… Комната была наполнена сладким дымом и запахом трав. Тусклый свет ныне полной луны слабо пробивался сквозь неплотно задернутые белоснежные шторы с красной вышивкой по краю. Вся комнатушка была заполнена множеством странных вещей, начиная от толстых книг в кожаных переплетах и заканчивая небольшими идолами славянских языческих богов. Создавалось впечатление, что этот дом был отстроен в веке одиннадцатом, и с тех пор время здесь остановилось. Даже стрелки на часах с кукушкой двигались как-то медленно, словно нехотя. Под потолком висели пучки засушенных трав и еще какие-то мешочки. По полкам вдоль стен были в творческом беспорядке расставлены баночки из темного стекла. На пороге неловко - а может в страхе? – переминался с ноги на ногу молодой светловолосый мужчина, не решаясь пройти дальше. В кресле перед камином сидел высокий парень с совершенно седыми волосами. Он держал в руках старую – кто знает, быть может, она помнила Киевскую Русь, - книгу с пожелтевшими, местами прожженными страницами, но смотрел отнюдь не в нее. Зачарованный, недвижный взгляд молодого волхва был устремлен на огонь. Под пристальным взглядом язычки пламени на мгновение застыли, словно нашкодивший щенок в ожидании наказания, и вновь пустились в безумный пляс. Примерно справа от молодого человека, где собственно и находился гость сего чародея, раздался кашель – жалкая попытка привлечь внимание ушедшего в прострацию парня. Поняв, что это дело бесполезное, блондин все же решил шагнуть в глубь комнаты. В этот момент его тело словно парализовало, а возле ног в идеально начищенных, явно сделанных на заказ ботинках кружилось маленькое зеленоватое облачко. Волхв медленно поднялся из потрепанного временем, но столь любимого и привычного кресла и, отложив книгу на небольшой резной столик черного дерева, не торопясь, проследовал к незваному гостю. Он схватил мужчину французской наружности за подбородок и слегка приподнял его голову, так как был выше иностранного гостя, и смотреть ему в лицо из такой позиции иначе было бы весьма затруднительно. Француз вздрогнул, столкнувшись с взглядом любопытных аметистовых глаз. Было в этих глазах еще нечто такое, ужасающее и в то же время манящее, что сковывало движения еще лучше, чем заклинания молодого ведуна.
- А ты уверен, что тебе это нужно? – разрезал тишину спокойный голос русского. Француз осторожно кивнул, едва только колдун отпустил его подбородок, - Да ни в чем ты не уверен! – безнадежно махнул рукой Иван, а именно так звали молодого волхва, и прошел обратно к креслу, - Ну, ты сам подумай: насильно мил не будешь! К тому же, я отнюдь не спец в этой области – мои привороты действуют от силы неделю…
- Но я люблю его! – немного наигранно воскликнул в момент осмелевший француз, - Пусть неделя, всего семь дней, но он будет рядом… - тихо добавил он.
- Шесть дней и восемь часов, - проговорил Иван, не отрывая взгляда от мерно потрескивающего пламени.
- Что? – не понял гость.
- Приворот действует шесть дней и восемь часов, - с улыбкой пояснил колдун, - К тому же, он будет помнить и осознавать все, что с ним происходило в эту не полную неделю. Не боишься, что ваши отношения могут перекочевать до отметки «ниже плинтуса»? – после этой фразы Иван повернул голову в сторону француза, ожидая его реакции.
- Уж лучше так, чем всю жизнь видеть лед в его глазах… - тихо говорил блондин.
Ему было не по себе, буквально, от всего: от этого местами поросшего мхом домика в глубине дубравы; от этого человека, от которого за версту веяло опасностью и непредсказуемостью; от странных вопросов, что он задавал. Но… больше он не спросил ничего, лишь вновь повисшую тишину разорвало спокойное:
- Да будет так!..
