Энциклопедия неловкого флирта

Альбедо как всегда ужасно занят в своей лаборатории в Мондштадте — стол завален дневниками, отчетами, наблюдениями, заметками и редкими древними манускриптами, в колбах плавятся, томятся и искрятся разноцветные и разнородные жидкости. Нужно уследить за всем, и это не так уж сложно, если, конечно, тебя не отвлекают.

Он гениальный алхимик с феноменальной памятью и идеальной концентрацией, поэтому точно помнит, в какой момент нужно добавить новый компонент, а когда лучше погасить огонь, чтобы не снести половину флигеля в штабе Ордо Фавониус.

Кэйа приходит как обычно без предупреждения и в самый ответственный момент.

— Привет, мастер верховный алхимик, — ухмыляется капитан кавалерии, постучав по дверному косяку для виду и развязно прислонившись к нему плечом.

— Добрый день, капитан, — не отрываясь от дел, сдержанно здоровается Альбедо.

Кэйа скептически смотрит за окно, где уже сгущаются сумерки. День, ну да.

— Как насчет поужинать вместе в «Хорошем охотнике»? Слышал, сегодня Сара подает отличные куриные шашлычки с грибами.

Альбедо коротко вздыхает. Кэйа Альберих известен в Мондштадте как самый компанейский и общительный человек, всегда готовый послать все рутинные дела к черту и сбежать в таверну, чтобы пропустить парочку бокалов вина и познакомиться с каким-нибудь интересным путешественником, который скрасит его скуку. Полная противоположность трудоголику Альбедо, не высовывающему носа из лаборатории.

Их отношения странные. Он не может назвать Кэйю даже приятелем, но тот все равно не оставляет попыток пригласить его в таверну, на прогулку или на обед. Иногда, когда у Кэйи особое настроение, он заваливается вечером в лабораторию, хитро ухмыляется и прямым текстом предлагает потрахаться. Альбедо не силен в социальных взаимодействиях и не очень понимает такого юмора. А еще у него всегда слишком много работы. Хорошо было бы научиться отшучиваться, но Альбедо обычно просто отказывается и надеется, что не выглядит социально неловким.

— Спасибо за приглашение, но мне еще нужно закончить работу, — вежливо отвечает он.

Кэйа отчего-то не спешит сдаваться. Пройдя наконец в помещение, он огибает стол и опирается о него бедрами прямо рядом с Альбедо.

— Встретил на площади Сахарозу. Она мне на тебя пожаловалась, — доверительно сообщает капитан.

Альбедо удивлен: Сахароза никогда не жаловалась. Ни на переработки, ни на семнадцатичасовые эксперименты, ни на дальние экспедиции в не самых комфортных условиях. Он все-таки мельком смотрит на Кэйю: тот практически сидит на его столе — ужасно близко — и ухмыляется. Взгляд рассеянно скользит по стройным бедрам, обтянутым чертовски узкими штанами. И как он только умудряется их застегивать?

— Сказала, что ты проигнорировал обед, который она тебе принесла.

Альбедо растерянно бросает взгляд на дальнюю тумбу, где покоится благополучно забытый сверток, принесенный Сахарозой. Кажется, он правда несколько раз обещал ей, что пообедает.

— Зная тебя, могу заявить, что последний раз ты ел примерно вчера, — Кэйа скептически оглядывает батарею кружек из-под кофе.

Если честно, если бы Сахароза так о нем не беспокоилась, он бы правда вспоминал про еду в лучшем случае раз в два дня. И с этим ничего нельзя было поделать: алхимия настолько его увлекала, что голод даже не беспокоил. Сейчас, когда он об этом думает, желудок все-таки напоминает о себе, громко и недовольно ворча. Человеческое тело иногда бывает невероятно проблематичным.

Кэйа скептически смотрит на него с выражением «я-так-и-знал».

— Хватит пять минут на то, чтобы твои загадочные склянки не разнесли половину Мондштадта, пока тебя не будет?

— Семь.

В конце концов, эксперимент правда был почти окончен, а капитан выглядит чрезвычайно решительным. Кэйа снова негромко смеется.

— Хорошо, жду семь минут и вытаскиваю твою гениальную задницу из царства умников.

