Это должен был быть самый обычный день.
Он начинался, как все предыдущие. Подъём по будильнику, туалет, комната Сэма, возможный завтрак, принеси, подай, помоги добраться. Изо дня в день происходило одно и то же. Даже любимая музыка не красила день, как раньше. Бывало Дин забывался, надевал наушники, прикрывал глаза и отдавал всего себя. Она заботливо отбиралась на протяжении многих лет. Иногда он открывал глаза, видя перед собой дверь, ведущую в туалет, выключал музыку и прислушивался. Приглушённый звук из телевизора говорил, что, может быть, всё в порядке.
Дин помялся у двери, пытаясь услышать дыхание, понимая, что за закрытой дверью с включённым телевизором это будет проблематично. Но открывать дверь казалось Дину одним из самых страшных шагов, что он совершал. Что ждёт там? Неизвестность. Такое знакомое, но в то же время чуждое чувство, посещающее его каждый день. Можно было оставить дверь открытой, но Сэм просил закрывать её. Скрываясь от всего мира, он пытался делать вид, что всё это неправда. Что это происходит не с ними, он просто учит право или занимается другими делами, а Дин перебирает старые журналы, оставшиеся ему от отца.
Притворяться, надевать маску — стало для них обычным делом. Прятать книги, интернет-статьи от друг друга — перешло в привычку. Слушать знакомую, но в то же время нет, мелодию из комнаты Дина. Его проклятия в сторону гитары, а потом всё начиналось заново. Ноты складывались в небольшие отрывки, вырванные из песни, а голос Дина был хриплым, приглушённым из-за закрытой двери.
Они никогда не говорили об этих песнях.
<center>***</center>
Дин старался не уходить от Сэма далеко, сегодня они решили прогуляться в небольшом парке, в пяти минутах ходьбы от дома. Но Дин настоял на том, чтобы они прокатились на машине. «Нам ещё в магазин надо будет заехать, — произнёс Дин, оглядывая Сэма взглядом. — А потом в мастерскую к Бобби». Парк был ничем не примечательный, но именно здесь произошло знаменательное событие для их семьи.
Сегодня погода стояла прохладная, дул несильный ветер, поднимая опавшие листья с дороги. Было тихо, нет постороннего шума от бесконечного потока машин, это напрягало Дина. Ощущение, что кто-то затаился между деревьями, готовясь к внезапной атаке.
— Давай присядем, что-то у меня поясница разболелась, — предложил Дин, притягивая за локоть брата к одиноко стоящей скамейке. Поёжившись от порывистого ветра, достал из потрёпанной сумки термос с горячим чаем и протянул вторую чашку. — Ты знал, что, если жительница Гавайских островов кладёт цветы за правое ухо, она сообщает тем самым, что доступна? Чем больше цветов, тем сильнее её желание. Какой забавный факт, правда, Сэм? Вот бы там оказаться хоть раз.
— Повесь леи, надень гавайскую рубашку, сходи в бассейн, — и ты уже на Гавайских островах. Думаю, тебе понравится, как и многим другим, — наблюдая за реакцией, ответил Сэм, жмурясь от обжигающего чая.
Дин сощурил глаза, наклоняя голову в сторону, и пытался разглядеть в Сэме только ему известное.
— Хорошая идея, вот сейчас пойду в самое начало зимы., — он умолк. Его взгляд на секунду стал туманным, прожигая дыру в Сэме, Дин смотрел куда-то в сторону.
— Дин? Дин, ты в порядке? — спросил Сэм. — Ты же говорил, что это прекратилось. Снова?
Дин едва заметно вздохнул, сбрасывая с себя оцепенение. С озадаченным выражением лица, он долил уже тёплый чай в кружку. Неизвестно откуда взявшийся порыв холодного ветра ударил в лицо, заставил отвернуться, прищурить глаза от взметнувшейся пыли. Вдалеке послышался, как гром среди ясного неба, звук несущейся скорой.
— Я просто не выспался Сэм, — сказал он. — Но ты не переживай, сам-то как? Не замёрз? Если да, пойдём в машину.
