этих ягод, будь они неладны! Но Сумеречный Лес не зря звали Сумеречным.

Омега услышал тяжелый топот и хруст ломаемых веток. Лесной тролль был уже близко и, не сбиваясь, шел по его следу. Флейм прекрасно понимал, что хоть и вооруженный, а троллю он точно не противник. Но… аккуратно поставил короб под кривым, хищно изогнувшим свои ветви, кустарником и вынул из ножен короткий меч, подарок отца. Что ж, лорд Эмери вполне может жениться на его брате: интересы их семей не пострадают.

Лесной тролль показался из-за деревьев. Вблизи он выглядел еще ужаснее. Огромная, крючковатая фигура, только отдаленно напоминающая человеческую, корни и ветки с зелеными листьями, торчащими по всему покрытому корой и мхом телу. А голова тролля была похожа на пенек. Узкие щели сердитых глаз уставились на Флейма и в пеньке распахнулась еще одна щель, побольше. И оттуда злобно проскрипело:

— ВОР!!!

— Да как ты, чудище, смеешь?! — завопил разъяренный Флейм и совсем не тоненьким, свойственным омегам голоском. — Это лес моего отца!!!

И он бросился вперед, занеся меч для удара. Едва он пришел в движение, огромная ручища тролля, и так достающая до земли, удлинилась еще больше и устремилась, да с невероятной скоростью, навстречу Флейму. И омеге даже удалось ударить по ней мечом, но клинок отскочил, не причинив жуткой конечности никакого вреда.

Тролль опять заскрипел. Похоже, теперь он смеялся. Ручища полоснула по Флейму. Он отскочил, но недостаточно быстро. Словно со стороны, услышал он звук рвущейся ткани. Эх! Прощайте модные обновки, отцовские подарки! И почувствовал огненную боль.

Силой удара омегу отбросило назад. Он упал, да еще и ударился головой. Перед глазами расплылись черные круги. Тролль опять заскрипел, и жуткая ручища взметнулась над омегой, чтобы добить наглеца. Флейм не закричал. Не попросил пощады, только сильнее сжал меч. Все де Вайоны умирали с оружием в руках, и он не будет исключением, хоть всего лишь омега.

Но тролль остановился, его жуткая конечность замерла на расстоянии толщины волоса от лица Флейма. И омега почти физически почувствовал, как одна из его огненно рыжих прядей стала серебряной.

— Кэээрствагриииии? — услышал он чей-то глубокий красивый голос.

Настолько красивый, что даже безобразное, резкое гортанное наречие варваров звучало, словно песня.

Из-за спины тролля он не видел того, кто спрашивал.

— Кээээрствааааарииииии, — сердито и вполне внятно ответил тролль.

Омега не понял ни слова. От изумления — еще бы, лесные чудища способны говорить на разных языках, его и без того большие, цвета весенней зелени, глаза, сделались просто огромными.

— Рииирлаархарр!!! — резко произнес незнакомец, и конечность тролля, одновременно вернувшись к своим прежним размерам убралась от лица Флейма.

— Рраалхааррр!!! — буркнул тролль, буркнул, казалось обиженно.

И пошел прочь, обратно в чащу, сотрясая землю своей тяжелой поступью.

Вот тогда-то и смог увидеть Флейм своего спасителя. Да так и обомлел… самый настоящий, лесной эльф!!!

Кареглазый, стройный, остроухий. Волосы длинные, по плечам каскадом… и не растрепанные, черные, будто ночное небо. И даже варварский наряд: груботканые штаны и короткая туника — необычайно шел лесному красавцу.

Омега хотел было возмутиться. Отец объявил эльфам ноту протеста за пребывание в его землях. Но эльфы все его протесты игнорировали, поскольку считали эти земли своими. И отец вознамерился их выгнать, но… чтобы выгнать, надо было эльфов сначала найти, а леса большие… И вот, здесь, и собственной персоной.

— К… кхэхь!!! — только и выдавил из себя разъяренный Флейм.

Забыв о ранах и боли, вскочил он на ноги и бросился с мечом на одного из заклятых врагов своего семейства. Эльф, нагло улыбаясь, подпустил его поближе и ушел с линии атаки. Меч Флейма рубанул по воздуху.

— Эй, я здесь! — услышал Флейм откуда-то сбоку, и опять ринулся на врага, и опять с тем же результатом. Его клинок поразил лишь воздух.

Эльф засмеялся. И зло, и красиво. И еще больше выбесил Флейма.

— Я здесь!

Вспышка среди деревьев, у корней.

— Ой, нет! Уже здесь!

Опять вспышка. Теперь среди раскачиваемых ветром вершин.

— Опоздал! Уже… вот здесь!

Услышал Флейм из-за спины, но когда обернулся — и там никого не было.

— Выходи и сразись со мной в честном бою! — крикнул Флейм, и, подобно герою многочисленных баллад, которые заставлял его наизусть учить преподаватель Словесности, поднял меч высоко над головой.

Но в ответ он снова услышал только издевательский смех.