Ровно через шесть с половиной минут Альбедо завершает последний этап и гасит пламя, консервируя заготовку до завтрашнего дня. Кэйа, все это время лениво подбрасывавший монетку, по-хозяйски развалившись на узком диванчике, сладко потягивается.

— И все-таки мне удалось тебя уговорить. Всегда знал, что с холодными красавчиками нужно быть настойчивым.

Альбедо не умеет смущаться, но такие намеки каждый раз задевают внутри что-то, что он с трудом мог распознать. Обычно ему не до рефлексии — отношения с людьми, какими бы они ни были, интересовали в самую последнюю очередь. Мир социализации делился на черное и белое: ему точно было приятно общаться с Сахарозой, Джинн, Итэром, Хоффманом или Сарой и явно неуютно находиться рядом с Дионой, Эолой, Вагнером или Нимродом — не потому что они плохие, а потому что он не знает, как с ними правильно взаимодействовать.

Кэйа не относится ни к одной из групп. Он умен, популярен среди мондштадцев, хорош собой и хладнокровен в бою, но вместе с тем любит смущать всех вокруг колкими шутками, двусмысленными намеками и развязным поведением, не распространяясь при этом подробностями о самом себе.

Альбедо как-то довелось побывать с ним вместе в путешествии, куда Итэр позвал их обоих, а еще Дилюка и Розарию. Это была самая захватывающая битва и самый изматывающий морально опыт общения, потому что Кэйа умудрялся одновременно несерьезно флиртовать со всеми сразу, несмотря на угрозы Дилюка и закатывающую глаза Розарию.

Именно после этого похода он стал наведываться в лабораторию. Не каждый день, но довольно регулярно. Иногда звал куда-то, иногда без приглашения заваливался на диван и рассказывал последние новости, иногда мешал работать своим «как думаешь, тебя сильно отвлечет от твоего бесценного эксперимента, если я сейчас залезу под стол и отсосу тебе?».

Не то чтобы Альбедо такой уж невинный и наивный — во время путешествия в Ли Юэ он читал разное, в том числе из любопытства пролистал пару томов издательства Яэ. Но он создан для науки и алхимии, а все остальное казалось не таким важным. Если бы можно было не тратить время на еду и сон, он бы с удовольствием отказался и от них.

И если Итэр был его самым близким другом, с которым интересно и сражаться, и собирать сесилии на утесе Звездолова, то с Кэйей все не так просто. Возможно, он не зацикливался бы на капитане, если бы тот не одевался настолько провокационно, не вел себя так разнузданно и не ухмылялся без конца этой своей хитрой однобокой улыбочкой. Но Кэйа был Кэйей, и потому их взаимодействие — нечто бесконечно запутанное и странное. Хотя Альбедо уже честно признался себе, что не хотел бы, чтобы оно заканчивалось.

Итак, они идут ужинать, и Кэйа рассказывает о том, как вместе с Итэром недавно ходил разносить руинных охотников на отмель Яо Гуан, где познакомился с забавным Фатуи из Снежной — очередным другом Путешественника. То ли из-за интереса к делам Итэра, то ли из-за бархатного тембра голоса Кэйи Альбедо слушает о приключениях с интересом.

— Тарталья ужасно смешной, честно говоря. Забрался на вершину скалы, чтобы похвастаться, как попадет с дальнего расстояния в голову монстру, а потом целый день дулся за то, что он не успел, а я нанес решающий удар, — негромко смеется Кэйа, когда они уже сидят за столиком в Хорошем охотнике.

— Ему ты тоже предлагал заняться сексом?

Смех Кэйи резко прерывается. Он смотрит в ответ таким тяжелым взглядом, как будто пытается просканировать его череп и прочитать мысли. Альбедо правда любопытно узнать — капитан отзывался о новом знакомом так искренне, что подобные предложения были бы вполне логичными. Кэйа, флиртующий с каждым, кто ему хотя бы немного интересен, кажется ему вполне логичным.

— С чего бы мне предлагать ему заняться сексом?

— Тебе с ним, очевидно, понравилось общаться, — пожимает плечами Альбедо.

Кэйа выдерживает длинную паузу, заполняя ее намеренно долгим глотком вина.