О, эти дни! Как же быстро они пролетали! Что может быть лучше, чем провести время с любимым человеком. А сейчас, когда обычно холодный взгляд англичанина наполнился какой-то теплотой и такой искренней любовью, что любой другой и вовсе забыл бы - это лишь действие приворота, Франциск должен был бы быть особенно счастлив. Но что-то все время не давало французу покоя, и очень долго он не мог понять что именно. Все так, как он хотел. Но все ли? В голове всплыл образ высокого, спокойного юноши в застиранной рубашке и брюках. Эти глаза… чары? Неужели, Брагинский заколдовал и его, Франциска? Может быть, может быть… А сейчас, глядя во влюбленные зеленые глаза, остается лишь время от времени кивать, говоря нежные глупости и все время вспоминая этого странного волхва…
Он ждал. Спокойно и терпеливо ждал так, как может ждать только русский человек, которого этому научила сама история. Он знал, что вскоре француз появится на пороге его неприметного домишки. Неважно почему: с просьбой, благодарностью или же проклятьями, главное, что он придет. И больше никогда не покинет этого места без ведома колдуна. Он быстро выбьет из француза эту европейскую дурь. Милый, покорный… нет, отнюдь не удары судьбы сделают его таким, а то, что больше всего, помимо свободы, прославляет его нация – любовь! Брагинский с улыбкой осторожно перелистывал страницы с рукописным текстом и шевелил губами, читая сплошной текст, когда послышалось, как скрипнули давно не смазывавшиеся дверные петли.
- Ты! Что ты со мной сделал?! – уже с порога крикнул француз, заставляя Ивана поморщиться и отложить книгу в сторону.
- Я не понимаю, о чем вы, - с наивной улыбкой сказал Брагинский, - Я сделал все так, как просили того вы, и обо всем вас сразу предупредил…
- Ты… ты приворожил меня!
- Что? Ладно, я признаю, мысль была, но я от нее сразу отказался. В отличии от вас, я предпочитаю настоящие чувства, да и недельной «любви» мне было бы явно недостаточно…
- Тогда почему? Почему всю эту неделю я думал только о тебе?!
- Надо же, какое смелое заявление! – ничуть не притворяясь, воскликнул ведун, - А может, вы просто влюбились в меня? – усмехнулся Иван, подходя ближе к Франциску, - Вы ведь верите в любовь с первого взгляда? – альбинос взял блондина за руку, поднося его ладонь к своим губам и легко, почти невесомо целуя.
По телу Бонфуа пробежались мурашки. Страх, отвращение или… наслаждение? Трудно понять. Удивляло уже то, что такой безобидный жест вызвал у него такую бурю эмоций. Нет, все же это приворот. Неосознанный, но все же. Иначе это не объяснить. И все эти его глаза…
Едва француз подумал об этом, как Иван поднял взгляд на него. Немного мутный, но все такой же сияющий; переполненный чувствами, невероятно сильными и такими же безумными, как и их обладатель. Франциск нервно сглотнул и начал дышать глубже, пытаясь привести себя в чувства, а мысли – в порядок:
- Чего… ты хочешь? – немного хрипло спросил он, зачарованно глядя в глаза молодого колдуна, чьи руки уже перекочевали на талию блондина.
- Я? Все! Я хочу завладеть тобой полностью: твоей душой, твоим сознанием, твоим телом… - жарко шептал волхв на ухо французу, поглаживая его спину одной рукой и перебирая светлые пряди другой, отчего дыхание последнего сбилось. Заметив это, Иван улыбнулся: - И как я посмотрю, первые два пункта мне успешно удались…
Франц хотел было возразить, но не успел даже рот открыть, как осознал – Иван прав. Его душа и сознание уже принадлежали этому русскому. Нет, не тому хрупкому англичанину, из-за которого он впервые появился на пороге этого небольшого дома, а именно этому колдуну. И как так получилось? Уже неважно… Легкое сиреневое свечение окутало странную пару, слегка приподнимая их над полом. Француз вцепился в широкие плечи Ивана. Поцелуй, легкий, ненавязчивый. Почти невесомый и совсем невинный. Иван отстранился от Бонфуа и смущенно отвел взгляд, свечение исчезло, и они вновь твердо стояли на ногах, ощущая под ними доски из лиственницы. Француз непонимающе посмотрел на молодого человека «Почему он бездействует?»