Но Сэм продолжил внимательно следить за его реакцией, поведением. Будто именно он примерял на себя образ заботливого медбрата, который следил за его здоровьем. В последнее время Дин был сам не свой. Голова, поясница, ломит всё тело, отключение от окружающего мира. Пытаясь уговорить брата отправиться в больницу, Сэм оставался ни с чем. Заставить Дина сдвинуться с места, когда он не хочет, было нелегко. Если возможно.
Вдалеке играла гитара. Небольшая группа людей сидела на траве, слушая, как перебирал струны молодой мужчина. Его было плохо слышно, но небольшие фрагменты доносились до них. «Теперь его жизнь полна чудес, — в тихом голосе едва был слышен оттенок скрываемого волнения. Неожиданно они встретились взглядом, а по спине Дина побежали стаи электрических мурашек. — Но его сердце всё ещё знает какой-то страх простых вещей, которых он не может понять».
— Какой странный парень, — пробормотал Дин, пытаясь оторвать взор от него.
— О чём ты Дин? — непонимающе спрашивает Сэм, ища глазами то, что зацепило его брата. Но он заметил бы что-то необычное.
Подойдя к машине и открыв дверь несопротивляющемуся Сэму, Дин шустро проследовал к своему сиденью. Всем своим видом показывая: «Смотри на меня Сэм, видишь, со мной всё хорошо». Аккуратно положив сумку рядом с собой, Дин завёл машину. Сидя на сиденье, он услышал звуки оглушительной мелодии, доносящиеся из магнитолы. «На меня надвигается темнота, — печально пропел голос. — Похоже, я стучусь в небесные врата».
— Кто это включил? — раздражённо заговорил Дин, прерывая затянувшееся молчание.
— Ты. Кто же ещё? — ответил Сэм, смотря как Дин переключает песню. — Тебе не кажется, что эту песню мы уже слышали? Когда-то давным-давно…
Нерешительно качая головой, Дин не может припомнить ничего связанного с этой песней. Никаких воспоминаний, ассоциаций, мест, людей. Не было ничего стоящего.
— Может быть, ты слышал её, когда был маленьким. Или в мастерской Бобби, — неуверенно пожал плечами Дин, разрывая визуальный контакт с Сэмом. — Тебе ничего не нужно? Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке, Дин.
<i>В порядке.</i> Конечно. Все они в порядке. На самом деле, ничего этого нет, они просто всё выдумали. Было лучше, если всё это оказалось сказкой со счастливым концом. Проехав несколько миль, поднявшись в гору, они остановились около крепких, но потрёпанных временем ворот. Множество полуразрушенных машин стояли в несколько рядов, местами покорёженные от аварий или чем-то другим. Бобби не всегда охотно рассказывал их историю, предпочитая одаривать хмурым взглядом и отправлять в мастерскую.
С этим местом связано множество воспоминаний. От плохих до греющих душу до сих пор. Дин впервые стал чинить Импалу здесь, после небольшого столкновения, ведь только-только сел за руль. Видя не раз, как Бобби чинил машину после отца, Дин помогал, учился, запоминал. Всё, чтобы потом чинить самому. Не тратить время Бобби, Сэма, он делал это самостоятельно. Учась на своих ошибках. Тут не до конца закрутил, появились проблемы на дороге, в следующий раз сделает по-другому.
Но, к сожалению, всю жизнь не получится учиться на своих ошибках. Где-то будут недочёты, небольшие, которые могут потом превратиться в пропасть, где можно вылезти лишь с помощью другого человека. Но он предпочитал не вмешивать других людей в свои проблемы до конца. Не полагаться на других. Это не распространялось на Сэма и Бобби, хотя с последним не всегда получалось. С ними было всё по-другому.
А Сэм был действительно особенным. Он его брат, друг, семья. Кроме него и Бобби не было никого.
— Дин опять пропадал? — тихо спросил Бобби, после ухода Дина на улицу. — Он стал другим.
Сэм хмуро взглянул в окно, просматривая дорожку, ища брата. Он встал, неловко покачиваясь в разные стороны, пока его не подхватил за локоть Бобби.