— Я не предлагаю потрахаться любому, с кем мне нравится общаться, — с нажимом говорит он, пристально глядя в глаза, но продолжает уже будничным смешливым тоном, — к тому же Тарталье повезло гораздо больше, чем мне. Его мужчина оказался более сговорчивым и менее увлеченным наукой.

Под аккомпанемент натянутого невеселого смешка Альбедо складывает два и два. Оу.

— Я тебе нравлюсь?

— Уже примерно полгода, но спасибо, что заметил.

Альбедо как обычно не в силах придумать, что ему ответить. Кэйа все еще улыбается, но уже без привычных морщинок вокруг единственного открытого глаза. Альбедо почти сразу догадывается, что задел его своими словами. И это моментально усложняет все троекратно.

— Безмерно рад, что ты наконец согласился со мной поужинать, — продолжает Кэйа, но его тон больше не веселый и не игривый. — Хочешь, провожу тебя домой?

— Это намек, чтобы я пригласил тебя в гости?

— Это намек, что я прослежу, чтобы ты не отправился опять в лабораторию проводить свои кошмарно умные и непременно срочные эксперименты, — вновь улыбается Кэйа.

Альбедо так и не придумывает, почему он должен ему отказать.

С этого дня Кэйа приходит в лабораторию чаще, а Альбедо все чаще соглашается поужинать вместе. Капитан все так же шутит и рассказывает забавные истории, но больше не делает двусмысленных намеков, хоть и бросает тоскливые взгляды, когда думает, что на него никто не смотрит.

Спустя месяц Джинн отправляет их в леса Спрингвейла, где хиличурлы разбили очередной лагерь и терроризируют местных жителей. Отряд рыцарей остается на подходе к логову разбираться с лучниками, Кэйа и Альбедо прорываются в самое пекло, где свирепствуют митачурлы и кипят в бурлящих зельях пирослаймы.

Сражаться бок о бок с Кэйей хорошо. Он не зря носит звание капитана: опытный воин, отличный стратег и впечатляющий тактик. Альбедо поднимает его над полем боя с помощью гео цветка, и Кэйа ловко поражает противников одного за другим изящными, но смертоносными атаками в падении. Его движения четкие и отточенные до филигранности, на него отчаянно хочется смотреть и восхищаться мастерством. Примерно ближайшую вечность или около того.

В бою Кэйа азартно посмеивается и пускает льдистые кристаллы в зазевавшихся шамачурлов. Ему действительно нравится сражаться, понимает Альбедо. Больше, чем что бы то ни было в жизни. И Альбедо так сильно влюблен в людей, увлеченных чем-то так страстно. Или просто влюблен в Кэйю, он не может сказать точно.

Пока рыцари пытаются добить горстку лучников, вдвоем они разносят весь лагерь, справившись с самыми опасными монстрами. И только они собрались вернуться на подмогу отряду, как мимо проносится пирослайм, сбивая Кэйю с ног — в тени деревьев притаился последний хиличурл, который уже выкапывал следующий огненный снаряд. Реакция Альбедо молниеносная: он расправляется с ним одним залпом гео стихии, тут же падая на колени перед капитаном, который уже упрямо пытается подняться, игнорируя травмы.

— Какой позор, — хмыкает он. — Не успел увернуться от детской атаки. Обещай, что это останется нашей с тобой неловкой тайной.

Альбедо бегло оценивает его состояние, понимая, что ничего страшного не случилось и срочно спасать жизнь не нужно. Однако левое бедро сильно обожжено: снаряд прожег штанину, а кожа покраснела и на глазах покрывается волдырями. Кэйа снова пытается подняться, но Альбедо толкает его в грудь, заставляя снова лечь на землю.

— Я в порядке, — протестует Альберих.

— Нужно обработать, иначе ткань вплавится в ожог и придется выдирать с мясом, — тут же объясняет алхимик.

Кэйа хмурится то ли от боли, то ли от задетой гордости — где это видано, чтобы капитана сбивал с ног какой-то мелкий хиличурл. Альбедо достает из кармана походного плаща склянку с противоожоговой смесью, вопросительно смотрит и тянется к ширинке узких брюк. Получает едва заметный, немного смущенный (правда, что ли?) кивок, расстегивает брюки и аккуратно снимает их, чтобы ткань не задела ожог.

