— чанбин, я тебя обожаю.
это первое, что феликс говорит, как только его богатый лучший друг, наконец, поднимает трубку после томительных шести минут ожидания. ему, конечно, хочется сказать это еще примерно четыре миллиона раз, но он решает ограничиться одним. а дело вот в чем.
— феликс, тебе надо поспать, — словно сквозь толщу воды он слышит мягкий, но взволнованный голос, чувствует плечом твердое касание чьей-то жесткой руки. пытается поднять голову — листок бумаги прилипает к его щеке, не давая пространства, чтобы разглядеть, кто именно пытается отправить его спать. феликс, если честно, потерял счет всем тем, кто действительно собирался сделать это за последние две недели, начиная чонином, милым бариста из кофейни напротив универа, и заканчивая преподавателями по фонетике, конкретно теми двумя, которые менялись каждую пару и любили особенно заботливым образом оберегать феликса от всех бед. ему такое внимание, конечно, льстило, но он так устал от этих наставлений, что сейчас единственное, что он способен чувствовать — это усталость и самая маленькая доля раздражения, которая в теории не перекрывает благодарность.
хотя нет, он знает, что конкретно сейчас над ним, скорее всего, возвышается чанбин. феликс абсолютно точно пришлепал к нему посреди ночи в апартаменты, зевая бегемотом и, чтобы не разбудить весь подъезд, полушепотом жалуясь на слишком шумных соседей в общаге.
чанбин, конечно же, его пускает. не то, чтобы у него не было выбора, нет, он действительно беспокоится о нем и всегда делает все возможное, чтобы феликс мог нормально спать, нормально есть, нормально учиться и тому подобное. просто именно в три часа ночи, когда он надеялся спокойно выспаться перед рабочей сменой, он не ожидал увидеть на пороге отключающегося студента. но чанбин даже слова не говорит, придерживает за плечи и почти силой опускает на кровать в своей комнате.
сопротивляться феликс, конечно, пытается. причем пытается достаточно успешно, потому что справляться с его маленькими лапками, норовящими отпихнуть старшего от себя подальше, очень скоро чанбину надоедает, и он просто мелкими злыми шажками удаляется в гостевую комнату, захватив с собой плюшевого гю и пушистую маску для сна с кроличьими ушками. или с поросячьими? феликс, честно, никогда не вглядывался в то количество розовых вещей, которое обитало в квартире со.
впрочем, его не волнует вообще ничего, кроме того, что теперь он с чистой совестью может доделать парочку долгов и уснуть на огромной двуспальной кровати под тяжеленным одеялом с подогревом, зная, что утром его будет ждать обязательно горячий завтрак (что-то типа тостов с авокадо и яйцом, он уверен), а еще какая-нибудь крупная купюра налички, чтобы он мог заказать себе такси прямо до универа. конечно, во все это обязательно входят и его чистые вещи, и его зубная щетка в ванной, и новые пушистые полотенца для душа, и все остальное. чанбин действительно его любит.
как и феликс его, конечно.
в общем, он действительно не осознает, сколько именно времени прошло, потому что слишком сильно задумывается над какими-то абсолютно левыми мыслями, никак не относящимися к его учебе. это играет с ним злую шутку, потому что момент, когда его щека оказывается прижатой к конспектам, он точно пропускает. хотя, уснуть даже в таком состоянии у него все равно не получается, оставляя его бредить в полусознательном состояннии в надежде, что чернила с тетради не отпечатаются на его лице навечно. спасает, как всегда, чанбин.
— не могу, — щурится он. в глаза словно насыпали песка, так неприятно двигать зрачками, что хочется зажмуриться, но веки не слушаются, — я не дописал.
чанбин в одних трусах, на лице какая-то вкуснопахнущая тканевая маска, делающее его лицо ужасающе смешным и круглым, в руках буквально дымящаяся кружка с голубичным чаем, химозным, конечно же. он видит это краем глаза, потому что все-таки находит в себе силы повернуть голову.
потом видит, как чанбин мотает головой, оставляет свою драгоценную кружку на письменном столе, по совместительству ставшем кроватью феликса, и упирает руки в бока, словно это действительно может подействовать угрожающе, когда он в таком виде.
— феликс, надо спать.