— Ты прав, но он не хочет об этом говорить. После того случая Дин будто стал… Не знаю… Другим человеком, может быть?
Бобби обеспокоенно взглянул на Сэма, серый свитер, чёрные штаны и куртка. На первый взгляд он был самым непримечательным человеком. Со своими проблемами, ошибками, счастьем, воспоминаниями. Единственное, что, пожалуй, выделяло его из толпы — это большой рост и шапка, полностью закрывающая голову. Яркая, до ужаса нелепая, но с ней он не расставался год.
— Дин вернётся, он всегда возвращается. С ним всё будет в порядке, — достав из шкафа нужное, Бобби протянул их Сэму. — Держи,
я недавно нашёл это в вашей машине. Когда вы оставляли её у меня, после того случая. Всё никак не мог отдать его. Странно видеть это у вас в машине, не находишь?
Бегло взглянув на протянутую руку, он заметил небольшую коробку, заботливо завёрнутую в цветастую бумагу. Не было ничего, что указывало на содержание. Никаких надписей, наклеек, это была самая обыкновенная бумага для творчества. Её можно купить, где угодно. Может, это подарок на Рождество? Точно не на День рождение, сейчас только ноябрь, май уже давно прошёл.
— Стоило бы отдать его Дину, вдруг он что-то знает, — неуверенно пожал плечами Сэм. — Скорее всего девушка подарила, а Дин забыл про него.
— Слушай, наверное, ты прав, но эта штука валяется уже как… Подожди, я сейчас приду.
Бобби развернулся и дошёл до стола, доставая из груды бумаг небольшой пакет. Повернувшись к Сэму, он засунул руку в пакет и вытащил оттуда чек.
— Куплено 7 декабря 2008 года. Я бы ничего не говорил, но ты сам понимаешь, случившееся тогда. А нашёл её спустя три месяца. Видимо, она ему не нужна.
— Или же он про неё забыл, а, может, не знал, — изумлённо произнес Сэм. — Смотри, когда отгибаешь немного бумагу, можно заметить надпись, написанную витиеватым почерком. Нет, это зачёркнутые слова. <i>«От Н».</i> Кто это «Н»?
Бобби осторожно забрал и посмотрел, куда указывает Сэм, на основании коробки, где склеена бумага, было действительно что-то написано. По всей видимости неизвестная «Н» не хотела, чтобы Дин увидел это. Поэтому бумага была приклеена так, что не сразу было понятно.
— Невада? Несси? Нил? Да куча имён можно придумать на «Н», — с неожиданной для себя горячностью произнёс Бобби. — Да и если это имя. Позвони лучше своему брату, чтобы шёл сюда.
Когда Дин вернулся из магазина, ни Сэм, ни Бобби ничего не сказали про коробочку. Забыв про неё, они стали разбирать вещи, попутно разговаривая ни о чём. Стараясь избегать опасных тем, Сэм и Дин спорили о том, какой фильм лучше, что лакрица невкусная, а попкорн должен быть солёный. «Потому что солёный попкорн и сладкий пирог сочетаются, — Дин активно жестикулировал руками, пытаясь доказать это. — А сладкий — нет».
Близился вечер, дома постепенно становилось тихо, Сэм и Дин меньше спорили друг с другом, Бобби иногда раздражённо отзывался на это: «Вы мешаете мне смотреть. Или замолкаете, или убавляете громкость». Но проходило минут десять, и они вновь начинали. Спорили они часто, но это не было как таковым спором. Это их отдушина. Возможность поговорить на любые темы, а не сидеть в напряжённой тишине, ожидая плохого. Не каждый день у них были такие разговоры. Все заняты своими делами, нет времени отвлекаться на что-то, кроме работы. Им нужны были деньги и время на отдых. Бобби был занят тем, что чинил машины, иногда подрабатывал лесником, помогая охотникам выслеживать опасных для людей животных. Дин тоже чинил машины, помогал Бобби, когда тот был занят или не хватало рук. А вечерами мог выйти на работу барменом. Зачастую его увольняли спустя несколько месяцев из-за длинного языка и тяжёлого характера. Несмотря на то что людям он нравился, больше всего спросом пользовался у девушек, иногда у парней.
