Хорошо, что я потерял скальпель

      Я стянул с рук окровавленные перчатки и швырнул их в полоскательницу. Ассистент зачитал протокол. Я кивнул, соглашаясь с тем, что он написал.

      — Рабочий день окончен, — пропел Кей (так зовут ассистента).

      Его голос прозвучал странно, отдаваясь среди кафельных стен и стеклянных шкафов. Ну ещё бы! Только Кею могло прийти в голову петь ночью в морге.

      Я посмотрел на распластанное тело, накрыл его полиэтиленом и потянулся, чувствуя, как трещат позвонки в затёкшей шее. Рабочий день окончен. Протокол перешлют в полицию, тело выдадут родственникам. А мы пойдём домой. Я вздохнул. Туда-то мне как раз и не хотелось.

      Кей сегодня собирался на групповое свидание, настроение у него было приподнятое. Он быстро расставил всё по местам и, содрав с рук перчатки, энергично зашвырнул их в корзину. Потом он посмотрел на меня, заметил мою тоскливую физиономию и предположил:

      — Опять с Джейком поругался?

      Я поморщился и неохотно кивнул. Мы вчера разругались в пух и прах. Поэтому и не хотелось возвращаться домой: снова слышать упрёки, ругань и всё такое прочее — нет уж, мне и вчерашнего хватило!

      — Нелегко быть любовником патологоанатома, — глубокомысленно изрёк Кей и добавил то, от чего у меня мурашки по коже побежали: — Не получается с ним, попробуй с одним из наших «клиентов». — И он кивнул на холодильник.

      Меня передёрнуло, и я обрушил на него вполне справедливый гнев:

      — Идиот!

      — Да шучу, шучу! Что ты так взвился? Я же знаю, что ты не извращенец. Просто я вчера кино смотрел… — И ассистент начал пересказывать содержание «Некромантика».

      Я велел ему замолчать, снял халат и повесил его в шкаф. Кей похлопал меня по плечу:

      — Не хочешь идти домой — сними номер в отеле. Отоспись, полегчает. Из-за чего поругались?

      Я только махнул рукой. Говорить о причинах не хотелось. Я ведь не виноват, что часто задерживаюсь на работе, что от меня специфически пахнет, когда я приезжаю домой. Джейк же прекрасно знал, кем я работаю, когда мы начали встречаться. Но с какой-то поры это перестало быть неважным.

      — На свидание! — пропел Кей.

      Тут зажглась лампочка, раздался звук лифта, спускающегося к нам. Кей уныло вздохнул: это могло означать только одно. Двери раскрылись, санитары ввезли каталку с накрытым телом, весело сообщив:

      — Принимайте пассажира!

      Я показал им, куда переложить труп. Санитары ловко перекинули мешок на стол и вкратце рассказали, что этот парень переел таблеток, вероятно даже наркотиков, и упал замертво на вечеринке в одном из клубов. Откачать не удалось.

      — Накрылось свидание, — убито пробормотал Кей, доставая чистую карту и быстро заполняя графы.

      — Ты езжай, — предложил я, — а я сам всё сделаю.

      — Но это не по правилам…

      — Свидание, — напомнил я, и Кей согласился.

      Честно? Да я даже обрадовался, что нам привезли тело в самый последний момент: теперь не нужно ехать домой. А работа меня немного успокоит. Я тут один, есть время подумать над тем, что в моей жизни происходит.

      Я запер дверь за ассистентом, снова надел халат и перчатки и расстегнул мешок, в котором привезли тело.

      — Так, посмотрим, что тут у нас… — пробормотал я, раскрывая полиэтилен.

      Там я обнаружил труп парня лет двадцати. Я взял карту и стал её заполнять. Рост примерно 173 см., цвет волос тёмный. Порез на нижней губе, глаза приоткрыты, зрачок расширен. В общем, стандартная процедура, прежде чем перейти собственно к вскрытию.

      Я убрал мешок и приступил к осмотру тела. Мягкое, ещё не начало застывать, даже кожа всё ещё тепловатая. Похоже на отравление опием — те же симптомы. Я сделал пометку об этом в карте и ножницами разрезал на трупе одежду.

      Из кармана вывалились документы, водительские права, выписанные на некого Колина Дженкинса. Где-то я уже слышал это имя… А, точно! Видел в газете: сын политика, вечно влезал в неприятности… вот и допрыгался! Жаль его, конечно: такой молодой, а отправился на тот свет из-за какой-то дряни! Удивительно, что сюда ещё не нагрянула толпа журналистов.

      Ну да ладно, пора заняться нашим жмуриком. Я сложил одежду в пакет и стал осматривать тело на предмет повреждений, чтобы исключить возможность насильственной смерти. Было несколько синяков, пара небольших ссадин. Ни следов от уколов, ни серьёзных травм я не обнаружил. А уж чего он там наглотался — узнаем, когда вскрою желудок. Но до этого было ещё далеко.