— Ужасно несправедливо, что ты наконец-то снимаешь с меня штаны, но делаешь это именно в такой ситуации, — фыркает Кэйа, пряча лицо в сгибе руки и приподнимая бедра.

Рука Альбедо на секунду дергается — они снова вернулись к этой теме спустя месяц. Коротко выдохнув, он наносит зелье, стараясь касаться как можно легче и не доставлять еще больше боли.

— Я думал, ты больше не хочешь, чтобы я снимал с тебя штаны, — пытается он пошутить, и Кэйа убирает руку, чтобы посмотреть на него своим долгим взглядом, просвечивающим все секреты насквозь.

— Еще не было ни дня, чтобы я об этом не думал, — признается он, и это выглядит как провокация, как «сделай что угодно прямо сейчас».

Альбедо на секунду ловит его взгляд и придвигается ближе, мягко подталкивая в стороны колени, чтобы Кэйа чуть шире раздвинул бедра — ожог почти опоясывает бедро, и нужно обработать его и на внутренней стороне. Капитан податливо подчиняется, не сводя с него взгляда.

— Буду представлять себе это перед сном каждую гребаную ночь, — признается он, не упуская ни одного движения.

Альбедо молча перевязывает пострадавшее бедро. Вероятно, им нужно поговорить, но издалека все так же слышатся звуки битвы, и лучше бы сначала помочь отряду рыцарей. Кэйа одевается и наконец встает, ни на секунду не поморщившись от боли — видимо, выдержка капитана, позволяющая скрывать настоящие эмоции, не работает только с одним там гениальным алхимиком. Если, конечно, Кэйа намеренно не хочет выставлять эти эмоции напоказ.

Спустя пару дней Альбедо снова задерживается в лаборатории допоздна. Сахароза и Тимей ушли уже несколько часов назад, но эксперимент настолько увлекательный, что домой совершенно не тянет. Кажется, стрелки часов уже переползли за полночь, когда в коридоре раздаются нестройные шаги. Кэйа заявляется впервые после их недавнего задания — с полупустой бутылкой вина и в расстегнутой до пупка рубашке. Прямо посреди бушующей на улице январской метели.

— Крио защищает тебя от простуд? — вместо приветствия спрашивает Альбедо.

— Или алкоголизм, — задумчиво предполагает Альберих, делая долгий глоток с горла и приземляя бутылку на стол. — Выпьешь со мной?

Кэйа ведет себя развязно, но выглядит трезвым. Возможно, он пытается казаться пьяным, но от Альбедо не ускользает четкий сфокусированный взгляд и полная собранность. Если бы нужно было прямо сейчас ринуться в бой, Кэйа к нему абсолютно готов.

— На меня не действует алкоголь.

— Ужасно жаль, — ухмыляется капитан.

Он хочет сказать что-то еще, но вместо этого снова прикладывается к вину. Из уголка губ стекает тонкая бордовая струйка. Альбедо отводит взгляд, чтобы не поддаться искушению стереть ее большим пальцем.

— Как твоя нога? — ровно спрашивает он, возвращаясь к ступке с порошком кор ляписа и сушеными глазурными лилиями.

— В полном порядке, — весело отмахивается Кэйа. — Хочешь, покажу?

Он по обыкновению обходит стол и усаживается на него, не удосужившись даже подвинуть бумаги. Очень важные бумаги, между прочим. Альбедо понимает, что его прямо сейчас нагло провоцируют.

— Верю тебе на слово.

Кэйа невесело усмехается.

— Мне нужно снова поджечь себя, чтобы ты захотел меня раздеть?

— Обойдемся без этого.

Хоть Кэйа и говорит, что все в порядке, от внимательного взгляда алхимика не ускользает, как аккуратно он запрыгивал на его стол и не спешил по обыкновению закидывать ногу на ногу. Да, Альбедо успел изучить его привычки. Он просто был очень внимательным ко всему, не стоит его осуждать. Ко всему, что касалось капитана кавалерии, — особенно внимательным, но кто бы его в этом обвинил.

— Обойдемся без этого, потому что ты меня и так разденешь, или потому что «уходи, кошмарный Кэйа, у меня еще куча работы»?