Когда Дин работал барменом, Сэм никогда не оставался один. За ним всегда присматривал Бобби, он расположился недалеко от его комнаты, чтобы в случае чего прибежать. Проходила смена, они менялись и так на протяжении пяти месяцев. С того судьбоносного дня прошло уже так много времени, боли, слёз, слов надежды.
<i>Надежда.</i> Это слово так многое для них значило. С начала июня Дин искренне верил, что они смогут. Один способ, не поможет первый, всегда есть второй, третий и даже четвёртый. Он перероет землю носом, но найдёт. Сэм, Бобби и Дин заживут так же, как раньше. Сэм будет нудить над ухом о сложных экзаменах, предметах, о том, какие сокурсники весёлые. Какая Джессика прекрасная, ведь они провели день, свидание, разговор. Дин отдал всё, чтобы хоть раз услышать громкий, но счастливый голос. Вернуться бы в прошлое и сделать так, чтобы ничего этого не было.
Прошёл месяц. Они дышали надеждой, Сэм ходил в больницу, делал всё, что они скажут. Он не делал ничего, что им бы не понравилось. Был примерным пациентом. Прошло два месяца. Ничего не происходило, врачи надеялись, что смогли застопорить болезнь. Сэм немного похудел, но кожа имела здоровый румянец. Он не выглядел больным. Прошло три месяца. Ему в первый раз стало плохо. Это был ужасный день. Дин ужаснулся, видя, что его брат, только что радостный после переписки с Джессикой, скрючился на полу. Из его рта не переставала вытекать кровь.
Оглушённый происходящим, Дин не сразу подбежал к брату. Шок. Вот, что преследовало его. Он знал, что такое возможно. Это следовало ожидать, но знать и переживать в данный момент — это совершенное другое. Забывая, что ему сказали врачи, Дин суетился около Сэма, уговаривая его не сдаваться. Он кричал, звал, просил вызвать врачей Бобби, но Дин забыл, что в этот день его не было дома. Был только он и Сэм, который в данный момент прощался с жизнью. С кровью вытекали крупицы жизни, размазанные по полу.
Спустя время прибыла скорая, его госпитализировали. Дин смог уговорить врачей поехать с ними. Если бы не позвонил тогда, Сэм умер. Ушёл из жизни. Дин остался бы один. Жил в одиночестве, запивая горе алкоголем. Не стало больше его брата, лучшего друга. Что он тогда делал бы? Ответа на вопрос он не знал.
После того дня Дин перестал пить алкоголь, чтобы быть готовым в любой момент прийти на помощь. В телефоне на быстром вызове стояла скорая, а после — Бобби. Это былужасный день, который не сотрётся из его памяти. Это ошибка, урок. Дин больше никогда не должен совершать ошибок. Но он сотворил. И самую непростительную из всех. Из-за которой Сэм поплатился жизнью.
Его теперь нет. Больше никого нет. Нет Сэма, нет Дина.
Кто он? Человек, который совершил ошибку. Он — ошибка, из-за которой умер Сэм. Это Дин во всем виноват. Нет такого чувства, которого он не испытывал в данный момент. Что сделал не так? За что должна платить смерть Сэма? Почему именно он, а не Дин? Лучше бы умер Дин, человек, не имеющий права на достойное будущее. Сэм должен был получить блестящее образование в Стэнфорде, стать юристом. У него была девушка. Самая лучшая, что он когда-либо встречал. Обязательно должны были родиться прекрасные дети, а Дин был бы их весёлым дядей, разрешающий то, что не давал отец.
Может быть, Сэм не умер? Точно. Это просто сон. Галлюцинация. Сейчас он проснётся пятого июня, узнает, что болезнь Сэма — просто ошибка врачей. Что он в полном порядке. Они поедут к Бобби, закатят небольшую вечеринку. Дин произнесёт тост, а Сэм будет довольным, что всё это оказалось неправдой.