      Я описал все синяки, посмотрел у него под ногтями. Кисти его рук были исключительно изящны и по-прежнему подвижны и гибки. Я подержал их в ладонях, невольно любуясь ими. Такие пальцы могли быть только у людей искусства или врачей: длинные, тонкие, аристократично округлённые…

      И тут почему-то вспомнились слова Кея. Глупость какая! Я мотнул головой, раздражённо поморщился. Именно поэтому не стоит работать в морге в одиночку — чтобы не лезли в голову странные мысли.

      Отойдя от трупа, стараясь не смотреть на его гладкую, нежную… чёрт, просто не смотреть на его кожу… я стал искать скальпель, чтобы начать вскрытие. На привычном месте нет. То ли Кей куда засунул в спешке? И где его теперь искать? Я обшарил все ящики, все шкафы — и там нет. Я хмыкнул, вновь перетряхнул инструменты — ничего. Я даже заглянул под стол, на котором лежало тело (вдруг сам случайно уронил и не заметил?), но скальпеля так и не нашёл.

      Я разогнулся, мой взгляд снова упал на тело парня. Синеватые жилки светились через полупрозрачную кожу, и так хотелось прикоснуться!..

      Я прикоснулся к его шее, провёл ниже до ямочки на груди. Какими бы тонкими ни были перчатки, они отделяли меня от этого ощущения… не знаю, какого ощущения… и я сделал то, чего делать было нельзя: снял перчатку и коснулся его шеи вторично. Кожа казалась такой странной на ощупь. Я провёл кончиками пальцев до грудной клетки, представляя, как скальпель разрежет её…

      Чёрт, где же скальпель? Я отдёрнул руку и повёл глазами по сторонам, но предыдущий опыт — прикосновение! — не давал сосредоточиться на поисках. Одержимость какая-то! Так и хочется прикоснуться снова! Я вернулся к столу, снял и вторую перчатку и положил обе ладони на тело, дрожа от непонятного возбуждения.

      Я вложил палец в его губы, пытаясь их разжать, они разомкнулись, и вот я уже наклонялся к ним, осторожно проникая языком в образовавшуюся щель и забирая их последний поцелуй… ощущая горечь застывающей на дёснах вязкой плёнкой отравленной наркотиками слюны…

      Я выпрямился, провёл ладонью между рёбер до лобка, покрытого вьющимися волосами, и смял в горсти съёженную плоть. Пальцы уже не дрожали, всё увереннее властвуя над неподвижным телом.

      Это было последнее табу, и я его нарушил. Никто ведь не узнает. Да, это чудовищно, но ведь никто не узнает.

      Подстрекаемый этими мыслями, я кое-как раздвинул его ноги, всунув между ними свёрнутую простыню, чтобы они не сошлись. Нащупав пальцем ложбинку между ягодиц, я вставил туда палец. Тело неохотно впустило его, было слишком тесно.

      Я уже не думал о последствиях или морали, взгромождаясь на шаткий стол и покрывая тело поцелуями. Я ласкал его так, как не ласкал ни одного из своих любовников! Наконец я сдёрнул с себя халат, расстегнулся и вставил внутрь член, сходя с ума от желания познать этого красивого мальчика, прежде чем его познает смерть, наложив на него свой отпечаток. Двигаться было трудно, ощущения поначалу были не из приятных — как будто сунул член в ведро с песком. Тело, которое никак не реагировало на движения, не сжималось под яростными ударами возбуждённой плоти, не дрожало… и вместе с тем было желанно…

      Я ввинчивался в него всё глубже, стол содрогался, и голова парня подскакивала и моталась из стороны в сторону, хотя я и пытался её придержать у столешницы. Стальные ножки скрипели по кафельному полу, мои стоны гулким эхом отдавались в стенах мертвецкой. Как бы хотелось, чтобы он был жив, царапал мою спину, извивался подо мной, просил продолжить или перестать…

      Я кончил, высвободился (на стол потекло) и слез с него, немеющими пальцами застёгивая ширинку. В венах горело, голова кружилась, томление в теле после оргазма перерастало в ужас от осознания, что я только что трахнул мертвеца… Что же я натворил!

      Я, пошатываясь, подошёл к умывальнику, открыл воду и… увидел скальпель на раковине. Так вот где он был! Я сжал его побелевшими пальцами и вернулся к столу. Накатила тошнота, я с трудом заставил себя посмотреть на тело, сглотнул и приставил скальпель к грудине.

      Тут же я издал вопль ужаса, потому что взметнувшаяся рука перехватила мою кисть, и зрачки полуоткрытых глаз сузились на свет лампы…