конечно, надо. феликс и сам прекрасно об этом знает, но он слишком сильно погряз в долгах из-за своего дурацкого режима и дурацкой подработки, чтобы воспроизводить это.
и когда он снова невидящим взглядом утыкается в пустоту, чанбин внезапно взрывается, забирает кружку, драматично фыркает и, громко топая, удаляется из комнаты. по его отвратительно стариковскому бурчанию феликс слышит, что «за телефоном».
и вот они здесь.
— малыш, не стоит благодарности, — ох, феликс, должно быть, его разбудил. он почти извиняется в трубку, но чанбин просто перебивает его. слышится серпанье чая, — ты же знаешь, что я действительно хотел бы, чтобы ты хорошенько отдохнул.
— но тебе правда не стоило так тратиться, — динамик кряхтит, или это чанбин? — я очень ценю это, хен. я обязательно поеду!
— вот и славно. я был уверен, что что-то подобное обязательно понадобится тебе после сессии.
— если я ее закрою…
боже, он может без единого слова уловить рассекающую его речь печаль, поэтому он выдавливает из себя смешок, чтобы поддержать.
— ликси, я уверен, что все получится. ты отлично поработал.
— спасибо хен, еще раз, и за этот месяц, и за билеты… и вообще. за тебя спасибо.
— скажешь тоже, — фыркает со, но феликс уверен, что сейчас краснота пятнами покрыла яблочки чужих щек, — в любом случае, надеюсь, ты хорошо отдохнешь. увидимся завтра?
— увидимся!
чанбин сбрасывает вызов, и на экране перед феликсом появляется открытое письмо с электронной почты — на обложке красуется коллаж из пляжного вида, пальмы, горячего источника и какого-то медицинского то ли кресла, то ли лежака, он так и не может понять. но это не мешает счастливой улыбке растечься по его лицу — чанбин купил ему путевку в санаторий.
с этого момента, если честно, у феликса начинаются проблемы.
не только с учебой, как могло бы показаться на первый взгляд, хотя начавшаяся зачетная неделя уже ко вторнику выжимает из него все соки, нет. основная его проблема заключается в том, что чанбин, видимо, расщедрившись, покупает ему целых два билета. два дорогущих билета в дорогущий санаторий на чеджу, в который феликсу тупо не с кем поехать.
это происходит абсолютно по-дурацки, но в первую очередь он пытается затащить чанбина с собой. он приводит десять миллионов аргументов — они дружат с пеленок, феликсу с ним спокойно, чанбин много раз летал на самолете и точно сможет что-то типа держать его за руку, потому что феликс боится высоты, а еще какие-то мелочи вроде того, что со не был в отпуске уже около полутора лет и ему просто жизненно необходима ванна с солью и поплавать в бассейне.
все его аргументы бьются о железную стенку под названием «у меня работа», которое чанбин выдает с, конечно, тоскливым, но в целом безразличным выражением лица. феликс бьет кулаком по столу. он почти вытащил своего названного «сахарного папочку» (чанбин всегда, всегда ненавидел это) отдохнуть, и его ужасно раздражает, что в конечном итоге ничего не получилось.
во вторую очередь он пытается достучаться до минхо — довольно близкого своего старшего товарища, с которым они иногда пересекались в тренировочном зале по пятницам, а в остальное время просто ходили попить пива, когда хватало ресурсов.
у минхо тоже оказываются свои аргументы. феликс воет волком, когда и сам вспоминает про джисона, парня минхо, в котором тот души не чает. вообще-то, с джисоном он знаком, он правда классный парень, но сейчас, кажется, феликс начинает ненавидеть его, потому что и минхо в конечном счете отказывается от его экстра-заманчивого предложения.
сессия давит, дата на билетах все ближе, и феликс иногда просто молча смотрит в потолок ночью, пытаясь придумать, кому бы еще предложить разделить с ним отпуск. все осложняется тем, что и друзей у него не очень много, а в особенности тех, с кем ему было бы действительно комфортно делить одну спальню, ванную, балкон и, возможно, кровать. нет, с кем попало он точно не готов никуда ехать, хоть убейте.