Это страшный сон. Прямо сейчас он проснётся, откроет глаза. Да, именно сейчас. Вот-вот. Взойдёт солнце, осветит июньскими лучами палату, потом придёт медсестра и скажет, что они могут идти. В телевизоре заиграет ненавязчивая мелодия, какая-то старая песня. Давно забытая, но придающая уверенность пациентам, что скоро они покинут белые палаты, пропахшие лекарствами. «Это высота Скалистых гор Колорадо, — на самом деле эта мелодия Дину всегда казалась знакомой. Он точно где-то её слышал. — Я видел, как в небе шёл огненный дождь».
Всё хорошо. А остальное может подождать.
Откупорив бутылку с виски, зашвырнув крышку подальше от себя, Дин стал пить, не переставая. От непривычности он закашлялся, но всё время продолжал. Он пьёт из горла и тяжело кричит куда-то вверх: «Ну и где он? Где твоя справедливость?».
Рой мыслей не переставали крутиться в его голове, а после всё затихло. Не было ничего. Пустота. Дин смотрел в точку, не понимая, куда теперь деться. Притворяться, что ничего не изменилось? Они делали это каждый день на протяжении пяти месяцев. И куда это привело? В яму бездны.
Это был Ад. А Дин был грешником. Допустившим смерть собственного брата.
Чувство давления в грудине становилось невыносимым. Упёршись руками о стол, Дин покачнулся и упал на кровать.
Звон покатившегося стекла привлёк его внимание. Посмотрев вниз, он заметил множество грязных бутылок, стоявших в ряд около кровати. Не только у кровати, они были расставлены по всей квартире. Встав с пола, пошатнувшись от головокружения, Дин прошёлся по всему периметру. Они были везде. От пива, виски, водки и многие другие названия, которых он не мог прочитать из-за расплывающихся букв. Откуда это всё? Что произошло? Их выпил Дин? Один?
Дин протянул руку, но в этот момент острая боль пронзила грудную клетку, и он повалился на пол, содрогаясь от внезапного приступа удушья.
Послышался треск разбитого стекла, когда Дин упал пластом на пол. Попытавшись свернуться калачиком, ноги пронзило жжение и чувство, что кто-то заживо режет плоть. Проводит ножом, разрезая кожу, и нажимает на чувствительное место. Но боль не прекращалась, она распространялась по всему телу. Лужа крови впитывалась в одежду, окрашивая в ярко-алый цвет.
Затем раздался удар в дверь, дверная ручка задвигалась — неизвестный пытался войти. Он не прекращал стучать, что-то кричать, но Дин не услышал это в первый раз. Не видел, как быстро дёргалась дверная ручка, то и дело пытаясь открыть дверь. Он не видел абсолютно ничего.
Дин позже даже не мог вспомнить, долго ли это длилось. Казалось, что время замедлилось. Был только он и неизвестный.
Дин приподнялся, тяжело дыша, видя руки, ноги, тело из которого вытекала кровь. Утекала жизнь, как когда-то уходила из Сэма. Вот его судьба — отправиться к брату. Скоро они встретятся, будут вместе. Посетят те места, о которых мечтали в детстве.
— Ещё немного осталось Сэм. Потерпи чуток., — крепко зажмурив глаза, произнёс Дин, вдыхая глубоко грудью.
Послышался ещё один удар и в коридор ворвались неизвестные люди. Застыв на мгновение, один из них подорвался с места, подбегая к Дину. Он не видел, кто это был. Перед глазами всё размывалось слезами, стекающими по щекам. Его голос был так громок, казалось, что он кричал, надрываясь, пытался достучаться до Дина. Но не мог этого сделать. А потом всё тише говорил с ним голос, пока остальные были задействованы тем, чтобы временно остановить кровь до больницы.
— Скоро всё закончится, вы же слышите меня? Мы поедем в больницу, и вам помогут. Я помогу, спасу вас.
И прежде, чем потерять сознание, Дин увидел блеклые голубые глаза с серебристым оттенком.