Какой у Уэнсдей цвет?

У Ксавьера был талант в рисовании. Он мог нарисовать что угодно в поразительной точности. Как оригинал.

У него была одержимость добиваться точности. Любой инструмент, любая краска и время приводили к идеальному результату.

Вскоре у него появилась новая одержимость. Необычная девушка, мрачная, совершенно неподатливая.

Ксавьеру захотелось раскрыть её. Докопаться до ее сути, дать показать всему чёртову миру, пусть и в его студии, кто такая эта Уэнсдей.

Ведь каждый человек имеет свои цвета. Только у этой Аддамс на первый взгляд было два. Белый и черный.

Это заставляло художника как можно скорее приблизиться к этой нелюдимой девушке, заставить как можно скорее дать понять что за цвета она прячет внутри.

Звуки музыки словно успокаивающий бальзам на его израненные мысли. Он понял, что болен этой монохромной девушкой.

Черный и белый.

Может ли он стать ее белым цветом?

Последние штрихи и на него смотрит, все также не моргая, его боль и радость одновременно.

Взмах рукой и музыка, такая же мрачная и одновременно успокаивающая льется в мастерской.

Он не замечает как начинает улыбаться и смеяться. Кажется, он понял что нужно делать!

Уэнсдей смотрит на него все также тяжело и проницательно. С ее плеч срывается платье и падает вниз. Да, ее тело было идеальным, как и представлял себе Ксавьер. Точь в точь.

Она медленно целует его, раздевая рубашку и стягивая с него брюки. Покрывает его шею засосами. Ее ледяные руки опускаются все ниже и ниже и касаются члена. Тут Ксавьер срывается и нависает над ней, неистово целуя.

Теперь она точно его. Эта несносная чёрно-белая Аддамс только его и никого больше.

Уэнсдей молчит. Молчит, когда ей ставят синяки на руках, шее. Молчит даже тогда, когда все ее тело пронзают без какой-то подготовки. Молчит, когда ее губы кусают в кровь, лишь все так же молча отдаётся Ксавьеру.

Он же был в полном восторге.

Наконец он раскрыл секрет Уэнсдей. Ее внутренний цвет - алый!

Цвет крови, боли и отчаяния. Нет, необходимо завершить картину!

Ксавьер поворачивается к портрету и осознает, что тот пустой.

Поворачивается снова, чтобы дотронуться до холодной кожи девушки. Под его рукой она начинает рассыпаться в все такой же безмолвный пепел и проявляться на картине.

Он проиграл.

На следующий день Ксавьер видит, как Тайлер целует Уэнсдей. Если бы этот недоумок знал также хорошо Уэнсдей как он! То видел бы как в глубине ее темных глаз мелькает довольная улыбка.

Чертов монстр! Он убьет любого, кто посмеет встать на пути к познанию его Аддамс!

***

Уэнсдей безразлично смотрела в яму, где покоился убитый ею Ксавьер.

Как и в тот день шел дождь.

Тайлера отец не стал арестовывать, а выслушал, ведь ещё были свежи воспоминания о деле Гомеса Аддамса.

История повторилась вновь. Пора заводить новую семейную традицию для Аддамсов.

Где-то в далеке горела мастерская Ксавьера, сжигая все, что там было. В тои числе и портрет Уэнсдей с контрабасом. Ксавьер оказался больным человеком. Ведь кто будет рисовать так ужасно кровь и синяки на ее теле? Только больной человек.