— Ты снова это делаешь. — я сказал это все еще держа лицо. Не хочу, чтобы она видела мою радость, не смотря на то, что меня распирает от счастья и гордости.
— Что?
— Пялишься на меня.
Я не против. Пялься, смотри, как никогда ни на кого не смотрела, посвяти свой взгляд только мне, не смей отводить его. Хочу, чтобы ты видела насколько сильно я желал этой победы. Насколько я, твою мать, в восторге от того, что надрал задницу этому Кацуки Юри. Надеюсь, что мы встретимся, чтобы повторить этот перфоманс и на этот раз будь готов, японская свинья, не смей разочаровать меня снова. Я хочу, чтобы Виктор гордился тобой.
Вот мной и так гордятся, я это знаю. Я видел лицо Якова и слезы Лилии, видел Виктора и Кацуки. Но что насчет тебя?
Она опять отводит взгляд, я пристально, как коршун, слежу за движениями ее зрачков. Туда-сюда. Повсюду шум и гам, но мы сосредоточены только здесь, в этом безлюдном коридоре, как в вакууме. Жду и жду, пока она что-то скажет, выдаст хоть какую-то реакцию, но девушка лишь обхватывает себя руками, не пойму, то ли от холода, то ли от волнения. Ну же, скажи это!
— Поздравляю с победой. — наконец-то слышу заветные слова.
Почему-то мне хотелось услышать их от Маши. Наверное потому что я и так знаю, что мои старания оценят все вокруг. Я же лучший фигурист, я оттяпал потом и кровью золото на Гран При и не планирую останавливаться. И хоть в ней я сомневался, хочу быть лучшим именно для нее. Чтобы она сказала это тысячу раз, признала — Юрий Плисецкий — лучший. Никто еще не подрывал так мое эго, как эта девушка, только, кажется, она даже этого не понимала. И меня это бесило больше всего.
— Спасибо. — я все еще хочу, чтобы она опять повторила это, но остановлюсь пока на одном разе. Настало время все-таки узнать самое главное. — Что ты здесь делаешь?
— Н-ну, приехала поддержать тебя.
Она точно безумная. Приперлась с другого конца света ради меня, хоть и не описать как же это чертовски приятно слышать. Я начинаю понимать, что все-таки не безразличен ей и все же вспоминаю, как игнорировал звонки. Да, было очень некрасиво с моей стороны, настолько, что я просто забывал это, полностью уходя в тренировки. Не хотелось думать ни о Маше, ни о том, что она делает, как ходит с этим Лиамом за руку, целует его и теперь уже, наверное, дает себя трогать. Мне противно, даже больно думать об этом. Чувство обиды и предательства. На его месте был я. А я не хочу делить ее с кем-то.
— А как же… — меня сейчас стошнит, — Лиам?
Я слышу приближающиеся шаги и прекрасно знаю, что они означают. Этот звук я узнаю всегда, за тысячи километров, миль, да даже на другой планете. Софиты, звуки камер и микрофонов, все орут и толкаются, лишь бы найти удачный кадр и задать как можно более каверзный вопрос. Самые нахальные и беспринципные люди на всем белом свете — ебучие СМИ.
— Юрий Плисецкий! Юрий Плисецкий там, скорее! — можно было разобрать из их всеобщего шума.
Конечно, не хотелось прерывать нашу беседу на самом интересном месте, уж слишком долго мы бегали друг от друга, чтобы сейчас просто вот так меня оторвали подальше. Я хочу узнать все. Поэтому беру ее за руку и, со скоростью гепарда, бегу в ближайший служебный туалет.
Оказавшись в безопасности, могу выдохнуть:
— Фух, сюда никто посторонний не зайдет. Это служебный. Гребанные телевезионщики, нигде покоя от них нет.
Молчание. Не могу терпеть это. Ее наивность, неосознанность. Прилетела, а теперь стоит тут такая и слов двух не может связать, не передать, как я не выдерживаю, сгораю от любопытства.
— Так что там с этим твоим..?
— Директор написал мне сегодня, что он забрал документы из школы. — Маша выглядела очень напряженной.
— А ты разве… ну… не с ним? — разговор с ней отдавался лишь непонятной болью где-то внутри. Настолько, что снова захотелось убежать и закрыться ото всех.
— Нет! С чего ты вообще это взял? — интересно, что она может менять эмоции, как перчатки. Вот смущенная и напряженная, а тут уже недовольная, вздернув носик. Не могу остановиться. Так и манит снова подколоть ее, как в старые добрые.