поэтому он предпринимает и третью попытку, совершая абсолютно бесчестное нападение на сынмина и пытаясь выбить из него положительный ответ тисканьем и настойчивыми поцелуйчиками в щеку, в которых феликс удивительно хорош.
сынмин почему-то отказывается.
и феликс действительно в отчаянии из-за этого.
он даже просит чанбина попробовать вернуть второй билет, но тот только отмахивается, мол, найдешь еще с кем. это, конечно, заставляет его тоскливо ныть и жаловаться всем подряд на несправедливость судьбы, но хозяин — барин, и спорить с чанбином феликс не станет, даже если его заставят. по крайней мере, на эту тему точно, уж не ему решать, как старшему распоряжаться собственными деньгами.
он сдает почти все зачеты к четвергу, когда вылет назначен на воскресенье. у его курса в университете почти все экзамены заканчиваются к началу пятницы, так что у него действительно есть еще крохотная капелька времени на то, чтобы подумать. конечно, только одни мысли ни к чему его не приводят, хотя он становится чуточку счастливее, потому что с каждым днем спит примерно на полчаса больше и наведывается посреди ночи к своему ворчливому хену на порядок реже. и к пятнице единственное, что его вообще волнует — сможет ли он найти кого-то за такое маленькое время?
он совсем этого не ожидает.
но он находит, и находит абсолютно неожиданно.
лингвистику оставляют напоследок. единственный зачет в пятницу в восемь утра, на который как по команде перед кабинетом выстраивается ровненькая шеренга уставших и абсолютно измотанных студентов с гнездами на голове вместо волос, в числе которых и феликс. он почти не спит в эту ночь, яростно пытаясь впихнуть в свою голову как можно больше тем, которые плохо уложились в ней за последний семестр, так что теперь он чувствует себя примерно на троечку по десятибальной шкале, потому что мысли немного путаются, цепляясь друг за друга, словно маленькие пластинки домино. в голове каша.
он отстреливается на устной части перед тем, как их запускают в огромную аудиторию всем потоком. до письменного экзамена остается примерно пятнадцать минут, из которых две он просто пытается сфокусировать взгляд на прикрытой доске и разглядеть хотя бы одно задание из тех, что написаны бледным белым мелом, еще две пялится на своего однокурсника позади и еще две — пытается смириться, что у него еще все не так плохо.
потому что позади него, ожидаемо, почти отключается над своим пустым листом бан кристофер чан, которого феликс, вроде как, старался не замечать все это время.
с чаном его чаще всего связывают какие-то абсолютно дурацкие и нелепые ситуации. честно, он восхищается выдержкой старшего, потому что он никогда не смеялся над тем, как феликс мог выронить свою сумку, зацепившись бедром за подоконник, или пролить на него свой обжигающе горячий кофе, когда чонин нарочно не закрывал крышку стаканчика достаточно хорошо, или уморительно уронить все свои канцелярские принадлежности под парту прямо перед тем, как в аудиторию заходил преподаватель, или…
в общем, если спросить его, феликс наверняка кажется ему ходячей катастрофой. чан кажется феликсу ангелом, потому что во всех этих ситуациях он получал только мягкую улыбку, немного сонный голос, спрашивающий, не нужна ли ему помощь, искорки во взгляде и вообще какую-то панику от того, какой чан хороший. феликс даже не знал, что конкретно ему стоит делать.
возвращаясь к экзамену, феликс действительно пытается его игнорировать, чтобы не допустить какой-нибудь очередной неловкой ситуации, которая бы заставила чана изогнуть свои чудесные губы в понимающей улыбке. он вообще всегда такой понимающий, что некоторые, например, феликс, этого даже не понимали — ходит в своих полосатых рубашках навыпуск и сверкает чистенькой и тонкой оправой очков, словно действительно только что вылез из какого-то американского фильма. копна рассыпающихся на голове каштановых кудряшек всегда только добавляет ему шарма, которому феликс не может и не хочет сопротивляться.
но сейчас что-то не так. он видит это по тому, каким расфокусированным взглядом кристофер пялится в свой листок, сложенные в замочек на столе пальцы подрагивают, а сам он выглядит несколько бледнее и явно менее здорово, чем обычно. это заставляет феликса занервничать. и, — возможно, на фоне собственной усталости — принять самое опрометчивое решение, на которое он в принципе способен.