Альбедо выдыхает, смирившись, что спокойно закончить эксперимент ему сегодня не дадут. Он поднимается, устало разминая плечи, и неспешно относит ступку со смесью на полку с реагентами — от греха подальше. Кэйа, казалось, смотрит на него заинтересованно. Весь путь обратно от стеллажа до стола он не спускает с него взгляда и наигранно польщенно играет бровями, когда Альбедо останавливается прямо перед ним, между расслабленно разведенных в сторону коленей.

Насыщенно-синий глаз с крошечной звездочкой Каэнри’ах неверяще расширяется, когда Альбедо подается вперед и заводит руку ему за спину. Лицо Кэйи одновременно выражает так много несочетаемых эмоций — удивление, веселье, радость, похоть и то самое чувство, когда внезапно у человека исполняется самое сокровенное желание, которое он давно уже считал несбыточным.

Всего на какую-то секунду он теряет контроль над собственным лицом, и Альбедо жадно впитывает в себя это выражение. Такой Кэйа выглядит еще красивее. Не растягивая игру, он отстраняется сразу же, демонстративно покачивая бутылкой вина, которую пару минут назад кое-кто небрежно поставил на стопку документов.

— Это очень редкие рукописи из Ли Юэ. Их нашли в руинах в единственном экземпляре и прислали мне на изучение. Не знаешь, случайно, как мне объяснить, откуда на них взялся след от винной бутылки?

Альбедо не зол и говорит все с той же ровной интонацией, однако Кэйа разглядывает в его глазах что-то непривычное, совершенно ему не свойственное. Почти так же он смотрит на свои склянки и самые интересные свитки — с любопытством первооткрывателя. Почти.

— Хочешь, я вымолю у тебя прощение на коленях?

Альбедо еле заметно улыбается краешком губ, и Кэйа не выдерживает. Если его спустя секунду выметет из лаборатории взрывом Гео стихии, он это переживет. Но точно не переживет, если прямо сейчас не поцелует его. Он притягивает его ближе, обхватывая ногами за талию, вцепляясь в отвороты светлого плаща и вцеловываясь в губы. Альбедо не слишком уверенно, но сразу же отвечает — кажется, звезды сходятся у Кэйи над головой и восторженно звенят победный марш. Обнимая Альбедо за шею, он коротко выдыхает ему в рот и сбавляет обороты: целует мягко, осторожно, едва касаясь. Альбедо кладет руки ему на бедра — помнит место, где на левом кроется чудовищный ожог, поэтому очень старается не задеть рану. У Кэйи срывает крышу и тормоза, а хочется, чтобы срывали с него одежду.

Альбедо чувствует, как он дрожит под его ладонями. Хочется ощущать больше, и он скользит левой рукой по загорелой шее, большим пальцем слегка надавливая на бьющуюся в сумасшествии артерию. Пульс Кэйи сбивчивый и очень-очень быстрый.

— Могу ли я рассчитывать, что ты наконец трахнешь меня на своем столе с ужасно важными бумажками? — весело и совсем не пьяно хрипит Кэйа.

Альбедо отрывает взгляд от его рубиново-искусанных губ и смотрит на свое рабочее место, будто видит его впервые. Отчеты для Джинн, ценные письма от ученых из Инадзумы, древние манускрипты в единственном экземпляре, свитки из Сумеру, на доставку которых требуется не менее месяца. Рациональная часть Альбедо светит красными мигалками и запрещает рисковать важными документами. Кэйа видит все это в его глазах, почти злорадно хохочет и одним движением смахивает бумаги на пол. Редчайший свиток с тайными письменами Снежной раскрывается от удара о пол и разматывается длинной лентой, укатываясь в коридор.

— Можешь наказать меня за это, если хочешь, — предлагает Кэйа, с нескрываемым удовольствием откидываясь на лопатки и утягивая за собой Альбедо, укладывая его на себя сверху.