Стоп, что? Я так засмотрелся, а только сейчас доходит смысл ее слов. В смысле, с чего взял? Только не говорите, что это все фальш и мы устроили клоунаду, игру в горячо-холодно, иначе я повешусь…
— Да ладно?! Вы гуляли вместе и держались за руки. — мне нужно взять на себя инициативу, не хватало еще сегодня чувствовать себя жалко от этой ситуации. В мой чертов день.
Нужно признаться, где-то внутри я давно понимал — что бы она не сказала дальше, все это будет совсем не важно. Она каким-то образом оказалась здесь, в Испании, на Гран При, ради меня. Будучи такой миниатюрной, принесла свой огромный плакат, я, блять, ни за что ни поверю, что это было просто так. Да, мы оба идиоты и сейчас все могло бы быть по-другому, но наверное не можем иначе? Потому что это были бы просто не мы?
— Ох… Тебе коротко все рассказать или долго? — девушка помялась немного и добавила, — если ты, конечно, вообще хочешь меня слушать.
Любопытство победило. Может я и больной, мне нравится играть ей. Наблюдать, как быстро сменяются ее реакции. Наверное, это лучшее развлечение на свете.
Напрягая все голосовые связки я холодным снисходительны тоном соизволит ответить ей:
— Коротко.
Вот оно. Сразу путается в мыслях, вижу это. Маша несколько раз начинает предложение, потом замолкает, видимо, передумывая, начинает заново, на этот раз у нее наконец все получается.
— В общем, о-он подкатывал ко мне, потому что поспорил. Натравливал тех парней, с которыми ты тогда… подрался. Думал, побегу к нему плакаться, а тут ты, вот он и обозлился. Поднял голос, а я испугалась и взяла его за руку, ну, чтобы успокоить, понимаешь? А еще те хулиганы хотели ревашна с тобой.
Слишком много говорит. Признаться, довольно интересные вещи. Хотя я никогда не считал Лиама нормальным, но чтобы вот так вот спорить на кого-то, живого человека! Да кем он себя возомнил? Я бы начистил ему лицо самолично, а этот ублюдок даже боялся подойти сам и посылал какое-то быдло. Тьфу, хуже человека не видел.
— Ты что сейчас, серьезно? — на самом деле не мог поверить в услышанное. Неужели люди бывают такими? Уже второй канадец в моей жизни, и оба гниды. «Совпадение? Не думаю», как говорится. Да, Джей-Джей, это я про тебя.
— Ну да. Похоже, что я вру? — она опять отвернулась.
— Не похоже. Просто он ебнутый придурок, вот и все.
Чувствую внутри адреналин. От злости на Лиама, от победы, от того, что наконец-то выясняются наши взаимоотношения.
Я будто не в себе, подхожу специально ограничивая ее пространство. Тигр поймал свою лань. Теперь она точно не убежит. Поэтому я просто беру ее за подборок, стараюсь контролировать себя, не сжимать слишком сильно и делаю то, что хотел сделать уже давно. Целую взахлеб, активнее впиваюсь, хочу ощутить ее всю. Эти эмоции, эта страсть, что хранилась во мне долгое время просто всплыла наружу, и, черт возьми, я ничего не могу с этим поделать. И не хочу. Она хрупкая, тает подо мной, как масло. Не позволю. Прижимаю ее всем телом. Через секунду в помещении будто внезапно становится жарко, а я чувствую тяжесть внизу живота. Гормоны и желание владеют мной, заставляют всеми способами проникнуть в ротик к девушке, поэтому я хитро кусаю ее, и пользуюсь моментом, как Змий искуситель, только вот она ли моя жертва или я ее? Если всего лишь ее поведение так манипулирует моим сознанием, настолько, что хочется всегда быть рядом, чтобы она была рядом тоже. Я не знаю.
Это не важно. Потому что…
— Я соскучился. — шепчу девушке в ухо, одновременно пытаясь отдышаться.
Наблюдать за ее раскрасневшимся лицом одно удовольствие. Девушка тоже громко вдыхает воздух, так жадно отобранный мной. Она кусает губы, а мне сносит башню от этой картины, хочется сильнее зажать ее, снова и снова целовать, ощущать, что она моя и только моя. Но понимаю, что это может зайти слишком далеко. Чувства слишком опьяняющие, даже пугает, поэтому медленно отпускаю и пытаюсь привести сознание в порядок, успокоиться, вернуть все под свой контроль. Быть холодным Ледяным Тигром, а не Юрием Плисецким, который может иногда позволить себе большее.
— На этот раз извиняться не буду. — вот блин, я все же чувствую, что смущаюсь, не смотря на мои попытки надеть маски. Не хочу показывать слабость.
