Чонгук ненавидит Рождество. Все детство оно проходило мимо него, ведь у его родителей в этот день была годовщина свадьбы, да и Рождество они считали пережитком прошлого и глупой традицией. Елку наряжали, конечно, но никаких подарков, украшения дома, ужинов рождественских и волшебной атмосферы не было. Самого Чонгука частенько ссылали к бабушке, чтобы можно было побыть наедине.
А вот у бабушки как раз была та самая волшебная атмосфера праздника. Госпожа Чон держала маленький магазинчик снежных шаров. Шары были разнообразные: маленькие, большие, с домами и с небольшими полянками, музыкальные и нет. В самом магазине всегда пахло Рождеством, весь год. Аромат корицы, хвои и, как теперь понимает Чонгук, глинтвейна. Чон любил, да и до сих пор любит, проводить время в этом магазинчике, рассматривая дома в шарах и представляя какие могут быть там праздники, какие там могут жить люди. Бабушка рассказывала своему внуку, что каждый шар — это отдельный маленький мир, живущий своей жизнью. В одном доме живет шумная многочисленная и дружная семья, в другом - пара влюбленных, в третьем — прекрасная девушка, в четвертом — скромный, молчаливый парень и так далее. Чонгук считал это просто волшебными сказками, он так хорошо под них засыпал в детстве.
Раньше Чонгук просто сидел в магазине, чтобы не заставлять бабушку волноваться. Сейчас же парень все чаще подменяет ее на месте продавца. За годы проведенные рядом с бабушкой в магазине Чон научился выбирать для посетителей идеальные шары. Тому мужчине в желтом шарфе крупной вязки — большой снежный шар с домиком, окруженным соснами и елками, с загорающимися огоньками, как только в комнате становится темно, со снегом, который оседает также красиво, как и его природный аналог. Вот этому смельчаку, осмелившемуся выйти в такой мороз в легком пальто и тонком синем шарфе — маленький музыкальный шар, внутри которого находится маленький домик с всегда горящими окнами, стекло с внутренней стороны раскрашено в цвет ночного неба с изображенными на нем звездами и тонким месяцем и при встряхивании исполняющий инструментальную версию «Jingle Bells». Девушке — заснеженный замок с парочкой возле входа. Семье, что притаилась у окна, - большой красивый снежный шар с домом, возле которого семья, проживающая в нем, веселится возле большой елки, растущей во дворе. Если встряхнуть этот шар запоет ту же «Jingle Bells», но уже в исполнении Фрэнка Синатры, а еще от него слегка пахнет апельсинами и корицей.
***
Перед Рождеством в магазинчике начинался ажиотаж, но вот в Сочельник всегда была тишина и пустота, и только один из музыкальных шаров пел рождественские мелодии. Сегодня был как раз Сочельник, Чонгук ходил возле полок с шарами и смотрел на них.
– А если и правда каждый шар – отдельный мир? – задумчиво произнес Чон. – Да нет, такого просто не может быть. Они же производятся людьми, а не эльфами какими.
– Это не играет никакой роли, – услышал за спиной голос Чонгук. – Мир он или есть или нет, и в него даже можно попасть.
– Попасть в снежный шар? Что за бабушкины сказки? – обернулся Чон.
– Данные миры открываются лишь в определенные моменты, – отозвался незнакомец. – Или после появления нужного человека. Бабушкины сказки редко бывают вымыслом полностью, особенно если эти самые бабушки всю жизнь отдали снежным шарам, не находите?
– Глупости какие, – пробубнил Чонгук, – Вам шар какой-то показать?
– Вон тот с ёлочками, – улыбнулся незнакомец, – там очень красивый снег, такого сейчас нигде не найдешь. И дом хороший, большой и светлый. Сколько с меня?
– 50.000 вон, – отвечает Чонгук.
– Спасибо, – мягко улыбается незнакомец, отдавая деньги и покидая магазинчик.
– Что за чудак? – смотрит на закрытую дверь Чон. – Как можно попасть в снежный шар? Какие моменты, какие определенные люди? Сказок бабушкин что ли наслушался? Или просто того? Сказал тоже.