Альбедо в отместку болезненно кусает его за кадык, и Кэйа откидывает назад голову, задыхаясь сдавленным смешком. Он ведет по рукам Альбедо от кистей вверх, сжимая металлические наручи на плечах и обводя пальцами кромки. Несмотря на близость к коже, ажурные пластины из звездного серебра не нагреваются и отдают снежным морозом Драконьего хребта. Альбедо сам по себе бесконечно холодный, как его лаборатория под вечной мерзлотой Пика Виндагнира. Идеальный для Крио мечника и его кипяточных ладоней.

Кэйа расстегивает каждую подворачивающуюся под пальцы пуговичку жилета и шорт, стягивает с плеч чужой плащ, избавляется от перчаток, плавясь под поцелуями и укусами, что методично разукрашивают его шею и грудь в багрянец.

Альбедо чуть отстраняется, чтобы приподнять его за бедра, протаскивая по столу вверх. Звездчатый зрачок Каэнри’ах затянут поволокой тумана, рубашка сбилась к локтям и разметалась по столешнице.

— Был ли на твоем столе более интересный экспонат, господин алхимик? — шутит Кэйа, но сбивается на стон, когда Альбедо подается бедрами вперед.

Кэйа громкий и невозможный, и это в общем-то не новость. Видно, как он хочет взять все в свои руки, ускорить происходящее, но Альбедо держит крепко, не дает даже подняться. Разумеется, он не ждет, что Кэйа будет покорно лежать и ждать, пока его соизволят раздеть, но все равно легко бьет по ладоням, которые тянутся расстегнуть ширинку натянутых брюк. Вместо этого Альбедо сам расправляется с пуговицей, осторожно тянет молнию вниз и с усилием стаскивает узкие штаны до середины загорелых бедер. На Кэйе (на этот раз) нет белья, и в системе координат Альбедо этот факт настолько логичен, что он даже не удивляется.

Но Кэйа не может без сюрпризов. Тонкие сильные пальцы Альбедо прослеживают выступающие тазовые косточки, пересчитывают едва уловимые за сухими мышцами ребра, надавливают ногтями на темные ореолы сосков. Кэйа шипит и шикает — от ощущений и нетерпения. Руки Альбедо едва заметно дрожат — от нетерпения и неопытности.

Не до конца снятые брюки сковывают движения, и Кэйа невнятно матерится сквозь смазанный, миллионный по счету поцелуй, когда не может развести бедра шире и поставить ступни на край стола.

— Сними, — выдыхает он в губы Альбедо, который не собирается ему ни в чем отказывать как минимум сегодня. Как максимум — ближайшую вечность.

Кэйа остается в одной рубашке, Альбедо — практически одет, не считая расстегнутых пуговиц. Его пальцы оглаживают длинные смуглые ноги, пропуская обожженный участок. Разумеется, Кэйа слишком горд и беспечен, чтобы накладывать повязку. Волдыри лопнули из-за трения одежды, и Альбедо уже прикидывает, какое из зелий ему всучить на прощание. Впрочем, Кэйа точно забудет использовать его по назначению, поэтому остается только на правах личного лечащего врача наведываться в казармы (и возможно, если там не окажется посторонних, немного превышать полномочия).

Кэйа приподнимает бедра, намекая уже совсем прозрачно, что кое-кто преступно задумался и загляделся. Альбедо порывается было к своему алхимическому стеллажу, где хранится большое разнообразие основ для мазей, но стройные ноги прижимают его только теснее.

— Не надо, — улыбается Кэйа этой своей невозможной ухмылкой, хватает его ладонь и тянет себе за поясницу.

Альбедо уверенно опускает руку, скользит пальцами по копчику и ниже и распахивает глаза в удивлении.

— Сюрприз, — капитанский смешок получается не слишком надменным и полузадушенным.

— Ты знал, чем сегодня все закончится?

— Нет, я уже примерно пару месяцев прихожу к тебе готовый и растянутый, большое спасибо, что наконец поинтересовался, — Кэйа закатывает глаза, но захлебывается стоном, когда Альбедо без предупреждения проникает в смазанное отверстие сразу двумя пальцами. — Архонты, у меня что, сегодня день рождения?

Его затыкают поцелуем. Альбедо выглядит дорвавшимся — насколько это вообще возможно с его темпераментом. Кэйа чувствует себя объектом изучения и злорадно думает, что наконец-то получилось обскакать в этом деле занудные свитки и склянки — кое-кто сегодня оказался явно интереснее. Он направляет Альбедо, ненавязчиво подсказывает одними только жестами и ведет его. А самого Альбедо ведет от жаркого и жадного Кэйи.