— эй.
чан медленно и с явным трудом поднимает к нему лицо. феликс пытается не свалится со стула, когда его губы изгибаются в приветственной улыбке, заставляя все лицо выглядеть чуть более свежо и нежно, чем секундой ранее.
— хэй, — он действительно пытается улыбаться, — привет, феликс.
ох, феликс уже и позабыл, какой приятный у него голос.
— мне кажется, тебе нужно отдохнуть.
и это даже не вопрос. чан смотрит на него одним из тех непонимающих взглядов, которым обычно смотрят на него самого, и это заставляет феликса захихикать и развернуться сильнее к чужой парте, чтобы смотреть прямо, а не куда-то за него.
— последний зачет, потом отдохну, — отзывается чан, феликс качает головой.
— у меня есть кое-что, — он лезет в телефон, чтобы открыть электронное письмо с путевкой, и разворачивает его экраном к старшему. тот правда старается сфокусировать взгляд на чужом гаджете, чтобы прочитать текст, — у меня абсолютно случайно есть два билета, не хочешь со мной?
он ожидает, что чан откажется, потому что они не знакомы, и в принципе никогда даже не пытались познакомиться. в целом, это не очень странно, потому что чан мало с кем общается, а его общество феликс находит немного нервным для того, чтобы делать первый шаг и пытаться подружиться самостоятельно, так что теперь они там, где они есть. на экзамене по лингвистике. за соседними партами. видимо, собирающиеся в совместный отпуск явно по инициативе феликса.
поэтому когда чан заторможенно кивает, словно не до конца понимает, на что соглашается, феликс моргает часто и удивленно. совсем не то, на что он рассчитывал.
— звучит классно, но ты в порядке с этим?
кивок получается мягким.
— да, конечно. я напишу тебе после экзамена, хорошо? — когда чан кивает в ответ, его кудряшки забавно пружинят, и феликс засматривается на это очаровательное зрелище, — вылет в воскресенье, у тебя же нет никаких планов на ближайшую неделю?
— нету, — отзывается он. феликс хмыкает.
— круто.
вот так просто.
на этом их маленький разговор заканчивается, потому что в аудиторию заходит преподаватель, и все встают, чтобы его поприветствовать. феликс спиной чувствует чужой размыленный взгляд, словно чан пытается либо прожечь в нем дыру, либо разглядеть что-то такое, о чем он и сам не догадывается.
экзамен феликс пишет хорошо, потому что в голове как будто становится чище.
следующие его проблемы заключаются аж в целых двух вещах.
первое и самое очевидное — он абсолютно не знает, как ему вести себя с чаном. это даже не особо смешно, но феликса почему-то пробивает на смех, когда он осознает, какую кашу заварил — позвал с собой в отпуск на чеджу почти абсолютно незнакомого, но очаровательного милого парня, все общение с которым у них ограничивается неловкими улыбками и мало-чем-похожими-на-разговоры разговорами после того, как феликс в очередной раз лажает в его присутствии. это не очень хорошо. как минимум в том, что кристофер одним своим видом вызывает в нем неконтролируемую панику, причины которой он даже не понимает, а ведь ему предстоить провести в его обществе целую неделю, а еще пережить целых два перелета и целый один полноценный разговор. к тому же он думает, что им придется найти общие темы для обсуждения, чтобы эту неделю он не провел с пунцовыми щеками и трясущимися от нервов коленками.
они немного переписываются на следующий день, потому что после экзамена быстро расходятся по своим комнатам в общаге. и к тому времени, как феликс достаточно собирается с силами, чтобы ему написать, чана уже нет в онлайне — видимо, уснул после выматывающего похода в университет, и феликс не может его за это осуждать, потому что получасом позже его и самого вырубает, как мертвого. не верящий, что стресс закончился, организм просто выключается на долгие четырнадцать часов, и просыпается он только ранним утром субботы, полностью разбитый от долгого сна и не желающий вылезать из кровати примерно никогда.
а вот тут наклевывается и вторая проблема — вылезать все-таки приходится, потому что вылет в воскресенье давит на него своим существованием. он откапывает чемодан в подкроватном пространстве, тратит больше часа на то, чтобы привести его в божеский вид, и на этом его сборы заканчиваются, потому что он категорически не знает, что конкретно ему нужно взять с собой.