На следующий день в городе царила атмосфера волшебства или праздника, Чонгук шёл мимо праздничных людей, парочек, семей. Шел своим привычным вроде маршрутом, но оказался у большого и светлого дома, а вокруг большие пушистые ели, увешанные гирляндами. Чон просто не мог заставить себя идти дальше. В голове парня крутился рой мыслей о том, что в таком большом доме очевидно живет большая и дружная семья. Семья, в которой Рождество – главный праздник в году. Праздник, в который дарят подарки и ужинают все вместе. Чонгук так бы и стоял, если бы не голос, окликнувший его.
– Заходи в дом, мой мальчик! – махала рукой красивая женщина, лет которой на вид чуть больше сорока. – Мы тебя уже заждались.
Чон уставился на женщину, как на ненормальную. Они? Его? Заждались? Что за бред?!
– Да-да, тебя, не хлопай глазами, – улыбнулась женщина, взяв Чонгука за руку и заводя в дом, – Юнги сказал, что ты должен прийти.
– Он даже твою реакцию описал, – сказал парень, сидящий за столом, – как у него это получается, вообще?
– А сам вот не пришел, – донеслось с лестницы, – обещался ведь.
– Хватит-хватит, он же сказал, что не успеет – дела, – улыбнулась женщина. – А ты, родной, садись, не стесняйся, тебя никто не обидит, здесь все свои, – обратилась она к Чонгуку.
– Тебя как зовут? – спросил сидящий за столом парень.
– Чонгук, – еле выговорил Чон.
– Я Чимин, – улыбнулся парень, – а на лестнице застрял Намджун. Аккуратнее там, не сломай ничего, под ноги смотри! Кажется, обошлось.
– Намджун, – сел рядом с Чимином, спускавшийся с лестницы парень.
– А кто такой Юнги? – спросил Чон.
– Юнги? Юнги – тот, кто подарил нам тепло и счастье. Тот, кто подарил нам Рождество, которое себе все представляют. Рождество, что изображают на открытках и описывают в книгах, – проговорил Намджун. – Тот, кто...
– Хватит, – закатил глаза Чимин, – посмотри на Чонгука, он итак последние десять минут смотрит на все и всех с выпученными глазами, а с твоими дифирамбами в адрес Юнги они, вообще, никогда в норму не придут. Хотя в своих речах ты прав.
– В каком смысле подарил Рождество? – спросил Чонгук.
– В самом прямом, – спустился еще один обитатель дома, – Хосок, меня зовут. Мы все здесь только благодаря ему. Там наверху еще Сокджин и Тэхён все собраться не могут. Модники. У одного – та рубашка не эта, эта не та. Второй тапки свои мохнатые куда-то задевал, ищет, найти не может, говорит без них не выйдет. Удачу они ему приносят, видишь ли.
– И давно вы все тут? – спросил Чон.
– По-разному, – появился высокий широкоплечий парень в белом свитере, надетом поверх нежно-розовой рубашки, – Сокджин. Я здесь уже четвертый год. Хосок с Намджуном – пятый. Чимин – второй. А Тэхён – третий. Мы все тут, как одна большая семья. Но Юнги сказал, что не хватает еще одного человека. Теперь знаем, что он тебя имел в виду. Мы тоже терпеть не могли Рождество, каждый по своим причинам, но встреча с Юнги перевернула наши представления об этом празднике. К тому же он говорил, что нас должно быть семеро вместе с ним. Почему и для чего? Он нам не говорит.
– Хватит болтать, мальчики, – вынесла индейку женщина, – Тэхён опять ищет свои тапки? Ох, уж этот забывчивый ребенок.
Женщина поставила блюдо с птицей в центр стола и поднялась наверх. Спустя пару минут за стол сел чудаковатый паренек в пижаме и забавных мохнатых леопардовых тапках.
– Тэхён, – произнес он неожиданно низким голосом, чем снова заставил Чонгука удивиться, а Чимина чуть не подавиться с реакции гостя.
