Без слов

Говоря честно, он всё же пытался быть примерным соседом. Поначалу.

Уборка, где-то готовка, вовремя оплаченные счета – базовые действия. Но даже с ними со временем стало трудно совладать, хотя дело было, по большей части в нехватке времени.

Сроки сдачи проектов горели, как и его нервная система, а поражающие своей красотой творения лишь слегка облегчали состояние кошмарной усталости.

И вот в таком темпе протекали его последние несколько лет по одной крышей с самым невероятным, наверное, занудой в его жизни. Словно ускорившись за год, его жизнь претерпела немало изменений. О, чего только стоит их все же официально начавшийся роман! И зачем нужно было делать это так.

— Кошмар какой, как же она невыносимо воняет! — лепешка аджиленах была едой, откровенно говоря, на любителя. Кавех к их числу не относился. И даже попытки усовершенствовать блюдо, аргументированные желанием сделать его съедобным, привели лишь к невыносимому запаху гари и тухлятины. Нужно было срочно проветрить кухню и вернуться за чертежи. — Сегодня без подкрепления сладким, придется обходиться кофе. — окинув взглядом лежащие стопочкой чертежи, архитектор лишь вздохнул. Любовь к работе это замечательно, пока она не кусает тебя за пятки.

Бессчетные часы работы протекли незаметно, несколько пустых кружек стояли где как, и даже солнце уже успело сесть, прежде чем гений архитектуры еле услышал давно знакомое шуршание у двери. Улыбнувшись собственным мыслям, он ненадолго отложил бумаги, положив на них инструменты чтобы не потерять последние штрихи и вышел в едва освещенный коридор, где уже снимали обувь.

— Неужели работа секретарем теперь подразумевает и ночные смены? Знаешь, даже самые помешанные трудоголики ночью всё же спят. — посмеиваясь, он пытался поймать взгляд Хайтама, пытаясь тем самым отогнать свое беспокойство. Получилось не сразу, зато когда удалось, то расплылся в мягкой улыбке.  — Ну, что? Не тебе же одному допоздна засиживаться. Кстати, я всё хотел рассказать тебе ту самую историю, про которую забыл в прошлый раз! — пока гений воодушевленно вещал, секретарь решил заглянуть на кухню и, вздохнув, достал из шкафа несколько ингредиентов чтобы сделать перекус.

На кухне освещение было уже светлее, а звездное небо из окна и вовсе не давало городу утонуть в темноте. Главный секретарь, в отличие от своего соседа, обладал куда большей сноровкой в готовке, так что через некоторое время по кухне распространился сладковато-молочный аромат, куда лучше того, что был здесь часами ранее. Здесь Кавех был готов признать свое безоговорочное поражение, лишь бы и дальше смотреть как любимый человек слушает его болтовню, параллельно методично и слишком идеально-выверенно орудует кухонными приборами.

И все же, что-то ощущалось не тем и не так. Оно не давало покоя, словно жужжащая в ночи муха, которую не можешь поймать наконец.

И это что-то осенило его, когда он откусил совсем немного пахлавы, наблюдая за пьющим кофе партнером. Ну, конечно! Тишина, вот, что не давало покоя.

Аль-Хайтам всегда что-нибудь отвечал ему, даже если это была подколка или простое хмыканье. А тут вдруг только пару раз закатанные глаза и всё? Нужно срочно узнать в чем дело.

Помыв за собой и соседом посуду, дело ведь абсолютно несложное, Кавех снова сел за стол, но уже по правую руку от Хайтама и, развернув стул, легко помахал рукой чтобы обратить на себя внимание. Ему удалось, и он тут же заметил переставшие светиться наушники «собеседника». Наклонившись вперед, он легко стягивает замысловатое устройство и выжидающе смотрит.

Когда Аль-Хайтам вдруг вздыхает и кладет голову набок, Кавех замолкает и подвигается ближе, кладя ладонь ему на ухо.

— Ты, что, — архитектор выдыхает ему почти что в лицо, — Опять выключил их, пока я с тобой разговаривал? — на что секретарь закатывает глаза.

— Нет, еще раньше. На подходе домой. — полушепотом отвечает мужчина и прикрывает глаза, по всей видимости, от усталости.

— Мог бы и показать жестом, знаешь же, что можешь не носить их дома. Жестовый язык уже давно мой второй родной. — хмыкнул блондин, но тут же нахмурился, замечая непривычно открытую вымотанность друга. Тот себе обычно такого не позволял. — Эй, ты в порядке? — пришлось спрашивать жестами.

— Голова болит. Кажется, нужно заменить амбушюры. — что ж, хотя бы ясна причина. Поэтому, мягко перехватив у мужчины наушники, Кавех только слегка поцеловал его в лоб и провел по виску ладонью, мысленно сделав себе пометку заменить старое на новое, пока сосед спит.

— Тогда давай ты пойдешь ляжешь, хорошо? А я пока доделаю чертеж. — и, не успел он сдвинуться с места, как его предплечье мягко перехватили.

— Останься. — кажется, у кое-кого сегодня действительно сильно болит голова, раз он вдруг так открыто стал говорить о своих желаниях.

— Я почти закончил к твоему возвращению, пара часов и приду, хорошо? — проследив чтобы Хайтам действительно лег отдыхать, а не сел снова за работу, пусть и снова уставился в очередную книгу по рунологии, Кави вернулся в свой кабинет.

Когда, наконец работа была закончила, громко хрустнув спиной архитектор почти что выполз из-за стола и, не разбирая дороги, завалился на кровать, еле пройдя небольшое расстояние до спальни. Перед тем, как окончательно заснуть самым крепким из возможных снов он отметил, что секретарь спал, плотно завернувшись в одеяло.

Уже днем, потому что встать до полудня не смог никто из жильцов, Кави кое что вспомнил. Сейчас, глядя на довольное лицо сожителя, который наконец снова его слышит и наверняка втайне сожалеет об этом, ему захотелось кое что уточнить.

— А почему ты вдруг решил приготовить в ночи сладкое? Уж ты-то точно не фанат ночных перекусов. — держа кружку в одной руке, он не скрывал своего интереса.

— Цветок при входе провонял и чуть сморщился, вот я и подумал, что ты снова эксперементировал. — ухмыльнувшись, Хайтам снова уставился в свиток, игнорируя поток возмущений от «оскорбленной до глубины души чужой душевной организации».

Этим же днем они четко распределили домашние обязанности во имя безопасности окружающей флоры. Ну и, пожалуй, желудков неожиданных гостей. Давно пора было.