— Не надо. Мне понравилось. — говорит Маша и снова кусает губы, будто специально. Еще и понравилось. Да, мне тоже чертовски понравилось, поэтому мои чувства сейчас на пике, а она так хитро и наивно играет со мной, дурочка.
— Ну ты и извращенка.
Слышу, как рядом справа жужжит телефонная вибрация и играет мелодия — кто-то звонит. И, конечно же, это Яков, ничего удивительного. И хоть я знаю, он гордится мной, но редко говорит это, так что прекрасно понимаю, к чему будет разговор. Очередные нравоучения и придется их выслушать.
Нажимаю «Ответить на звонок»:
— Юрий! Ты в курсе, как себя должен вести победитель Гран При?! — голос тренера был повышен, еще тон и он, похоже, перейдет на крик.
— Ага, в курсе.
— Какой пример подавать? — Яков серьезен как всегда. И не делал практически никаких поблажек, даже сегодня. Хах, не хочу представлять, как злится Барановская.
— Да-да.
— Где ты пропадаешь?
— Занят был. — меня начинает уже раздражать, что приходится отчитываться, поэтому я держусь от желания повысить голос.
— Ты должен ответить хотя бы на пару вопросов, а вместо этого сразу испарился и шляешься невесть где. Не позорь меня, себя, Лилию и своего дедушку, в конце концов, Юрий. Он не учил тебя быть таким невежливым с людьми, даже если тебе это не нравится. Шуруй сюда. — тон тренера с каждым словом постепенно смягчался.
Ни сколько не сомневался, что это снова будут его нотации. Но, признаюсь, последними словами Яков действительно надавил и смог достучаться до меня.
— Ох, ладно, хорошо, сейчас буду.
Мне совсем не хотелось расставаться с Машей. Я только несколько минут видел ее, и это была такая удача, может быть, судьба, не знаю. А теперь приходится идти и давать тупым журналистам тупые поводы написать побольше материала. Это — худшее в жизни популярной личности.
— Яков звонил, обыскались меня. Я пойду и уведу прессу, первое место занял, хотят взять еще интервью. Все-таки лучший фигурист, сама понимаешь. — было неловко вот так вот отмазываться и бросать ее, когда мы буквально только что встретились. И когда я чуть только что не съел ее своими губами, ага. Так тупо, что приходится выбирать, почему нельзя получить все сразу, зачем что-то усложнять? Очевидно, но грустно — в реальной жизни так не бывает.
— Понимаю. — на ее лице появилась какая-то сочувствующая улыбка. — Поздравляю еще раз. Ты проделал огромную работу и был невероятен.
Она снова это сказала. Маша и правда все видела? Как я старался, сколько труда вложил в это выступление, отточил до мелочей, доказал всем, кто здесь лучший. Это самое офигенное чувство на свете.
— С-спасибо. — не знаю почему, но ее слова заставляют меня сильно краснеть.
Я уже настроился уходить, чуть не сделал шаг назад, как почувствовал руки на своей шее. Вижу, что девушка стала на носки, чтобы дотянуться до меня и обняла, от чего я еще пуще смущаюсь, прямо да ушей, как маленький мальчишка. Не теряюсь, отвечаю на объятия и в последний раз сегодня мы стоим так тесно, настолько тесно, насколько это возможно. А потом отстраняюсь с огорченным вздохом.
— В общем, я уведу прессу и ты можешь выходить. Отсюда и два раза направо. Надеюсь, не запутаешься?
— Уж постараюсь.
— Я позвоню. — на этот раз точно. Больше не буду игнорить тебя, обещаю.
Когда я вышел в зал, он был оживленным — там стояла куча людей и фигуристов. Казалось бы, выступление уже закончилось, но никто не планировал расходиться. Кто-то давал интервью, кто-то все еще фотографировался с фанатами, даже Виктор и Кацудон остались и с радостью улыбались всем подряд, и журналистам, и поклонникам. Как только они увидели меня, все моментально оторвались от своих дел и облепили со всех сторон. Подоспел и Яков, который, практически расталкивая толпу, оказался рядом со мной.
Естественно, пришлось дать им пару интервью, ответить на вопросы, только удовлетворить бы любопытство. Поначалу все было довольно стандартно: «Как ощущается победа?», «Вы вернетесь в следующем году?».
Потом пошли и провокационные вопросы: «Это ваш дебют во взрослой лиге и вы заняли первое место, обогнав Жан-Жака Леруа и Кацуки Юри. Знаете ли, говорят, что новичкам везет, как вы к этому относитесь».
И самым популярным был: «Ваше противостояние с Кацуки Юри все еще в силе?».