у него и так не очень много вещей, но он судорожно проверяет погоду на чеджу на ближайшую неделю, почти ловит инфаркт с того, какую жару обещают им с чаном синоптики, почти умудряется расплакаться от того, что у него нет достаточного количества летних вещей и почти успокаивается, когда вспоминает, что у них с хенджином почти один размер. самое главное во всем этом — почти. потому что жару он переносит плохо, слезы все равно сохнут неровными дорожками по его веснушчатым щекам, мозг выдает какие-то непонятные ему самому ошибки, когда он пытается мотивировать себя сомнительными цитатами, а его сосед по комнате все-таки выше его на добрый десяток сантиметров.
в целом, его эмоциональное состояние оставляет желать лучшего, но он надеется, что выровненный режим, приятное общество одного милого парня и долгожданный отдых в конце концов сделают свое дело, так что ему остается только подождать.
почти всю субботу он тратит на то, чтобы собрать какое-то минимальное количество вещей, предварительно выклянчив у хенджина все летние вещи, хотя бы немного прилично сидящие на нем (что становится очередной проблемой, потому что во всех тех чудесных сатиновых штанах, которые хенджин так любит носить, феликс просто тонет, штанины приходится подворачивать и вся чудесность теряется в мгновение), отписывается чанбину о том, что происходит вокруг и даже проходит онлайн регистрацию на рейс. им с чаном достаются места у окошка почти в самом хвосте самолета, и он готов тысячу раз благодарить чанбина за то, что тот взял всего лишь эконом, потому что в бизнесе им обоим было бы ужасно неловко.
к вечеру феликс снова пишет кристоферу, получает в ответ «да, я собрал все вещи», ради которого, собственно, и написал, и немного приходит в себя. зеркало в ванной уверяет его, что все будет в порядке и ничего неловкого и из ряда вон выходящего не произойдет, если он хорошенько постарается и просто будет вести себя как обычно. что мешало ему раньше? он старается не думать об этом во избежании очередного позора, с которым не сможет справиться так просто, если они останутся наедине.
вылет назначен на девять часов сорок четыре минуты утра воскресенья. они договариваются встретиться в аэропорту в восемь часов тридцать минут, чтобы спокойно сдать багаж и найти нужный терминал, потому что феликс полный лох в ориентировании в незнакомых местах, а на самолетах он никогда не летал, так что он надеется, что присутствие кристофера поможет им не заблудиться и не опоздать. впрочем, регистрацию он уже прошел, так что хотя бы об этом волноваться ему не приходится.
заснуть он не может долго, но в конечном итоге усталость берет свое. он почти уверен, что видел сквозь сон, как хенджин, вернувшийся с тренировок только поздно ночью, покачал головой и накрыл его одеялом по самые уши.
он ожидаемо не высыпается. такстист попадается грубый и какой-то слишком медленный, и хотя феликс очень пытается его не осуждать, — кому вообще захочется работать в семь утра в воскресенье? — справиться с раздражением все равно сложно.
утром с погрузкой вещей от хенджина помощи ждать не приходится, потому что старший спит без задних ног, привычно для феликса раскинувшись на всю кровать, так, что длинные конечности свисают с краев, так что ему приходится взять себя в руки и стащить чемодан и рюкзак с четвертого этажа общежития самостоятельно. полусонная комендантка провожает его наистраннейшим взглядом, хотя он не может сказать, что уезжающие на каникулы после закрытой сессии студенты — редкое явление в их корпусе. но он предпочитает не заострять на этом свое внимание, потому что его мозг все еще не работает: единственные силы, которые у него появляются за короткий сон, он тратит на то, чтобы немного привести в порядок волосы и отыскать чистые носки.
так что в аэропорт он приезжает уже вымотанный и желающий только отрубиться на любой горизонтальной поверхности, не говоря уже о том, что он не берет никакого сахара к своему американо и теперь вынужден пить какую-то отвратительную горькую жижу из аэропортного киоска, придерживая чемодан и стаканчик одной рукой, чтобы, наконец, написать чану.