Всего так сильно много, что он задыхается и не может поймать достаточно кислорода. Альбедо входит сразу до основания и трахает его так хорошо, так жестко, так, как он и хотел все это время. Кэйа хватается то за край стола над головой, то за плечи алхимика, и хочет, чтобы все длилось, и длилось, и не прекращалось. Хочет кричать так громко, чтобы перебудить весь Мондштадт, и чтобы весь Ордо Фавониус сбежался посмотреть, что тут творится, и чтобы все узнали, чье законное место на столе главного алхимика с раздвинутыми ногами и перепачканным смазкой животом.

Над головой восторженно сияют звезды Каэнри’ах, взрываются салюты, бушуют смерчи и черт знает что еще. Альбедо кусает губы и не издает ни звука, зато Кэйа стонет и хрипит грязные ругательства за двоих. Он чувствует впившиеся в здоровое бедро пальцы и уже жаждет будущих синяков. Честно говоря, он не отказался бы от еще парочки (десятков) — на более открытых участках кожи.

Альбедо как будто читает мысли и оставляет огромный засос на шее. Кэйа чувствует, как кожа пульсирует от метки и почти гордится ею, с нескрываемым удовольствием подставляясь под новые поцелуи и укусы. Альбедо выходит из него и отстраняется, чтобы перевернуть на живот — такой обманчиво маленький и хрупкий внешне и ужасно властный и сильный тиран, когда дело доходит до секса. Кэйа не может связно думать, последние силы уходят на то, чтобы устоять на дрожащих ногах и упереться локтями в стол.

Расхристанную рубашку на нем задирают до лопаток, и в растраханное отверстие снова до упора вгоняют член, а следом — Кэйа почти кричит, но голос подводит и срывается — на мгновение проникает еще и палец, растягивая до невозможности. Кажется, на стол капает его слюна, но отдавать себе отчет в происходящем — уже что-то на грани реальности.

Кэйа больше всего на свете хочет кончить и почти хнычет, когда тянется, чтобы прикоснуться к себе, но руку перехватывает чужая маленькая ладонь. Второй рукой Альбедо приподнимает его бедро, заставляя коленом опереться о столешницу. В таком положении он практически беспомощен и распластан по столу, зато головка члена при каждом жестком проникновении так прекрасно попадает по простате, что хочется выть. Возможно, он и правда немного скулит от того, как ему хорошо. Особенно когда Альбедо отпускает его запястье, и сжимает пальцы сзади на его шее, не сильно, но ощутимо передавливая бьющуюся артерию.

Мир сужается до одной точки — яркой, пульсирующей, горячей. Она будто вырывается из груди, цепляя крюком низ живота, обдавая кипяточной волной все тело, и Кэйа кончает, на несколько мгновений отключаясь от реальности. Придя в себя, он уже чувствует тяжесть лежащего на его взмокшей спине Альбедо — заполошно дышащего и очень удовлетворенного. Он все еще внутри, и это приятно и слишком одновременно.

Губы сухие, мысли бессвязные и по большей части не слишком цензурные. Кэйа хочет лежать так еще примерно всю жизнь, но, к сожалению, ему нужно чем-то дышать.

— Спорим на бутылку вина, что ты теперь не сможешь спокойно работать за своим столом? — хрипит он, когда Альбедо поднимается с него и аккуратно, почти целомудренно целует за ухом.

— Ты недооцениваешь мою сосредоточенность на работе, — хмыкает алхимик.

Кэйа чувствует, как по бедру течет чужая сперма. Он знает, что на него сейчас смотрят.

— Неужели не будешь даже вспоминать, как я прямо тут стонал и просил не останавливаться? — лукаво смотрит он из-за плеча и выгибает поясницу.

Альбедо едва заметно улыбается. Кэйа знает, что будет. И не только глядя на свой стол, но еще и на кровать у него дома, и на подоконник и даже на каждый квадратный метр в лаборатории на Драконьем хребте. Потому что Кэйа тоже может быть дьявольски сосредоточенным, и его определенно нельзя недооценивать.