И хоть с каждым вопросом, особенно виктимным, которые, трудно признавать, но действуют на меня, негодование росло, будучи под надзором тренера, а может быть и под эффектом от его слов о дедушке, я ответил на все спокойно. Я бы даже сказал, по-взрослому. Ведь я уже во взрослой лиге, не так ли?
Виктор приблизился неожиданно тесно ко мне, положил руки по оба плеча и медленно сказал:
— Я не сомневался в тебе, Юрио. Молодец. — мужчина добродушно улыбнулся.
— Ага, конечно. Спасибо. — я не знаю, что еще отвечать на это. Его любят все, восхищаются им, но теперь я понял, что для победы он мне не нужен. Только вот наше противостояние с Кацуки раззадорило меня. Ни раз я уже решался на то, что никогда до этого не совершал. Если бы я не смог их выполнить хотя бы один из тех прыжков, то получил бы серьезные травмы. Превозмогая себя, становился все лучше и лучше и теперь дошел до финала. Выходит, я все это время на самом деле любил этот азарт. И если бы Виктор не уехал из России тогда, то ничего этого может быть не было? Никогда не задумывался в таком ключе. — Спасибо. — повторил я.
— Пожалуйста. — и Никифоров, еще раз как-то странно улыбнувшись, будто понял о чем я думал, вернулся к япошке.
— Поздравляю, Юр. — теперь подошел Отабек и одновременно приветственно пожал мне руку и обнял.
— Спасибо! Столько времени прошло, а я фанатки все не кончаются… — мне захотелось пожаловаться хоть кому-то.
— Так уж и быть, спасу тебя, в честь победы. — фигурист хитро улыбнулся. — Хочешь отметим это в какой-нибудь кафешке, наедине?
— Ты шутишь? Конечно. — вот это я понимаю, друг!
Спустя время…
Естественно, перед этим предупредив Якова, вместе мы выбрали остановиться в китайском ресторане и вот уже заказали стол, полный аппетитных блюд, и обсуждали победу, будущие выступления и рок-музыку. Наконец-то я смогу расслабиться после тяжелого дня. Почувствовать себя на своем месте, где никто не давит, не учит жить и не расспрашивает. Мне звонил дедушка, поздравлял и передавал поздравления от каких-то троюродных теть двоюродных дядь. Звонила мать. Но сейчас это воспринималось как-то легче.
Я по привычке фоткал наш стол, себя, Отабека, нас вместе, в общем, все вокруг. На самом деле в моей галерее тысячи фото и только малая часть из них попадает в Instagram. Одну из них я хотел выложить сейчас, как вспомнил, что обещал кое-кому позвонить.
Мне уже доводилось видеть профиль Маши в Instargam, потому что я знаю, что она подписана на меня (еще бы). Я открыл ее страницу под никнеймом «mari.sss». Странный, на самом деле. Интересно, что значит «sss»? Надо будет об этом как-то спросить.
Постов было совсем мало и они не сказать, чтобы отличались оригинальностью: фотографии рисунков, красивых закатов и рассветов, облаков и одно-единственное фото себя, где она сидит, опирая подбородок на руку. Нижнюю часть лица вовсе не видно. В общем, мой вывод — ну такое. Будем исправлять.
Я открыл диалог с ней и прислал нашу совместную фотографию с Отабеком в «директ». Ответ пришел почти моментально, тогда отправил еще одно фото — нашего стола. Почти позабыв о том, что я не один, я увидел, как фигурист смотрит на меня и улыбается. Теперь приходит сообщение от него.
otabek-altin: С кем ты там переписываешься?
yuri_plisetsky.: Да так
otabek-altin: Да я уже все понял
yuri_plisetsky.: Какой ты догадливый!
Чатиться с человеком, с которым сидишь рядом, на самом деле интересное ощущение, ха-ха. Но я знаю, как Бека не любит социальные сети, поэтому решил ему признаться:
— Знаешь, она приехала сюда. Ради меня. — было неловко это говорить, но иногда сложно держать все в секрете, поэтому когда рядом он, то я часто ему выговариваюсь. Это наши мужицкие посиделки!
— Ну дает. Повезло тебе, Юра. — кажется, Алтына это даже не шокировало так, как меня. Парень всего лишь рассмеялся. — Хочешь позвать ее сюда?
— А ты не против? Это даже как-то смешно выходит. Каждый раз она встревает в нашу уединенную компанию. — я подхватил его настроение и тоже повеселел.
— Ты просто так много думаешь о ней, что я аж сам захотел познакомиться.
Конечно, я хочу. Машинально отправил Маше приглашение, а потом перекрутил в голове слова Беки еще раз. Это, оказывается, настолько очевидно, что начинаю краснеть.