Все заняли свои места, произнесли благодарности и молитву и приступили к праздничному ужину с веселыми разговорами, песнями и забавными танцами. Подарки, по словам парней, появляются утром следующего дня на прикроватных тумбочках. Откуда они берутся, никто из них понятия не имеет. Они пытались следить, но все попытки были безуспешны. Однако все уверены, что это дело рук Юнги.
– Кто он такой, этот загадочный Юнги, о котором вы все говорите? – недоумевал Чонгук. – Если вас слушать, он не иначе, как добрый Санта.
– Так и есть, – улыбнулся Хосок, – до него мы все никогда не отмечали Рождество. И не понимали, что такого в этом празднике? Однако, встретив Юнги и узнав радость и магию Рождества, мы поняли, почему все так его ждут и так к нему готовятся. И теперь мы все живем здесь.
– Но это первое Рождество, которое мы встретили без Юнги, – грустно отозвался Чимин, – какие такие дела помешали ему добраться до нас?
– Да дома он, – улыбнулась женщина, проходя мимо с посудой, – просто спит. Как сел в кресло у себя в комнате, так и все. И вы идите, пора уже.
– Но еще рано, – пробубнил Тэхён.
– Кто бы говорил, – сказал Чонгук, – с твоим нарядом сразу в кровать не раздеваясь ложиться.
– Пойдемте, – сказала Намджун, – спать можете и не ложиться, но по комнатам уже пора разойтись, а то останемся без подарков.
– Глупости какие, – забавно фыркнул Чимин, но все же поднялся наверх.
– А ты пойдешь за мной, – подошла к Чонгука все та же женщина, – не бойся, я провожу тебя в твою комнату.
Чонгук послушно отправился вслед за доброй хозяйкой, которая показывала на двери, говоря, кто там живет.
– А здесь живет Юнги, но теперь уже не один, если, конечно, ты у нас останешься, – улыбнулась женщина, – твоя кровать у дальней стены, и тише, у Юнги очень чуткий сон. Если проснется – узнаешь его темную сторону.
– Спасибо, – еле слышно проговорил Чон, пробираясь в темноте на цыпочках мимо спящего парня к своей кровати.
Только Чонгук устроился и закрыл глаза, готовясь отойти ко сну, как раздался знакомый голос.
– Разве этот дом ничего тебе не напоминает? – зажег ночник на своей тумбочке Юнги.
– Ты?! – чуть не подскочил Чон. – Откуда? Следишь за мной что ли?
– Больно надо, – улыбнулся Юнги, – серьезно? Ничего не напоминает?
– Нет, – отвернулся Чонгук.
– Именно его я купил в твоем магазинчике, Чон Чонгук, – произнес Юнги, подкладывая под голову руки.
– Ты у меня домов не покупал, я ими не торгую, – пробурчал Чон.
– Я о снежном шаре, – посмотрел на потолок, украшенный звездами, Юнги.
– Постой. – повернулся к парню Чонгук, – я что внутри снежного шара?
– Возможно, – улыбнулся Юнги, от чего Чон чуть не издал звук умиления, еле сдержался, – ребята тебе, наверно, рассказали, что они так же, как ты. Ненавидели Рождество. Но забыли сказать, что у каждого из них был любимый снежный шар с домом, в котором всегда царит радость и счастье. Со светлым домом и празднично украшенной елкой. Песнями и вкусным ужином. Подарками под елкой. И большой и дружной семьей, которая всегда отмечает Рождество по всем «правилам».
Чонгук кивнул.
– И что всех их сюда «привел» я, тоже рассказали и про «нас должно быть семь» тоже, – снова улыбнулся Юнги, на что получил кивок от укутавшегося по самые глаза в одеяло Чона. – Почему семь? Я и сам не знаю, просто семь и все. Почему ко мне поселили? Потому что я сам попросил. Хотел посмотреть на твою реакцию. Она очень милая и забавная. Хотя я думал, будет иначе. Не бойся, ты всегда можешь вернуться в свой прежний мир. Это очень просто, достаточно лишь выйти из дома и пройти чуть дальше за елками. Однако попасть сюда снова ты сможешь лишь в следующее Рождество. Как? Так же, как попал сюда в этот раз.