Неизвестно, как долго бы еще эта игра не наскучила эльфу, но у Флейма опять потемнело в глазах, и он, как подкошенный, опять повалился на землю. Прежде, чем сознание окончательно покинуло его, омега успел увидеть, как эльф, только что бывший от него на расстоянии нескольких деревьев, оказался… рядом. Не подошел, не подбежал, а просто… оказался.

И после нескольких мгновений забытья, Флейм почувствовал тепло. Он приоткрыл глаза, но немного, чтобы не выдать себя, и посмотрел на эльфа сквозь густые, длинные ресницы. Страх, тем не менее, оказался сильнее здравого смысла и Флейм, наслушавшийся от стариков всяких жуткостей об эльфах, постарался отползти в сторону. Но тело будто приросло к земле.

— Эх ты! — заговорил с ним эльф и на чистейшем оберонском, — мог бы и спросить! — и он с укором посмотрел на короб с ягодами.

— У… у… у… кого спросить?! — омега все же вспомнил, что умеет говорить.

— У деревьев, у земли! — укора в голосе эльфа стало еще больше. — А потом бы и собирал.

И Флейм мог бы опять возразить, что это земля его отца и потому он вправе собирать здесь что вздумается и когда вздумается, но вместо этого он лишь прошептал:

— Я… я… не знал, — Флейм покраснел и снова попытался отползти. Результат был тот же: он остался лежать на прежнем месте.

— Не знал он! — эльф вдруг развеселился, — а, может, лордов сынок, выкуп за тебя попросить?!

— Отец ничего не заплатит! — гордо заявил Флейм, да еще и голову вздернул, что в лежачем положении оказалось не так-то легко сделать.

И омега не врал: если эльфы с ним расправятся, лорду Эмери отдадут его младшего брата — союз, выгодный обоим семействам, будет заключен и это главное.

Эльф ничего не сказал в ответ. Флейм вздрогнул, когда кончики длинных пальцев снова коснулись краев раны на его правой ноге.

— Эко ты, лордов сынок, — теперь эльф не злился, а сочувствовал и вполне искренне.

Он склонился еще ниже и Флейм опять хотел отползти, но… не смог. И волшебство оказалось вовсе не причем. Флейм зачарованно смотрел на затылок эльфа, на блестящие черные волосы, на острые уши. И ему безумно хотелось протянуть руку и потрогать. Но он не решился.

Флейм изумленно сдавленно крикнул, когда ощутил на ране теплое дыхание эльфа. И дернулся. Нога отозвалась болью. Но теперь намного слабее. Эльф… лечил его?! Своим дыханием?!

Рана… зарастала. И не только рана. Когда эльф поднялся на ноги — и Флейм опять не успел заметить, как он это сделал — и порванная штанина была целой. Да так, будто и не рвалась никогда.

— Я — Рэнфрихииль, — сказал эльф и протянул ему руку, чтобы помочь встать.

— Флейм де Вайон, — прошептал омега и схватился за протянутую руку излишне поспешно.

Эльф крепко сжал его ладонь и резко потянул вверх. Вздохом позже изумленный омега уже стоял на ногах.

— Рэнфрихииль, — зачем-то медленно повторил он имя своего спасителя.

— Именно, — эльф не отпустил его руку. — Рэнфрихииль.

Он привлек Флейма к себе и омега не противился.

Не противился он и когда эльф заключил его в кольцо своих теплых рук, когда пристально посмотрел в глаза. А ведь дома старики предупреждали, что когда дети леса смотрят в глаза — могут украсть душу.

Лицо эльфа было совсем близко, и омега опять почувствовал его дыхание. Аромат миндаля сводил с ума. И Флейм, окончательно растеряв все остатки здравого смысла, потянулся к приоткрытым губам, изогнувшимся в лукавой улыбке. Рэнфрих чуть наклонил вперед голову и... И Флейм, знавший о поцелуях исключительно из баллад и легенд, решился на неслыханное... Он поцеловал... остроухого. Неуклюже. Грубовато. Но Рэнфрих ворвался в его рот своим умелым языком. И затанцевал, дразня, сплетаясь с его собственным... Нагло, по-хозяйски...  

Омега вцепился в груботканую тунику эльфа… Для чего?! Чтобы оттолкнуть?! Или… обнять… Но он не сделал ни того, ни другого.

А еще он почувствовал, что ноги снова подкашиваются.

И все исчезло.

Шатаясь, словно пьяный, встал он, все на те же, не подчинявшиеся ему, будто их позаимствовали у безобразной тряпичной куклы, ноги.

— Это твое, — прошептал эльф, протягивая ему короб.

Омега схватил короб, но не успел коснуться руки эльфа: хитрец… исчез. Впрочем чего еще ожидать от столь вероломного создания?!

Яркие лучи солнца нестерпимо слепили глаза после лесного сумрака. Пальцы Флейма машинально сомкнулись на рукояти меча, исключительно благодаря эльфьему волшебству оказавшемуся в ножнах на поясе.

— Ах вашество!!! — завопил за его спиной их старик дворецкий Ульмар. — Ну и страху вы на всех нагнали!

И его, громко причитая, обступили остальные слуги, а чуть позже к ним присоединилась и замковая стража.

Оказывается, Флейм отсутствовал вовсе не несколько часов, а уже третий день.

Ягоды в коробе не подавились.