Негласная игра

– Две бутылки одуванчикового вина и ещё один стаканчик «Полуденной смерти», пожалуйста! – торжественно восклицает уже порядком охмелевший капитан кавалерии, упираясь руками о барную стойку. Дилюк равнодушно откладывает вытертый насухо стакан, не удостаивая посетителя даже взглядом и, как только до его носа доносятся дурные нотки спиртного, коим так и разит от Кэйи, небрежно морщится.

– С тебя уже хватит, – слышится привычно-холодный, почти осуждающий тон в ответ на выжидающий взгляд Альбериха, когда хозяин заведения скрещивает руки на своей груди, устремляя глаза на капитана.

– Что такое, мастер Дилюк? – глухо хмыкая себе под нос, лукаво вопрошает синеволосый. Подавшись грудью вперед и, в одно движение значительно сокращая расстояние между ними, не отказывает себе в негласной игре в «гляделки» с этим пронзительным и не радушным взглядом, точно так же неотрывно глядя в алые, огненные глаза мужчины.

– Время ещё даже не близится к закрытию, – за столько лет постоянного пребывания в «Доле Ангелов», Кэйа знал часы работы таверны, как свои собственные имя и фамилию. Пусть это и не мешало ему частенько случайно засиживаться в заведении до самого конца смены, когда уже даже самые заядлые пьянчуги разошлись по домам.

– И, насколько я знаю, никакого лимита на дозволенное количество алкоголя установлено никем не было. Так что мы с ребятами имеем полное право наслаждаться здешней выпивкой после столь долгого рабочего дня, – спокойно твердит Кэйа, одной рукой указывая себе за спину, на один из столов, за которым сидела кучка не менее пьяных, чем их капитан, рыцарей ордена. Шума от этой компании было столько, что Дилюку даже не пришлось поднимать глаз на них, чтобы понять, о ком шла речь.

– Разве что, у вас какая-то неприязнь лично ко мне, мастер Дилюк? Мой заказ может повторить Хоффман. Или Лоуренс. Кто тебе больше нравится? – юлит капитан кавалерии, и, невзирая на то, что смотрит на Рагнвиндра снизу вверх, горделиво задирает подбородок выше, в ироничной ухмылке приподнимая брови.

Дилюк готов закатить глаза на все слова Альбериха, отвесив парочку отрезвляющих возражений, однако, тошнотворный запах перегара от Кэйи, что вновь достигает его, на сей раз даже заставляя отвернуться от рыцаря, вытесняет из головы все мысли. Достав из-за стойки две бутылки вина и, выставив их перед мужчиной, Рагнвиндр демонстративно игнорирует упомянутую в заказе «Полуденную смерть», которую пить собирался не кто иной, как сам капитан кавалерии.

– Забирай и проваливай отсюда, – достаточно грубо, но не настолько, чтобы уделять этому какое-то особое внимание, звучит от красноволосого, который, сдавшись, не имел более никакого желания бороться с Кэйей. Рыцарь усмехается, опуская голову вниз и, бросив ещё один взгляд на хозяина заведения, смиренно принимает протянутые бутылки, без лишних возвращений отправляясь обратно к шумному столу товарищей.

Пьяная компания рыцарей во главе с Альберихом ещё долго могла мозолить глаза Дилюку, если бы тот не приложил достаточное количество усилий, чтобы безмолвно их игнорировать, больше не поднимая на тех и взгляда. Чего, в отличие от него, определённо не собирался делать Кэйа.

Оставив обе бутылки спиртного на растерзание товарищам, синеволосый не отказывал себе в удовольствии порой между делом обронить очередную глупую шутку, что, конечно же, каждый раз сопровождалось громким пьяным хохотом окружающих. Либо же, периодически нарочито громко поддержать какую-нибудь щекотливую тему, поднимая всё новые волны обсуждений в тщетных попытках добиться хоть мимолётного взгляда лишь одной пары карминовых глаз.

Дилюк не смотрел на него, но не проходило и десяти минут, чтобы Кэйа оставлял попытки обратить на себя внимание Рагнвиндра.

И, в конце концов, у него получается. Когда таверна окончательно пустеет, капитан сопровождает несчастного Свена, коему не посчастливилось стать невольной жертвой сегодняшней попойки, до двери, и, едва успевает развернуться обратно к бару, как тут же оказывается прижат к стене. Ощущает тяжёлое прикосновение чужих горячих рук на своем теле и с лёгким облегченным выдохом откидывает голову в сторону, позволяя горячим губам прикоснуться наконец к своей шее.

– Полегче, Люк, – глухо смеется, забрасывая обе руки на сильные плечи, обнимая мужчину за шею и, в наслаждении, успев так сильно соскучиться по ласкам любимого за этот длительный вечер, прикрывает глаза, пока Дилюк зацеловывает каждый неприкрытый участочек кожи, – благо таких в одеянии Альбериха имелось более чем достаточно, – оглаживая стянутую корсетом талию и, теперь уже хаотично блуждает руками по спине, прижимая парня как можно ближе к себе.

– Разве ты не хотел, чтобы я убрался отсюда?

– Ты испытываешь моё терпение? Или решил окончательно свести меня с ума своим отвратительным поведением? – недовольно бурчит Рагнвиндр, поднимая голову и глаза на мужчину.

– Говорите, вы без ума от меня, мастер Дилюк? – с прищуром в ответ всё так же дурашливо ухмыляется тот, подаваясь губами вперёд, чтобы оставить смазанный поцелуй на щеке ненаглядного, – Вы были так нетерпеливы, набросившись на меня сразу после ухода последнего посетителя.

– Ты ведь этого добивался, разыгрывая весь свой спектакль. От тебя несёт, – менее укоризненно, но не без этого твердит красноволосый, не отворачивается, позволяя себя поцеловать. Кэйа не отвечает, лишь довольно пожимая плечами, не спускает с лица всё той же победной ухмылки.

И Дилюк целует, накрывая влажные губы собственными, с не терпящим и трепетным чувством проникая языком в рот, по-особенному наседая так, как умеет только он сам. Тогда Кэйю ведёт. Разморенный не столько от выпитого спиртного, сколько от сладких, явно дразнящих манипуляций любимого и несдержанных, просто до безобразия нетерпеливых горячих пальцев мужчины под своей рубашкой, капитан остаётся не в силах сдержать вырвавшийся блаженный стон.

От красноволосого слышится одобрительное мычание, когда Альберих обхватывает того ногами за талию, не прерываясь от своего крайне увлекательного занятия – истязательства над чужим ртом и губами, подхватывает капитана под бёдрами, и, пока тот зарывается своими шаловливыми руками в копну ярко-алых волос, перемещается вместе с тем к барной стойке, не особо замечая, как, располагая Кэйю на твёрдой поверхности, они сметают со стола всё, что прежде на нём оставалось. Плевать.

Ничего не имеет значения, пока Кэйа вот так беспорядочно дышит, позволяет раздевать и дотрагиваться до себя, вероятно, даже не догадываясь о том, как соблазнительно выглядит, притягивая к себе всё ближе. Смешанно зовёт его по имени, обхватывая руками и царапая ногтями светлую кожу, от блаженного бессилия утыкаясь лицом в обнажённое плечо Рагнвиндра. Кэйа умоляет о большем, совершенно не предпринимая попыток хоть немного сдерживать голос, всецело отдавая себя любимому, чьи страстные стоны, перемешиваясь с его собственными, растворяются в стенах таверны.