– Ты же специально меня сюда перенес? – спросил Чонгук.
– Я тебя не переносил, – тихо произнес Юнги, – ты сам открыл этот мир, сам к нему пришел, когда хоть на долю секунды поверил моим словам, сказанным в магазинчике. Но на этом все, пора спать, иначе подарков нам не видать.
С этими словами Юнги закрыл глаза и тут же уснул. Чего не скажешь о Чонгуке, который еще целый час ворочался и думал, что надо бы вернуться к себе домой. Но уже поздно, и уходить не попрощавшись — некрасиво. Поэтому решил, что утром обязательно уйдет, поблагодарив всех за прекрасное Рождество.
Утром Чонгук нашел на своей тумбочке обернутую подарочной бумагой коробку. Решив открыть ее уже дома, Чон вышел в гостиную, совершив перед этим все утренние водные процедуры. Внизу уже кипела жизнь. Чимин с Тэхёном что-то делили, пытаясь перетянуть это что-то словно канат. Чонгук так и не понял что. Намджун с Сокджином о чём-то увлечённо беседовали. А Хосок бегал с кухни в комнату туда-сюда, помогая накрывать на стол. Завтрак должен был вот-вот начаться.
– Юнги опять будет спать до обеда? – проговорил Хосок, намазывая клубничный джем на горячий тост.
– Если не до ужина, – хихикнул Чимин, отпивая какао.
В это время в комнате появился полусонный Юнги. Чонгук чуть не взвизгнул от умиления, увидев это зрелище, да что там взвизгнуть, у парня появилось стойкое желание потискать этого сонного «волшебника», так чертовски мило потирающего глаза. Плюсом ко всем этим желаниям Чон был готов поклясться, что все увидели его покрасневшие уши, когда Юнги показался в комнате. Мин же спокойно уселся рядом с Хосоком, аккурат напротив Чонгука.
– Что-то ты сегодня рано, – отозвалась госпожа Сон, так, оказалось, звали женщину, что вела хозяйство в этом светлом и наполненном вечной радостью доме. Юнги ничего не ответил, только налил себе свежесваренный кофе из кофейника.
– Я хотел сказать спасибо вам все за первое настоящее Рождество в моей жизни, – произнес Чонгук, – но мне уже пора.
Все переглянулись. «Неужели он ошибся?» – висел в воздухе немой вопрос.
– Сначала поешь как следует, – ничуть не смутившись и не расстроившись, произнесла госпожа Сон, – не мотай головой, не мотай. На улице холодно, а ты ничего не съел. Как выйдешь, тут же замерзнешь.
Чонгук послушно съел нелюбимую овсянку, которая оказалась на удивление вкусной, что Чон даже добавки попросил. Все, выпучив глаза, смотрели на то, как Чон уплетает завтрак, только Юнги, мирно сидел и потягивал из кружки кофе. Да Сокджин с Намджуном обсуждали что-то известное только им обоим, при этом не забывая следить за происходящим за столом. Закончив завтракать, Чонгук быстро собрался и ушел. Долгие проводы – лишние слезы.
– Он вернется! – хором сказали Намджун с Сокджином, когда за Чонгуком закрылась дверь, чем заставили Хосока подскочить на стуле.
– Я тоже так думаю, – спокойно ответил Юнги, поставив кружку и уходя обратно спать в свою комнату.
Чонгук в это время быстро шел к тем елкам, о которых говорил ему вечером Юнги. Не прошел Чон и ста метров после того, как вышел за эти самые елки, как оказался на знакомой ему улице, а после и у себя в магазинчике.
– Что это все было, вообще? – недоумевал Чонгук, устраиваясь на своем привычном месте за прилавком. В это время в магазинчик зашел курьер. Чон был весьма удивлен, ведь ему не от кого было получать посылки, однако развернув почтовую упаковку Чонгук буквально рухнул на стул, перед ним лежал подарок, который он забыл в том доме, наполненном светом и радостью.