когда они, наконец, находят друг друга под огромным электронным табло с расписанием рейсов, на чане милая бежевая кепка с вышитой незабудкой, а сам он выглядит так, словно проснулся несколько секунд назад — часто зевает, кудряшки под кепкой в беспорядке (и это может быть причиной, по которой он решил ее надеть), а взгляд блуждает по окружению, как будто он не совсем понимает, где именно он находится. но при виде феликса он все так же расплывается в своей очаровательной улыбке, на щеках появляются обезоруживающие и запредельно милые ямочки, от одного вида которых феликсу почему-то хочется пищать, так что он действительно считает его аэропортный лук чем-то ангельским. возможно, кристофер в принципе кажется ему милым в любом состоянии.
— в общем, — начинает феликс после того, как они неловко здороваются, им обоим приходится отставить свои стаканчики с кофе, — я ужасно ориентируюсь в незнакомых местах, так что надеюсь, что ты знаешь, куда нам идти.
— да, — немного сонно отвечает он, прежде чем кивнуть на табло над ними, — нам нужен терминал А, тридцать второй выход на посадку. пойдем, это этажом выше.
он послушно кивает и подхватывает ручку чемодана, чтобы последовать за чаном к эскалатору. по пути они неловко соприкасаются локтями, стаканчик невкусного американо подрагивает у феликса в руке. они сдают багаж молча, обмениваясь дежурными фразами и улыбками с работницами аэропорта.
людей на рейс оказывается неожиданно мало. несмотря на то, что посадка открывается уже через десять минут, в зале ожидания находится от силы несколько человек, не включая их двоих, так что они спокойно занимают неудобные кресла лицом к самому выходу и молчат дальше. феликс с отвращением серпает кофе из остывшего стаканчика. чан делает то же самое, но с куда большим наслаждением.
он почти уходит в свои мысли о том, что это, должно быть, будет самый неловкий его отпуск, как его размышления прерывает аккуратное касание, заставившее его плечо рефлекторно дернуться. но это всего лишь чан.
чан, протягивающий ему два бирюзовых пакетика сахара с неуклюжей улыбкой, светящейся на лице.
— спасибо, — бормочет феликс, принимая сладость и почти молниеносно засыпая оба пакетика в свой ужасный теплый кофе, — как ты догадался?..
— ты явно не очень доволен, — чан хмыкает, — это было несложно.
— спасибо.
когда выход на посадку открывается, они терпеливо ждут, пока основной поток людей протиснется в рукав под чутким надзором работников, и только потом поднимаются с места — чан, несмотря на его протестующее бормотание, настаивает на том, чтобы донести тяжелый рюкзак феликса. и он слишком устал и слишком плохо соображает, чтобы сопротивляться.
они распихивают багаж по полкам и феликсу удается более или менее успокоиться только к тому моменту, когда они оба сидят в креслах, пристегнутые и молчаливые, как раньше. феликс изучает вид за стеклом иллюминатора, чан рядом роется в сумке в поисках мятных конфеток.
— чан, — феликс отрывается от окна, чтобы повернуться к нему с самой нервной улыбкой, — мне надо кое-что тебе сказать.
— что такое?
— я боюсь высоты.
между губ чана проскальзывает странное маленькое «оу», которое в первую секунду заставляет феликса занервничать еще сильнее, чем раньше, но потом лицо соседа снова украшает милая улыбка, так что он просто не может вымолвить ни одного слова.
— ничего страшного, — выдает чан, протягивая ему две малюсенький белых конфетки, — возьми, они помогают, когда начинается взлет.
— помогают? — феликс смотрит на конфетки удивленным взглядом.
— ага. ну, от давления начинает закладывать уши, так что это поможет.
феликс не до конца понимает, как это работает, но он склонен верить чану, так что просто убирает их в карман до момента взлета с благодарной улыбкой на лице.
— я к тому что… пожалуйста, не пугайся, если я схвачу тебя за руку или что-то такое, — бормочет он, — я никогда не летал на самолете, но вполне вероятно, что мне станет страшно в один момент и-
— феликс, — аккуратно перебивает его чан, — все в порядке. я могу взять тебя за руку, если так тебе будет проще.
— нет. да. да, пожалуйста, большое спасибо.