- Что-то случилось? – тихо спросил блондин, проводя изящными пальцами по коротким пепельным волосам.
От этого вопроса щеки русского вспыхнули:
- Я… я… не умею целоваться, - на одном дыхании выпалил Иван.
Франциск улыбнулся. Это так мило… Он взял лицо Брагинского в свои ладони и притянул к себе, вовлекая в мучительно долгий поцелуй. Они медленно, не разрывая поцелуя, прошли к креслу. Франц уселся на колени русского и, недолго думая, стянул с него рубашку. Сильное, гибкое тело, испещренное многочисленными шрамами. Он осторожно надавил на розовый сосок, заставив парня вздрогнуть.
- Ваня, ты – девственник? – тихо, почти шепотом спросил Франциск. Ведун кивнул, стараясь не смотреть на любовника, - И, неужели, тебя совсем не смущает, что мы оба парни?
- Любовь неправильна лишь тогда, когда она безответна… Я слишком долго тебя ждал. Слишком долго, чтобы думать о чужом мнении.
Он снял с француза весь верх. Вскоре, рядом оказались и фирменные брюки Франциска вместе с нижним бельем и штаны Брагинского.
- Прости, я никогда ничего такого не делал. Скажи, если станет больно…
- Ваня, я – не ты, я уже давно не мальчик, - виновато улыбнулся Бонфуа. Почему-то стало очень стыдно.
Иван коснулся своими губами губ любовника, приоткрыв рот и ожидая, когда в него вторгнется чужой язычок. Долго ждать не пришлось… Колдун провел кончиками пальцев по напряженном члену француза, вырывая из его груди тихий, протяжный стон. Он поднес два пальца к чуть разомкнутым губам блондина. Его язычок прошелся по теплым, шершавым пальцам, обильно смачивая их слюной – Франц прекрасно знал, что должно было последовать за этим, и не ошибся. Пальцы легко проскользнули в анус мужчины. Он действительно не был мальчиком. Его даже растягивать долго не пришлось. Чисто для проформы помассировав бархатистые стенки, он вынул пальцы, вызвав разочарованный вздох любовника. Франц впился поцелуем в шею седовласого волхва, одной рукой направляя его возбужденную плоть в себя. «Такой большой…» - отстраненно подумал француз, ощущая невероятную заполненность. Секунда, две, три… Иван прижал к себе блондина, который, недолго думая, начал двигаться. Ведун покрывал шею и грудь Франца поцелуями, оставляя на светлой коже алые пятна засосов.
- И это… невинный ребенок? – сквозь стоны усмехнулся блондин.
- Да… - низко простонал парень, меняя позу и ставя француза на пол на четвереньки.
Он стал в бешенном темпе вколачиваться в тело Бонфуа. Понимая, что уже на пределе, ведун обхватил его член ладонью и начал надрачивать его, доводя до разрядки. Издав протяжный, невероятно пошлый стон, мужчина кончил в руку русского. Иван же последний раз толкнулся в любовника, золотистое сияние окутало его сильное, красивое тело, и горячая, тягучая жидкость заполнила дырочку француза, вырвав из него очередной стон…
Франциск открыл глаза и медленно сел на кровати. Он не помнил, как Иван отнес его в спальню, ибо уже не осознавал, что с ним происходило. Вся комната была наполнена мягким свечением. Франц поморгал, привыкая, и стал взглядом искать источник этого странного света. И какого же было его удивление, когда он понял, что свет идет от мирно посапывающего во сне Ивана.
- Он, словно ангел… - тихо прошептал Бонфуа, - Даже не верится, что этот ангел, ждал такого, как я…