– Похоже ты все же побывал там, – услышал Чонгук голос бабушки, – не было бы ничего плохого в том, если бы ты там остался. Но ты всегда с трудом принимал то, что тебе нравится.
– Ничего подобного, не хотел я там остаться, – сказал Чонгук, – там слишком шумно, и я там чужой.
– Чужих там не бывает, – улыбнулась бабушка, – а подарок открой, он даст тебе силы признать то, чего ты так боишься.
– Но ты же останешься одна, если..., – не договорил Чон, увидев в коробке тот самый купленный Юнги снежный шар. – Как он...
– А вот и ответ, – улыбнулась бабушка снова, – одна я не останусь, не волнуйся. Но, я думаю, ты уже знаешь, что сможешь вернуться в этот дом только в следующее Рождество.
Чонгук ничего не ответил, лишь поставил шар возле кассового аппарата.
Весь год Чонгук жил своей обычной жизнью, не забывая при этом о своем первом в жизни счастливом Рождестве. И вот снова настало оно – Рождество. Чонгук даже принарядился, чего сам от себя не ожидал. Бабушка только тихонько смеялась со своего внука, который так до сих пор и не принял до конца свое решение.
– Шар, не забудь шар, – окликнула внука бабушка, – он тебе пригодится.
Чонгук послушался бабушкиного совета и захватил снежный шар, что был подарен ему на прошлое Рождество. Выйдя из магазинчика, Чон и сам не заметил, как оказался возле того самого дома. Смелость и решительность мгновенно куда-то улетучились, духу войти в дом не хватало. На помощь в этом деле Чонгуку пришел Сокджин, взявшийся словно из ниоткуда. На самом деле старший Ким давно уже ждал тут Чона, дождался таки.
– Смотрите, кого я вам привел, – широко улыбаясь, произнес Сокджин, подталкивая Чона в уже знакомую комнату, украшенную точно так же, как и в прошлый год.
– Так ты за этим вокруг дома круги нарезал? Гостя ждал? – усмехаясь, сказал Намджун. – Не замерз?
– Я тебя звал с собой, но ты решил не морозить свою... умную голову, – произнес Сокджин, чем вызвал громкий смех Чимина с дивана.
– Вам обоим лишь бы подколоть друг друга, – появился в комнате Юнги, держа в руках графин с глинтвейном, – мы только тебя и ждали, а ты оказывается возле дверей там топтался.
– Он опять это сделал, – захохотал с дивана Чимин, увидев в очередной раз выпучившего глаза Чонгука. – Да, мы ждали тебя. Год назад, когда ты удрал от нас эти двое, – ткнул пальцем в Кимов Пак, – и Юнги были уверены, что ты вернешься. А они никогда не ошибаются.
– Садитесь уже, – вышла госпожа Сон, – все уже готово.
Только все уселись, как была внесена индейка, и ужин начался. После ужина все начали играть во все возможные игры. Последней стали фанты. Смеху было, когда Тэхёну выпало изобразить удивленного Чонгука. А потом разбуженного Юнги в исполнении Хосока. Изображаемый, конечно, бурчал, что он не такой, и вовсе не «крушить-ломать», но Намджун сказал, что со стороны именно так оно и выглядит. После Чимину с Чонгуком досталось изобразить вечно обитающих в своем мире старших Кимов. Со смеху покатился даже Юнги, когда эти двое с серьезными лицами начали обсуждать как правильно намазывать на тост джем — слева направо или сверху вниз.
За всем этим никто, кроме Юнги, не заметил, что шар, принесенный Чонгуком и стоящий на одной из тумбочек, испускает мягкое золотистое свечение. Когда оно утихло, в шаре уже был не дом, а магазинчик Чонгука, а значит вернуться уже было невозможно, да и не вернулся бы Чон больше в тот холодный и безрадостный мир из мира, где царит счастье и радость.
– Теперь все в сборе, – шепотом произнес Юнги, улыбаясь смотря на смеющегося с очередной пародии Чонгука.
– А ты похоже нашел того, кого так долго искал, – также тихо произнесла госпожа Сон, протягивая Юнги стакан с глинтвейном, но что Мин лишь широко улыбнулся.