Это место. Теперь она называет его так.
Привычный понятийный аппарат здесь теряет всякий смысл: сложно дать имя тому, что выходит за рамки человеческих категорий. Они говорят об этом месте — Бездна, но она не видит здесь ничего, кроме фантомов, и она скорее назвала бы его Пустотой. Антон Соколов когда-то рассказывал ей, что пустому пространству свойственно заполняться, затягивая в себя всё окружающее. Теперь перед ее взором наглядная иллюстрация словам натурфилософа: Бездна готова впитывать в себя всё, что соприкасается с ней. Бездна жадная, но жадная не до чужих вещей, а до чужих горячих чувств, до человеческих страстей, до мучительных воспоминаний и сокровенных чаяний. Она тянется к душам, горящим ярко и жарко, она отмечает их своим знаком и готова питать их своей силой, чтобы получить в ответ сполна — страха, отчаяния, ярости... или надежды. Получить и присвоить себе, оставив взамен свою пустоту.
Джессамина боится этого места. В Бездне нет такого понятия, как память, и имена слишком условны, чтобы что-то значить, но Джессамина помнит свое имя и помнит имена всех тех, кто ей дорог. Это единственное, что у нее теперь есть, но она знает: скоро Бездна заберет себе и их. И метка на тыльной стороне кисти её лорда-защитника разрывает Джессамине сердце.
Пространство и время не властны над Бездной.
Пространство здесь свернуто в причудливые узлы и насквозь пронизано кротовыми норами. Время, проникнув в Бездну, теряется, путает прошлое и будущее, превращается в потоки вероятностей. В Бездне нет ничего предопределенного, но Бездне известно всё, что неминуемо произойдет. Джессамине сложно принять это и невозможно понять, но перед ее мысленным взором предстают тысячи видений, а чужие мысли звучат для нее теперь ошеломляюще громко, и не нужно прислушиваться, чтобы услышать. Всё это она чувствовала и раньше — сердцем. Всё это она видит теперь как наяву.
То, чего она страшится больше всего, она видит тоже. Жизнь и смерть здесь относительны, и Бездне известно, что бывший лорд-защитник пройдет свой путь до конца, но Джессамина не может избавиться от видений сотен скользких крыш, острых клинков и ядовитых крысиных зубов. Как не может и помочь Корво.
Бездна может. И это беспокоит Джессамину не меньше видений. В рунах и амулетах китовой кости она узнает метастазы, прорастающие из этого места в их мир, мир, который Бездна однажды присвоит себе до последнего всполоха последней звезды. Джессамина знает, как настойчиво лорд-защитник ищет их и как удобно они ложатся в его теплые руки. Они спасают Корво жизнь, но даром Бездна не дает ничего. Джессамина видит, как с каждым новым подарком Бездна сильнее высушивает его изнутри, пьет из него всю его ярость и всю надежду. И каждый раз, когда она чувствует рядом очередное порождение Бездны, Джессамина боится. И тогда ее сердце начинает биться быстрее.