феликс отворачивается к иллюминатору под легкий и ненавязчивый смех, значок «пристегните ремни» над ними, наконец, загорается, самолет начинает свое движение по взлетной полосе, а румянец с его щек все никак не хочет уходить. феликс сваливает все на то, что спал сегодня критически малое количество времени, чтобы здраво мыслить.
когда самолет, после долгого выезда и приличного разгона, встряхивает, отрывая от земли, он и сам невольно вздрагивает. руки машинально впиваются в ближайшее, что находят: подлокотник с одной стороны и теплые пальцы чана — с другой.
— чш, — негромко успокаивает он, крепче сжимая его пальцы и перехватывая его ладонь так, чтобы рука феликса полностью умещалась в его, — все в порядке, так работает аэродинамика. нас подбросило, потому что самолет оторвался от земли, все под контролем.
феликс тяжело сглатывает, чувствуя, как самолет начинает разгоняться в воздухе и уши потихоньку закладывает, как если бы он был очень сильно простужен. много усилий уходит на то, чтобы все-таки оторвать одну руку от подлокотника и закинуть в себя мятные конфетки.
действительно, помогает.
— смотри, сейчас мы дрожим, потому что пилот задвигает шасси, — со знанием дела чан указывает в иллюминатор, где впереди подрагивает огромное стальное крыло, — это нужно, чтобы судно было более мобильным в воздухе.
феликс завороженно провожает взглядом уменьшающиеся пейзажи, дороги под ними становятся меньше и меньше, ближайшие домики тают на глазах, сливаясь в одно клетчатое полотно, и в целом он почти не отвлекается на то, как быстро они набирают высоту, потому что то, что за стеклом, выглядит действительно интересно. он видит, как чан наблюдает за ним с немного сонной, но нежной улыбкой.
— нас может немного потрясти, потому что иногда самолеты входят в зону турбулентности, — продолжает он тихим и успокаивающим голосом. феликс готов слушать его миллиарды лет, он уверен, что никогда не устанет, — так происходит, когда сталкиваются между собой несколько потоков воздуха. но сейчас это маловероятно, ветра почти нет, и погода хорошая. но я на всякий случай предупреждаю. в подавляющем большинстве случаев это неопасно.
— в большинстве?...
чан хихикает.
— да, феликс, в подавляющем большинстве. скажем так, случаи, когда самолет терпит крушение из-за турбулентности, так же маловероятны, как и то, что на нас прямо сейчас свалится метеорит.
— то есть?
— то есть вряд ли, но вероятность исключать нельзя, — он пожимает плечами.
хорошо, да. хорошо.
феликс немного опускает плечи, расслабляясь. в целом, это не так страшно, как ему казалось раньше. иногда его боязнь высоты — это настоящая катастрофа. однажды он почти получил паническую атаку, когда забрался на стремянку в кофейне около университета. помнится, тогда чонин попросил его перерисовать меню на меловой доске, и феликс очень недооценил то, насколько это доска была высоко повешена. даже не так — он недооценил собственный рост и то, на какую ступеньку стремянки ему придется забраться, чтобы нарисовать дымящуюся чашечку кофе с комфортом.
конечно, он не упал, и чонин успокоил его очень быстро, мелькая извинениями тысячу раз за секунду, но опыт он получил невероятный. невероятно неприятный.
так что по сравнению с этим то, что сейчас пейзаж за стеклом иллюминатора выглядит действительно приятно и не пугающе, а чан крепко держит его за руку, и его ладонь теплая и мягкая, действительно не кажется ему чем-то катастрофичным. ну, может, за исключением того, что он не привык держаться за руки с незнакомыми и очень милыми парнями.
в турбулентность, вопреки ожиданиям феликса, они так и не входят. милая девушка с высоким рыжим пучком и идеально выглаженной формой бортпроводницы предлагает им напитки, и он действительно счастлив выпить горячего сладкого кофе, посматривая на потягивающего свой спрайт чана наконец-то более или менее проснувшимися глазами. они обсуждают что-то маленькое и совершенно неважное очень тихими голосами, пока самолет не начинает снижаться.
то, за что феликс, в очередной раз, благодарен чанбину — до чеджу чуть больше часа пути, и они начинают снижаться почти сразу же, как набирают достаточную для полета высоту.